вательно, если движущееся [тело] приводит  в
движение  что-нибудь,   необходимо   [где-то]  остановиться  и  не  идти  до
бесконечности,  ведь если палка  движет, потому  что  приводится  в движение
рукой, рука движет палку; если же движет что-нибудь другое, то и у нее будет
другое  движущее.  А  коль  скоро  [движущее] всегда приводится  в  движение
чем-нибудь отличным  от него, необходимо,  чтобы  первым  [в этом ряду] было
движущееся само собой. Следовательно, если это последнее  движется  и его не
движет иное,  оно  по  необходимости  движет  само  себя;  таким образом,  и
согласно   этому   рассуждению,  или  движущееся  [тело]   сразу  приводится
самодвижущимся, или когда-нибудь дело дойдет до него.
     К  сказанному [надо добавить, что]  тот же  результат получается  и при
следующем рассмотрении вопроса. Если всякий движущийся  [предмет) приводится
в  движение  движущимся   [предметом],  то  это  присуще  предметам  или  по
совпадению (так что движущийся предмет хотя и движет, однако не потому,  что
сам  всегда  находится в состоянии движения), или не по совпадению, а сам по
себе.  В первом случае, если это происходит по совпадению, нет необходимости
движущемуся  [всегда] находиться  в  состоянии  движения. Если  же  это так,
очевидна   возможность  того,  что  когда-нибудь  ни  один  из  существующих
[предметов]  не будет двигаться,  так как в  происходящей по совпадению  нет
необходимости: оно может и не быть. Если, таким образом, мы положим в основу
возможное, то из этого не  получится в результате чего-либо невозможного, но
может быть [только) ложное. Но невозможно допустить, чтобы не было движения,
так как раньше было доказано, что движение необходимо существует всегда.
     И это оказалось вполне обоснованным.  Ведь  для движения необходимы три
[вещи]: движимое,  движущее и то, чем оно движет. И вот, движимое необходимо
должно двигаться, но двигать ему нет  необходимости; то же, посредством чего
происходит  движение, должно  и  двигать и  двигаться,  ибо оно соизменяется
вместе с движимым, находясь одновременно в  том же [состоянии]; это ясно при
перемещениях  [тел], так как здесь они  должны до некоторой степени касаться
друг  друга.  А  [первичный]  двигатель,  поскольку  он  не есть  передатчик
движения, неподвижен. Так как мы видим то последнее [в этом ряду], что может
двигаться, не имея, однако, в себе начала движения, и то, которое приводит в
движение, движимое другим, а не самим собою, то вполне основательно, если не
необходимо, предположить и третье -- то, что  приводит в движение, оставаясь
неподвижным. Поэтому правильно  говорит Анаксагор, утверждая,  что  Разум не
подвержен воздействию и  не  смешан, после того  как он  сделал  его началом
движения, ибо только таким образом  он может двигать, будучи неподвижным,  и
может владычествовать, будучи несмешанным.
     Но  если  движущее  приводится  в  движение  не  по  совпадению,  а  по
необходимости и если бы  не двигалось, то  и не  двигало, тогда  необходимо,
чтобы движущее,  поскольку  оно  движется, двигалось  бы  или  тем  же видом
движения,  [какое оно сообщает], или другим.  Я имею в виду  следующее:  или
нагревающее   и  само  нагревается  и  исцеляющее  исцеляется,  перемещающее
перемещается, или  же исцеляющее перемещается, а перемещающее увеличивается.
Но  ясно,  что [это] невозможно: ведь утверждать это следует, доводя деление
вплоть  до неделимых, например что обучает  геометрии, то  и  само обучается
геометрии или, что бросает, то и само таким же образом бросается; или же так
не бывает, а  одно  движение одного  рода, другое другого, например то,  что
перемещает, увеличивается, вызывающее это увеличение  качественно изменяется
под  влиянием  другого, а вызывающее изменение движется  каким-нибудь другим
движением. Однако необходимо где-нибудь остановиться, так как число движений
ограничено. Поворачивать же вспять и  говорить, что  вызывающее качественное
изменение  перемещается,   будет   равносильно   прямому   утверждению,  что
перемещающее  перемещается,  а обучающее обучается  (ясно ведь,  что  всякий
движущийся  предмет приводится в  движение также и  тем двигателем,  который
лежит  выше, а  больше  всего  тем, который  из  всех двигателей будет более
первичным). Но это как раз невозможно, так как  тогда выходит, что обучающий
учится, а из них один по необходимости не имеет знания, другой же его имеет.
     Но еще более противоречит  разуму положение,  что все способное двигать
будет подвижным, если все движущееся приводится в  движение движущимся: ведь
оно будет подвижным на таком же основании, как если сказать, что все имеющее
целебную силу и исцеляющее будет исцелимым и способное строить --  способным
строиться  --  или  прямо,  или  через посредство  нескольких  [звеньев]  (я
разумею,  например, если все  способное двигать  будет движимым,  но не  тем
движением,  которым  оно  движет  ближайший  предмет,  а  иным --  например,
способное  исцелять   станет  предметом  обучения;  однако  при   дальнейшем
восхождении мы придем когда-нибудь  к тому же виду движения,  как мы сказали
раньше).  Таким образом, первое из этих  [предположений] невозможно,  второе
явно измышлено; действительно,  нелепо утверждать, что способное производить
качественное  изменение  по  необходимости  будет  способно  к  возрастанию.
Следовательно, нет  необходимости,  чтобы движущееся  всегда  приводилось  в
движение другим [предметом], который  в свою очередь  приводится в движение;
значит, [где-то] надо будет  остановиться. Таким образом,  первое движущееся
будет получать движение от покоящегося или будет двигать само себя.
     Но  уж  если  надо  рассматривать вопрос,  что  есть причина  и  начало
движения: движущее само себя или движимое другим,  всякий предпочтет первое,
так как сущее само  по  себе всегда первичнее  того, что само существует как
причина, но посредством другого. Итак. приняв иную исходную  точку,  следует
рассмотреть  следующее:  если  что-нибудь движет  само  себя,  как  и  каким
способом оно движет?
     Необходимо, чтобы все движущееся было делимо на всегда делимые [части];
ведь раньше, в общем учении о природе, было доказано,  что все само по  себе
движущееся непрерывно. Невозможно, конечно, чтобы само себя движущее целиком
двигало само  себя: оно перемещалось бы тогда в целом и передавало бы то  же
самое перемещение,  будучи  единым  и  неделимым  по  виду,  или качественно
изменялось бы и вызывало качественное изменение; следовательно, одновременно
учило  и училось, исцеляло и исцелялось  бы  тем  же самым исцелением. Кроме
того, было  установлено ранее, что  движется способное двигаться, а оно есть
движущееся в возможности, а не в  действительности, возможность же переходит
в  действительность --  ведь  движение  есть  незавершенная действительность
способного  к движению [тела]. А  движущее существует  уже  в  деятельности,
например  теплое  нагревает,  и  вообще  то,  что имеет  определенную форму,
порождает. Таким образом, одновременно само по отношению к себе будет теплым
и  не  теплым.  То же относится  и  к каждой  из  прочих  [вещей], у которых
движущее по  необходимости одноименно {со своим действием]. Следовательно, в
том, что само себя движет, одна часть движет, другая движется.
     А что нельзя двигать себя самого  таким образом, чтобы каждая  из  двух
частей  двигала другую,  ясно  из следующего. Вопервых, если  каждая из двух
частей  будет  двигать  другую,  тогда   не  будет  первого  движущего  (ибо
предшествующее  в  большей  степени  причина  приведения  в  движение,   чем
последующее,  и  будет больше двигать; ведь двигать, как мы говорили,  можно
двояким  образом:  во-первых,  когда  само  движущее приводится  в  движение
другим,  во-вторых, самим собой, и ближе к началу то, что расположено дальше
от  движимого, чем  то, что  лежит посередине). Кроме  того,  движущему  нет
необходимости   двигаться,  если   только   оно  не   движется  само  собой;
следовательно,  вторая  часть  будет  вызывать   противодвижение  только  по
совпадению.  Предположим, что ей возможно не  двигать; тогда, следовательно,
одна  часть будет  движимой, а другая -- неподвижным движущим,  так  как нет
необходимости, чтобы движущее находилось в  состоянии противодвижения, а ему
необходимо либо двигать что-нибудь, оставаясь неподвижным,  либо  же двигать
самого себя,  если только необходимо, чтобы движение существовало  вечно.  И
еще: [если бы существовало такое противодвижение], тогда  движущее двигалось
бы  тем самым  путем, которое оно вызывает,  так что  [получилось  бы,  что]
нагревающее нагревается.
     Однако  даже  в [предмете],  первично движущем  самого  себя,  ни  одна
какая-нибудь  часть, ни  несколько частей  не  будут  двигать  сами  себя  в
отдельности,  так  как  если  целое  движется  само  собою,  то   оно  будет
приводиться в движение или какойнибудь из своих частей, или как целое целым.
Итак,  если  оно движется вследствие  движения какой-нибудь  части самой  по
себе, то она и  будет первым  самодвижущим (ибо отделенная [от целого],  она
будет  двигать  сама  себя, но уже  не целое). Если же  целое  приводится  в
движение целым,  то  части  будут двигать сами себя [только] по  совпадению.
Таким образом, раз  это не  является необходимым, мы  примем, что  части  не
движутся сами  собой.  Следовательно,  в  целом  движении  одна часть  будет
приводить  в движение другую,  оставаясь неподвижной, другая будет движимой;
только таким образом возможно самодвижение какого-нибудь [предмета].
     Далее, если целое движет  само себя,  то одна  его часть будет двигать,
другая  двигаться;  таким образом, АВ будет двигаться и само  собой,  и  под
действием А. Так как  движение производится и тем, что приводится в движение
другим, и неподвижным, а движется как то, что приводит в движение, так и то,
что  не  приводит,  то  движущее само  себя  необходимо должно  состоять  из
неподвижного, но  движущего и еще из движущегося,  но приводящего в движение
не в силу необходимости, а случайно. Пусть А будет движущее, но неподвижное,
В -- движущееся под действием А  и приводящее в движение Г, причем последнее
движется под действием В, но само ничего не движет (если даже движение будет
передаваться  Г  через  несколько [промежуточных  членов],  мы  положим, что
передается  через одного), а АВГ в целом движет само себя. Если я  отниму Г,
АВ будет двигать  само себя, причем А будет движущим, В -- движимым, Г же не
будет двигать само себя и  вообще не  будет двигаться.  Но ВГ также не будет
двигать само себя без А, так как В движет благодаря  тому, что  приводится в
движение другим, а не  какой-нибудь частью себя. Необходимо, таким  образом,
чтобы само  себя движущее заключало в себе,  во-первых,  двигатель, и притом
неподвижный, затем движимую часть, ничего в силу необходимости не приводящую
в движение,  причем  обе части или  взаимно  касаются друг друга,  или  одна
другой.  Итак,  если движущее непрерывно (ведь движущееся  по  необходимости
непрерывно),  то ясно, что  целое движет само  себя  не потому,  что  в  нем
заключается нечто такое, что способно двигать само себя, а движет  само себя
в целом, двигаясь и приводя в движение благодаря тому, что  в нем есть нечто
движущее  и движимое. Именно,  оно движет  не  как целое  и  движется не как
целое, а движет  в нем А, движется же только В; что же касается Г, то оно не
приводится в движение А, так как это невозможно.
     Возникает  следующий  вопрос: если отнять что-нибудь от А (предполагая,
что двигатель непрерывен  и  неподвижен)  или от движимой части  В, будет ли
остаток А двигать, а остаток В двигаться? Если это произойдет, [то это будет
означать],  что  АВ не есть [нечто]  первично движимое само  собой,  так как
после отнятия части от АВ остальная часть будет двигать себя. [Ответ состоит
в  следующем:] ничто не препятствует  тому,  чтобы или  обе  части или одна,
движимая, были  делимы  в возможности, в действительности же они неделимы, а
если будут разделены, уже не  будут иметь той же силы; следовательно,  ничто
не  препятствует, чтобы  [самодвижение]  первично  было  присуще  делимому в
возможности.
     Итак, из  всего этого явствует,  что  существует первичный  неподвижный
двигатель: так как  независимо  от того, заканчивается ли [ряд вещей, каждая
из которых  есть] движущееся,  и  притом движущееся другим,  непосредственно
первым неподвижным, или  же [он заканчивается] движущимся, которое само себя
приводит  в движение и останавливает, -- и в том и  в другом случае выходит,
что первично движущее для всех движущихся [предметов] неподвижно.

        ГЛАВА ШЕСТАЯ

     Так  как движение  должно  существовать всегда и  не  прекращаться,  то
необходимо существует нечто вечное, что движет,  как первое, будь оно единым
или в большем  числе, и должен  существовать  первый неподвижный  двигатель.
Будет ли каждый из неподвижных двигателей вечным -- это не имеет отношения к
нашему рассуждению, но что необходимо должно существовать  нечто, остающееся
неподвижным при  всякой внешней перемене,  происходящей как непосредственно,
так  и  по совпадению,  но  могущее  двигать  другое,  --  это  очевидно  из
следующего.
     Допустим  --  если кто-нибудь этого  пожелает  -- возможность того, что
некоторые [предметы]  иногда  существуют,  иногда нет  без  возникновения  и
уничтожения (действительно, если нечто не имеющее  частей иногда существует,
иногда нет,  то,  повидимому, необходимо,  чтобы подобные [предметы]  иногда
существовали, иногда нет без какого бы то ни было изменения). И относительно
начал неподвижных,  но  движущих  будем считать  возможным, что  они  иногда
существуют, иногда  нет. Однако это возможно не для всех; ведь очевидно, что
для  [предметов], движущих самих себя, имеется какая-то причина, почему  они
иногда существуют, иногда нет. Ибо все движущее само себя  необходимо  имеет
величину,  раз ничто  не имеющее  частей не движется; а для  двигателя такой
необходимости  нет  на  основании   сказанного.  Причиной   того,  что  одни
[предметы] возникают, другие уничтожаются и что это  происходит  непрерывно,
не могут быть  [предметы], хотя и неподвижные,  но не всегда существующие, а
также такие,  которые всегда  существуют,  но движут  одни эти [предметы], а
другие --  отличные от них. Ни каждый из них в отдельности, ни все вместе не
могут  быть причиной вечного и непрерывного;  ибо  такое  состояние  вечно и
необходимо, они же все бесчисленны и не существуют все вместе. Поэтому ясно,
что если  даже  бесчисленны  некоторые начала, неподвижные,  но  движущие, и
многие из [предметов], движущих самих  себя, исчезают, в то время как другие
появляются, и этот неподвижный [предмет] движет то,  а другой это, -- тем не
менее существует  нечто объемлющее,  наряду  с  отдельными  предметами,  что
служит  причиной  бытия  одних  предметов,  небытия  других  и  непрерывного
изменения; оно служит причиной движения для них, а они -- для других.
     Следовательно,  если движение вечно,  будет  вечен  и первый двигатель,
если он  один; если же  их  много, будут  вечными  многие. Но скорее следует
признавать   одного,  чем  многих,  и  в   ограниченном  количестве,  чем  в
безграничном. Ибо если результат  получается один и  тот же, всегда  следует
предпочитать ограниченное количество, так как природным [вещам]  должно быть
присуще  скорое ограниченное и  лучшее,  если это возможно. Но достаточно  и
одного  [двигателя], который, будучи  первым среди  неподвижных  и существуя
вечно, будет началом движения для всего прочего.
     Из  последующего также  станет ясно, что  первому двигателю  необходимо
быть  единым и  вечным.  Ведь  мы  доказали [гл.  1],  что  движение  должно
существовать  всегда. Но если  оно существует всегда, оно  необходимо должно
быть непрерывным, так как  всегда существующее непрерывно, а следующее  друг
за другом не непрерывно. Но в таком случае, если  оно непрерывно, оно едино.
Единым же будет [движение], производимое одним двигателем в одном движущемся
[предмете], ибо, если он  будет  двигать  одни раз одно,  другой раз другое,
движение в целом не будет непрерывным, а последовательным.
     Убедиться в существовании некоего первого неподвижного  двигателя можно
из всего сказанного и другим путем, если снова взглянуть  на начала движущих
[предметов]. Что  существуют некоторые предметы,  которые  иногда  движутся,
иногда  покоятся,  -- это уж (во всяком случае] очевидно. На основании этого
стало ясным [гл 3], что, с одной стороны, не все движется и не все покоится,
с  другой -- не  всегда одни  [предметы] движутся, другие  покоятся; об этом
свидетельствуют [предметы], колеблющиеся  между  тем  и другим  и обладающие
способностью иногда двигаться, иногда покоиться. Так как подобные [предметы]
очевидны  для всех, мы хотели показать  природу каждой из двух других (групп
предметов], а именно что существуют [предметы] и всегда неподвижные и всегда
движущиеся. Переходя  к этому  и  полагая,  что все  движущееся приводится в
движение  чем-то  [гл. 4],  причем  это  может  быть  или  неподвижным,  или
движущимся,  и если движущимся, то или  самим  собою,  или всегда другим, мы
дошли  до  признания  [гл. 5], что  для  движения есть начало,  а именно для
движущихся само себя приводящее в движение, для всего вообще -- неподвижное.
Мы  видим  ведь  воочию существа,  которые  движут сами  себя,  например те,
которые  принадлежат к роду  одушевленных  существ и животных. Это именно  и
внушило  мнение  [гл  2],  не может  ли возникать движение,  которого раньше
совсем не было, так как  нам пришлось видеть это  в  указанных  [существах];
ведь будучи какое-то  время неподвижными, они снова начинают двигаться,  как
кажется. Это,  однако,  надо  понимать  таким  образом, что  они движут себя
только  одним  движением, и притом  не в  собственном  смысле: ведь  причина
исходит не от самого [животного],  но в животных происходят другие природные
движения,  которыми они  движутся  не  сами по  себе, например рост,  убыль,
дыхание, которые производит каждое животное, находясь в покое  и не двигаясь
собственным движением.  Причиной  этому служит окружающая среда и  многое из
того, что входит внутрь, например для некоторых [животных] пища, так как при
переваривании ее они спят, при распределении ее пробуждаются и пр
     иводят себя в движение, причем первое начало движения  находится вовне.
Поэтому они и  не двигаются непрерывно сами  собой, ибо есть иной двигатель,
движимый сам и изменяющийся в отношении всего, что движет само себя. Во всех
этих случаях первый двигатель и причина самодвижения движутся, но только  по
совпадению, а именно  тело изменяет  свое место, следовательно,  и  то,  что
находится в теле, и то, что движет само себя как бы с помощью рычага.
     Из   этого   можно  почерпнуть   уверенность,  что,   если   существует
какой-нибудь  из двигателей, хотя неподвижных, но движущих  и самих движимых
по совпадению, он не может производить непрерывного движения. Таким образом,
если  движение  необходимо  должно  быть  непрерывным,  должен  существовать
неподвижный первый двигатель, притом не по совпадению, если, как мы сказали,
в существующих  [предметах] должно происходить безостановочное и бессмертное
движение и существующее должно оставаться самим в себе и в том же состоянии;
ибо когда  начало  пребывает  [в  том  же  состоянии],  и  Вселенная  должна
пребывать,  будучи  непрерывно связана  с началом.  Не  одно  и  то же  быть
движимым по совпадению самим собой и другим, так как двигаться под действием
другого свойственно и некоторым небесным началам, которые перемещаются сразу
несколькими движениями; первое же только телам смертным.
     Но если всегда  существует нечто подобное, именно приводящее в движение
и  само неподвижное и  вечное,  необходимо, чтобы и первое,  приводимое им в
движение,  было  вечным.  Э