м. Такой читатель, безусловно, уже приметил, что в этой
книге  есть  четыре  раздела  под названием "По горизонтали" и что каждая из
глав внутри этих разделов носит  название  "По  вертикали".  Это  ему  сразу
напомнит кроссворд, и совершенно правильно. Ибо этот роман можно читать так,
как  заполняют  клеточки  кроссворда.  Немножко  по горизонтали, немножко по
вертикали, то имя, то фамилия...
     Возможно, потребителю данного Альбома все это покажется неподходящим  и
неуместным.  Почему сборник текстов, посвященный знаменитости делового мира,
"господину два процента", как по праву именуют архитектора Разина,  строится
столь  несоответственным  образом?  В  виде  кроссворда? Ответ гласит: форма
книги продиктована именно уважением к нашему  благодетелю  и  другу  юности,
архитектору  Разину.  Сам он питал давнюю любовь к кроссвордам. Причем он их
не  только  решал,  но  и  коллекционировал.  Его  записные   книжки   полны
кроссвордов,   вырезанных   из  самых  разных  американских,  европейских  и
югославских газет и журналов. Повод для вырезывания всегда был  один  и  тот
же:   пресс-служба   его  фирмы  посылала  ему  все  кроссворды,  содержащие
расшифровку псевдонима или имени  Витачи  Милут,  по  мужу  Разин,  а  также
названия  его треста "АВС Engineering & Pharmaceuticals", пли же кроссворды,
где разгадчик должен внести первые буквы имени  владельца  известной  фирмы,
которые,  разумеется,  должны  гласить  А(фанасий)  Ф(едорович)  Р(азин).  А
вообще, всю жизнь архитектора Разина можно  истолковать  как  один  огромный
кроссворд.
     --   Кроссворд!   Не  бог  весть  какое  изобретение,  --  скажете  вы.
Разумеется, это так. Но для начала и этого  довольно.  Пока  не  привыкнете.
Надо  иметь  в  виду,  что  писатель  все  равно  что  портной. Как портной,
выкраивая костюм, стремится скрыть изъяны фигуры  своего  заказчика,  так  и
писатель,  кроя  книгу,  должен  прикрывать  недостатки  своего  читателя. А
недостатки эти, как при шитье любого костюма, могут быть и  в  объеме,  и  в
росте.
     Читатель,  который  выберет старый способ чтения, улицу с односторонним
движением, читатель, предпочитающий скользить к смерти  кратчайшим  путем  и
без  малейшего  сопротивления,  то  есть  читать  ПО  ГОРИЗОНТАЛИ,  а  не по
вертикали, -- этот читатель удивится, заметив, что главы  Памятного  Альбома
пронумерованы  не  подряд.  И  по  праву упрекнет нас в излишней поэтической
вольности. Почему это нумерация глав скачет через  пень-колоду,  а  не  идет
так,  как во всех кроссвордах и во всех любовных романах, сколько их есть на
свете? Ответ снова прост. Да потому, что  не  все  любят  читать  подряд.  А
некоторые  даже  и не пишут подряд. Как мы все знаем, кроссворды заполняются
карандашом, лиловыми  чернилами,  фломастером,  обмокнутым  в  слезы  или  в
поцелуй,  шпилькой  или  вилкой.  Все  равно  чем.  Но не все равно, кто его
заполняет. Ибо  существуют  по  крайней  мере  две  разновидности  любителей
кроссвордов,  подобно тому как на Святой горе есть две разновидности монахов
-- идиоритмики (одиночки) и  кенобиты  (общинники).  Существуют  те,  кто  в
кроссворде любит и вылавливает отдельные слова, и те, кто в них предпочитает
и  вылавливает только красивые скрещения слов. Одни тратят время, на которое
много времени не нужно, а Другие -- время, на которое нужно Время.  Те,  кто
все  решает с наскока, и те, кто все решает по порядку. Потому эта книга так
и сделана. Для первых заранее устроен беспорядок, так что им самим нет нужды
его создавать, а для вторых расставлены цифры, вот пусть сами в них  порядок
и вносят.
     Но,  скажете вы, ведь первобытный человек, подобно животному, пропускал
через свою голову одновременно сотни мыслей и чувств, и  только  современный
человек   отделил  мысль  от  мысли,  предпочел  одно  чувство  бесконечному
множеству других чувств непрерывно набегающих на него из мира; он  дал  этим
чувствам  порядковые  номера и научился различать первые от последних. Зачем
же теперь возвращаться назад? Зачем вводить какие-то  новые  способы  чтения
книг  вместо  одногоединственного, который, как жизнь, ведет нас от начала к
концу, от рождения к смерти? Ответ прост:  затем,  что  любой  новый  способ
чтения книги, идущий наперекор течению времени, которое влечет нас к смерти,
есть   бесплодная,   но  достойная  попытка  человека  воспротивиться  своей
неумолимой судьбе если не в  реальности,  то  хотя  бы  в  литературе.  День
сегодняшний  подобен огороду -- в нем растет все: и растения, которые охотно
едят современники, и другие, которые, если не  засохнут,  станут  прекрасной
пищей  для  завтрашних  людей,  сыновей  и  внуков  ныне  живущих, и третьи,
предназначенные для каких-то далеких поколений, которые  прополют  наш  сад,
выдернут  с  корнем  все,  что мы любим, и будут в нем искать свои волшебные
цветы и травки, свой ароматный исоп или разрыв-траву, не особенно заботясь о
чувствах садовника. Мы это знаем. К чему тогда читателю  становиться  чем-то
вроде  полицейского  инспектора,  зачем  ему  все  время идти точно по следу
своего предшественника? Почему  ему  не  позволить  себе  время  от  времени
вильнуть  в сторону? Не говоря уже о героях и героинях этой книги! Возможно,
им тоже иногда хочется показаться не анфас, а в профиль, с  другой  стороны,
потянуться  рукой  в  сторону. Уж конечно, им надоело разглядывать читателей
подряд, подобно гусиной стае, тянущейся на юг, или ряду скакунов  в  конском
забеге.  А  может, герои книги захотели выделить кого-либо из серой вереницы
читателей? Что если они иногда ставят на кого-то из нас и бьются об  заклад?
Что мы об этом знаем?


КАК РЕШАТЬ ЭТУ КНИГУ ПО ВЕРТИКАЛИ

     Разумеется,  этот новый способ отнюдь не обязателен. Он -- для тех, кто
решится читать не подряд и по горизонтали (то есть так, как течет  река),  а
ПО  ВЕРТИКАЛИ, так, как идет дождь. Такие читатели должны проследить по всем
четырем разделам этого Памятного Альбома главы, обозначенные одними  и  теми
же номерами. Точь-в-точь как во всех кроссвордах во всем мире.
     Кто  выберет  чтение  этого  романа,  или  же решение кроссворда, не по
горизонтали, а сначала по вертикали, как делают китайцы и  японцы,  то  есть
следуя   сверху   вниз,   того   ожидают  преимущества.  Он  сможет,  следуя
обозначениям:

     1 по вертикали -- прочесть или пропустить три дополнительных примечания
к данному Альбому, из которых второе находится перед его очами, в  то  время
как с первым он уже столкнулся, если до сих пор читал по горизонтали;
     2  по  вертикали -- через все четыре раздела проследить судьбу главного
героя этого Альбома, архитектора Разина, не  обращая  особенно  внимания  на
прочие события и прочих героев книги;
     3  по  вертикали -- одним махом разобраться в планах, чертежах и прочем
содержимом знаменитых  тетрадей  архитектора  Разина,  на  обложках  которых
имеются пейзажи, нарисованные чаем, как и обозначено на обложке этой книги;
     4  по  вертикали -- проследить во всех подробностях судьбу героини этой
книги, Витачи Милут;
     5 по вертикали -- выделить любовную  историю  этой  книги,  ибо  Альбом
архитектора Разина можно трактовать и как любовный роман;
     6  по  вертикали  --  ознакомиться с судьбой трех сестер, Ольги, Азры и
Цецилии, и их приключениями которые хотя бы до некоторой  степени  объясняют
невероятный, головокружительный взлет деловой карьеры архитектора Разина.

     И  не надо бояться такого чтения. При подобном использовании кроссворда
он получится ничуть не хуже. И вообще, в хорошем рассказе  хороший  язык  не
обязателен.  Красивый  язык  и  красивые  слова нужны лишь плохим рассказам.
Хорошие же притчи слова находят сами для себя и прекрасно  ориентируются  во
всех  языках.  Речь не об этом. Речь идет, как мы уже говорили, о том, чтобы
открыть новый способ чтения, а не новый  способ  письма.  Ибо  если  хорошей
притче  не  нужен  красивый  язык  и  красивое слово, то ей просто необходим
красивый способ чтения, которого пока,  к  сожалению,  еще  нет,  но,  будем
надеяться,  со  временем  он  появится...  Ибо,  подобно тому как существуют
талантливые и неталантливые писатели, существуют точно  так  же  и  читатели
одаренные  и бездарные. И делятся они на две большие группы, о которых здесь
пойдет речь.
     Те, кто, подобно монахам-одиночкам со Святой горы, решает все  проблемы
по  вертикали,  читая сверху вниз, и больше любит слова, чем скрещения слов,
бросает взгляд только в текст с инструкцией, как решать, а на сам  кроссворд
и  на  его  четырехугольные  клеточки обращает мало внимания. Их словно мать
грудью  из-под  коленки  кормила  --  они  предпочтут   неправильное   слово
правильному,  пусть даже сам маневр скрещения слов и поворота их из-за этого
не удастся. Им ничуть  не  помешает,  что  в  этой  книжке  или  же  в  этом
кроссворде,  несмотря ни на какие крестословицы, числа в ряду по горизонтали
идут по порядку, а в ряду по вертикали не идут  по  порядку,  но  скачут.  У
каждого
     из  них  своя трапеза, свой домашний очаг и свое логово, у каждого свой
огонь, своя соль, свой огородик и в  нем  свой  уютный  уголок  с  фруктовым
деревцем  и  прудиком.  Они  друг  друга почти не знают, с трудом друг друга
переносят, чужих имен не любят и не помнят, каждый сам себе  косу  плетет  и
сам  стрижется, у них нет общих врагов, если они вместе никогда не бывают. У
них есть культ матери, а нет культа женщины-любовницы. Им принадлежит  ночь,
символ  их  жизни  --  позвоночник,  они хорошо знают иностранные языки, они
художники, рыболовы и идолопоклонники, они умеют обращаться  с  зерном  и  с
хлебом,  умеют  молчать  и говорить. Если народ, к которому они принадлежат,
дойдет до нищенского посоха, они берут на себя тяжкую миссию  вызволить  его
своим горбом. Они думают так: поскольку вы уже прочли книгу и прожили жизнь,
не  поздно  ли  и  не  бесполезно  теперь, задним числом, упорядочивать их в
кроссворд? Стоит ли расставлять свои воспоминания, как шахматные  фигуры  на
доске,  начиная  игру?  Нужно  ли наши воспоминания о пролетевшей жизни, как
рубашку, выворачивать на лицо и укладывать в ящик? Не теряем  ли  мы  слова,
упорядочивая  крестословицы?  Не  теряете ли вы самую свою жизнь, пытаясь ее
упорядочить, не утрачиваете ли мир в своих усилиях привести его  в  порядок?
Для  таких любителей кроссвордов дело уже частично сделано, они увидят перед
собой книгу такой, какая она есть, то есть  они  смогут  ее  читать,  бросая
кости, на какое число выпадет, от одного до шести.


КАК РЕШАТЬ ЭТУ КНИГУ ПО ГОРИЗОНТАЛИ

     Но  существуют  и  другие  читатели,  которые  любят  читать  привычным
способом, по горизонтали, так, как текут все реки на свете и  как  живут  на
Святой  горе  монахи-общинники  --  в  крепком  общежитии.  Они сделают дело
заранее. Прежде всего усядутся решать скрещения слов и  заполнять  клеточки.
Прежде  чем  заняться  чтением  или же углубиться в жизнь, они позаботятся о
том, чтобы все было по порядку и  по  правилам.  Недавняя  история,  которая
свидетельствует,   что   хорошо   устроенный,   совершенно   организованный,
предусмотрительно гармонизированный  мир  ведет  прямехонько  в  грязь  и  в
пропасть,  им  в  качестве учебника жизни не подходит. Двигаясь в строжайшем
порядке от главы к главе, они заранее построят и осмотрят  и  свои  и  чужие
войска,  и  свои  и  чужие  перекрестки, не обращая особого внимания на сами
слова и на их смысл, как полководец не обращает внимания на отдельных солдат
своей армии, не помнит их фамилий. Эти читатели -- национальная партия своей
родины, они не знают языков,  не  владеют  речью,  они  чтут  культ  отца  и
традиций,  они  --  борцы  за  веру,  у  них  нет  никакого  имущества, даже
собственной рубашки, ибо они считают своим все, что есть на  земле.  Они  не
связываются  ни  с  местом, ни со стенами; куда пойдут двое, туда и все; они
любят упоминать имена,  они  вместе  встают,  вместе  садятся  за  стол,  им
принадлежит  утро,  для  них  символ  человека  --  брюхо,  они  -- колдуны,
виноградари, певцы и писатели. Они -- практики, иконоборцы, они предводители
своего народа в его исходах. Они строители,  астрономы,  математики  и  люди
театра.  Они  держатся  вместе и держат в своих руках всю мощь родины до тех
пор, пока родина не рухнет в пропасть. Это -- те, кто в  кроссвордах  больше
любит  порядок  скрещения  слов,  чем сами слова. Такие люди огородят свою и
чужую жизнь, они внесут в мир порядок, деля его на квадраты  и  не  особенно
заботясь  о том, что они в эти четырехугольники загоняют. И может ли квадрат
вместить все. Они и здесь, в книге,  пойдут  строго  по  порядку,  расставив
главы  "по  вертикали"  согласно  порядковым  номерам, отступая от несколько
небрежного  распорядка,  оставленного   автором.   И   в   награду   получат
окончательный  и  неприкосновенный порядок чтения и скрещения слов, и только
после этой операции, установив  это  ничем  не  нарушаемое  расписание,  они
усядутся в поезд, с тем чтобы наверняка прочесть книгу или пропутешествовать
по  своей,  то  бишь по чужой, жизни. За предложенным ими решением откроется
тайна благоустроенного, крепко организованного мира, которого мы  все  давно
жаждем.  Разве  не  достойно  восхищения  то, что делают люди из этой группы
отгадчиков кроссвордов, -- наводят порядок в мире, хотя бы в чужом, если  уж
в  своем не могут. По крайней мере, хотя бы в моей жизни и в моей книге, раз
уж вашей нет под руками или она от вас ускользает!
     Короче говоря, тот, кто  читает  этот  роман  по  вертикали,  проследит
повороты  судьбы  героев, того же, кто выберет горизонтальные линии, увлекут
главным образом хитросплетения сюжета. Но не развязка, ибо  решение  никогда
не дается в самом кроссворде, но, как известно, публикуется дополнительно --
"в следующем номере".
     Так  кто  же  прав  из  этих  двух  групп любителей кроссвордов? Права,
разумеется, твердая пристань молчания, в которую мы  приплываем  после  всех
скрещений  и  всех  решений.  Откуда нам знать, кто прав, если на нашем веку
было столько тех, кого мы обязаны были уважать, и так мало тех, кого было за
что любить? Поэтому счастливчики те, кто любил хоть однажды. Хотя бы  книгу,
если уж не собаку или кошку, хотя бы писателя, если уж не свою жену. Но горе
тем, кто уважал книги, которых не любил, и ненавидел те, которые любил.
     А  с  архитектором Разиным дело обстоит так, что вы просто не поверите.
Он относится и к первой, и ко второй группе отгадчиков кроссвордов.  Вначале
он  принадлежал к первой группе, жизнь его была больше похожа на беспорядок,
и судьба его в молодости (в отличие  от  вашей)  в  самом  деле  была  неким
подобием  ошибочно  решенных  или  совсем  не решенных кроссвордов. Тогда он
перевернул страницу, взял в руки новый карандаш и записался в другую группу.
Однако это оказалось не так просто. Вы  не  поверите,  но  для  того,  чтобы
переменить  свою  принадлежность  к  одной  из  двух  упомянутых групп, надо
покинуть свою родину,  переменить  фамилию,  паспорт,  забыть  один  язык  и
выучить  другой и все начать сначала. Грек должен стать немцем, итальянец --
русским, серб должен превратиться в мадьяра, а мадьяр перейти  в  румыны.  И
наш архитектор Афанасий Разин все это проделал. Правда, вначале было похоже,
точно его пыльным мешком из-за угла прихлопнули, но потом дела пошли на лад.
И  вот  теперь  перед нами его Памятный Альбом, который издан в честь нашего
героя и всех перемен, с ним происшедших.
     В нем  вы  найдете,  как  во  всяком  кроссворде,  видных  политических
деятелей,  страны  света, красивую мебель, большие и малые города, начиная с
такого, как Шабац в Сербии, где некогда (как известно) бывал Фауст, и кончая
Лос-Анджелесом в Америке, где некогда жил архитектор Афанасий Разин,  он  же
Свилар.  Будут  и  клеточки, заштрихованные черным, которые облегчают работу
составителя кроссворда и дают передышку тем,  кто  его  решает.  Эти  черные
квадратики  -- "ночи" среди "дней" кроссворда, и они внесены сюда как черные
четырехугольники в крестословицах, которые прерывают где нужно  ряды  пустых
квадратов,  предусмотренных  для  внесения  букв.  Эти  черные квадраты, как
известно, в счет не идут и не обозначаются цифрами, но без них не  обходится
ни один кроссворд, в том числе и этот. Скажем о них несколько слов.
     Среди  бумаг  архитектора Разина нашлись несколько записок, заполненных
главным образом не его почерком. Они связаны с  нашим  героем  так  же,  как
черные  квадраты  со  словами  кроссворда.  Утверждают, что некоторые из них
архитектор Разин рассказывал  при  особых  обстоятельствах  (как,  например,
историю  Плакиды),  или  же  ему  их  рассказывали (как это было с семейными
преданиями о прекрасных дамах -- предках Витачи Милут по женской линии), или
же он сам, как в какой-нибудь игре, рассказывал их с кем-нибудь в очередь --
так случилось с притчей о Голубой мечети. Среди этих повестей есть и  такие,
которые  с  данным  Альбомом, или же с этим кроссвордом, или с этим любовным
романом никакой связи не имеют. Такие места и такие рассказы, вкрапленные  в
общее  повествование,  читатель  должен  открыть для себя сам, без чьей-либо
помощи. Нашедшего убедительно просят сохранить их  и  почтовым  отправлением
послать хозяину, то есть составителю кроссворда, или выбросить.
     Однако в поисках этих историй -- незваных гостей -- должно стараться не
выбрасывать   истории,   составляющие   собственно   главы   романа,  вместо
заштрихованных -- пустые клеточки  кроссворда!  Ибо  в  таком  случае  книга
расползется  как  джемпер,  кроссворд  рассыплется  и останется лишь то, что
можно обнаружить в любом романе, а это всем известное примечание:

ВСЕ ЧИТАТЕЛИ КНИГИ ВЫМЫШЛЕНЫ.
     ЛЮБОЕ СХОДСТВО С ПОДЛИННЫМ ЧИТАТЕЛЕМ
     СЛУЧАЙНО.


     По вертикали 5


ЛЮБОВНАЯ ИСТОРИЯ


     Когда Афанасий Разин, столь неожиданным способом  облизав  свои  глаза,
решил  увезти Витачу в большой мир, они сразу же отправились в Вену к сестре
Витачи, Виде Милут. Оба они так перепугались этого своего поступка,  что  им
было не до еды, и они, не теряя времени, кинулись прямо на вокзал. Потом они
со  смехом  вспоминали,  как  Витача,  когда они летели на вокзал, мечтала о
ягненке, выкормленном морской  травой,  а  Афанасий  --  о  рыбе,  три  ночи
пролежавшей  в  земле  и  жаренной  на  угольях.  Потому  что,  когда  жизнь
переворачивается с ног на голову, пропасть под ногами не  становится  небом.
Они  рассказывали,  что  на вокзале в то утро им не удалось попробовать того
удивительного жаркого, когда сырое мясо как следует отбивают прутом, так что
следы  остаются  даже  на  готовом  кушанье.  Поезд  Белград  --  Вена   уже
отправлялся,   и  они  вскочили  в  вагон.  Однако  в  поезде  не  оказалось
вагона-ресторана, а один-единственный спальный вагон был полнехонек. Так что
они и глаз не сомкнули и не поели даже того, что разносили в те  времена  по
вагонам,  --  кусок  черствого  сыра  на  черном  хлебе  с маслом и пиво или
заливную рыбу.
     -- Ничего, -- успокаивала себя Витача, -- наш голод -- это мы  сами,  а
наша сытость -- это уже не мы. Зато будем смотреть друг на друга, потому что
голодный глаз недреманный. -- И в самом деле, они могли только смотреть друг
на друга, потому что были не одни, потому что ехали в поезде и не могли даже
поцеловаться.
     --  Спи,  во  сне  не стареют, -- шептал Разин ей в волосы, и Витача на
какое-то время забывалась сном, и снилась ей одна  и  та  же  песня,  и  она
знала,  что стоит ей пробудиться -- песня кончится; и это пробуждение во сне
казалось ей смертью, а не пробуждением, потому что для сна любое пробуждение
есть своего рода смерть.
     Даже на границе, где они долго стояли и где все было  засыпано  снегом,
они  не попробовали и куска ветчины, перезимовавшей в еловой золе, с хреном,
а в Австрии, куда  поезд  пришел  пос