рей Дмитрий
Смирнов, кстати говоря, член Тобольской консистории,  подготавливает  рапорт
епископу Антонию с приложением отзыва о рассматриваемом деле некоего Дмитрия
Михайловича Березкина, инспектора  Тобольской духовной семинарии, в  котором
он нисколько не хуже чекиста ленинской школы шьет дело Распутину практически
на пустом месте  (факты  и показания мы видели). В этом отзыве, в частности,
говорилось: "Внимательно исследуя  материал, имеющийся  в деле  об  учении и
деятельности  крестьянина  слободы   Покровской  Григория  Распутина-Нового,
нельзя не прийти к выводу, что пред нами группа лиц, объединившихся в особое
общество со своеобразным религиозно-нравственным укладом  жизни, отличным от
православного.  Что  это  так,  видно  из  целого  ряда  заявлений  как  лиц
посторонних упомянутой  группе,  так и самих ее  членов. Из  этих  заявлений
усматривается,  например,  что Распутин -  "непорядочный человек, изменивший
своей вере православной", что он - "неправославен", составляет с постоянными
и   временными   насельниками   своего   дома  общество  каких-то  "духовных
богомольцев",   наставляет  лучше   и  выше,  чем  православный   священник,
составляет собрания, на которые "посторонних не пускают".

     Центром этого  общества, его основателем в слободе Покровской, главой и
руководителем  является,  по-видимому,  сам  Григорий  Распутин. По  отзывам
сторонних  наблюдателей,  эта  личность  "странная",  не  совсем нормальная,
увлекающаяся  ролью искусного  духовного старца,  "если  не  сектант, то  во
всяком случае  - человек, впавший в какую-то "демонскую прелесть". Напротив,
по  отзывам лиц,  состоящих,  по-видимому,  членами  основанного  Распутиным
общества,  это  -  человек  "необыкновенный", "чище и  прекраснее"  которого
трудно встретить, человек, которого "Бог возлюбил", "пророк", "прозорливец",
"спаситель  и  руководитель  заблудших",  "обладающий  удивительным  знанием
жизни" и "могущий разрешить все жизненные вопросы ответами из  Евангелия", -
человек  "беспредельной   любви",   "бездны   любви",  к  которому   барыни,
задыхающиеся от разврата столиц, кинулись, "как мухи к меду".

     Под руководством этого-то  человека  члены  общества  время  от времени
собираются на особые "собрания", причем  эти "собрания" бывают, по-видимому,
двоякого рода:  во-первых, такие, на которые  допускаются посторонние лица и
на которых читают Евангелие и другие  священные и богослужебные книги и поют
различные церковные песнопения и религиозно-нравственного содержания  стихи,
вроде "Спит Сион", про гору Сион  и прочее,  и, во-вторых, такие, на которые
"посторонних не пускают" и на которых участвуют, может  быть, только те, кои
могут вместить".  Что происходит  на этих последних собраниях (нет ни одного
факта, что они были. - О.П.), из дела не видно.

     Но, несмотря на то,  что о таких собраниях ничего не известно, Березкин
считает, что, очевидно, только на этих  несуществующих  собраниях Распутин и
предлагает  своим слушателям  и слушательницам какое-то особое  "учение",  в
результате  восприятия которого  происходит как  бы  некая  "встряска  души,
уясняется  цель  жизни, "к  чему  нужно стремиться, приобретается  утерянный
душевный покой", вследствие чего люди снова начинают жить "с наслаждением".

     На  этих же не существующих  в природе  собраниях, по мнению Березкина,
Распутин  указывает  домочадцам  и   гостям  и  на  какой-то  особый   "храм
православия" и преподает им какие-то "св. тайны",  в результате "соединения"
с которыми "плоть умирает пред духовным  чувством", "на душе  происходит как
бы  "Пасха",  и  человек, который раньше  не чувствовал, что  есть  Христос,
начинает  понимать,  что  "на  нем  есть  Христос", "соединяется  со  славой
Христа", "включает в себя Бога" и прочее.

     Спрашивается,  что   же  все  это   -   хлыстовство,  задает   Березкин
риторический вопрос.

     И дальше начинает фантазировать еще почище.

     "Конечно,  -  пишет  он,  -  возможны  различные  сближения,  причем  в
некоторых  случаях  эти  сближения имеют, по-видимому,  характер вероятия  и
правдоподобия. Так,  возможно, например, что в словах - "никого выше, чище и
прекраснее  Григория  Ефимовича  я  не  встречала",  "Бог  полюбил  Григория
Ефимовича",  "как   не   пожалеть  мужичка,  выбранного  барынями  за  идеал
поклонения и обожания", "ближняя сестра  моя увлечена боготворить" и прочее,
разумеется обычное среди  хлыстов уважение,  граничащее  с  благоговением  к
своему учителю - батюшке,  "кормщику", достигшему благодаря  своей "чистоте"
состояния полного совершенства и бесстрастия и поэтому, как полагают хлысты,
могущему  сделаться  достойным  сосудом  Божественной  благодати,  существом
Божественным,  безгрешным "Христом".  Возможно,  что  под  "собраниями",  на
которые пускаются  посторонние лица, разумеются  так  называемые "малые" или
"простые беседы" хлыстов, а под "собраниями", на которые посторонних лиц  не
пускают, нужно разуметь "радельные" собрания. Случай  прихода  Распутина  из
бани "мокрым", а  вслед за ним приход оттуда  же и  тоже "мокрыми" живущих у
него  женщин  мог  бы дать  прекрасную  разгадку  к этому,  если  бы он  был
достаточно обследован.  Возможно, - далее продолжает фантазировать Березкин,
- что под "бездной любви", под  "пасхой душе",  под выражением "заключить  в
себе Бога" и прочее скрываются  самые "радения"  с их  безумными  эффектами,
"духовными  лобзаниями" и так называемыми "вечерами любви", а под "тайнами",
преподаваемыми Распутиным своим домочадцам  и гостям, разумеются хлыстовские
таинства покаяния  и  причащения, если  не  грудью  "богородицы", то водою и
хлебом, или  даже просто  учением (пророчествованным)  Распутина.  Возможно,
наконец, что  под словами: "Здесь (в учении о Пресвятой  Троице) надо прежде
всего говорить  о  Духе,  о  Духе  прежде  всего" разумеется  12-я  заповедь
хлыстовства "Святому Духу верьте".

     Может быть, под выражением "сменяла черное с  белым" скрывается обычный
взгляд  хлыстов на православных как на  "черный, злой, неверный народ", а на
свой "корабль" как на общество "белых чистых братьев и сестер".

     "Может  быть, -  продолжает  повторять  "может быть"  Березкин,  -  это
единодушие, это дружелюбное  отношение между Распутиным и его присными,  эта
манера называть друг друга ласковыми уменьшительными именами - не  что иное,
как  хлыстовское  единодушие,  хлыстовская  дружба,  хлыстовская  манера,  в
ознаменование соединяющего их "душевного братства" так именовать друг друга.
Может  быть,  это воздержание от мяса,  вина, табака, пения мирских  песен -
хлыстовское  воздержание,  в основе  которого  лежит  5-ая  и  8-ая заповеди
знаменитого Данилы Филипповича".

     Вот   на  таких   "может  быть"  основано  все  дело  по  обвинению   в
принадлежности Распутина к секте хлыстовства.

     Но "может быть", епископ Тобольский, прочитав этот явный оговор, скажет
свое  веское  слово?  "Может  быть",  он  возмутится  этому навету и накажет
виновных? Но в том-то и суть, что инициатива дела идет от него  самого, а за
его  спиной стоят  люди  из  окружения  Великого князя Николая  Николаевича.
Существует  ошибочное  представление,  что  конфликт  между  Великим  князем
Николаем Николаевичем и Г. Е.  Распутиным возник не раньше 1909 года. Однако
развитие событий свидетельствует об ином. Дело на Распутина заводится именно
в то время (1907 - начало 1908),  когда у него  возникают близкие, дружеские
отношения с Царской семьей (об этом, в частности, свидетельствуют телеграммы
Распутина, переписанные рукой  царицы) и он становится их ближайшим Другом и
советником. Ранее это место занимал  именно Николай  Николаевич. В  то время
только он  мог  через  руководителей Синода и епископа Тобольского назначить
следствие по делу человека, который  хорошо  был известен в высших  сферах и
самому царю. Видимо, сначала дело носило  характер проверки - что за человек
так приближается  к особе царя, а когда великий князь почувствовал ущемление
своих интересов -  оно приобрело клеветнический  характер. Во всяком случае,
совершенно очевидно,  что снизу  инициатива  идти  не  могла, ибо  серьезных
фактов  для  начала  такого  дела  не  было.  А  когда  же  сверху  поступил
"социальный   заказ",  непроверенные  доносы  начинают   представляться  как
реальные  факты, тем  более что  достоверность им может  придать официальное
"утверждаю"  епископа.  В   общем,  тобольский  епископ  Антоний  не  только
утверждает это  сфабрикованное  дело,  но и назначает  новое  расследование,
которое поручает противосектантскому миссионеру, уже известному  нам Дмитрию
Михайловичу  Березкину.  Последний  разворачивает  негласное  наблюдение  за
Распутиным, которое будет продолжаться практически всю его оставшуюся жизнь.

     Новых фактов, компрометировавших Распутина,  Березкин, несмотря на  все
старания,  не  нашел.  Но   и   старое  сфабрикованное   дело  опровергнуть,
естественно, не  захотел. А вокруг  этого сфабрикованного дела  распускались
разные  слухи,  обраставшие  самыми невероятными  подробностями. Именно  оно
лежало в основе всех обвинений Распутина в хлыстовстве.



        "ДЛЯ НАРОДУШКА ЖИТЬ НУЖНО"

     Известный исследователь русских религиозных движений В. Д. Бонч-Бруевич
считал  Григория Распутина  одной  из  самых  ярких личностей  своей  эпохи.
Передавая  свои  впечатления  от встреч с  Распутиным, ученый, в  частности,
рассказывал: "Много мне приходилось  видеть  восторженных людей  из народной
среды, ищущих чего-то,  мятущихся, "взыскующих града", куда-то  стремящихся,
что-то  строящих  и разрушающих, но Г. Е. Распутин  какой-то  другой, на нас
непохожий.  Не имея никакой политической точки  зрения,  он что-то стремится
сделать. Для кого?..

     "Для народушка жить нужно, о нем помыслить..." - любит говорить он".15

     Святой Иоанн  Кронштадтский  верил  в  Григория  Распутина,  считая его
выдающимся  странником и молитвенником, то есть человеком, чья молитва  Богу
угодна.

     Множество людей приходило к Распутину с просьбой помолиться за их дела,
присылали  телеграммы  и  письма.  В архивах сохранилось  немало  телеграмм,
содержащих эту просьбу. Для верующего человека начала  XX  века эта  просьба
была вполне естественна.

     "Если  болезнь  бывала  сестры,  или брата,  или  моя,  -  рассказывала
Вырубова,  - я  писала телеграммы, чтобы  он  помолился, или если что-нибудь
особенное в семье, я ему писала и получала в ответ телеграммы".

     Но больше всего, конечно,  ценился прямой контакт с  ним.  Непредвзятые
источники свидетельствуют, что  в личной встрече он  просто очаровывал людей
своей    какой-то   особой    уверенностью,    умением    поставить    себя,
доброжелательностью  и просто добротой. Многие старики  из села  Покровского
говорили  мне,  что главным в нем  была доброта.  "Он был  добрый и  хороший
человек, только какой-то  юродивый, не такой, как  все",  - рассказывали мне
старушки в  Покровском. Зло  о  людях не говорил. Это подтверждают показания
министра внутренних дел Протопопова: "...зло не говорил про  людей,  это мне
нравилось...", а также личные впечатления других людей, встречавшихся с ним,
как, например, графа Витте: "...Распутин... добрый человек, всегда  желающий
творить добро".16

     Многие отмечают глубокую  проницательность и интуицию Распутина. Только
познакомившись с человеком, он мог его  очень метко охарактеризовать. Тонкое
психологическое чутье на  людей поражало в нем многих, но это не значит, что
он  совсем  не  ошибался.  Ошибался, и еще как! К своему будущему  убийце Ф.
Юсупову  он относился  как к  сыну, с  особой добротой  и  теплотой, и  даже
ласково  называл  его  "маленьким".  Видимо,  никакое  самое  тонкое  знание
человека  не  может  смоделировать  все линии  поведения  человеческой души.
Однако сам Распутин  говорил  так, что  лучше  ошибиться в человеке,  нежели
думать о нем хуже, чем он есть на самом деле.

     Особые  психологические   способности  Распутина,  видимо,   и  служили
основанием  умения  излечивать болезни.  Документально  известен  целый  ряд
случаев, подтверждающих его значительный  психологический  дар.  Эти  случаи
подтверждаются и материалами комиссии Временного правительства.

     Самым  классическим  примером  были  исцеления  царского сына  Алексея,
больного наследственной болезнью гемофилией (плохая свертываемость крови).

     В  1915  году  с  царевичем  Алексеем произошло страшное  кровоизлияние
носом, которого все очень боялись, так как  при  плохой свертываемости крови
оно могло кончиться смертельным исходом. Кровоизлияние произошло в поезде по
дороге  в  Ставку.  Доктор Деревенко, отчаявшись  остановить  кровь,  просит
вернуть поезд в Царское Село.  И  только вмешательство Распутина  в тот день
смогло   предотвратить   трагедию.  Рассказывает  Вырубова:   "С   огромными
предостережениями перенесли  его из поезда.  Я видела его, когда он лежал  в
детской:  маленькое  восковое лицо, в ноздрях окровавленная  вата. Профессор
Федоров  и доктор Деревенко  возились  около  него,  но кровь не  унималась.
Федоров сказал мне,  что он  хочет  попробовать  последнее  средство  -  это
достать  какую-то железу  из морских свинок.  Императрица  стояла на коленях
около кровати,  ломая себе голову, что дальше предпринять. Вернувшись домой,
я  получила от  нее  записку с  приказанием  вызвать Григория Ефимовича.  Он
приехал  во дворец и с  родителями  прошел  к  Алексею  Николаевичу,  по  их
рассказам,  он, подойдя к кровати, перекрестил наследника, сказав родителям,
что серьезного  ничего  нет  и  им  нечего беспокоиться,  повернулся и ушел.
Кровотечение  прекратилось.  Государь  на  следующий  день  уехал в  Ставку.
Доктора говорили, что они совершенно не понимают, как это произошло.  Но это
- факт".

     Умение врачевать Распутин проявлял в своей жизни много раз. Об этом его
умении рассказывали мне некоторые жители Покровского. Рассказывают об этом и
его  почитатели,  О.  Лахтина, страдавшая  неврастенией кишок,  пять лет  не
покидавшая кровати, бывшая полной  калекой и потерявшая надежду на исцеление
докторами,  была возвращена им  к  жизни.  Следователь  комиссии  Временного
правительства В.  Руднев установил  несомненный факт излечения им  припадков
пляски  св. Витта у сына близкого знакомого Распутина - Симановича, студента
коммерческого  института,  причем все явления болезни исчезли навсегда после
двух сеансов, когда Распутин усыплял больного.

     Тот же Руднев описывает и другой яркий случай проявлений этой особенной
психической силы Распутина, когда он был вызван зимой 1914-1915 года в будку
железнодорожного сторожа Царскосельской  дороги,  где после  крушения поезда
лежала в  совершенно  бессознательном  состоянии с  раздробленными  ногами и
тазобедренной костью и с трещинами черепа Анна Александровна Вырубова. Около
нее  в то  время  находились  Государь  и Императрица. Распутин  поднял руки
кверху, обратился к лежащей Вырубовой со словами: "Аннушка, открой глаза". И
тотчас  она открыла глаза и обвела теми комнату,  в которой лежала. Конечно,
это произвело сильное впечатление на окружающих..."17

     Большая часть  посещений Распутиным других лиц связана с  приглашениями
помочь больному.  В этом он, как  правило, не  отказывал  никому.  Приходя к
больному, он прежде всего молился, проводя руками над его телом.

     Кстати  говоря,  лечил Распутин и своего  будущего убийцу Ф. Юсупова от
разных психических расстройств, и  той последней  ночью он шел  к нему не на
кутеж, а  помочь его  жене,  которая, по словам убийцы, была  якобы  больна.
Такой повод нашли убийцы, чтобы заманить Распутина.

     Кроме молитвенной  помощи и исцеления, люди шли к  Распутину и с  чисто
материальными просьбами, ходатайствами, жалобами на обиды и притеснения.

     Квартира  Распутина в Петрограде, где он проводил больше всего времени,
по  рассказам очевидцев, была переполнена  всевозможной беднотой  и  разными
просителями,  которые, веря слухам, что он  имеет громадное влияние на царя,
приходили к нему со своими  нуждами. Распутин редко кому отказывал в просьбе
помочь,  если видел, что человек действительно в нужде. Выслушав просьбу, он
рукой,  непривычной  к  письму,  писал  трудно  разбираемыми  каракулями,  в
которых, безусловно, понятны  были  только слова-обращения: "милый, дорогой,
прими" или "милый, дорогой, выслушай".

     Вот образцы некоторых записок, хранящихся в архивах:

     "Милой дарагой посмотри сие что можно",

     "Милой дарагой извиняюсь за срочное беспокойство плачет горько просит".

     Следователь  комиссии  Временного правительства В.  Руднев  пишет: "При
осмотре  бумаг Протопопова было найдено несколько типичных  писем Распутина,
начинающихся  словами  "милай,  дарагой",  но  всегда  говоривших  только  о
каких-либо интересах частных лиц, за которых Распутин хлопотал.  Среди бумаг
Протопопова, так же как и среди бумаг всех остальных высокопоставленных лиц,
не было найдено ни одного документа, указывающего  на  влияние Распутина  на
внешнюю и внутреннюю политику".

     Вместе с тем совершенно определенно  можно сказать, что  Распутин влиял
на  назначение тех  или иных министров, хотя здесь его мнение было далеко не
всегда  определяющим.  С  мнением   Распутина,  делившего  людей  по   своей
крестьянской логике  на  "своих"  и "чужих", царь считался (но об этом  речь
впереди).

     На   вопрос   Протопопову  при   допросе  его  в  комиссии   Временного
правительства, влиял ли Распутин на него  как на министра внутренних дел, он
ответил, что да, это постоянно  бывало. "Масса записок  была...  Он на  меня
особенно не давил, а просто писал: "Милай, дарагой..." ...Я  исполнял только
то, что казалось возможным, а остальных требований не исполнял..."

     Примерно  так  же  поступали  и  другие  министры,  кроме  тех, которые
принципиально не признавали Распутина. Комиссии Временного правительства  не
удалось установить ни одного  реального случая (а слухов об этом была тьма),
когда по запискам Распутина выполнялась просьба, идущая в нарушение закона.

     Абсолютное  большинство  записок  было  с  просьбой  о  помощи  вдовам,
сиротам, больным и бедным, что и делалось путем предоставления им различного
пособия. Много записок было с просьбой  устроить на работу,  включая рабочие
профессии, помочь в повышении по службе и т. п.

     Однако  во  многих случаях, особенно после 1912  года,  эти ходатайства
Распутина только вредили делу.  "Несчастные не знали, что  менее всего могли
рассчитывать  на  успех, прося через него,  так  как  все  относились к нему
отрицательно... Все  эти  прошения, которые шли через  Григория Ефимовича  и
которые он  привозил  последние годы в  карманах Их Величествам,  только  их
сердили;  они  складывали их в общий пакет на имя  графа Ростовцева, который
рассматривал их и давал законный ход".

     Комиссия  Временного  правительства,  допросившая  многие десятки  лиц,
посещавших  Распутина,  установила,   что   он  нередко  получал  деньги  от
просителей  за  удовлетворение  их  ходатайств.  Как правило, это  были лица
состоятельные, просившие  Григория передать  на Высочайшее  имя свою просьбу
или ходатайствовать в том или ином министерстве.  Деньги давали добровольно,
но он их на себя не тратил, а раздавал тем же просителям, только победнее, -
на пальто, на оплату врачей, на лекарства, детям на учебу и т. д.

     Как  показали допросы  свидетелей,  произведенные  комиссией Временного
правительства,  "Распутин категорически отказывался  от  каких-либо денежных
пособий,  наград и почестей, несмотря на  прямые  обращения  со  стороны  их
Величеств, предложения, как  бы тем  самым  подчеркивая свою  неподкупность,
бессребреность и глубокую преданность престолу... Единственное, что позволял
себе  Распутин,  - это  оплату  его  квартиры