слуг  в  добрых  делах,  в  бескорыстном содействии и  помощи.  Андронников
берется,  используя  свои  связи,  содействовать  многочисленным  просителям
Распутина. Себе он ничего не просит.

     До февраля 1916 года, когда Распутин, разобравшись,  с кем  имеет дело,
прогоняет  его, Андронников 14 раз посещает квартиру Распутина на Гороховой.
Под видом  помощи  старцу он проворачивает  разные  сомнительные комбинации.
Посещая Распутина минут на пятнадцать-двадцать, он  распускает слухи о своей
особой  близости к нему,  берется якобы с его помощью провернуть любые дела.
Конечно,  не  безвозмездно. Своим  клиентам  он  намекает,  что,  мол,  надо
делиться со старцем.

     Методика  афер  Андронникова  была разработана  в совершенстве. Он  вел
делопроизводство, имел  настоящую канцелярию на дому, которая при обыске его
квартиры  в   марте  1917  года  была  вывезена   на   двух   машинах.   Все
делопроизводство  распределялось  по папкам  на  определенные министерства и
департаменты.  Комиссия   Временного  правительства  установила,  что  князь
Андронников за  определенную  мзду  не  гнушался  никакими  ходатайствами  и
представительствами. Андронников одновременно ходатайствовал о выдаче пенсии
какой-либо  вдове  чиновника,  не  выслужившего  срок   на  эту  пенсию,   и
проталкивал  через  министерства  финансов  и земледелия  проект акционерной
компании и вместе с тем вел еще множество дел подобного рода.

     Согласно   его   собственному    признанию   в   комиссии    Временного
правительства, получая  сведения  о назначении  совершенно  ему неизвестного
лица путем мелкого подкупа царских курьеров, развозивших указы о назначении,
хотя  бы  директора  департамента,  не говоря уже  о министрах.  Андронников
посылал  этому   лицу  поздравительное   письмо,  трафаретно  его   начиная:
"Наконец-то воссияло солнце над Россией, и высокий ответственный пост отныне
вверен  Вашему  превосходительству", после чего  следовал ряд самых  лестных
эпитетов, украшавших  это лицо талантами,  добродетелями, а иногда к  такому
письму  прилагалась  икона   в  виде  его  благословения  (последнее   стало
практиковаться  чаще,   когда  Андронников   стал  представлять  себя  якобы
действующим от имени старца).

     Понятно,  что   должностные  лица,  получившие  такие  поздравления   и
благословения еще до официального  царского указа,  считали, что Андронников
вращается  в высших сферах  и  поэтому  все знает. Между ними поддерживались
отношения,  должностные  лица  пытались  при  случае  выполнить  те или иные
просьбы  афериста.  Слухи  о  том, что Андронников близок  к Распутину,  еще
больше   укрепляли   авторитет   Андронникова,   многократно  усилив   ореол
всемогущества вокруг его имени.

     Следствие Временного  правительства показало,  что Андронников на самом
деле не был  в  близких отношениях с  Распутиным,  а был только прихвостнем,
"стараясь  преувеличить  перед своими клиентами свое  влияние  на Распутина,
которого (он) вовсе не имел, и через это поддержать мнение о своем якобы при
Дворе влиянии".

     Чтобы  понять  степень  низости  этого  человека, следует привести  еще
некоторые факты,  установленные комиссией  Временного правительства:  "Князь
Андронников, желая попасть в тон царившему при Дворе религиозному настроению
и создать этим же  слух  о своей  религиозности, в своей спальне,  за особой
ширмой, устроил подобие часовни, поставил большое распятие, аналой, столик с
чашей  для   освящения  воды,  кропило,  ряд  икон,   подсвечников,   полное
священническое  облачение, терновый  венец,  хранившийся  в  ящике аналоя, и
прочее.  Достойно  примечания,  как это  мною лично  (В.  Рудневым.  - О.П.)
установлено при  осмотре его  квартиры и при допросе его прислуги,  что  кн.
Андронников в этой  же  самой  спальне,  по  другую сторону ширмы,  на своей
двуспальной постели предавался самому гнусному  с молодыми людьми, дарившими
его ласками  за обещания составить протекцию. Последнее обстоятельство нашло
себе подтверждение  в ряде отобранных  мною при обыске  у князя Андронникова
писем от таких обольщенных им молодых людей...".107

     Андронников  жил на  широкую ногу. Один занимал шикарную,  обставленную
роскошной мебелью квартиру,  за которую  платил  400 рублей в месяц. На этой
квартире он принимал многих своих клиентов.

     Вместе  с падением  других  высокопоставленных  аферистов  - Хвостова и
Белецкого - наружу всплывают  разные махинации  Андронникова,  его перестают
принимать, а незадолго до убийства Распутина ссылают в Рязань.108

     К  Андронникову  близко  примыкал  другой  крупный  аферист  -  Дмитрий
Леонович Рубинштейн.

     По  данным наружного наблюдения, впервые он  появляется у  Распутина  5
ноября 1915 года вместе с  Игнатием Порфириевичем Манусом, познакомившимся с
Распутиным еще в марте того же года. Цели те же самые, что и у Андронникова:
использовать  влияние  Григория  Ефимовича  для обделывания своих махинаций.
Чтобы втереться в доверие, делает ряд благотворительных взносов в госпиталь,
которым ведает императрица,  а также выделяет  для этих  целей один из своих
домов.

     В полицейском  деле  Распутина  есть  справка  о  личности Рубинштейна,
датированная февралем 1916 года, которую небезынтересно прочитать:

     "Рубинштейн Дмитрий Леонович, 39 лет, еврей, кандидат юридических наук,
директор  Русско-Азиатского  банка  (на  самом деле  Русско-французского.  -
О.П.), при  нем жена Стелла Соломоновна, 37 лет. Рубинштейн проживает в доме
э5  по  Царицынской  улице в доме  графини Игнатьевой,  причем, по негласным
сведениям, он намеревался купить этот дом при посредстве Григория Распутина.
(На самом деле это чистой воды сплетня, лишенная всякого основания. - О.П.).
За  занимаемую квартиру  в 20 комнат  он платит 12 тыс.  рублей в год, живет
очень богато. По имеющимся  негласным сведениям, Рубинштейн скупил все акции
книгоиздательства  и   газеты  "Новое   время"  -  Суворина   и  Кь,  причем
обстоятельство это имеет несомненную  связь с  целями еврейства взять в свои
руки российскую прессу и использовать ее в желательном  для  себя  смысле; в
связи  с  этим в  обществе  газету "Новое время"  называют  жидовской.  Круг
знакомств Рубинштейн ведет обширный, его посещают очень многие лица, и в том
числе  иногда  посещает  его   бывший  министр  внутренних   дел   Маклаков.
Рубинштейн, по-видимому, с целью  войти в высшее общество  и  завязать связи
для  использования  их в  своих  целях занимается благотворительностью; так,
например,  в  1914   году  Рубинштейн   пожертвовал  2000  рублей  Ведомству
Императрицы  Марии,  за  что и  получил орден Св. Владимира 4-й  степени,  и
безвозмездно отдал  свой дом  где-то  на Васильевском острове  под  лазарет.
Кроме того, в настоящее время хлопочет получить чин статского советника.

     Рубинштейн бывает  на квартире у Григория Распутина,  а 10 января (день
ангела Распутина. - О.П.) сего  года прислал ему два пирога и корзину  вина.
Распутин  также бывает у  Рубинштейна,  где  иногда  устраивается  для  него
угощение, при участии  женщин  (Распутин был у Рубинштейна 4 раза,  и каждый
раз по делу. - О.П.). Благодаря Распутину Рубинштейн был принят вдовствующей
императрицей (здесь явная интрига; известно, что Мария Федоровна не выносила
Распутина  и, естественно,  принимать  кого-либо  по его протекции не могла.
Такой  информацией,  по-видимому,   пытались  восстановить   царицу   против
Распутина,  якобы  находящегося   в  негласных  отношениях  со  вдовствующей
императрицей.    Скорее   всего   представление   Рубинштейна   вдовствующей
императрице произошло  через Маклакова и  Великого князя Николая Николаевича
(находившихся  в  одной  связке.  -  О.П.).  По  собранным  негласным  путем
сведениям, Рубинштейн представляет  собой  человека,  старающегося  пролезть
везде для того, чтобы обделать темные делишки; склонен ко всякого рода делам
преступно-спекулятивного характера".109

     На  квартире Рубинштейна происходят  свидания, отражающие  его истинное
лицо. В частности, он встречается с организатором травли Распутина известным
масоном Гучковым  Александром Ивановичем  и, как мы уже  говорили,  с бывшим
министром внутренних  дел, снятым, в частности,  за  враждебную деятельность
против Распутина, Николаем Алексеевичем  Маклаковым,  кстати  говоря, родным
братом  знаменитого российского масона, руководителя партии  кадетов Василия
Алексеевича   Маклакова.    Это   зафиксировано   в    дневниках   наружного
наблюдения.110

     Летом 1916 года Рубинштейн был арестован военными властями по обвинению
в  государственной измене. Иначе и нельзя  было расценить  его  сомнительные
финансовые  операции  по учету векселей  Немецкого банка в Берлине,  продаже
акций  Российского  общества "Якорь" германским  дельцам,  взимание высокого
комиссионного вознаграждения  в связи с русскими заказами, выполняющимися за
границей. Допрашивали Рубинштейна  с большим пристрастием в надежде получить
сведения,  компрометирующие Распутина  и  царицу. Распространялись фальшивые
слухи, что по поручению  царицы Рубинштейн вел разные  операции с Германией,
переводил  туда   деньги.  Получить  компромат  против  Распутина  и  царицы
следственным властям не удалось. Махинации, которые проворачивал Рубинштейн,
совершенно не были связаны ни с Распутиным, ни с царицей.

     Царица  настаивает  на ссылке  Рубинштейна в  Сибирь.  "Рубинштейна,  -
писала  она  супругу  26 сентября 1916 года, - (надо) без шума (отправить) в
Сибирь, его не следует оставлять здесь, чтобы не раздражать евреев".

     И Андронников,  и  Рубинштейн  изгоняются Распутиным в  феврале - марте
1916 года, в одно время когда он порывает и с Хвостовым, и с Белецким  (хотя
последний несколько раз посещал его после, почему - мы еще расскажем).

     Хвостов и Белецкий - два классических афериста  и проходимца, рожденных
разложением  высших  слоев государственного аппарата.  Такие  люди, как они,
были не единичны в то время. В жизни их интересовала только карьера, а где и
с кем ее делать, их не волновало. Держа нос по ветру, они могли представлять
себя ярыми сторонниками  и патриотами  России и вместе с  тем  находиться  в
постоянном  контакте   с  самыми   темными  антирусскими  силами:  масонами,
кадетами, большевиками.

     Хвостов  "был  невежда  и  в  политике,  и  в  полиции",  а  по  своему
психическому складу -  настоящий  уголовник. Жандармский генерал Спиридович,
беседовавший  с  ним на  разные темы,  был  поражен его абсолютно аморальным
сознанием.   "Я,   -   заявлял  Хвостов  Спиридовичу,  -  есть  человек  без
сдерживающих центров. Мне ведь решительно все равно, ехать ли... в публичный
дом  или с буфера под поезд сбросить". "Я не верил ни своим глазам, ни своим
ушам. Казалось, что  этот упитанный,  розовый,  с задорными веселыми глазами
толстяк  был  не министр, а  какой-то  бандит с большой дороги". Аналогичным
образом  характеризовали  и  Белецкого  как  "разжиревшего,  с   одутловатым
посиневшим  лицом,  заплывшими  глазами  и   сиплым  голосом",  "нравственно
опустившегося, спившегося человека".

     Хвостов был способен на  любую подлость и  низость.  Он мог  лебезить и
пресмыкаться перед  людьми, от которых зависела его карьера, и вместе с  тем
вести  против них самые гнусные интриги. Когда был обед по случаю назначения
Хвостова  министром  внутренних дел  (которым он  был обязан  Распутину), то
Хвостов отказывался  есть,  пока Распутин  его не благословит. Тогда тот его
благословил, а Хвостов поцеловал ему руку.

     Позже тот  же Хвостов  хвастался  Родзянко,  что  организовал спаивание
Распутина и даже выделил  на это 5 тыс. рублей из своих личных средств  (это
конечно, вранье). Более того, он предлагает  ввести во дворец некоего монаха
Мардария, чтобы таким путем вытеснить Распутина.111 Но на самом деле все это
были фантазии человека, думающего только о своей выгоде.

     Назначая Хвостова и  Белецкого руководить Министерством внутренних дел,
царь и царица рассчитывали,  что  они положат конец кампании лжи  и  клеветы
против Распутина (они их в  этом  заверяли). Об  этом  государыня говорит  в
своем  письме  от  20 сентября 1915 года. Но на деле  они  оказались низкими
интриганами, обделывавшими свои делишки, в душе ненавидевшими и презиравшими
и  царя, и царицу  и, конечно,  ближайших друзей  -  Распутина  и  Вырубову.
Хвостов и Белецкий, выдавая  себя за настоящих верноподданных, на самом деле
вели  свою  низкую интригу по дискредитации Распутина и  даже подготавливали
его убийство.  Уже  после  отставки Хвостов во всеуслышанье заявлял о  своем
сожалении, что ему не удалось убить Распутина.

     В ноябре 1915 года Хвостов и Белецкий морочат голову царице, говоря ей,
что сумели убедить  некоего члена Государственной  Думы,  который  собирался
выступить  по  поводу Распутина, и  он  взял  свое  заявление  о выступлении
обратно. Имя  этого члена они назвать отказались. Конечно, это был настоящий
блеф.  Запрос,  о  котором  шла  речь, относился  к  эпизоду,  связанному  с
мифическими похождениями Распутина в ресторане  "Яр". К ноябрю для тех.  кто
занимался  этим  специально,   стало  известно,  что   протокол  этот  грубо
сфальсифицирован  и  не  подтверждается  никем, кроме  полицейского, который
подписал  его  под нажимом  замминистра внутренних дел масона  Джунковского.
Кроме  того,  факты  этого   обвинения  были  негласно  проверены  ближайшим
сотрудником царя и опровергнуты.

     Удивительным  набором  лжи  и  клеветы  являются  показания Хвостова  и
Белецкого  перед  следственной  комиссией  Временного  правительства. Наглая
фальсификация  здесь переплетается  с  лукавой клеветой. Это показания  лиц,
старающихся   переложить    ответственность   за   свои    преступления    и
злоупотребления на мертвого Распутина.

     Записки Белецкого,  точнее, показания, которые Белецкий давал  комиссии
Временного  правительства  (неизвестно  кем   отредактированные  и  изданные
книжкой),  представляют собой  очень  сомнительный  материал.  Они  написаны
человеком,  знавшим,  каких  показаний   от   него  добиваются  в  отношении
Распутина. Кроме  того, это  показания человека,  стремящегося замести следы
своих должностных преступлений, и прежде всего участие в  расхищении  казны,
присвоении средств, которые выдавались на разные секретные цели.

     Поэтому он  использует стереотипный образ Распутина, созданный печатью,
добавляя  к  нему массу  разных  выдумок,  благо,  проверить  многого просто
нельзя.

     Белецкий,  вопреки  его  заявлениям,  не  принадлежал к кругу избранных
Распутина и поэтому не мог слышать его откровений.  Белецкий был у Распутина
пять раз, и то после окончания своей министерской карьеры.

     Белецкий повторяет старый, давно опровергнутый  оговор о принадлежности
Распутина к секте хлыстов.

     Придумывает массу сомнительных подробностей. О  полковнике Комиссарове,
следившем  за  Распутиным,  а  на  самом   деле  -  по  дневникам  наружного
наблюдения, видевшим  его всего два  раза. Он, конечно, мог говорить  о  нем
смело,  ибо  он к  тому  времени  уже  умер.  Так  же, как  умерла  одна  из
почитательниц  Распутина -  Червинская Н.И.,  которую Белецкий  записывает в
свои агенты в окружении старца.

     Но самое  сомнительное здесь  - о  выдаче денег Распутину.  Свидетелей,
кроме  Андронникова,  через которого  якобы эти деньги передавались  старцу,
нет.  Расписки нет. Это  показал  допрос Белецкого  на  комиссии  Временного
правительства. Белецкий крутится как уж на сковородке.  Из  допроса следует,
что ему выдавались значительные суммы на  негласные расходы. Судя  по всему,
он, возможно, просил  деньги и  на  подкуп  Распутина,  но  скорей всего эти
деньги присвоил  себе...  "Я расписок не брал, - пишет Белецкий, - например,
умер Распутин - я бы мог  написать, что дал ему триста тысяч, положив из них
двести тысяч в карман. Но я ему не давал, я давал значительно меньше".112 Но
когда Белецкого спрашивали о конкретных вещах и обстоятельствах,  он путного
ничего сказать не мог.

     Аналогичный характер носят  и показания бывшего министра внутренних дел
Хвостова.  В них прежде  всего чувствуется  полная некомпетентность в делах,
которыми он занимался, впрочем, это отмечается всеми. Он путает факты, в его
сознании  подлинные  сведения  и  вздорные слухи  уживаются  воедино, он  не
различает  правды от  лжи. Что  стоит  только  его ложь, что Распутин  якобы
распространял  всюду слух  об  интимных  отношениях  с  дочерью царя Великой
княгиней Ольгой! "Говорил он это, -  утверждал в своих показаниях Хвостов, -
всем тем, кто  приходил для проведения своих дел, для того,  чтобы  показать
величие". Не менее низкий характер имеет его выдумка о том, как Распутин, по
поручению  Рубинштейна, выпытывает у царя военные тайны. Комиссия Временного
правительства, разбиравшаяся в этих фактах, и то нашла их выдуманными.

     Хвостов часто ссылается на некие донесения агентов ("листки"),  которые
были  сожжены, так  что остается ему верить только на  слово. Но верить  ему
нельзя.  Каждый факт,  о  котором  он говорит, следует проверять  по другим,
более надежным источникам.

     Хвостов и Белецкий недолго пробыли у власти. В скором времени их разные
сомнительные  делишки,  в  частности  с  Андронниковым,  начинают  всплывать
наружу. Открываются  злоупотребления властью. Распутин узнает также, как они
пользуются его  именем для проталкивания  разных своих дел. Уже в конце 1915
года  отношение  Распутина   к  ним  меняется.  И  если  летом  Хвостов  еще
рассчитывал  со  временем стать Председателем Совета министров (об этом  шли
серьезные  разговоры), то в  январе 1916 года, с  назначением  на  этот пост
Штюрмера, он  эту  надежду  потерял, более того, для него возникла серьезная
опасность потерять пост министра внутренних дел и даже попасть под суд.

     И вот тогда, видимо, пришла к нему мысль убрать Распутина, ставшего для
него опасным человеком, способным в любой момент опрокинуть его карьеру. Эта
акция  позволила ему также  списать  на него  большую  часть  своих  грехов,
свалить  на мертвого преступления, которые совершил он  сам,  и прежде всего
растрату им специальных секретных фондов министерства.

     История второго  покушения на  Распутина темна и не вполне исследована.
Одно ясно, что в ней столкнулись интересы обеих групп аферистов, проникших в
окружение Распутина. Андронников,  Хвостов, Белецкий и Кь на этом этапе были
заинтересованы "спрятать концы в воду". Симанович  и "коллектив" близких ему
аферистов хотели иметь Распутина не мертвым, а живым.

     4 февраля 1916 года  к Симановичу приходит  собрат по вере  гражданский
инженер Владимир Владимирович Гейне и сообщает ему информацию о том, что, по
имеющимся у него  сведениям, министр внутренних дел Хвостов готовит убийство
Распутина.113 Организация акции поручена некоему Ржевскому, доверенному лицу
Хвостова,  известному  ему, еще  когда он  был  нижегородским  губернатором.
Ржевского  командируют  в  Христианию,  где  тогда  жил Труфанов-Илиодор,  с
просьбой осуществить убийство Распутина.

     В Христиании Ржевский был  вместе с женой и в ее присутствии вел беседы
с Илиодором,  который согласился осуществить  убийство,  для чего  предложил
пять верных ему людей направить из Царицына в Петроград. Илиодор условился с
Ржевским   об  особом   тексте,  которым  они   должны  были   обмениваться.
Министерство внутренних дел  обязано  было выдать  пять фальшивых паспортов,
оружие и шестьдесят тысяч рублей деньгами. Илиодор  дал Ржевскому записку на
имя Хвостова, чтобы тот выдал именно эту сумму для его пятерых людей.

     Когда Ржевский с женой вернулся в Петроград, то он получил  от Илиодора
условные  телеграммы,  в  которых  было  сказано  что-то  вроде:  "...братья
согласны",  "братья  вызваны...", "...  братья п