то  ясно  из   того,  что  иначе  не  может  быть
возникновения, уничтожения и изменения для всего прочего, если что-нибудь не
будет двигать движущееся, так  как неподвижное всегда будет двигать одним  и
тем  же способом и единым движением вследствие того, что само  нисколько  не
изменяется по отношению к движимому.  А приводимое  в движение тем, что само
приводится в  движение, но приводится в  движение  неподвижным [двигателем],
вследствие  того,  что его отношение к  вещам будет  все время меняться,  но
будет причиной одного и того же движения, но из-за того, что оно находится в
противоположных  местах  или  формах,  сообщит каждому  движущемуся предмету
противоположное движение, а иногда движение, иногда покой.
     Из сказанного стало ясно и то, что сначала вызвало затруднения [гл. 3]:
почему же не  все  движется или  все  покоится или  одни  [предметы]  всегда
движутся, другие  всегда  покоятся,  а некоторые  предметы иногда  движутся,
иногда  нет. Причина  этому  теперь очевидна:  одни  предметы  приводятся  в
движение неподвижным и вечным, поэтому движутся всегда; другие же движущимся
и изменчивым, поэтому и сами должны  изменяться. А неподвижные, как сказано,
поскольку оно просто, однообразно и пребывает в себе, будет  сообщать единое
и простое движение.

        ГЛАВА СЕДЬМАЯ

     Однако это будет еще более ясно, если мы  примем другую исходную точку.
Надо выяснить, может ли какое-либо движение быть непрерывным или нет и, если
может,  каково это движение и какое из движений будет первым. Ибо  очевидно,
что  если только  необходимо,  чтобы движение  продолжалось  всегда, то  это
движение  будет первым и непрерывным, потому  что первый  двигатель сообщает
такое  движение, которое необходимо  должно  быть единым,  одним  и тем  же,
непрерывным и первым. А так как существуют  три  [рода] движений: движение в
отношении  величины, в  отношении состояния и в  отношении места, которое мы
называем  перемещением, то именно этому  [третьему] движению необходимо быть
первым.  Ведь невозможно, чтобы рост происходил без  наличия предшествующего
качественного  изменения,  так как  растущее  иногда  увеличивается за  счет
однородного,  иногда  же  за  счет  неоднородного,  так  как пища  считается
противоположным  [присоединяющимся]  к противоположному,  а все  возникающее
возникает, когда однородное [присоединяется]  к однородному.  Следовательно,
необходимо,  чтобы качественное изменение  было переходом в противоположное.
Но  если  происходит  качественное  изменение,  должно   существовать  нечто
изменяющее и делающее из теплого в возможности теплое в деятельности.  Таким
образом, очевидно, что движущее ведет себя не одинаково, но иногда находится
ближе, иногда дальше  от качественно  изменяемого. А это не  может произойти
без перемещения. Следовательно, если движение должно существовать всегда, то
необходимо, чтобы и перемещение всегда было первым из движений, и, если одно
из перемещений  первое, а  другое  последующее,  чтобы  существовало  первое
перемещение.
     Далее,  начало  всех  состояний  есть сгущение  и  разрежение,  так как
тяжелое  и  легкое,  мягкое  и  твердое, теплое  и  холодное  представляются
некоторого рода сгущениями  и разрежениями. Сгущение  же  и  разрежение есть
соединение  и  разделение,  в  результате  которых, как считают,  происходит
возникновение  и гибель  существ.  А  то,  что  соединяется  и  разделяется,
необходимо изменяет место.  Но  и  величина  растущего  и  убывающего  также
изменяет место.
     Далее,  что   перемещение  есть  первое  движение,   будет  ясно,  если
рассматривать  [вопрос] со следующей  точки  зрения. А  именно,  "первое"  в
применении к движению,  как и  ко всему прочему, употребляется в  нескольких
значениях. Так, первым называется то, без  чего не  будет остального; оно же
без  остального  может существовать; затем,  [первым называется  первое]  во
времени и  [первое] в  отношении сущности. Следовательно, так  как  движение
должно  происходить  безостановочно,  а  безостановочное движение будет  или
непрерывным или  последовательным, но  скорее непрерывным, и  лучше ему быть
непрерывным, чем  последовательным, с  другой же стороны,  так как мы всегда
предполагаем,  что  природе  свойственно лучшее, поскольку оно  возможно,  а
непрерывное [движение]  возможно  (это будет  доказано  дальше, [гл.  8],  а
теперь  примем это как  допущение), и  такое  (движение)  может  быть только
перемещением, то необходимо, чтобы перемещение было первым [движением]. Ведь
перемещающемуся  [телу]  нет  никакой  необходимости  расти или  качественно
изменяться,  а также  возникать  и исчезать, а  ни одно из  этих [изменений]
невозможно  без существования  непрерывного [движения],  которое  производит
первый двигатель.
     Кроме  того, и по времени [перемещение есть первое] [движение], так как
вечные  существа  могут  двигаться только  таким  [движением].  Правда,  для
отдельного  [существа]  из  тех,  которые возникают,  перемещение необходимо
будет  последним  из  движений,  так  как  после  рождения  сначала  следуют
качественное изменение и  рост,  а перемещение будет  движением  завершенных
[существ]. Необходимо,  однако,  чтобы прежде было  нечто другое, движущееся
путем  перемещения, которое и будет  причиной  для  возникающих [предметов],
само не  возникая, как  то, что  порождает  порожденное,  так как это только
кажется,  что возникновение  есть первое  из движений вследствие  того,  что
предмет должен  сначала возникнуть. В каждом отдельном случае  возникновения
так  дело и обстоит,  но  необходимо, чтобы еще до возникающих [предметов] в
состоянии движения  было что-нибудь иное, само  существуя и  не возникая,  а
прежде него также иное. Так как невозможно, чтобы возникновение было  первым
движением (тогда все движущееся было бы подвержено гибели), то очевидно, что
и ни  одно из  следующих по  порядку движений не может  быть  первичным; под
следующими по порядку я разумею  рост, затем качественное изменение, убыль и
исчезновение: все они позднее  возникновения, так что, если возникновение не
более первично, чем перемещение, значит и ни одно из последующих изменений.
     Вообще  же,  возникающее  представляется незаконченным и  стремящимся к
определенному началу, так что  более позднее  в процессе возникновения будет
по   природе  более  первичным.  Перемещение  как  завершение  присуще  веем
предметам,  находящимся  в процессе  возникновения;  поэтому  одни  из живых
существ вполне неподвижны  вследствие отсутствия  [соответствующего органа],
как,  например, растения  и многие роды животных, а более  совершенным  [эти
органы]  присущи.  Таким  образом,  если  перемещение   скорее  присуще  тем
существам, которые в большей степени  достигли своей природы, то  и движение
это будет  первым по сущности среди других [движений]  как  по этой причине,
так и потому, что движущееся в наименьшей степени лишается своей  сущности в
процессе перемещения: ведь только в  одном этом движении оно не изменяется в
своем бытии, как  меняется в качественно  изменяемом качество,  в растущем и
убывающем --  количество. Но больше всего  очевидно,  что движущее само себя
больше всего движет себя этим в собственном  смысле слова  движением, т.  е.
[движением]  относительно места; а ведь  мы считаем, что началом  движимых и
движущих и  первым  для движущихся [предметов]  должно быть  именно движущее
само себя.
     Итак,  из  сказанного ясно, что перемещение  есть первое  из  движений;
теперь следует показать, какое перемещение будет первым. Вместе с тем в ходе
этого  исследования  уяснится  и   наше  теперешнее  и   прежнее,  [гл.  З],
предположение о возможности некоего непрерывного и  вечного движения. Что из
всех прочих движений ни  одно не может быть непрерывным, ясно из следующего.
Все эти  движения и изменения  идут от  противолежащего  к  противолежащему,
например для возникновения  и уничтожения границами  будет сущее и не-сущее,
для качественного  изменения  -- противоположные  состояния,  а для  роста и
убыли -- большая и малая величина или завершение величины и незавершенность;
а противоположные [движения]  --  это  те,  которые  идут  к противоположным
[границам]. То,  что  не  всегда  движется  таким движением,  но  существует
раньше, должно было раньше  покоиться; таким образом, ясно, что изменяющееся
должно  будет  покоиться  в противоположном состоянии. То же  относится  и к
[указанным] изменениям: ведь уничтожение  и  возникновение противолежат друг
другу  и  вообще,  и  в  отдельных  случаях.  Следовательно, если невозможно
одновременно изменяться в противолежащих  друг другу направлениях, изменение
не  будет  непрерывным, но  между  изменениями  будет [какой-то]  промежуток
времени.  Ведь  совершенно  безразлично,  будут ли противоречивые  изменения
противоположностями  или нет, если только невозможно, чтобы они одновременно
наличествовали в  одном и том же (предмете); для нашего хода рассуждений это
не имеет значения. Безразлично  также и то, необходимо ли прийти в состояние
покоя  при изменении в противоречивое и  будет ли  изменение  противоположно
покою  (так  как, может  быть,  не-сущее  не  покоится,  а уничтожение  есть
изменение  в  не-сущее).  Важно  только,  что  (между  изменениями]  имеется
некоторый  промежуток  времени,  ибо  в  таком  случае  изменение  не  будет
непрерывным. И  в прежнем  рассуждении, [гл.  5],  противоположение не  было
нужно,     а    только     невозможность     одновременного    существования
[противопо-ложностей].
     Не следует  также  смущаться  тем,  что  одно  и  то  же противоположно
многому,  например некоторое движение  может быть противоположно и покою,  и
противоположному  движению;  нужно  только   признать,  что  противоположное
движение противолежит некоторым образом и данному движению, и покою, подобно
тому как  равная  и  умеренная  величина противолежит  и  превышающей ее,  и
превышаемой  ею, и что не могут одновременно существовать  ни противолежащие
движения,  ни  изменения. Далее,  в  отношении  возникновения  и уничтожения
совершенно нелепо думать, что возникшему необходимо сейчас же погибнуть и не
просуществовать ни малейшего времени; и отсюда  может возникнуть уверенность
и в отношении других (изменений): ведь природе свойственно сходное поведение
во всех случаях.

        ГЛАВА ВОСЬМАЯ

     Теперь мы скажем о том,  что  возможно [движение] бесконечное, единое и
непрерывное и что  это  есть (движение] по  кругу.  Ведь все  перемешающееся
движется или по кругу, или по прямой, или по смешанной [линии], так что если
одно  из  первых  двух  движений  не  непрерывно, то  не будет непрерывным и
движение, составленное из них обоих. Что [тело], перемешающееся по прямой, и
притом ограниченной,  не может двигаться непрерывно -- это очевидно, ибо оно
поворачивает   назад,   а   возвращающееся    по   прямой   назад   движется
противоположным движением. Ведь  в отношении места противоположны друг другу
[движения] вверх  и  вниз,  вперед  и  назад,  вправо  и  влево, ибо  таковы
противоположности  места.  Какое  движение едино  и  непрерывно,  нами  было
определено раньше, -- это движение единого в  единое  время и  в области, но
различающейся  по  виду. Существуют  три [вещи],  которые надо  различать  в
движении:  движущееся,  например человек или  бог, "когда",  т. е.  время, и
третье  "в  чем"  --  это  обозначает   место,  состояние,   вид,  величину.
Противоположности отличаются по  виду  и  не образуют  единого; различия  же
места были указаны.
     Признаком того, что движения от А к В и от В к А противоположны, служит
то,  что   они   останавливают  и  прекращают  друг  друга,  если  возникают
одновременно.  То  же  относится  и  к  кругу; например, движение  от А  к В
противоположно движению от А к Г,  так как они останавливают друг друга даже
в  том случае, если они будут непрерывны  и не могут  быть обращены  вспять,
потому что противоположности взаимно уничтожаются и препятствуют друг другу,
но не движение вкось и движение вверх.
     Но невозможность непрерывного движения по прямой уясняется больше всего
из того, что [тело], поворачивающее назад, необходимо должно остановиться --
не только если оно перемещается по прямой, но и по  кругу. Ибо не  одно и то
же двигаться круговым движением и по кругу, так как в  одном случае движение
непрерывно  продолжается, в другом [дви-ущееся], придя  на то  место, откуда
начало  двигаться, поворачивает назад. А что ему  необходимо остановиться, в
этом убеждает  не  только  свидетельство  чувств, но и  рассуждение.  Начало
[этого рассуждения] таково. Так как существуют три [точки]: начало, середина
и конец, середина по отношению к каждому [из отрезков] будет и тем и другим,
[т.  е. началом и концом] и, будучи  по числу  единой, по определению  будет
двумя.  Далее,  одно  дело  --  существовать  в  возможности,  другое  --  в
деятельности; так  что  любая точка,  лежащая  на прямой между ее концами, в
возможности есть середина,  в деятельности же не будет ею,  пока не разделит
прямую и  остановившееся на ней [тело] снова начнет двигаться. Таким образом
середина становится началом и концом;  началом  для последующего [движения],
концом для первого. Пусть, например, перемещающееся [тело] А останавливается
в  В и  снова движется к Г.  Когда оно движется  непрерывно,  А не может  ни
находиться в [точке] В, ни отправляться из нее, а может быть в ней лишь один
момент  "теперь" -- не в  течение  какого-нибудь  времени,  а лишь поскольку
"теперь" делит целое [время].  Если же предположить, что оно прибыло и ушло,
[то  это  будет  означать,  что] движущееся А всегда  будет  стоять, так как
невозможно, чтобы А одновременно прибыло в  В и ушло оттуда;  следовательно,
это  происходит в разные моменты времени.  Следовательно, в промежутке будет
какое-то время. Таким образом,  [тело] А будет покоиться в [точке] В. То  же
относится и к другим  точкам, так как подобное рассуждение приложимо ко всем
[точкам]. Когда  же движущееся [тело] А  пользуется  средней  [точкой] В как
концом  и началом, ему  необходимо остановиться,  потому что  оно делает [из
одной точки] две, так  же как  это  делает мышление. Но  оно  отправилось из
точки А,  как  из  начала, и оказалось  в  Г,  когда закончило  [движение] и
остановилось.
     То  же  надо  сказать и  по поводу  трудности,  которая  заключается  в
следующем. Если линия Е  будет равна линии Z и  А будет двигаться непрерывно
от крайней точки по направлению к Г и одновременно, когда А будет находиться
в [точке] В, Д будет равномерно двигаться от крайней точки линии Z к точке Н
со скоростью, равной  скорости А, то Д,  [по-видимому], раньше придет, в  Н,
чем А  в  Г, так как  прежде двинувшееся и  отошедшее должно  прийти раньше.
Таким образом, не одновременно  А пришло в [точку] В и отошло от нее, потому
и  запаздывает. Ведь если бы это [произошло] одновременно, оно не  запоздало
бы,  но  [телу]  А  необходимо   остановиться.   Следовательно,  нельзя  так
рассматривать  вопрос, что,  когда  А  пришло  в  [точку] В,  Д одновременно
совершало  движение  от  края Z  (ибо,  если А пришло  в В, оно и  удалилось
оттуда, а  это [происходит] не одновременно); между тем оно было [в В]  не в
течение какого-то времени, а в  точке разреза времени. Отсюда следует, что о
непрерывном  [движении]  таким  образом  рассуждать   нельзя;   наоборот,  о
[движении], возвращающемся назад, необходимо рассуждать именно так. Ибо если
тело Н перемещалось по направлению к Д, а затем, повернув назад, пошло вниз,
то оно  воспользовалось  конечной точкой Д как концом и началом, т. е. одной
точкой  как двумя; поэтому ему  пришлось остановиться. И не  в одно и  то же
время [тело Н] пришло в Д и отошло от Д, иначе в одно  и то  же "теперь" оно
там было и не было. Но указанного выше разрешения трудности здесь не следует
применять, так как нельзя сказать,  что Н находилось в Д как в точке разреза
и, [следовательно], не приходило и не уходило: ведь [здесь] необходимо дойти
до конца, существующего в действительности, а не только в возможности. Точка
в  середине  [отрезка]  существует  в   возможности,  а   эта  [точка  Д]  в
действительности, и она есть конец снизу и начало сверху; то же  относится и
к  движению. Следовательно, необходимо,  чтобы  при  поворачивании назад  по
прямой  линии [тело] остановилось.  Таким  образом, непрерывное  движение по
прямой не может быть вечным.
     Таким же способом следует возразить тем, которые  выдвигают рассуждение
Зенона и полагают,  что  если  всегда  сначала надо пройти половину, а число
половин   бесконечно,  то  бесконечного  пройти  нельзя;  или  тем,  которые
формулируют это же рассуждение иначе, утверждая, что вместе с движением надо
отсчитывать  половину  каждой  возникающей  половины,  так что,  пройдя  все
расстояние,  приходится  сосчитать  бесконечное  число,  а  это,  по  общему
признанию, невозможно.
     В  наших первых  рассуждениях о  движении  мы  разрешили [этот вопрос],
исходя из того, что время заключает в  себе  бесконечное множество [частей];
ибо  нет  ничего  нелепого,  если  в бесконечное  время  кто-нибудь  пройдет
бесконечное  множество;  ведь  бесконечность  одинаково присуща  и  длине  и
времени. Но  такое  решение  достаточно для  ответа тому, кто  так  поставил
вопрос (спрашивалось ведь, можно ли в конечное [время] пройти  или сосчитать
бесконечно  многое),  однако для сути дела  и для истины недостаточно.  Если
кто-нибудь оставит в стороне  длину и вопрос о возможности пройти в конечное
время бесконечное  [множество]  и попытается применить  это [рассуждение]  к
самому времени (ведь время заключает  в себе бесконечное множество делений),
то приведенное решение уже  не будет достаточным, но правильно будет сказать
то именно, о чем мы говорили немного выше.
     В самом деле, если кто-либо делит  непрерывную [линию] на две половины,
тот пользуется одной точкой как двумя, так как он делает [эту точку] началом
и  концом; так поступает и тот,  кто считает,  и тот, кто делит пополам. При
таком  делении  ни  линия,  ни  движение  не  будут  непрерывными,  так  как
непрерывное   движение  есть  движение  по  непрерывному,  а  в  непрерывном
заключено бесконечное [число] половин, но только не в действительности, а  в
возможности.  Если же их  сделать действительными,  то [движение]  не  будет
непрерывным, но будет останавливаться, что вполне очевидно произойдет с тем,
кто считает половины;  ведь тогда необходимо одну точку считать за две: одна
будет  концом  одной  половины,  другая  --  началом  другой,  если  считать
непрерывную  [линию] не  как одну, а  как две половинные. Таким  образом, на
вопрос, можно  ли пройти бесконечное число [частей] во времени или по длине,
следует ответить, что в одном отношении можно, в другом нет.  Если они будут
существовать в действительности -- нельзя, если в возможности -- можно,  так
как  [предмет],  движущийся  непрерывно,  прошел  бесконечное  множество  по
совпадению, а не прямо, ибо  наличие бесконечного числа половин в линии есть
для нее побочное обстоятельство, а сущность ее и бытие иные.
     Очевидно  также,  что  если  точку, делящую время на  предшествующее  и
последующее, не  делать  всегда последующей  в  отношении  того.  что  будет
последующим  для предмета, то одновременно одно и то же будет существовать и
не  существовать   и  нечто  возникшее  будет  несуществующим.   Точка  эта,
разумеется, является  общей для того и другого,  для предшествующего  и  для
последующего,  тождественной и  единой по  числу,  но по определению она  не
тождественна (для  одного она конец, для другого --  начало), а для предмета
она  всегда принадлежит  последующему  состоянию.  Пусть  время  будет  АГВ,
предмет -- Д; он в течение всего времени А светлый, а в течение В несветлый;
следовательно,  в [момент времени]  Г он и  светл