ух тут свеж, растительность пышна, а Гималаи над нами уходят вершинами в самые небеса. Я вспомнил, что эти горы почитаются индусами как обитель богов. Проходя под громадными ликами, я понял причину этого - от вершин исходило ощущение какой-то великой тайны и власти.
     Впрочем, постепенно пейзаж вокруг начал меняться. Чем ближе мы подъезжали к Каликшутре, тем суровей и безлюдней становилось вокруг, хотя царственное величие гор оставалось прежним. унылость ландшафта лишь способствовала моим раздумьям. Как-то поздно вечером мы вышли на распутье и очутились у отходящей на Каликшутру дороги. Рядом с дорогой распласталась деревушка, нищая и убогая, но все-таки обещавшая то, что там живут люди, которых мы не встречали вот уже почти неделю. Однако когда мы вошли в деревушку, то увидели, что она покинута жителями - даже собаки не выбежали встретить нас. Мои люди противились вставать тут на постой, говорили о скверных предчувствиях, а второе чутье у солдат зачастую очень хорошо развито. Мне тоже не терпелось продолжить наше продвижение к цели, так что в тот же вечер, хотя солнце почти седо, мы ступили на дорогу на Каликшутру. За первым же крутым поворотом мы наткнулись на статую, выкрашенную черным. Камень износился, и черт лица почти нельзя было разобрать, но я сразу узнал черепа в ожерелье на шее и понял, кого представляет эта статуя. У ног богини лежали цветы.
     Весь следующий день и еще день за ним мы взбирались по склону горы. Тропа становилась все уже и обрывистее, шла зигзагами, вверх по почти голой скале, а над пропастью горело безжалостно палящее солнце. Я начал понимать, почему обитателей такого места, как Каликшутра, если они вообще существуют, следует называть демонами, ибо трудно было поверить, что впереди нас могут ждать какие-либо человеческие жилища. И, конечно же, мое восторженное отношение к горам немного поостыло! Но, наконец, на исходе второго дня тропа, по которой мы продвигались, стала выравниваться, а среди скал впереди замаячили следы зелени. Когда лучи заходящего солнца исчезли за утесом, мы обогнули нагромождение скал и увидели перед собой густую поросль деревьев, тянущихся вверх в облака пурпурных цветов, а вдали сверкали призрачной белизной пики гор. Некоторое время я стоял завороженный этим прекрасным видом, как вдруг услышал крик одного из моих людей, продолжавших двигаться по тропе. Я, конечно, бросился вслед и сразу услышал жужжание мух.
     Я догнал кричавшего за ближайшей скалой. Он показывал на статую. Прямо за ней начинались джунгли, и статуя стояла, словно часовой, охраняющий подходы к зарослям и деревьям. Мой солдат обернулся ко мне с гримасой отвращения на простом честном лице. Я поспешил к нему и увидел, что вокруг шеи идола висит что-то живое. Разило ужасающей вонью, напоминавшей запах гниющего мяса, и, рассматривая ожерелье на идоле, я понял, что смотрю на кишащих мух и личинок, - бесчисленные тысячи их образовали живую кожу и питались тем, что находилось под ними. Я ткнул в это сонмище рукояткой пистолета; мухи взлетели жужжащим черным роем, и на свет, киша личинками, появился комок внутренностей. Я подрезал их, и они с глухим шлепком упали на землю. А когда они упали, к своему удивлению, я увидел блеск золота. Стерев кровь, я разглядел на шее идола украшение, выглядящее очень дорогостоящим. Даже я, не разбираясь в женских забавках, понял, что вещица была довольно древней работы. Я пригляделся к ожерелью повнимательнее: оно состояло из тысячи крохотных капелек золота, сплетенных в нечто вроде сетки, и стоило, должно быть, больших денег. Я потянулся к ожерелью, намереваясь снять его. И в это мгновение раздался выстрел.
     Пуля просвистела у меня над плечом и со звоном ударилась о скалу. Я взглянул вверх и сразу обнаружил нападавшего: какой-то человек стоял на краю ущелья. Он еще раз навел винтовку, во я опередил его, удачно попав ему в ногу. Человек покатился вниз по склону, и я подумал, что с ним наверняка покончено, но нет, он поднялся и, используя винтовку как костыль, заковылял через дорогу к тому месту, где мы стояли. Все это время он что-то выкрикивал, показывая на статую. Я, конечно же, не понял ни слова из того, что он говорил, но догадаться о содержании его речи было нетрудно. Я отошел от статуи и поднял руки, показывая, что совершенно не интересуюсь золотом идола. Человек уставился на меня, и мне представилась возможность хорошо разглядеть его. Это был старик в поношенных розовых одеждах, с лицом и руками, вымазанными каким-то крайне дурно пахнущим веществом, так что вонью разило от него до самых небес. Короче говоря, мы столкнулись с настоящим брамином. Он был бледен, и в глазах его стояли слезы. Я взглянул на его ногу. Она сильно кровоточила, и я нагнулся, чтобы перевязать рану, но едва я вознамерился сделать это, как брамин отскочил от меня и вновь принялся молоть языком. На этот раз мне показалось, что я услышал слово "Кали".
     - Кали, - повторил я, и человек кивнул.
     - Хан, хан, Кали* (Да, да, Кали! (хинди)), - вскричал он и разрыдался.
     Ну что же, беседа складывалась хорошо, и меня нисколько не беспокоило то, что я буду делать дальше. Однако вдруг за спиной у меня послышались шаги.
     - Может быть, я смогу вам помочь? - произнес чей-то голос мне в ухо.
     Я обернулся и увидел, что позади стоит человек - не в мундире, но тем не менее европеец, с заострившимся лицом и большим носом, напоминающим клюв хищной птицы. Ему на вид было не больше тридцати, но глаза его выглядели гораздо старше. Я подумал: "А этот тип откуда здесь взялся?" - и тут на меня снизошло озарение.
     - Доктор Элиот? - спросил я.
     Молодой человек кивнул. Я представился.
     - Да, - отрывисто сказал он. - Мне передали, что вы можете приехать.
     Он взглянул на жреца, который лежал на земле, держась за ногу и что-то бормоча себе под нос.
     - Что он говорит? - спросил я.
     Элиот вначале не ответил мне. Вместо этого он встал на колени перед брамином и занялся его ногой.
     Я повторил вопрос.
     - Он обвиняет вас в святотатстве, - сообщил Элиот, не поднимая головы.
     - Я же не взял золото.
     - Но вы отрезали внутренности, не так ли?
     Я фыркнул.
     - Спросите его, зачем они это делают, - приказал я. - Спросите, зачем они мажут идола кровью.
     Элиот что-то сказал жрецу. Зрачки старика расширились от ужаса; я увидел, как он показал на статую и махнул рукой в сторону джунглей. Услышал я и то, как он пробормотал слова "Ветала-панча-Виншати", слова, слышанные мною от бабу еще в Симле. Затем старик пронзительно закричал, я было нагнулся, ко Элиот решительно отодвинул меня.
     - Оставьте беднягу в покое, - велел он. - Ему очень больно. Вы уже подстрелили его, капитан Мурфилд, может быть, остановимся на этом?
     Что ж, признаюсь, задел он меня этим замечанием, но я понял и точку зрения доктора - здесь я ничем помочь не мог, а потому поднялся на ноги. Однако меня заинтриговало упоминание о демонах бабу. Элиот словно прочел мои мысли, потому что снова взглянул на меня и сказал, что позднее сам подойдет ко мне. Я опять кивнул и отошел. Манеры Элиота были резки, но он произвел на меня впечатление здравомыслящего человека, которому можно доверять. Я направился проследить за тем, как мои люди разбивают палатки. Позже, когда выставили часовых и разбили лагерь, я сидел в одиночестве, с наслаждением покуривая трубку, когда появился Элиот.
     - Как ваш пациент? - спросил я.
     Элиот кивнул.
     - Выкарабкается, - сказал он, вздохнув, и опустился рядом со мной.
     Он долго ничего не говорил, просто смотрел на огонь. Я предложил ему трубку, он взял и сам набил ее. Прошло еще несколько минут молчания. Наконец он потянулся, как кот, и обернулся ко мне.
     - Не надо было вам трогать статую, - медленно проговорил он.
     - Факир что, еще дуется?
     - Естественно, - кивнул мой спутник. - Он отвечает за умиротворение богов. Отсюда и золотые украшения, капитан, и козлиные кишки...
     - Козлиные кишки? - прервал я его.
     - А что, по-вашему, там висело? - блеснули горящие глаза Элиота.
     - Ничего, - проворчал я, выколачивая трубку. - Просто странно как-то, затевать возню из-за внутренностей какого-то животного.
     - Не совсем, капитан, - проговорил Элиот, вновь опуская взор. - Видите ли, оскорбив богиню, вы также оскорбили ее поклонников, жителей Каликшутры, тех самых, в чью страну вы вот-вот вторгнетесь. Брамин боится за свой народ, живущий здесь, в предгорьях. Он говорит, теперь ничто не остановит возможных нападений на них.
     - Но кого они боятся? Тех, кто живет выше в горах?
     - Да.
     - Не понимаю... Я же не тронул золото, ведь только оно по-настоящему имеет значение! К чему столько внимания козлиным кишкам и крови? Неужели внутренности животного могут защитить от врагов?
     Элиот вяло пожал плечами:
     - Здешние суеверия подчас весьма необычны.
     - Да, мне говорили. Поклонение демонам и все такое. Но что за этим стоит, как вы думаете?
     - Не знаю, - сказал Элиот.
     Он поворошил костер и уставился на взлетающие в ночь искры. Потом он снова взглянул на меня, и его внешняя расслабленность вдруг исчезла. Меня вновь поразила глубина, скрывавшаяся в его взоре, примечательная в человеке гораздо моложе меня. - Два года я проработал здесь, - неторопливо проговорил он, - и в одном лишь я уверен, капитан. Горцы напуганы чем-то, и это не просто суеверие. По сути дела, именно это заставило меня впервые приехать сюда.
     - Что вы имеете в виду? - спросил я.
     - О, разные странности, о которых сообщалось в журналах для узкого круга читателей.
     - Например?
     Глаза Элиота сузились.
     - В самом деле, капитан, вас это вряд ли заинтересует. Это весьма малоизвестная отрасль медицинских исследований.
     - Попробуйте мне растолковать.
     - Речь идет о регулировании и структуре крови... - насмешливо улыбнулся Элиот.
     Мое лицо, должно быть, выдало меня, потому что улыбка Элиота стала шире, и он покачал головой:
     - Попросту говоря, капитан, белые кровяные клетки в здешних краях живут чересчур долго.
     Услышав подобное заявление, я аж подпрыгнул и с удивлением уставился на доктора.
     - Что? уж не хотите ли вы сказать, что можно продлить жизнь человека?
     - Не совсем, - замялся Элиот. - Это лишь видимость. Видите ли, эти клетки... также мутируют.
     - Мутируют?
     - Да. Словно в крови распространяется рак. А заканчивается все тем, что разрушаются нервы и головной мозг.
     - Звучит довольно-таки мрачно. И что же это за болезнь такая?
     Элиот покачал головой и отвернулся.
     - Не знаю, - неохотно признался он. - Лишь пару раз у меня была возможность обследовать больных ею.
     - Но вы же приехали сюда изучать эту болезнь!
     - Первоначально, да. Но вскоре я узнал, что туземцы не одобряют интерес к этому таинственному заболеванию. Поскольку я здесь гость, мне ничего нe оставалось кроме как уважить их пожелания и остановить исследования. У меня и так было дел по горло - я организовывал больницу и лечил прочие хвори.
     - Но даже так... вы говорите, что видели пару человек, страдающих вашей таинственной болезнью?
     - Да. Вскоре после того, как похитили леди Весткот - вы, наверное, слышали об этом несчастье?
     - Разумеется. Ужасный случай.
     - По-видимому, - бесстрастно продолжил Элиот, - вмешательства из внешнего мира беспокоят страдающих этой болезнью, выгоняют их из укрытий и заставляют рыскать по предгорьям и окружающим джунглям.
     - Бог ты мой! - воскликнул я. - По-вашему, они вроде диких зверей?
     - Да, - подтвердил Элиот, - так, в основном, к ним относятся здешние туземцы - как к смертельным врагам. И я, исходя из собственных наблюдений двух упомянутых мною случаев, считаю, что местные жители имеют веские причины для страха, поскольку болезнь воистину смертоносна - она заразна и разрушает разум. Вот почему я хочу вам помочь. Присутствие здесь русских в высшей степени опасно. Если они задержатся... Бог знает, насколько быстро может начать распространяться инфекция.
     - И лекарств от нее нет? - в ужасе спросил я.
     - Насколько я знаю - нет, - пожал плечами Элиот. - Но те двое больных; которых я лечил, пробыли у меня недолго - неделю или около того, - и это была гонка против процесса атрофации. В конце концов, я потерпел поражение - болезнь добралась до головного мозга, после чего оба больных исчезли.
     - Исчезли?
     - Вернулись туда, откуда пришли. - Элиот повернулся и показал на лес и горные вершины вдали. - Знаете легенду? Там живут демоны.
     - Вы это серьезно?
     И снова Элиот прикрыл глаза.
     - Не знаю, - сказал он наконец. - Но чем выше в горы, тем чаше встречаются случаи этой болезни. Согласно моей теории, местные жители не раз наблюдали этот феномен в прошлом и для его объяснения создали целую мифологию.
     - Вы имеете в виду разговоры о демонах и прочую чушь?
     - Именно так.
     Элиот помедлил и открыл глаза. Он взглянул через плечо, и я невольно тоже оглянулся. Луна, призрачная и бледная, как горные вершины, была почти полной, а джунгли за нами казались сотканными из синих лоскутков.
     - Ветала-панча-Виншати, - вдруг промолвил Элиот. - Когда брамин произнес эти слова, вы ведь их узнали?
     Я кивнул.
     - Откуда они вам известны?
     - Мне их растолковал профессор санскрита, - ответил я.
     - А, - медленно кивнул Элиот. - Так вы познакомились с Хури?
     Я попытался вспомнить, так ли звали бабу.
     - Он был толстый, - сказал я. - И чертовски грубый.
     - Да, это был Хури, - улыбнулся Элиот.
     - Так вы, стало быть, тоже его знаете? - спросил я.
     Глаза Элиота сузились:
     - Он иногда наезжает сюда.
     - В горы? - хмыкнул я. - Но он же жуткий толстяк! Как ему удается взобраться сюда, черт возьми?
     - О, когда дело касается его исследований, он готов пойти на любые муки. - Он полез в карман. - Вот, - сказал он, вытаскивая ворох сложенных бумаг, - статьи, о которых я говорил, те, что побудили меня приехать сюда... Их написал профессор. - Он передал мне бумаги. - А вот эту он прислал мне всего месяц тому назад.
     Я взглянул на статью. "Демоны Каликшутры. Исследование по современной этнографии". А ниже мелким шрифтом шел подзаголовок "Санскритский эпос, гималайские культы и традиция насыщения кровью". Я помрачнел.
     - Простите, это должно меня заинтересовать?
     Во взгляде Элиота, казалось, мелькнула насмешка.
     - Так Хури вам не сказал, что означает "Ветала-панча-Виншати"?
     - Сказал, конечно. Так называют демона.
     - По правде говоря, в здешних местах это означает нечто иное.
     - Да неужто?
     - Да, - кивнул Элиот. - Нечто такое, что меня всегда интриговало. На Востоке миф зачастую связан с медицинским фактом...
     - Знаю, знаю, - закивал я, - но скажите же наконец, что означают эти проклятые слова?
     Элиот вновь повернулся и осмотрел джунгли.
     - Это означает "кровопийца", капитан, - проговорил он. - Теперь вы понимаете? Вот почему горцы мажут свои статуи козьей кровью. Они боятся, что иначе демоны придут и выпьют их кровь.
     Он тихо рассмеялся странно зазвучавшим смехом.
     - Ветала-панча-Виншати, - прошептал он себе под нос и взглянул на меня. - В нашем языке есть одно обозначение, гораздо более точное, чем "демон". Это вампир, капитан. Вот что это значит!
     Я молчал, глядя на его лицо, омываемое серебряным светом луны. Спустя некоторое время я было раскрыл рот, чтобы спросить, неужели он в самом деле считает, что местные племена пьют кровь, однако в этот миг до нас донеслись возгласы часовых, я оглянулся и вскочил на ноги. Внезапно раздался выстрел из ружья. "Вот и весь разговор", - подумал я. Судьба солдата - меня позвал сигнал боевой тревоги. Я бросился к часовым и увидел, что они стоят у края тропы.
     - Русские, сэр, - отрапортовал один их них, указывая винтовкой. - Вон там, трое-четверо. Думаю, одной сволочи я в спину попал.
     Я выхватил револьвер и осторожно двинулся по тропе туда, где начинались джунгли.
     - Вон там они были, сэр, - заявил часовой, тыча в густую тень.
     Я прошел через подлесок - никого не видно. Раздвигая вьющиеся растения, я осмотрелся. В джунглях, как и прежде, стояли тишь и покой. Я шагнул вперед и... вдруг почувствовал, как чьи-то пальцы схватили меня за ногу.
     Я глянул вниз и тут же выстрелил. Помню бледное лицо, широко раскрытый рот и холодный, мертвый взгляд. Пуля разнесла ему череп, который разлетелся на куски, и в лицо мне ударил фонтан крови и костей. Неприятно, но, странное дело, я был абсолютно спокоен. Я отер с глаз это месиво и всмотрелся в труп у моих ног, все вокруг было забрызгано кровью. Склонившись над телом, я увидел круглое отверстие от пули в спине - один из моих солдат всадил ему пулю прямо в позвоночник.
     - Да его давно убили, еще до того как вы пальнули в него, сэр, - сказал часовой, рассматривая дырку от пули.
     Я не обратил на его слова никакого внимания и перевернул труп. На мертвом была местная одежда, но, пошарив у него в карманах, я нашел смятую рублевую бумажку.
     Я разогнулся и всмотрелся в темную гущу лиан и деревьев.
     "Черт их дери, они же там, наверху", - подумал я.
     Разведданные Роулинсона подтвердились - в Каликшутре действительно появились русские. Кровь моя чуть не вскипела от этой мысли. Бог знает, какие пакости они там готовят! Бог знает, какие дьявольские заговоры чинят против британской власти в Индии! Я взглянул на труп у своих ног.
     - Похороните его, - сказал я, пиная мертвеца. - А когда сменитесь, хорошенько отоспитесь, несколько часов. Впереди долгий день - выступаем завтра, как только забрезжит рассвет.

Письмо д-ра Джона Элиота профессору Хури Джьоти Навалкару
6 июня 1887 г.

     Любезный Хури!
     Выхожу завтра с Мурфилдом и его людьми. Сегодня ночью один из часовых застрелил русского солдата, и Мурфилд хочет удостовериться в присутствии здесь противника. Пойду с ним до Калибарского перевала.
     Оставляю вам эту записку, ибо возможно, что буду сопровождать его дальше. Если так случится, то в равной степени возможно, что я уже никогда не вернусь. За те два года, что я прожил среди людей предгорий, я стал почти одним из них. Все это время я держал свое обещание и не пытался проникнуть за перевал в саму Каликшутру. Если найду в себе силы, то сдержу это обещание и сейчас, ибо не хочу предавать тех, кто проявил ко мне такие радушие и щедрость. Но то, чего боялись местные жители, уже началось: с перевала воистину спускается хаос. Хури, этот русский, которого убили сегодня ночью... Я провел вскрытие. Сомнений нет - все его белые клетки заражены.
     Я очень боюсь, что болезнь станет распространяться и дальше. Еше слишком рано говорить об эпидемии, но присутствие русских солдат в Каликшутре отменяет запрет на проникновение за Калибарский перевал. Если мы засвидетельствуем другие случаи болезни, я сочту своим врачебным долгом более подробно исследовать сущность этого заболевания. Надеюсь, если я смогу найти лекарство, племена меня простят. Козья кровь и золото могут оказаться недостаточной защитой.
     Не стану отрицать, меня охватило определенное возбуждение при мысли о том, что наконец-то мне удастся проникнуть в Каликшутру. Болезнь, что властвует там, очень и очень необычна. Если я смогу определить ее природу, то вся программа моих исследований может быть успешно завершена. И ваша теория, Хури, состоящая в том, что это заболевание объясняет миф о вампирах, также может получить подтверждение.
     Будем надеяться, нам представится возможность обсудить все это.
     Так что до встречи. С наилучшими пожеланиями,
     Джек

Выдержки из "С винтовками в Радже" (продолжение) В КАЛИКШУТРУ Экспедиция в джунгли - первая кровь - странный сон - Дурга - кошмарная смерть солдата - Каликшутра - ужасный ритуал

     Я знал, что мои люди без труда вынесут марш-бросок, и на следующее утро мы выступили в путь в хорошем расположении духа. Однако я не забыл позаботиться о прикрытии тыла. Самый быстроногий из моих солдат был послан назад с депешей Памперу и его полку, где и