другом.
     Провинции страдали. За их  счет  шло  украшение  столиц,  но  столицы
защищались от врагов, а провинции первые выдерживали нападения варваров.
     Мы уже видели, как  украсился  за  счет  целой  империи  один  только
Константинополь.
     В нем одно здание нового Капитолия стоило  сумасшедших  денег.  Кроме
Капитолия, было два театра, восемь публичных бань, пятьдесят два  портика,
четыре  громадных  зала  для  заседаний  сената,   четырнадцать   церквей,
четырнадцать  дворцов  и  четыре  тысячи  частных  домов,   принадлежавших
исключительно местным богачам...
     Бедность ютилась, где попало...



                              7. СВЯТАЯ СОФИЯ

     Ранее мы говорили о великолепии византийских зданий...
     Рим, в свое время, тоже был замечателен своими  постройками.  Римские
театры и, вообще, публичные постройки поражали  своей  грандиозностью.  Об
этом и теперь нам говорят развалины Колизея, воздвигнутого при  Веспасиане
евреями-рабами, которых Тит привел из Иерусалима после его разрушения.
     Не меньшей славой пользовался и пользуется сохранившийся до  сих  пор
мавзолей Адриана. Затем обращали на себя внимание  водопроводы,  публичные
бани, триумфальные арки и, наконец, храмы богов.
     Христианская Византия также посвятила  много  труда  украшению  храма
Единого  Бога.  Церкви  Константинополя  поражали   своей   величественной
архитектурой и великолепием отделки внутри.
     Но со времени Юстиниана гордостью Константинополя, или Византии, стал
построенный этим императором храм святой Софии, в память усмирения  бунта,
когда этот государь едва не лишился престола.
     Задумав соорудить храм, Юстиниан  обратился  к  знаменитейшим  зодчим
своего времени - Анфимию из Траллеса и Исидору из Милета.
     Он желал, чтобы воздвигаемый храм стал для него великим памятником, и
потому не щадил для постройки никаких издержек. Под руководством Анфимия и
Исидора на постройках ежедневно были заняты до 10.000 человек  каменщиков,
плотников и других работников.
     По мысли Юстиниана,  храм  святой  Софии  должен  был  превзойти  все
когда-либо  существовавшие  храмы  своей  величиной  и  роскошью.  Золото,
серебро,  слоновая  кость,  дорогие  породы  камней   использовались   для
постройки и украшения в  несметном  количестве.  Со  всех  концов  империи
свозились колонны и глыбы редких  мраморов,  шедшие  на  убранство  храма.
Результатом было то, что невиданное  и  неслыханное  великолепие  поразило
даже народную фантазию, и в Византии сложились легенды,  что  в  постройке
зодчим помогали сами небесные силы.
     Там, где Юстиниан задумал постройку, был уже храм во имя божественной
мудрости - святой Софии, построенный Константином. Храм, над которым место
святого Креста так оскорбительно для христиан уже четыре столетия занимает
магометанская луна, построен на том же месте, как  и  первый,  но  гораздо
позже. Первый был  мал  для  многочисленного  христианского  населения,  и
Констанций, сын Константина,  увеличил  его.  В  404  г.,  в  царствование
Аркадия, он  был  сожжен  во  время  смятения.  Император  Феодосий  вновь
отстроил собор.  Впоследствии  он  еще  раз  сгорел,  и  только  император
Юстиниан выстроил новый  каменный  храм  св.Софии  в  несравненно  больших
размерах и с большим великолепием. Этот-то  храм  и  сохранился  до  наших
времен. Чтобы выполнить свой замысел, император приказал всем губернаторам
отыскивать мрамор, колонны и  скульптурные  украшения  для  нового  храма.
Последний пожар, уничтоживший остатки прежнего храма,  был  в  январе  532
года, а 23-го февраля того же года был заложен первый камень нового. Новый
храм возводился около  семи  лет,  и  в  декабре  538  года  праздновалось
окончание строительства, но семнадцать лет спустя восточная часть главного
купола обрушилась от землетрясения и пала на драгоценный алтарь  и  амвон.
Это несчастие нисколько  не  уменьшило  рвения  Юстиниана:  он  возобновил
церковь с большею прочностью и великолепием, и  24-го  декабря  568  года,
перед днем Рождества Христова, праздновали ее освящение. Под  руководством
двух главных архитекторов - Анфимия Траллесского и  Исидора  Милетского  -
сто других архитекторов управляли работами, и каждый из них имел под своим
начальством по сто каменщиков. Пять тысяч работников трудились  на  правой
стороне храма и столько же на  левой.  По  византийским  преданиям,  Ангел
начертал план этой церкви  императору  во  время  сна.  Император  ободрял
работников  деньгами  и  своим  присутствием  и,  вместо  того,  чтобы  по
восточному обычаю отдыхать после обеда, он, обвязав  голову  платком  и  с
палкою в руке, ходил осматривать работы в самой простой полотняной одежде.
Все сословия внесли денежную дань на построение храма. Мрамор всех  цветов
- белый, розовый, зеленый и голубой, гранит  Египта  и  порфиры,  а  также
драгоценные колонны,  извлеченные  из  разных  древних  языческих  храмов:
восемь  порфировых  колонн  нижнего  этажа  знаменитого  храма  Солнца   в
Баальбеке,  другие  восемь  из  храма  Дианы  в  Эфесе  -  украшали   его.
Замечательно, что материалы, вошедшие в состав здания,  взяты  из  храмов,
принадлежащих почти всем языческим религиям,  так  что  оно  опиралось  на
колонны храмов Изиды и Озириса, Солнца и  Луны  (в  Гелиополисе),  Минервы
Афинской и Аполлона Делосского.
     Вообще, во всем здании преобладает форма святилища храма  Соломонова.
Чтобы легче понять устройство собора св.Софии, надо вообразить пространный
четырехугольник, к которому с четырех его сторон примыкают четыре  меньших
квадрата и тем образуют внутри главные части здания  и  форму  креста.  По
углам  среднего  большого  квадрата  выстроены  четыре  массивных   столба
(пильеры), вершины которых соединены между собою  полукруглыми  арками,  и
поверх всей этой аркады возвышается огромный купол, имеющий  35  метров  в
диаметре. Купол, по-видимому, опирается на арки только четырьмя точками, а
остальная часть его поддерживается пандативами (треугольники в пересечении
арок), которые начинаются на острых  углах  пильеров  и  идут  вверх,  так
незаметно округляясь, что кажутся простыми легкими жилками, а точки  опоры
этого гигантского свода ускользают от глаз наблюдателя,  и  купол  кажется
висящим в воздухе. Верхняя точка свода возвышалась на 61  метр  над  полом
церкви; длина церкви внутри стен 81 метр, а ширина 60 метров. К  восточной
и западной части среднего свода примыкают два полукупола и  к  каждому  из
них по три ниши, так что крыша главной  части  здания  состоит  из  девяти
куполов, возвышающихся один  над  другим.  Остальная  часть  была  покрыта
мраморными плитами, а сами купола - свинцовыми листами. Полукупола и  ниши
поддерживаются как четырьмя главными пильерами, так еще  другими  четырьмя
меньшими, и под каждой нишей - по две порфировые колонны  с  капителями  и
базисами из белого мрамора. С севера и юга главного квадрата, под  арками,
между каждыми двумя большими пильерами, помещаются по  четыре  колонны  из
прекраснейшего  гранита,  поддерживающие  хоры  или  галереи  для  женщин,
которые у древних христиан стояли во время богослужения отдельно. На  24-х
других колоннах из египетского гранита примыкают к хорам боковые  галереи,
освещенные окнами в три яруса: в нижнем  и  среднем  по  семи  окон,  а  в
верхнем пять. Главный купол освещен 4-мя окнами. Над 40 колоннами  нижнего
этажа расположены в верхних галереях 60 других и выше входных  дверей  еще
семь, так что  всего  107  колонн.  Этому  числу  на  Востоке  приписывали
таинственное значение. Все колонны верхнего этажа мраморные или гранитные,
превосходно полированные и гладкие, но карнизы и  архивольты  поверх  этих
колонн совершенно фантастические.  Они  украшены  бесчисленным  множеством
листьев и полосок в  виде  галунов,  перемешанных  и  переплетенных  между
собою. Главный купол, для  соединения  полного  развития  его  размеров  с
легкостью стиля, сложен из глиняных горшков, которые до сих  пор  удивляют
своею крепостью; они сделаны из легкой глины, найденной на острове Родосе,
и так легки,  что  вес  12-ти  горшков  равен  весу  одного  обыкновенного
кирпича. Стены сложены из кирпича и  все  покрыты  мраморными  плитами,  а
пильеры - из больших известковых камней, сцепленных между собою  железными
связями, и гладко оштукатурены известковым раствором на масле  под  мрамор
различных цветов.
     Карниз над основанием  купола  сделан  из  белого  мрамора:  простота
господствует в его профиле. Везде на стенах  блистали  прежде  изображения
Богоматери, апостолов, евангелистов и греческих крестов, с надписью:  "Сим
знамением победиши!" В  куполе  сделано  изображение  Отца  Предвечного  и
четырех херувимов. Все это было исполнено из мозаики  и  цветного  стекла,
смешанного с серебром и золотом. В четырех пандативах  помещены  мозаичные
изображения херувимов колоссального  размера.  Перед  входом  в  храм  был
атриум, четырехугольный открытый двор, обнесенный  портиком  и  вымощенный
плитами, посреди которого был сделан бассейн. Одна только передняя галерея
партекса, или паперти, была без украшений. В следующей внутренней  галерее
у входных дверей  был  представлен  мозаичной  работы  архангел  Михаил  с
огромным  поднятым  мечем.  Все  живописные  изображения  были  нарисованы
красками по золотому полю.  В  восточной  полукруглой  части  был  помещен
престол, патриаршее место и другие места для соборного сидения. Эта  часть
была отделена невысоким иконостасом из кедрового дерева,  украшенным  12-ю
серебряными  колоннами,  на  котором  помещены  образа  Спасителя,  Божией
Матери, апостолов и другие. Главные богатства  были  заключены  в  алтаре:
золото, серебро и драгоценные камни блистали там на каждом шагу и особенно
в украшении престола. Император желал, чтобы он был  сделан  из  вещества,
которое было бы драгоценнее золота, а потому верхнюю доску его сплавили из
золота и серебра с мелкими драгоценными камнями и алмазами. Неудивительно,
что, по преданию, император при виде своего творения,  взойдя  в  него,  с
восторгом сказал: "Хвала Господу, удостоившему меня кончить этот храм!  О,
Соломон! Я превзошел тебя!" У нас в России храм этот служил  образцом  для
знаменитой древней церкви, построенной в Киеве также во имя  святой  Софии
Ярославом, и для Софийского собора в Новгороде. Константинопольский  храм,
почитавшийся чудом средних веков, в настоящее время лишен почти всех своих
украшений: огромные ковры  скрывают  его  прекрасный  мраморный  пол.  Все
мозаичные изображения на стенах каждые два года безжалостно закрашиваются,
и самые части мозаики  разобраны  и  проданы  иностранцам.  Вся  живопись,
знаменитый образец нашей церковной, которая в XI и XII веках  проникла  не
только в Россию, но и в Италию и Францию, также забелена. В боковых нишах,
около  бывшего  алтаря,  помещены  две  вазы  для   омовения   поклонников
лжепророка. На месте  изображения  Предвечного  Бога,  в  главном  куполе,
написаны  стихи  из  корана.  Высокие  минареты,  пристроенные  к   церкви
турецкими султанами, придали смешанный,  неопределенный  характер  зданию.
Кроме того, наружность обезображена  тяжелыми  контрфорсами;  христианский
крест на вершине главного купола заменен по приказанию султана Мурада  III
полумесяцем. Замечательно, что многие мозаичные изображения,  несмотря  на
старания  турок,   часто   освобождаются   из-под   окраски   и   остаются
незабеленными. Так, например,  сохранился  образ  святой  Богородицы  в  в
алтаре.
     Такова святая София в Константинополе в прежнем своем виде.



                             8. ЗДАНИЕ НА ПЕСКЕ

     Вот каков был Новый Рим по своему великолепию.
     Своей внешностью он превзошел даже древний Рим и стал, действительно,
столицею мира, но и с внутренней, духовной стороне, он  мало  чем  уступал
своему прообразу.
     Мы уже видели, чем был Рим при начале своего падения, но это был  Рим
языческий,  боровшийся  всеми  своими   нравственными   силами   с   новым
мировоззрением и павший в этой борьбе. Константинополь, заняв место  Рима,
перенес к себе на новое место и все характерные его особенности.
     Это был тот же Рим, но - увы! - христианский...
     Впрочем, и в отношении  порочности  Новый  Рим  несомненно  превзошел
старый...
     Население города, собравшееся  с  разных  сторон  мира,  разнородное,
разнохарактерное, не связанное племенными  узами  или  общими  интересами,
соединяло  в  себе  все  пороки  европейского,  еще  не  успевшего  вполне
освободиться  от  языческих  веяний,  человечества  с  дурными  качествами
азиатского мира. В нем тесно было переплетено друг с другом  стремление  к
роскоши с кровожадностью, чувственность с  ложным  благочестием,  спесь  с
низкопоклонством.  Страсть  к  зрелищам,  волнующим   кровь,   разжигающим
фантазию,  вызывающим  постоянное  возбуждение,  переходила  с   арены   и
ипподрома в жизнь и народа, и высших слоев общества, и в политику, и  даже
в то, что, казалось бы, должно было быть для всех  неприкосновенным,  -  в
религию.  Сразу  породилось  множество  сект,  главари  которых   искажали
серьезность христианского вероучения и увлекали за собой не установившихся
еще в правилах веры людей, что также не оставалось без  пагубного  влияния
на общественную  жизнь.  Шли  бесконечные  и  в  то  же  время  совершенно
бесполезные,  ничего  не  выявившие  религиозные  споры,  сами  императоры
принимали в них иногда чересчур горячее участие, так как они считали  себя
главами не только государства, но,  по  примеру  Константина  Великого,  и
церкви.
     Другого  рода  смуты  вызывались   то   честолюбивыми   полководцами,
добивавшимися для себя - и очень часто не без удачи - императорской короны
(в Византии, так же, как и в Риме, не было  установлено  прочного  порядка
престолонаследия), то различными временщиками, куртизанками, фаворитами  и
фаворитками, то, наконец, императрицами, дарившими в огромном  большинстве
не своим супругам, а первым, кто им успел  понравиться,  свою  любовь,  а,
вместе с тем, и императорскую корону.
     Бывали случаи, что по  милости  императриц  на  византийский  престол
вступали простые дворцовые слуги. Так, известен факт, что предшественником
Юстина  -  простого  солдата  -   был   дворцовый   служитель   Анастасий,
понравившийся императрице Арианне тем, что у него один глаз был голубой, а
другой черный. Чтобы  сделать  его  своим  мужем  и  императором,  Арианна
воспользовалась  обмороком  императора  Зенона,  своего  законного   мужа,
отравившего, чтобы сделаться императором, своего сына. Она объявила Зенона
умершим и приказала немедленно похоронить  его.  Несчастный  был  зарыт  в
могилу живым. Императорские гвардейцы слышали из могилы  надрывающие  душу
крики, но не решились подать помощь заживо погребенному, и  он  задохнулся
под землей [в 491 г.]. Жена императора Юстина,  о  котором  сказано  выше,
Лупицина Евфимия была рабой, а жена племянника Юстина Циранда,  восшедшего
на византийский престол под именем Юстиниана [строитель  храма  св.Софии],
Феодора была дочерью циркового дрессировщика медведей, цирковой  актрисой,
окруженной  неревнивыми  поклонниками,  и  в  след  за  этим  византийской
императрицей, разделявшей с  мужем  власть  над  жизнью  и  смертью  своих
подданных.
     Впрочем, как Юстин, так и Юстиниан, славяне  по  происхождению,  были
одними из лучших императоров Византии. Лупицина Евфимия была  простая,  но
добрая женщина, а Феодора сумела держать себя  в  качестве  императрицы  с
редким тактом, чего нельзя сказать о ней, как о женщине и супруге.
     Вообще, история рисует нам византийские нравы  в  самых  неприглядных
красках. Это - целый ряд кровавых казней, измен,  насильственных  захватов
власти,  отрав,  пыток,  страшной  мести  и  так  далее.   Женщины,   даже
императрицы, совершенно равнодушно переходили от одного мужчины к другому.
Дети  составляли  заговоры  против  родителей,  родители   против   детей,
дворцовые евнухи захватывали власть в свои руки, полководцы  уважались  не
за храбрость, не за способности, а за искусство  интриговать.  Сегодняшний
император завтра мог  пасть  под  ударами  наемных  убийц,  а  сегодняшний
приговоренный им к смертной казни в это же завтра сам начинал царствовать.
И среди этого - бесконечные богословские споры, торжественные процессии  и
так далее.
     Понятно,  что  при  таком  порядке  вещей  императоры   должны   были
волей-неволей  заискивать  перед  чернью  и  потакать  самым   грубым   ее
инстинктам. Начиная с Константина Великого, по примеру римских императоров
в Константинополе черни раздавался хлеб, вино, оливковое масло и деньги. В
таком положении большинству не зачем было что-нибудь делать - чернь  могла
жить без занятий, так как дневное пропитание у нее  было  обеспечено.  Раз
это было так, сытый народ не знал, куда девать свободное время, и так  же,
как в Риме, требовал зрелищ. Императоры не решались отказывать ему в этом,
тем более, что императорская гвардия  Константинополя  была  тем  же,  чем
преторианцы последнего времени Рима.  Она  сама  выбирала  себе  вождей  и
ставила их на престол, не спрашивая даже воли народа.  Император,  вступая
таким образом во власть, не знал, на кого ему опираться - на народ или  на
гвардию. Угодить же тому и другому  удавалось  редко.  Если  император  не
угождал гвардии, она свергала его, если он не угождал народу -  начинались
мятежи. Эти мятежи были злом для Византии. Они сопровождались страшными  и
чаще всего беспричинными кровопролитиями, грабежами, пожарами. Победа  той
или другой партии ипподрома очень часто влекла за  собой  народный  мятеж.
Одно из таких возмущений было при Юстиниане. Причина его  была  пустяшная.
Борьба голубых и зеленых во время ристалищ вызвала спор.  Спор  перешел  в
город,  праздный  народ  поднял  оружие  и  осадил  императорский  дворец.
Знаменитый полководец Велизарий, собрав горсть оставшихся верными  солдат,
кинулся на бунтовщиков, произвел в их рядах смущение, заставил отступить в
цирк. В один миг  ворота  были  заперты,  и  30.000  человек  очутились  в
ловушке...
     Немногие вышли из нее...
     Таково было положение народа и  императоров  в  Константинополе,  где
сосредоточена  была  вся  жизнь  восточной  римской  империи.   Из   всего
сказанного ясно, что, возникнув при Константине, разделившись с Римом  при
Галерии, она тотчас же начала клониться к упадку, как  клонится  и  всегда
близко к падению всякое здание, построенное на песке.
     Византия, вся  страна,  все  государство,  вся  восточная  империя  и
олицетворявший ее Константинополь, была именно таким зданием...



                          9. ПОД ПЫШНОЙ ДЕКОРАЦИЕЙ

     Несмотря на свое великолепие, Византия представляется воображению как
организм, снедаемый страшными недугами.
     Это   были   недуги   нравственные.   Лихоимство,    низкопоклонство,
интриганство, неправосудие, пьянство - все это существовало в византийской
империи.
     В одной  обличительной  проповеди  сохранилась  такая  характеристика
Царьграда.
     "Наш град - блудница, вертеп разбойников, жилище убийц, наша  столица
- град плачущих и стонущих.  Почему  же  это?  Потому  что  справедливость
покинула ее, и она  возненавидела  правосудие.  Потому  что  в  него  ушли
ростовщики и льстецы. Потому что в нем царят ложь,  интрига,  высокомерие,
насилие. Наш город -  источник  зла  для  всей  страны,  из  него  повсюду
распространяется  зараза.  Правящие  нами   творят   беззакония,   торгуют
правосудием, любят  дары,  за  все  требуют  воздаяния.  Сборщики  податей
отнимают у нас последние крохи. Исчезли стыд  и  целомудрие,  их  заменили
страсть к наживе  и  всякие  вожделения.  Господствуют  наглость,  суетные
заботы - как бы приумножить  свое  имущество,  как  бы  поесть  и  попить.
Женщины зарятся на мужчин, мужчины - на женщин."
     Пьянство   не    представляло,