противолежащем как соотнесенном говорится, что то, что оно есть,
оно есть в связи с другим или находясь в каком-то [ином] отношении к
другому. О противолежащих же как противоположностях никак не говорят, что
то, что они есть, они есть в связи друг за с другом, а говорят, что они
противоположны друг другу: ведь но говорят, что хорошее есть хорошее
плохого, а говорят, что оно противоположно плохому, и не говорят, что белое
есть белое черного, а говорят, что оно противоположно черному. Так что эти
два рода противопоставления отличаются друг от друга. И если
противоположности таковы, что в том, в чем им свойственно от природы
находиться или о чем они сказываются [как о подлежащем], одна из них
необходимо должна наличествовать, то между этими противоположностями нет
ничего посредине. Если же одна из них не обязательно должна наличествовать,
то между ними непременно имеется что-то посредине. Так, болезни и здоровью
свойственно от природы находиться в тело живого существа, и одно из них
двух - либо болезнь, либо здоровье - необходимо присуще телу живого
существа. Равным образом нечетное и четное сказываются о числе, и одно из
них должно быть присуще числу - либо нечетное, либо четное. И между ними
нет ничего посредине - ни между болезнью и здоровьем, ни между нечетным и
четным. Там же, где но обязательно должна наличествовать та или другая
противоположность, между ними возможно нечто посредине; например, черному и
белому свойственно от природы находиться в тело, но во всяком случае одно
или другое из них не обязательно должно быть присуще телу: ведь не всякое
тело либо бело, либо черно. Равным образом плохое и хорошее сказываются о
человеке и о многом другом, но одно из них не обязательно должно быть
присуще тому, о чем они сказываются: ведь не все есть либо плохое, либо
хорошее. И между ними во всяком случае есть нечто посредине. Например,
между белым и черным - серое, бледно-желтое и другие цвета, а между плохим
и хорошим - то, что не плохо и не хорошо. В некоторых случаях для
находящегося посредине даются [особые] имена; например, для того, что между
белым и черным, - серое, бледно-желтое и другие цвета; в некоторых же
случаях нелегко обозначить именем находящееся посредине, а его определяют
через отрицание обоих крайних, например "не хорошо и не плохо" или "не
справедливо и не несправедливо".

Лишенность и обладание говорится относительно одного и того же, например
зрение и слепота - относительно глаза; и вообще, в чем от природы находится
[данное] свойство, относительно того можно говорить и о лишенности и об
обладании. А лишенным какого-то свойства мы называем все способное
принимать это свойство, когда оно совершенно не наличествует в том, в чем
оно от природы должно наличествовать, и именно в то время, когда
естественно обладать им. В самом деле, мы называем беззубым не то, что не
имеет зубов, и слепым - не то, что не имеет зрения, а то, что не имеет их,
когда оно по природе должно было бы их иметь, ведь некоторые [существа] с
самого рождения не имеют ни зрения, ни зубов, по их не называют ни
беззубыми, ни слепыми. Однако быть лишенным чего- .что и обладать свойством
- это но то же самое, что лишенность и обладание свойством. Ибо свойство -
это зрение, а лишенность - слепота; по обладать зрением - это не зрение, и
быть слепым - это не слепота. Ведь слепота есть некоторая лишенность, быть
же слепым - значит быть лишенным, но это не лишенность. Кроме того, если
слепота была бы тем же, что быть слепым, тогда то и другое сказывалось бы
об одном и том же; но слепым человек называется, а слепотой человек никогда
не называется. По-видимому, и они - быть лишенным и обладать свойством -
противолежат друг другу как лишенность и обладание свойством. Ведь
противостоят они друг другу одним и тем же образом: как слепота
противолежит зрению, так и бытие слепым противолежит обладанию зрением.
Равным образом и то, что подпадает под отрицание и утверждение, не есть то
же, что отрицание и утверждение. Утверждение есть утвердительная речь, а
отрицание - отрицательная речь, между тем ничто из подпадающего под
утверждение и отрицание не есть речь. Но и о подпадающем под утверждение и
о подпадающем под отрицание говорят, что они противолежат друг другу как
утверждение и отрицание. Ведь и они противолежат друг другу тем же образом:
как утверждение противолежит отрицанию (например, "он сидит" - "он не
сидит"), так и действие, подпадающее под утверждение, противолежит
действию, подпадающему под отрицание: сидение - несидению.

А что лишенность и обладание свойством противолежат друг другу не как
соотнесенные, - это очевидно. Ведь относительно того или другого не
говорят, что то, что оно есть, оно есть в связи с противолежащим ему. В
самом деле, зрение не есть зрение слепоты, и также по-иному никак нельзя
говорить о нем в отношении к ней. Равным образом и о слепоте нельзя
сказать, что она слепота зрения; о ней, правда, говорят, что она лишенность
зрения, но не говорят, что она слепота зрения. Кроме того, все соотнесенные
между собой [стороны] обоюдны, а потому между слепотой (если бы она
принадлежала к соотнесенному) и тем, с чем ее соотносили бы, была бы
обоюдность. Но такой обоюдности нет: ведь не говорят, что зрение - это
зрение слепоты.

А что вещи, о которых говорится в смысле лишенности и обладания, не
противолежат друг другу и как противоположности, это ясно из следующего. Из
[пары] противоположностей, между которыми пет ничего посредине, та или
другая из них всегда необходимо присуща тому, в чем она от природы
находится или о чем она сказывается [как о подлежащем]: ведь ничего, как
было сказано, нет посредине между противоположностями, одна из которых
необходимо присуща тому, что их принимает, как это бывает с болезнью и
здоровьем или с нечетным и четным. Если же между противоположностями есть
нечто посредине, то отнюдь но необходимо, чтобы та или другая из них была
присуща всякому [способному принимать их]: ведь все способное принимать их
не обязательно есть либо белое, либо черное или либо теплое, либо холодное,
ибо ничто не мешает, чтобы что-то наличествовало посредине между ними.
Далее, как было сказано, нечто посредине имеется и между теми
противоположностями, та или другая из которых не обязательно должна быть
присуща способному принимать их, разве только тому, чему от природы присуще
что-нибудь одно, например огню присуще быть горячим и снегу - быть белым. В
этих случаях определенно должно быть присуще одно из двух, и при этом - не
какое попадется: ведь огонь не может быть холодным и снег - черным. Поэтому
не всякому способному принимать противоположности необходимо присуща либо
одна, либо другая, а лишь тому, которому от природы присуще что-то одно, и
притом определенно одно, а не какое придется.

Что же касается лишенности и обладания свойством, то относительно них ни то
ни другое из сказанного но верно0.. называется ни слепым, ни имеющим
зрение; поэтому лишенность обладание не принадлежат к тем
противоположностям, между которыми нет ничего посредине. Но не принадлежат
они и к тем, у которых есть что-то посредине, ибо всякому способному
принимать их одна из них необходимо должна когда-нибудь быть присуща, а
именно: когда чему-то уже необходимо от природы иметь зрение, тогда скажут,
что оно или слепое, или имеющее зрение, и из них ему будет присуще не
определенно одно, а какое придется. Ведь ему не необходимо быть слепым и не
необходимо быть имеющим зрение, а оно будет каким придется. Что касается
тех противоположностей, у которых есть нечто посредине, то, как было
сказано, вовсе не необходимо, чтобы всякому способному принимать их была
присуща та или другая из них, а необходимо, чтобы какая-нибудь из них была
присуща лишь некоторым, и притом определенно одна. Поэтому ясно, что
противолежащее по лишенности и обладанию не противолежит ни тем ни другим
способом, какими противолежат противоположности.

Далее, противоположности - при наличии способного принимать их - могут
переходить друг в друга, разве только чему-то от природы присуще что-нибудь
одно, например огню быть горячим; в самом деле, и здоровое может заболеть,
и белое стать черным, и холодное теплым, и точно так же из хорошего можно
сделаться плохим и из плохого - хорошим. Ведь если плохого человека
направлять к лучшим занятиям и беседам, он сделает хоть небольшой шаг к
тому, чтобы быть лучше. Если же он однажды совершит хоть и небольшой такой
шаг, он, очевидно, может или совершенно перемениться, или же достичь очень
больших успехов. Ему все легче будет склоняться к добродетели, каким бы
незначительным ни был первоначальный успех; поэтому естественно ему достичь
большего успеха. И, постоянно продолжаясь, это в конце концов приведет его
к противоположному состоянию, если ему не помешает время. Что же касается
обладания и лишенности, то здесь переход друг в друга невозможен. Правда,
переход от обладания к лишенности бывает, но переход от лишенности к
обладанию невозможен. В самом деле, ставший слепым не может вновь прозреть,
у лысого волосы вновь не появляются, а у беззубого зубы не могут вырасти
вновь.

А [высказывания], противолежащие друг другу как утверждение и отрицание,
явно не противолежат ни одним из указанных выше способов, ибо всегда только
одно из них необходимо истинно, другое ложно. В самом деле, ни при
противоположностях, ни при соотнесенном, ни при лишеиности и обладании
свойством не необходимо, чтобы одно всегда было истинно, другое - ложно.
Так, здоровье и болезнь противоположны друг другу, однако ни то ни другое
не истинно и не ложно. Равным образом и двойное и половинное: они
противолежат друг другу как соотнесенные между собой, но ни то ни другое из
них но истинно и не ложно. Точно так же не истинны и но ложны лишенность и
обладание, например зрение и слепота.

Да и вообще все, о чем говорится вис какой-либо связи, не истинно и но
ложно. А обо всем [противолежащем], указанном [здесь], говорится без связи.
Правда, скорее всего почто такое, казалось бы, бывает у противоположностей,
о которых говорится в связи: ведь то, что Сократ здоров, противоположно
тому, что Сократ болен. Но не всегда одно здесь необходимо истинно, а
другое ложно. Если Сократ существует, то одно из них будет истинным, другое
- ложным; а если его нет, то оба они ложны: ведь если вообще нет самого
Сократа, неистинно и то, что Сократ болен, и то, что оп здоров. В случае же
лишенности и обладания, если вообще нет [данной вощи], ни то ни другое не
истинно; если же она есть, то не всегда одно истинно, а другое ложно; в
самом деле, "Сократ имеет зрение" и "Сократ слепой" противолежат друг другу
как лишенность и обладание; и если он существует, то не обязательно одно
истинно, а другое ложно (ибо когда ему по природе еще не свойственно иметь
зрение, и то и другое ложно); а если Сократа вообще нет, то в этом случае и
то и другое ложно - и то, что оп имеет зрение, и то, что он слепой. Что же
касается утверждения и отрицания, то существует ли [вещь] или нет - всегда
одно из них будет ложным, а другое истинным. Ибо ясно, что, если Сократ
существует, одно из высказываний - "Сократ болен" и "Сократ не болен" -
истинно, а другое ложно, и точпо так же - если Сократа нот, ибо если его
пет, то [высказывание] "он болен" ложно, а [высказывание] "оп не болен"
истинно. Так что только в тех случаях, где одно противолежит другому как
утверждение и отрицание, имеется та особенность, что одно из них всегда
истинно, а другое ложно.





                             ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


                            [Противоположности]

Благу необходимо противоположно зло. Это показывает наведение в каждом
отдельном случае; например, здоровью противоположна болезнь, мужеству -
трусость, и одинаково в других случаях. Но злу иногда противоположно благо,
иногда же зло; в самом дело, недостатку, который есть зло, противоположен
избыток, который также есть зло; равным образом и умеренность, будучи
благом, противоположна и первому и второму. Но такого рода
противоположность можно

видеть лишь в немногих случаях, большей же частью злу противоположно благо.

Далее, если есть одна из противоположностей, то не обязательно, чтобы была
и другая. Когда все здоровы, должно быть здоровье, болезнь же нет; равным
образом, если все бело, должна быть белизна, чернота же нет. Далее, если
то, что Сократ здоров, противоположно тому, что Сократ болен, а то и другое
может быть в одно и то же время присуще одному и тому же, то при наличии
одной из этих противоположностей другая быть не может: в случае если Сократ
здоров, Сократ не может быть болен .

Ясно также, что по природе противоположности относятся к тому, что
тождественно или по виду, или по роду: болезнь и здоровье находятся по
природе в теле животного, белизна и чернота - просто в теле, а
справедливость и несправедливость - в душе человека.

С другой стороны, все противоположности необходимо принадлежат к одному и
тому же роду, либо к противоположным родам, или же они сами роды. В самом
деле, белое и черное принадлежат к одному и тому же роду (ведь их род -
цвет), справедливость и несправедливость - к противоположным родам (ведь
для первой род - добродетель, для второй - порок), благо же и зло не
принадлежат к какому-либо роду, а сами оказываются родами для другого.







                             ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ


                       [Предшествующее и последующее]

О том, что одно предшествует другому, [или первое другого], говорится в
четырех смыслах. В первом и самом основном смысле - по времени, в
зависимости от которого об одном говорится как о более старом и более
древнем по сравнению с другим: ведь нечто называется более старым и более
древним потому, что времени прошло больше.

Во-вторых, первее то, что не допускает обратного следования бытия;
например, "одно" первее "двух": если имеется "два", то прямо следует, что
имеется "одно"; но если имеется "одно", то из этого не обязательно следует,
что имеется "два", так что от "одного" нет обратного следования остального.
Таким образом,

перевес, надо полагать, то, от чего нет обратного следования бытия.

В-третьих, о том, что первое, говорится в смысле определенного порядка,
так, как в пауках и речах. В доказывающих науках имеется предшествующее и
последующее по порядку (ведь [геометрические] элементы по порядку
предшествуют чертежам, а в искусстве чтения и письма звуки речи или буквы
предшествуют слогам), и одинаково в речах - а именно вступление по порядку
предшествует изложению [сути дела].

Далее, [в-четвертых], помимо сказанного - лучшее и более чтимое,
по-видимому, по природе первее. И обычно большинство утверждает, что люди
более почитаемые и более любимые им "первее" его. Но этот смысл, пожалуй,
наименее подходящий.

Итак, вот, пожалуй, в скольких смыслах говорят о том, что предшествует,
[или первое]. По помимо указанных имеется, видимо, и другое значение того,
что первее, а именно: о той из вещей, допускающих обратное следование
бытия, которая так или иначе составляет причину бытия другой, можно было бы
по справедливости сказать, что она по природе первее. А что нечто такое
есть, - это ясно: бытие человека допускает обратное следование бытия с
истинной речью о человеке; в самом дело, если имеется человек, то верна
речь о том, что он человек. И это обратимо: если верна речь о том, что есть
человек, то человек есть. Но верная речь ни в коем случае не есть причина
бытия вещи, однако вещь, по-видимому, есть некоторым образом причина
истинности речи: ведь в зависимости от того, го существует ли вещь или нот,
речь о ней называется истинной или ложной. Так что о том, что одно
предшествует другому, [или первее другого], говорится в пяти смыслах.





                             ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ


                              [Данное вместе]

Как о данных вместе в прямом и самом основном смысле говорится о тех
[вещах], которые возникают в одно и то же время: ни одна из них не есть
предшествующее или последующее, а о них говорят, что они вместе по времени.
А данные вместе по природе - это те [вещи], которые, правда, допускают
обратное следование бытия, но одна никоим образом не есть причина бытия
другой, как, например, у двойного и половинного: они, правда, допускают
обратное [следование бытия] (ведь если есть двойное, есть и половинное, и,
если есть половинное, есть и двойное), но ни одно из них не есть причина
бытия другого.

Данными вместе по природе называются также [виды], соподчиненные одному и
тому же роду. Соподчиненными называются [виды], противопоставленные друг
другу в одном и том же делении, например пернатое - живущему на суше и
обитающему в воде. Все они соподчинены одному и тому же роду: ведь живое
существо делится на эти [виды] - на пернатое, живущее на суше и обитающее в
воде, и ни один из этих [видов] не первее [другого вида] и не есть
последующее [по отношению к нему], а, надо полагать, все такого рода
животные по природе вместе. И каждое из них может в свою очередь быть
разделено на [под] -виды, например и живущее на суше, и пернатое, и
обитающее в воде. Стало быть, и те [подвиды] будут вместе по природе,
которые, принадлежа к одному и тому же роду, [противопоставлены] в одном и
том же делении.

Роды же всегда первое видов: они не допускают обратного [с видами]
следования бытия; например, если имеется животное, обитающее в воде, то
имеется живое существо, но если имеется живое существо, то но обязательно
имеется животное, обитающее в воде.

Таким образом, данными вместе по природе называются те [вещи], которые,
правда, допускают обратное следование бытия, но одна никоим образом не есть
причина бытия другой, а также [виды], соподчиненные одному и тому же роду;
в прямом же смысле - вместе те [вещи], которые возникают в одно и то же
время.





                            ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ


                           [Шесть видов движения]

Имеется шесть видов движения - возникновение, уничтожение, увеличение,
уменьшение, превращение и перемещение.

Так вот, все движения явно отличаются друг от друга. В самом деле,
возникновение - это не уничтожение, увеличение - это по уменьшение или
перемещение, и точно так же в остальных случаях. Относительно же
превращения имеется сомнение: не обстоит ли дело так, что то, что
изменяется в качестве, необходимо изменяется через какое-нибудь из прочих
движении. Но это но верно, ибо почти во всех или в большинстве случаев
испытывания нами чего-то оказывается, что мы подвергаемся изменению в
качестве, не участвуя ни в одном из других движений. И самом дело, то, что
движется в том смысле, что оно что-то испытывает или претерпевает, не
обязательно увеличивается или уменьшается, и точно так же по участвует во
всех других движениях, так что превращение, можно сказать, отлично от всех
других движений, ибо, если бы оно было тождественно им, изменяющееся в
качестве должно было бы тотчас же увеличиваться или уменьшаться или должно
было бы следовать какое-то из других движений; между тем это не
обязательно. Точно так же то, что увеличивается или движется каким-нибудь
иным движением, должно было бы в таком случае изменяться в качестве. Однако
бывает, что увеличиваются, не изменяясь в качестве; так, квадрат, если
приложить к нему гномон, правда, увеличивается, но иным но качеству не
становится; и точно так же в других подобных случаях. Так что, пожалуй,
[все] эти движения отличаются друг от друга.

Движению вообще противоположен покой, но отдельным видам движения -
отдельные виды движения: возникновению - уничтожение, увеличению -
уменьшение, перемещению - пребывание на месте. В наибольшей же мере
противолежит, по-видимому, [перемещению] перемещение в противоположном
направлении, например движению вниз - движение вверх и движению сверху -
движение снизу. А для оставшегося вида движения нелегко указать, что ему
противоположно; ему, кажетс