какому-нибудь [движению]  быть тем  же
самым, поскольку оно непрерывно и вечно; это  станет очевидно из дальнейшего
[гл. 8].
     А  в том, что  неподвижное приходит  в движение, нет  ничего странного,
если  движущее  извне  иногда будет иметься в наличии, а иногда нет. Как это
будет происходить -- это подлежит исследованию; я имею в виду, что одно и то
же [тело]  при наличии одного и того  же  движущего  иногда движется, иногда
нет; трудность  в данном  случае сводится только к вопросу, почему не всегда
одни [предметы] движутся, а другие покоятся.
     Больше  всего затруднений,  как кажется, доставляет третий  вопрос -- о
возникновении [в  теле] движения, которого [в нем] раньше не было, что имеет
место у одушевленных  [существ], так  как покоившееся  раньше начинает после
этого идти,  в  то  время как  извне ничто,  по-видимому, не  привело  его в
движение. Но это  заблуждение. Ибо мы видим всегда в живом существе движение
какой-нибудь сращенной  с ним  части, и причина этого движения не само живое
существо,  а,  вероятно, окружающая среда. О  том  же, что тело движет  само
себя, мы говорим не по поводу всякого движения, а  по поводу  перемещения [в
пространстве]. Следовательно, ничто не препятствует,  а  скорее, может быть,
необходимо, чтобы в теле возникали  многие движения под действием окружающей
среды, причем некоторые из них приводят в движение мышление и желание, а они
уже движут животное в целом, как это происходит во сне. Ибо при отсутствии в
них всякого движения, связанного с чувственными восприятиями, но при наличии
какого-то  внутреннего  [движения]  животные  снова пробуждаются.  Но и  это
станет ясно из последующего [гл. 6].

        ГЛАВА ТРЕТЬЯ

     Началом  рассмотрения  [здесь]   будет   изложенная  трудность:  почему
некоторые  из  существующих  [предметов]  иногда  движутся,  иногда же снова
покоятся. И вот необходимо, чтобы  или все [предметы] всегда покоились,  или
все всегда двигались, или одни из предметов двигались,  другие  покоились, и
здесь опять-таки [имеются следующие возможности): движущиеся предметы всегда
движутся,  а  покоящиеся  всегда  покоятся,  все  они  по  природе  способны
двигаться  и  покоиться; и наконец,  еще третье  --  возможно, что  одни  из
существующих  [предметов]  неподвижны,  другие   всегда   движутся,   третьи
попеременно причастны обоим [этим состояниям].  Это  последнее предположение
нам  и следует утверждать, так  как  оно  заключает в  себе разрешение  всех
затруднений и дает завершение всему нашему исследованию.
     Утверждать, что все покоится и подыскивать обоснования этому, оставив в
стороне [свидетельства] чувств, будет  какой-то  немощью мысли и  выражением
сомнения не только  по поводу частностей, но  по поводу чего-то общего; [эта
точка  зрения направлена]  не только против физики, но, так  сказать, против
всех наук и всех мнений, поскольку все они  пользуются движением. Далее, как
возражения  против начал  в рассуждениях  о  математике  не  имеют  никакого
значения  для  математика  (что относится и к  прочим наукам), точно так  же
приведенное положение не имеет  никакого значения для физика,  так как [его]
основное предположение гласит, что природа есть начало движения.
     Примерно  такой же  характер имеет  утверждение,  что все движется: оно
ложно, но противоречит научному методу в меньшей степени, чем первое: ведь в
книгах о физике нами было установлено, что природа есть начало как движения,
так и покоя, равным образом, что движение есть нечто свойственное природе. И
некоторые говорят: с движением существующих [предметов] дело обстоит не так,
что одни движутся, а другие нет, но все и всегда движутся, только это скрыто
от наших чувств. Хотя они и не указывают, о каком именно движении идет  речь
или о  всех,  возразить  им  нетрудно.  Ведь  ни  расти,  ни убывать  нельзя
непрерывно, но всегда имеется и среднее [состояние]; рассуждение здесь такое
же,  как и в том случае, когда  капля  точит камень и вырастающие  на камнях
растения раскалывают их. Ведь если капля отбила и удалила  столько-то -- это
не значит,  что перед этим в  половинное время  она  удалила половину, а как
бывает при вытаскивании корабля на берег: капли в такое-то  время приводят в
движение столько-то,  но часть их не произведет такого  движения ни  в какое
время. Отделенный кусочек делится  на  много  [частей], но ни одна из них не
двигается  по  отдельности, а  все  вместе.  Ясно,  таким  образом,  что нет
необходимости все  время  чему-либо  отделяться [от камня] из-за  того,  что
убыль делима до бесконечности, но время от времени отделяется целый кусочек.
То же  относится  и к качественному изменению,  каково бы оно  ни было: если
изменяющееся   делимо  до  бесконечности,  это  не  значит,  что   делимо  и
качественное  изменение,  но  оно  часто  происходит  сразу,  как, например,
замерзание. Далее, когда кто-нибудь заболевает,  необходимо время, в течение
которого он  выздоровеет,  и изменение происходит  не  в  предельной границе
времени: необходимо ведь, чтобы он перешел  в состояние  здоровья,  а  не во
что-нибудь  иное.  Таким  образом,  утверждать  непрерывность  качественного
изменения  -- значит  сильно  противоречить очевидности.  Ведь  качественное
изменение идет в свою противоположность, а [упомянутый} камень не становится
ни тверже, ни  мягче Что же касается перемещения, было  бы удивительно, если
бы мы не заметили, падает ли камень вниз или лежит спокойно на земле. Далее,
и  земля, и  каждое  из прочих  [простых]  тел  по необходимости пребывают в
свойственных им местах и удаляются оттуда  насильственным путем;  поскольку,
следовательно,  некоторые из  них находятся  в  свойственных  им местах,  то
необходимо [признать], что не все предметы перемещаются.
     Итак,  что невозможно  всему всегда двигаться  или находиться в  покое,
можно убедиться из  приведенных и  других подобных [рассуждений]. Но  так же
недопустимо, чтобы одни [предметы] всегда покоились, другие всегда двигались
и не было бы таких [предметов], которые иногда движутся, а  иногда покоятся.
Следует сказать и о том, почему  это  невозможно, так  же как и относительно
изложенного выше (ведь мы видим, что указанные изменения  происходят в одних
и  тех же  вещах). И кроме  того,  возражающий против  этого  борется против
очевидности, так как  ни возрастания,  ни насильственного движения не будет,
если   не  станет  против  природы  двигаться  то,  что  раньше   покоилось.
Следовательно,  такая точка зрения  устраняет и возникновение и гибель. Да и
само  состояние  движения  представляется  всем  каким-то  возникновением  и
уничтожением, так как, во что изменяется [предмет], тем он становится или  в
этом  [нечто появляется], а  из чего идет изменение, то это уничтожается или
оттуда  [нечто  уходит]. Таким  образом, очевидно,  что  порой одни предметы
движутся, другие покоятся.
     А  положение,  что все [предметы]  иногда движутся,  а иногда покоятся,
следует связать с  только что изложенными  рассуждениями. Начать  же следует
снова  с  тех  определений, с  которых мы  начали  прежде,  а именно  что из
существующих вещей или все  покоятся, или  все  движутся, или одни покоятся,
другие движутся. И если одни покоятся, другие движутся, то необходимо, чтобы
или все  [предметы]  иногда  покоились, иногда  двигались,  или одни  всегда
покоились, другие  всегда двигались, или,  наконец, одни  всегда  покоились,
другие  всегда двигались, а третьи иногда покоились, иногда двигались. И вот
о  том,  что  всем покоиться  невозможно,  уже  было сказано раньше,  однако
повторим  это  и  теперь.  Если  поистине  дело  обстоит таким  образом, как
утверждают некоторые, а именно что сущее  бесконечно и неподвижно,  то таким
оно  -- для чувственного восприятия (во всяком  случае) --  не  кажется,  но
[наоборот], многие из существующих вещей  находятся в движении. Если,  таким
образом,  существует  это ложное мнение  или  вообще мнение, то существует и
движение,  если  бы даже это было воображением и  если иногда  кажется  так,
иногда  иначе:   ведь  воображение   и  мнение  также  считаются  движениями
некоторого  рода. Но вести  рассмотрение такой  точки  зрения  и подыскивать
обоснование  тому, чем мы владеем настолько хорошо,  что оно  не нуждается в
обосновании,  -- значит плохо  разбираться в том, что лучше,  что хуже,  что
достоверно и что недостоверно и что есть начало и что не может быть началом.
Равным образом невозможно, чтобы все [предметы] находились в движении или же
чтобы одни всегда двигались, а другие всегда покоились.  Против всего  этого
достаточно  одного  довода,  ведь  мы  видим,  что  одни  [предметы]  иногда
движутся, иногда покоятся. Таким образом, ясно, что в равной мере невозможно
всем [предметам] покоиться или всем непрерывно  двигаться, так  же как одним
всегда   двигаться,  другим   всегда  покоиться.   Остается,  следовательно,
рассмотреть, все ли [предметы] таковы, что способны и двигаться и покоиться,
или одни ведут  себя таким образом,  другие всегда  покоятся, третьи  всегда
движутся; это именно и надо нам установить.

        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

     Из  [предметов]  движущих  и  движущихся  одни  движут  и  движутся  по
совпадению, другие  сами по себе: по  совпадению -- те,  которые  связаны  с
движущими или движущимися  [предметами] или движутся их частью; сами по себе
-- те,  которые  движут и движутся  не потому, что они присущи  движущим или
движущимся  [предметам],  и не потому,  что  какая-либо  часть  их  движет и
движется.  Из [предметов], которые движутся сами по себе, одни [приводятся в
движение] сами собой, другие -- чем-нибудь другим; одни движутся по природе,
другие насильственно  и  против природы.  Ведь то, что приводится в движение
самим собою, движется согласно природе (например, каждое живое существо, так
как  живое существо движется  само  собой, а о  всех тех [предметах], начало
движения которых  лежит в них самих, мы говорим,  что они движутся  согласно
своей природе; поэтому животное в целом движет само  себя по природе, однако
его тело может двигаться и по природе и против природы; различие заключается
в  том, каким движением оно будет приведено в движение и  из какого элемента
оно состоит).  А  из  (предметов), приводимых в  движение чем-нибудь другим,
одни движутся согласно природе, другие против нее; против природы, например,
когда землистые тела  движутся  кверху,  а  огонь  вниз. Кроме  того,  части
животных  движутся часто против природы,  против  их положения  и  [обычных]
способов их движения; и в большинстве случаев движение, вызванное чем-нибудь
другим, наглядно проявляется в  (телах), движущихся против природы,  так как
здесь ясно, что они движутся другим. После [тел], движущихся против природы,
это видно на движущихся по природе, которые движут сами себя, например живых
существ: здесь неясно не то, приводятся ли они в  движение чем-нибудь, а как
следует разграничить в них движущее  и  движимое; повидимому,  как в судах и
[предметах],  не  возникших по природе,  так  и  в  живых  существах следует
разграничивать движущее  и движимое, и  именно таким путем целое движет само
себя.
     Наибольшие   затруднения  доставляет   последний   случай   только  что
проведенного разделения: из [предметов], приводимых в движение другим, одни,
как мы установили, движутся против природы; остается противопоставить им те,
которые   движутся   согласно  природе.  Вот  они-то  и   могут  представить
затруднение  при  решении  вопроса, чем  они приводятся в движение, например
легкие и тяжелые [тела]. Ведь  в противоположные места они движутся силой, а
в свойственные им -- легкое вверх, тяжелое вниз  -- по своей природе; а  чем
они приводятся  в  движение -- это еще не так ясно, как в том  случае, когда
они   движутся  против  природы.  Сказать,  что  они  движутся  сами  собой,
невозможно, ибо это  свойственно  живым и  одушевленным  [существам],  и они
могли бы [в этом случае] остановить сами себя (я имею в виду, например,  что
если кто-то  есть  причина  хождения  для самого  себя,  то,  значит,  и  не
хождения), так что если бы огонь сам собою  мог нестись вверх, ясно, что  он
мог  бы  сам собою  двигаться  и вниз.  Но  неразумно, чтобы было лишь  одно
движение, которым [предметы]  могут  двигаться,  если они движут  сами себя.
Далее, как может нечто непрерывное и сросшееся двигать само  себя? Поскольку
оно едино и непрерывно не вследствие соприкосновения, постольку оно не может
испытывать  воздействия  [со  стороны   самого  себя],  но,  поскольку   оно
разделено, постольку одна его часть по природе оказывает воздействие, другая
испытывает  его.  Следовательно, никакой из  таких  [предметов]  никогда  не
движет сам себя (они ведь сращены), так же как ни одно из прочих непрерывных
[тел], но  в каждом из  них движущая  часть необходимо отделена от движимой,
как  это  мы  видим  у  неодушевленных  [тел],  когда   их  движет  что-либо
одушевленное. Но и им приходится двигаться всегда под действием чего-нибудь;
это станет ясно, если мы разберем причины [движения].
     Сказанное можно  приложить  и  к  [предметам]  движущим:  одни  из  них
способны двигать против природы, как, например,  рычаг способен  передвигать
тяжесть не  по  природе;  другие  -- по  природе, как,  например,  теплое  в
деятельности  может  приводить  в  движение  теплое  в  возможности;  то  же
относится и  ко всему прочему в том же роде. Но способно двигаться  по своей
природе также и то, что в возможности представляет  собой некоторое качество
или количество или  расположено в определенном  месте, когда содержит начало
движения в самом себе,  а не  по совпадению: ведь одно и  то же может быть и
качеством, и количеством, но так, что  одно  совпадает с другим и не присуще
ему  само  по  себе.  Огонь  же  и  земля  приводятся  в  движение  чем-либо
насильственно, когда  они  движутся  против природы,  и согласно природе  --
когда, находясь в  возможности,  они  переходят в свойственные  им состояния
деятельности.
     А так  как выражение  "в возможности" имеет  разные значения, то  это и
есть  причина  неясности  --  чем  именно  приводятся  в  движение  подобные
[предметы],  например что  огонь  движется кверху,  а  земля вниз. В  разном
смысле [употребляется  это  выражение,  когда говорят,  что]  учащийся  есть
ученый  в  возможности  и тот,  кто  обладает  [знаниями], но не  занимается
наукой;  всегда  же,  когда  производящее  воздействие  и  испытывающее  его
оказываются   вместе,  возможность   может  стать  деятельностью,   например
обучающийся  из  одного  состояния возможности переходит в  другое  (так как
обладающий знанием, но не  занимающийся  наукой является  в известном смысле
ученым  в  возможности, но не таким, как до обучения). И когда  он достигает
такого  состояния, если ничто не помешает, он действует и занимается наукой;
или  же он окажется в противоречии [со своей возможностью] и будет пребывать
в невежестве. Подобным же образом обстоит дело и с физическими [процессами]:
ведь  холодное  есть   теплое  в  возможности;  когда  же  оно  подвергнется
превращению,  оно  уже  огонь  и  жжет, если  ничто  ему  не  помешает и  не
воспрепятствует. То же относится  и к  тяжелому  и легкому,  так как  легкое
возникает из тяжелого, например из  воды  воздух:  ведь  вначале оно  таково
[лишь] в возможности, но вот уже становится легким и будет действовать, если
ничто не помешает. Деятельность легкого тела состоит в том, чтобы  оказаться
в  некотором месте, а именно наверху; если  оно  находится в противоположном
месте, [внизу],  то [это значит,  что]  ему  что-то препятствует  И  так  же
обстоит дело с количеством и качеством.
     Однако  исследуется  ведь такой вопрос:  почему,  собственно, легкие  и
тяжелые [тела]  движутся в  свои места? Причина этого заключается в том, что
они по  природе  определены куданибудь,  и в том именно  и  состоит различие
легкого и тяжелого,  что одно  стремится  вверх, а  другое  вниз.  Легкое  и
тяжелое в возможности, как было сказано, может иметь различный  смысл; когда
есть  вода, легкое некоторым  образом  уже  имеется в возможности,  и  когда
[возникает воздух], он еще только в возможности [легкий] (так как допустимо,
что в силу препятствия он  еще не находится наверху),  но, когда препятствие
устраняется,  он действует и все время подымается вверх. Подобным же образом
проявляет  свою  деятельность, изменяясь,  и  качество: ведь человек ученый,
если ему ничто не мешает, сейчас же приступает к занятиям наукой. И величина
расширяется, если ничто не мешает. Тот же,  кто  убрал противодействующее  и
препятствующее, отчасти может  считаться  движущим, отчасти же нет, например
кто  вытащил  подпирающий  столб   или   снял  камень  с  [надутого]   меха,
находившегося в воде, так как он приводит в движение  предмет по совпадению,
так же как отраженный от стены шар был приведен в движение не стеной, а тем,
кто его бросил.  Итак, что ни один из этих [предметов] не движет сам себя --
это ясно, однако начало движения они в себе имеют, но не в смысле приведения
в движение или действия, а в смысле способности испытывать воздействие.
     Если же  все движущиеся [предметы] движутся или по природе, или вопреки
природе и  насильственно и в последнем случае всегда [приводятся в движение]
чем-то  иным, а из [предметов], движущихся по  природе, те, которые движутся
сами собой, опять-таки  приводятся в движение чем-нибудь,  так же  как и те,
которые сами собой не  движутся, например  [тела] легкие и тяжелые (ведь они
приводятся в  движение или тем, что  их породило и сделало легким и тяжелым,
или тем, что устранило помехи и препятствия), то в результате все движущиеся
[тела] приводятся в движение чем-нибудь.

        ГЛАВА ПЯТАЯ

     И это происходит двояким образом, а  именно, или движение  производится
не  самим движущим, а чем-нибудь другим, что приводится в движение движущим,
или им самим; и  в этом  последнем случае  [движущее может быть]  или первым
после крайнего  [движимого],  или [оно движет]  через посредство  нескольких
[предметов], так, например, палка движет камень и движется рукой, приводимой
в  движение человеком, а он уже не приводится  в движение  ничем  другим. Мы
говорим, что  движет  и  то  и  другое: и последний  и  первый  из  движущих
[предметов], но скорее первый, так  как  он движет последний [предмет], а не
последний  первый, и без  первого последний [предмет]  не  будет двигать,  а
первый без него будет, как,  например,  палка не будет двигать, если человек
не будет приводить ее  в движение. Если  же необходимо, чтобы все движущееся
приводилось  в  движение  чем-нибудь  -- или  тем, что приводится в движение
другим, или  тем, что не приводится,  и  если тем, что приводится в движение
другим,  то  необходимо должен быть  первый двигатель, который  не  движется
другим,  и  если он первый, то  в другом нет необходимости (невозможно ведь,
чтобы  движущее  и движимое другим составляло  бесконечный  ряд, так  как  в
бесконечном ряду нет первого)  И  вот  если,  таким образом, все  движущееся
приводится в движение чем-либо, а  первый двигатель не приводится в движение
[ничем] другим, то необходимо, чтобы он приводил в движение сам себя.
     Но  то же  доказательство  можно провести  еще  следующим образом.  Все
движущее движет что-нибудь и чем-нибудь, причем оно движет  или самим собой,
или другим; например, человек движет или сам,  или при помощи палки, и ветер
повалил [чтонибудь] или сам, или камнем, который он толкнул. То, посредством
чего производится движение,  не может  двигать без  движущего само себя, но,
если  оно движет само себя,  нет  необходимости,  чтобы было другое, чем оно
движет;  если  же есть другое,  посредством  чего производится  движение, то
имеется  нечто,  что будет  двигать не чем-либо иным,  а самим собою,  иначе
получится бесконечный ряд. Следо