ыне,  принял участие  сначала
Илиодор, а  затем епископ  Гермоген. Ходили слухи, что после ссылки епископа
Гермогена Зинаида П.  попала в монастырь  и  в  настоящее  время приняла имя
Ксения.

     Мы не зря приводим все эти выдуманные подробности. При чтении настоящих
свидетельских показаний монахини Ксении  станет  ясно, как гнусен вымысел  и
как ничего общего он не имеет с настоящей жизнью монахини Ксении.

     А  Дувидзон продолжает изощряться  во  вранье.  Он  напрямую  связывает
Хионию  Гусеву  и  монахиню  Ксению. Оказывается, "Гусева  занимала  в семье
Попеляевых, состоящей из отца, тетки и единственных сына и дочери, должность
экономки и еще в 1909 году увлеклась входившим тогда в славу Распутиным.  На
этот  путь она увлекла и несовершеннолетнюю Зинаиду, находившуюся тогда  под
ее религиозным влиянием".

     Здесь все ложь. Не существовала на свете  Зинаида. Гусева не работала в
ее семье экономкой. Гусева никогда лично не общалась с Распутиным.

     Газета "Копейка" выдумывает еще более  гнусную  историю.  "11  июля,  -
сообщалось на ее страницах, - Гусева  отказывается от своего первоначального
обвинения и выдвигает новую версию, явившуюся  для нее  поводом нападения на
Распутина, - изнасилование им двух своих дочерей, уже взрослых девушек".72

     Эту гнусную выдумку сразу же перепечатывает ряд провинциальных газет.

     Газета "Вечернее время" публикует якобы  факсимильно фальшивую  записку
Ксении Гончаренковой. Газета напускает дыму, как будто располагает настоящим
документом.  "Письмо  это, -  по мнению  газеты,  - производит необыкновенно
тяжелое впечатление. Мы не  считаем возможным его печатать, но сохраним этот
удивительный  документ, свидетельствующий  о  деяниях "старца", возбуждающих
глубокое  негодование...   Письмо  характерно   и   своей  малограмотностью,
простотой тона. Ей невольно веришь".

     Кусок этой  записки, воспроизведенной в газете, ничего общего не имел с
почерком  самой Ксении  (я его сравнивал.  -  О.П.). Более  того, создателей
фальшивки  выдавала  грубейшая  ошибка.  Записка   была  подписана  фамилией
Гончарова, а фамилия Ксении  была Гончаренкова. Не мог же человек перепутать
свою фамилию.

     Среди многочисленных обвинений Распутина  в развращении женщин  никто и
никогда не приводил конкретные примеры.

     И вот,  наконец, имеется возможность  допросить  женщину,  которая,  по
многочисленным слухам, опубликованным во всех левых газетах, была развращена
"похотливым" старцем. Газетчики с нетерпением ждут подробностей допроса этой
жертвы  Распутина,  предвкушают  скандал, а  самые нетерпеливые, как  мы уже
видели, придумывают эти подробности заранее.

     Итак, конкретная жертва - Ксения  Васильевна  Гончаренкова. Крестьянка,
православная, грамотная, под судом не была.

     Она,  наверное, очень юна - приучили к этой мысли своих читателей левые
газеты.  Оказывается,  совсем и  нет.  По  протоколу ей 40  лет,  физическая
внешность самая посредственная. Но главное даже не в  этом, а в том, что эта
жертва  Распутина видела  своего  "растлителя"  только  издалека и  даже  не
разговаривала с ним.

     Вот ее показания:

     "Я  жила в  г. Царицыне  в  течение 18 лет.  Я была  в  числе поклонниц
бывшего иеромонаха Илиодора и ревностно посещала совершаемые им богослужения
вплоть до ссылки  его  во  Флорищеву  пустынь. Григория  Распутина-Нового  я
увидела в первый раз во время приезда  его с владыкой Гермогеном из Саратова
к нам в Царицын,  это было в день  Ангела Илиодора - 19 ноября 1909 или 1910
года,  не помню. Владыка пробыл в Царицыне несколько  дней и уехал обратно в
Саратов.  Распутин пробыл  после этого  еще несколько дней и затем вместе  с
Илиодором уехал в село  Покровское  Тюменского уезда. Вернулись они назад  в
Царицын  вместе 21 декабря.  Распутин прогостил  у Илиодора, все время жил у
Илиодора,  до  1 января,  и уехал. За все время  пребывания  своего Распутин
пользовался   общим  почетом,  так  как   Илиодор,  имевший   огромный  круг
почитателей, постоянно  посещал дома в Царицыне, всем рекомендовал Распутина
как  благочестивого  человека.  Один раз Илиодор после  вечерни  обратился к
молящимся с  речью, в которой указал, что о Распутине ходят разные слухи, но
что  все  это  клевета злых людей. Все видели,  что  отношения  Распутина  и
Илиодора  самые дружеские.  Затем  Распутин приехал в Царицын в  июле месяце
1911 года, меня  тогда  в  Царицыне не  было.  Отношения между Распутиным  и
Илиодором  и тогда были  самые отличные, причем  Распутин дал  Илиодору  три
тысячи  рублей на организацию паломничества  по  реке Волге. Об этом знаю от
многих паломников, а также от самого Илиодора.

     Паломничество  это состоялось.  Мне известно, что и после этого Илиодор
до  своего  падения  беспрерывно  находился  в  самых  хороших отношениях  с
Распутиным  и состоял с  ним  в переписке. 9  января 1912  года  Илиодор был
вызван в Петербург  телеграммой Владыки Гермогена. В  телеграмме сообщалось,
что Владыка увольняется  из Синода.  9 января  Илиодор  простился со  своими
почитателями, собравшимися в огромном числе. В своей прощальной речи Илиодор
сказал народу, что уезжает по воле Владыки и, может быть, более не вернется.
Причем увольнения  Владыки Илиодор тогда не объявлял, о Распутине совершенно
не  упоминал  и ничего  о нем  не говорил.  До своего отъезда Илиодор  также
никаких речей о  Распутине не произносил. Я сама  никогда не  слышала, чтобы
Илиодор  называл Распутина  лжепророком  и  призывал народ поступать с  ним,
ревнуя  примеру пророка Илии. Никто из моих знакомых также не говорил мне об
этом. После отъезда Илиодора в Петроград он больше в Царицын не возвращался.
На предъявленной  мне фотографической карточке я  узнала  одну  из поклонниц
Илиодора - Хионию Гусеву. Я ее знала,  но никаких разговоров  и дел с нею не
имела.  В  последнее  время,  в  1912   году   она  производила  впечатление
ненормальной (сумасшедшей), говорила бессвязные речи.

     В каких  отношениях она находилась с Распутиным, мне неизвестно даже по
слухам.  Как  отчество  и  фамилия  одной из почитательниц Илиодора по имени
Елена,  которая  посещала  его  в хуторе Большом и занималась  изготовлением
искусственных цветов,  - не знаю.  Где в  настоящее время живет Илиодор - не
знаю.  Приезжал  ли  Распутин  в  Царицын по приглашению  Илиодора  или  без
приглашения  -  я  не  знаю. Я  помню  только  два указанных  мною посещения
Распутиным Илиодора в г.Царицыне. Илиодор с Распутиным посещали очень многих
жителей  города   Царицына.   Пелагеи   Кузьминой  Заворотковой   и  Натальи
Емельяновой Толмачевой, жив. по Балтийской улице в 3-й части, - я по фамилии
не  узнаю.  Может  быть, в лицо я  их знала. Что послужило  причиной разрыва
между Распутиным  и  Илиодором  -  я не знаю.  Считал ли  Илиодор  Распутина
виновником своего падения - мне  неизвестно. Больше показать ничего не могу.
Прочитано. Ксения Гончаренкова (ноябрь 1914 г.)".73

     Вы думаете, после знакомства с этим протоколом Дувидзон и  его собратья
по перу извинились  перед читателями  за  свои  фальшивки?  Конечно, нет, а,
наоборот,  в  конце  1914  года  они  резко  усиливают  свою  клеветническую
деятельность,  продолжая  самым бессовестным  образом  обманывать  читателей
рассказами о  соблазненной монахине. А  проходимец  Илиодор как  ни в чем не
бывало включит эту "правдивую" историю в свою книгу "Святой черт".

     Разве  можно найти  покушению на Распутина  другое название, кроме  как
"заговор"?  Илиодор с его  террористической организацией, над  которым  явно
стоит еще кто-то более влиятельный. Дувидзон  и его бессовестные собратья по
перу, намеренно публикующие наглое вранье. И целая сеть газет, с готовностью
печатающих заведомые фальшивки.  Сквозь  сеть вранья левой печати невозможно
прорваться. Неведомая сила парализует каждое честное действие следователей.



        "Я ВЫШЕЛ ПОБЕДИТЕЛЕМ ИЗ ЭТОЙ БОРЬБЫ"

     Из дополнительных показаний Г.Е. Распутина:

     "Я предъявляю Вам, г. следователь, полученное на мое имя в с.Покровском
письмо: "Я вышел победителем из этой борьбы" - и пересланное мне по почте из
с.Покровского в  г.Тюмень. Это  письмо,  как  я думаю, написал сам  Илиодор,
почерк которого я немного знаю, да и содержание письма,  его отдельные фразы
принадлежат   Илиодору.  Подпись  его  на  этом  письме  "Узник"  сделана  в
подражание Христу. Письмо отправлено было из Петербурга, но кем  именно  оно
было отправлено, я  не знаю.  Больше показать по настоящему делу я ничего не
имею. Показание мне прочитано. Григорий Новых (9 августа 1914 г.)".

     В следственном деле приводится и полный текст этого письма:

     "С.Покровское, Тобольской губернии, Тюменского уезда Григорию Ефимовичу
Распутину.  Я  вышел победителем  из этой  борьбы, а  не ты,  Григорий! Твой
гипноз рассеялся, как  дым перед лицом  солнца. Говорю тебе, что  ты умрешь,
несмотря ни на что! Я - твой мститель! Узник"74.

     Экспертиза  почерков  на письмах,  принадлежащих  Труфанову,  и  почерк
анонимного  письма  под  псевдонимом  "Узник",  свидетельствовала,  что  оно
написано Труфановым75.

     Экспертиза  также  установила   руку  Труфанова  в   письме  к  Пелагее
Заворотковой и Хионии Гусевой ("хвалю за старание", "окрестим Гришку")76.

     Дополнительное показание дает и Гусева.

     Новое показание Х.Гусевой (30 сентября 1914 г.).

     "Зовут  меня Хиония Кузьмина Гусева,  в дополнение к своему  показанию,
данному мной по настоящему делу 30 июня с. г., добавляю.

     Я  считаю  Григория   Ефимовича  Распутина  ложным  пророком   и   даже
Антихристом,  потому что он в Синоде имел большую славу благодаря Гермогену,
епископу, и  батюшке  Илиодору,  а в  действительности  его  пакостные  дела
указали,  что  он  развратник  и  клеветник. У  нас в г. Царицыне есть много
домов, подобных  дому Толмачевой,  где живут по строгим правилам монастырей,
живут келейницами, общинками, человек  по шести, иногда по две и три, но это
дома  частные,  обывательские, а не  монастыри. Вот  почему и я  назвала дом
Толмачевой частным,  так  как здесь  жила  келейницей.  Я девушка, и у  меня
никогда не было детей, не было у меня и дочерей.

     Я нигде не могла найти Григория Распутина и, когда приехала к нему в с.
Покровское и здесь  его не  нашла, то я не знала, что делать:  то ли выждать
его приезда в  Покровское, то  ли  поехать за ним  в г.  Петербург и там его
убить. Я  решила загадать,  почему, и спросила тогда двух  девочек на берегу
Туры:  "Да  или  нет?" Когда  одна  из них ответила "нет",  т.е.  чтобы я не
уезжала из с.Покровского, оставалась  здесь, что я и сделала. Я не кланялась
Распутину 29 июня с. г. и ударила его кинжалом не по выходе  из  ворот, а по
возвращении его к воротам дома.

     Кинжал с ножнами был привязан под юбкой моей же  кромкой, и я его тогда
вытащила из ножен через  отверстие в кофточке, а ножны  продолжали висеть на
кромке у меня под юбкой.

     Находясь  на квартире  у  Хохловых, как на  другой квартире, я скрывала
отнятый у меня кинжал у себя под нижней юбкой, на нижней рубахе, привязанным
к телу в течение почти недели, вследствие чего  я во время сна не  снимала с
себя эти юбки, чтобы окружающие не заметили у меня этот кинжал. За все время
я с ним  не расставалась. Я назвалась Хохловым Евфимией  потому, что мое имя
церковное Хиония - мудрое, и его трудно запомнить. Меня и дома в нашей семье
в   г.Царицыне  звали  Евфимией,  а   Хионией  меня  звали  лишь  монахи.  Я
подтверждаю,  что  Распутину  29  июня  не  кланялась,  почему  я  и  делала
возражения при допросах в  с.Покровском, когда  отрицала их утверждения, что
будто бы я тогда кланялась Распутину. Показали они про эти поклоны по ошибке
или в угоду Распутину.

     Уходя  из дому  Екатерины Зотовой на берег,  я  дала ей пять  копеек за
калачик. В г. Ялту я ехала на пароходе, где  познакомилась с незнакомой  мне
женщиной  из баптисток, как ее  зовут и  откуда она -  не знаю.  Она  хотела
получить место в г. Ялте. Вот с этой женщиной я и ходила в редакцию  местной
газеты справляться, не проживает ли еще в  г. Ялте Григорий Распутин  и куда
он  мог отсюда  уехать. Женщина  эта ушла  от меня, куда не знаю, и я с  ней
больше не встречалась.

     Ни я лично, ни моя сестра Пелагея Завороткова никогда не получали писем
от батюшки Илиодора - Сергея Михайловича Труфанова. Елену я встречала осенью
в  1913 году в хуторе Большом  у Илиодора, когда здесь бывала. Она здесь все
время  жила и делала искусственные цветы,  на деньги  от продажи которых она
кормила Илиодора. Как отчество и фамилия Елены  - это я не знаю. Она выехала
из  хутора  Большого в г.  Царицын, где нанялась  прислугой, но  у кого  она
нанялась, я не  знаю. Об этом  я только случайно слышала, но от кого именно,
не помню. Она - простая женщина, но из какого сословия - не знаю.

     С  Евдокией  Ивановной  Скутневой  я встречалась  на хуторе  Большом  у
Илиодора, но с ней я  незнакома. Она -  странница, ходила по святым местам и
была одной из поклонниц Илиодора. Она все  время  жила в хуторе Большом, где
работала на Илиодора и кормила  его. Получала ли она от  Илиодора письма или
нет  -  не  знаю. Ко мне  писем  Илиодор не  писал, почему думаю,  что  ныне
покойный  Иван Иванов  Синицын хотел оклеветать Илиодора, для чего и написал
сам от имени последнего письма ко мне, Пелагее Заворотковой.  Это мое письмо
читать сам давал в г. Царицыне. Ивана Синицына  я только встречала в церкви,
когда он говорил с Илиодором проповеди, и больше я с ним не  встречалась. Он
был в большой дружбе  с Илиодором и жил у него на хуторе Большом. Синицын не
понял Илиодора, считал, что он  не от Бога, благодаря чему разошелся с ним и
стал на него клеветать.

     Мне Илиодор продал  в  г. Царицыне  дом  за  200  рублей,  когда  он  в
действительности  стоит  около  2000 рублей,  почему  так дешево мне батюшка
продал дом свой -  не знаю. 18 или 19  мая сего 1914 года я не была в хуторе
Большом у Илиодора, в мае я все время ездила по городам России целый  месяц;
в  хуторе  Большом  я с  осени 1913 года, когда  здесь была со своей больной
сестрой Пелагеей, больше не бывала. Моя сестра Прасковья Кузьмина Тулузакова
проживает в г.Царицыне во 2-й полицейской части. Она - шапошница.

     Брат  мой Андрей  Кузьмин  Гусев - парикмахер и живет зимой  на станции
Усть-Костычи, желез. дор. в 12 верстах от г. Сызрани.

     Мой  покойный  отец  Кузьма  Алексеев  Гусев   болел  ревматизмом  ног,
спиртными напитками не злоупотреблял,  хотя водку и пил. Мой покойный родной
брат Симеон сошел с ума и умер; у него были, как и у отца, раны на ногах.

     Среди  родни нашей сифилитиков, насколько я  знаю, не  было, самоубийц,
преступников  и  лиц,  страдавших  глухонемотой  или   другими   физическими
уродствами, тоже не было.

     Моя мать Марфа Петровна Гусева была  женщина  здоровая,  умерла она  от
воспаления легких, от чего отец умер - не знаю, но он долго хворал.

     Лет с девяти меня лечили травами, сулемой в вине от ломоты в голове и в
ногах. Других болезней у  меня в раннем детстве не было, солнечного удара со
мной не  случалось и  головы  до потери  сознания я не  расшибала. Жила  я с
отцом,  большой  нужды  материальной у меня не  было.  Когда у меня  впервые
появилась менструация и  как она протекала - не помню.  Беременной я ни разу
не была, не  было у  меня родов и кормлений грудью  ребенка.  Сифилисом я не
страдала. Меня испортили лекарствами с 13 лет, отчего у меня и провалился на
лице нос. Это  у меня случилось на 13-м году жизни. Спиртных напитков, кроме
лекарств,  я   не  пила,  половым  излишествам  и  онанизму,  рукоблудию  не
предавалась. Училась я в приходской воскресной школе,  но  курса не окончила
по своему желанию.

     Взрослой я никогда не болела, хотя у  меня что-то делается уже лет пять
с сердцем, что, не знаю (30 сентября 1914)".77

     В числе  последних  был допрошен один из главных противников Распутина,
можно  сказать,  враг - епископ Гермоген.  Из его показаний крайне важны два
момента. Во-первых, он называет высокопоставленный первоисточник информации,
компрометирующей Распутина. Это Владыка Феофан, от которого Гермоген получил
письмо со сведениями, порочащими Распутина. Феофан был близок кругу Великого
князя  Николая Николаевича. Во-вторых,  чтобы выгородить Илиодора,  Гермоген
намеренно искажает факты взаимоотношений  Илиодора  и Распутина,  утверждая,
что последний поддерживал  идею  издания  газеты "Гром  и молния"  и денежно
помогал ее выходу, а также  содействовал агитационным  поездкам Илиодора. На
самом же деле Распутин эти мероприятия не поддержал, и здесь одна из главных
причин враждебности  Илиодора к Распутину. Гермоген же как  бы  затушевывает
этот факт. Этим он  показывает, что стоит с Илиодором заодно. И вообще очень
странно, что православный епископ Гермоген довольно сочувственно относится к
Илиодору,   уже  тогда  вероотступнику  и  врагу  Русской  Церкви.  Впрочем,
послушаем его самого.

     Показания Епископа Гермогена:

     "Православный епископ Гермоген, живу при Жировицком монастыре.

     С Григорием Распутиным я познакомился в городе Петрограде в конце  1908
года,  как-то осенью, в то время, когда  я присутствовал в Святейшем Синоде.
Познакомил  меня  с  ним  исправляющий  должность  инспектора  Петроградской
Духовной  академии  архимандрит,  впоследствии  епископ  Феофан.  Последний,
знакомя  меня с Григорием Распутиным,  отозвался о нем в  самых восторженных
выражениях,  как  о  выдающемся  подвижнике.  С   архимандритом  Феофаном  я
находился в самых дружеских отношениях, и рекомендация, данная им Распутину,
вполне расположила меня  к  последнему.  Тогда  же  в  Петроград прибыл отец
Илиодор, состоявший в Почаевской лавре. Святейшим Синодом он был определен в
мою епархию - в Царицынский монастырь. Отец Илиодор  был учеником и духовным
сыном   архимандрита   Феофана.  Часто  посещал  его   и,  несомненно,   там
познакомился и сошелся с Распутиным. После отъезда моего  в свою  епархию, в
течение 1909  года Распутин несколько раз приезжал ко мне в Саратов и оттуда
ездил в Царицын к отцу Илиодору.  Отношения  между мною, а также Илиодором и
Распутиным  на первых  порах  были  самые лучшие. Распутин пользовался общим
расположением.  Ко  мне  он  относился  с  особой предупредительностью,  но,
насколько я понимал, он предпочитал  гостить в Царицыне у Илиодора. Распутин
первый заявил, что приедет ко  мне. Я пригласил его, и он стал посещать меня
и отца Илиодора.  Мне известно,  что Распутин  с  отцом Илиодором посещал  в
Царицыне дома разных  лиц,  но  кого именно, я не  знаю.  В  частности,  мне
известны Пелагея Козьмина Завороткова и Наталья  Емельяновна  Толмачева - по
крайней  мере, пофамильно. Навещал  ли  их  Распутин с о. Илиодором - мне не
известно.  Отец  Илиодор  в  своих  проповедях, обращенных  к своей  пастве,
указывал  Григория Распутина  как  подвижника  высокой  христианской  жизни.
Таково было в то время общее мнение о Распутине. В начале 1910 года, времени
точно не помню, я получил письмо от Владыки Феофана. В письме этом последний
сообщал  мне,  что   Григорий   Распутин   оказался  совершенно  недостойным
человеком. Владыка  приводил  мне целый ряд фактов, порочащих Распутина, как
человека развратной жизни. Получив  это письмо, я при  встрече с  Распутиным
указал ему недостойность его поведения. Полученное мною письмо,  а также мои
личные  неблагоприятные Распутину  наблюдения за  ним  послужили  поводом  к
резкому изменению  моего отношения к  Распутину, которого  я  даже  перестал
принимать.  С  отцом Илиодором Распутин находился  по-прежнему  в  дружеских
отношениях,  бывал  у  него. Я  указывал отцу Илиодору на то,  что  Распутин
недостоин  его дружбы. Илиодор мне возражал, ссылаясь на то,  что сведения о
Распутине, возможно, неосновательны.