лове  у
него всегда хорошо расчесанный седой парик, и его завитые  локоны  ниспадают
на щеки. Порой он выходит из дома с тростью, но всегда без шляпы. Право  же,
просто чудо, что такая знаменитость не носит шляпы, но тем не менее это  так
- шляпы он не носит. Его объявления обычно снабжены его портретом: он  сидит
в кресле, зажав в пальцах пузырек, а вокруг - гнилые  зубы,  щипцы,  пилюли,
бинты и аптекарские банки. Надежней и заманчивей  его  посулов  и  придумать
невозможно,  ведь  он  обещает:  "Как  бы  ни  был  тяжек  ваш   недуг,   не
отчаивайтесь: в моих силах вас вылечить".
     За  ним  следует,  как  многие  полагают,  ничуть  ему  не  уступая   в
самомнении, доктор Тимоти Фрэнке, Б.Л.Е.Ф, живущий на улице  Олд-Бейли  {2}.
Если Рок на  удивление  мал  ростом,  то  его  главный  соперник  Фрэнке  на
удивление длинен. Он появился на свет в 1692 году, и сейчас,  когда  я  пишу
эти строки, ему ровно шестьдесят восемь лет, три  месяца  и  четыре  дня.  С
возрастом он, однако, не утратил здоровья и природной живости.  Говорят,  он
гуляет,  расстегнув  кафтан  на  груди.  Но  этот  господин,  чья  репутация
несколько   двусмысленна,   особенно   замечателен    столь    идущей    ему
самоуверенностью, которая выручает его во всех  случаях  жизни,  ибо,  кроме
доктора Рока, никто не может превзойти  доктора  Фрэнкса  внушительностью  и
солидностью.
     Но даже великим людям, как и простым  смертным,  свойственны  слабости.
Мне, право, неловко о них упоминать, ведь слабости подобных людей  следовало
бы предавать забвению, однако другу я должен рассказать все. Эти два  столпа
медицины нынче ведут меж собою войну, да, дорогой Фум Хоум, клянусь  головой
нашего дедушки, они враждуют между собой как самые  обыкновенные  люди,  как
простые  смертные.  Непобедимый  Рок  советует   человечеству   остерегаться
самонадеянных шарлатанов; Фрэнкс же отвечает сарказмом на сарказм (а надобно
заметить,  что  у  обоих  бездна  остроумия)   и   дает   своему   сопернику
отвратительную кличку - Дик-коротышка. Он называет ученейшего доктора  Рока!
-  Дик-коротышка!  Клянусь  головой  Конфуция,  это  неслыханное  кощунство!
Дик-коротышка!  Силы  небесные,  какая  жалость,  что  два  премудрых  мужа,
рожденные для того, чтобы сообща просвещать мир,  затевают  свару  и  делают
посмешище даже из самой своей профессии. А ведь  мир  достаточно  велик,  по
крайней мере для двух  великих  целителей.  Ученым  было  бы  более  к  лицу
оставлять такие споры простым смертным, и тогда бы мы  увидали,  как  Рок  и
Фрэнке рука об руку с улыбкой на устах шествуют навстречу бессмертию.
     Далее в списке следует доктор Уокер {3} - творец  собственных  панацей.
Этого  господина  отличает  отвращение  к   шарлатанам,   и   он   постоянно
предостерегает почтенную публику,  чтобы  она  не  доверяла  забот  о  своем
здоровье первому  встречному,  из  чего  следует,  что  тот,  кто  не  будет
пользоваться его услугами, обречен на гибель. Его гражданский пыл равен  его
успеху. Не ради собственной выгоды,  а  ради  блага  родины  изготовляет  он
пластыри и запечатывает пузырьки с каплями, рассылая их  с  соответствующими
пояснениями в самые дальние уголки Англии. Все это он делает во имя  родины.
Он уже успел состариться на ниве медицины и добредетели,  и,  пользуясь  его
собственным изящным выражением, "таких лекарств, как у Уокера, не  сыщешь  в
целом мире".
     Это, мой друг, внушительный триумвират, и все-таки  я  решил  выступить
против всех них в  защиту  чести  китайской  медицины.  Я  поклялся  вызвать
доктора Рока на диспут о тайнах этой профессии перед лицом  всех  ревнителей
науки, знатоков  астрологии  или  членов  ученых  обществ.  Я  придерживаюсь
взглядов Ван Шу-хэ, которого глубоко почитаю. И на все доводы я буду  упрямо
отвечать, что "сердце - сын печени, мать которой почки, а желудок  -  супруг
{См. Дю Альд, том II, folio, стр. 185.}. Поэтому  я  набросал  нижеследующий
вызов на диспут и намерен его отправить незамедлительно:
     "Я, Лянь Чи Альтанчжи, Д.О.К.А., уроженец  Хэнани  в  Китае,  шлю  этот
вызов Ричарду Року, П.Р.О.Ф.А.Н.У., уроженцу  Помойного  тупика  в  Уоппинге
{4}. Милостивый государь, хотя я воздаю должное вашим заслугам  и  стараниям
проникнуть в тайны природы, однако полагаю, что в искусстве врачевания  есть
еще немало вам неведомого. Мне известно, великий Рок, что вы врач,  но  и  я
врач, и посему я вызываю вас испытать свою ученость и дать ответ на  трудные
вопросы и загадки нашей профессии. Во время этого диспута мы рассмотрим  всю
теорию и практику медицины, а также ботаники и химии.  Я  приглашаю  на  наш
диспут всех ревнителей науки, а также  профессоров  медицины.  Надеюсь,  наш
спор мы будем  вести  в  подобающем  тоне  и  с  той  серьезностью,  каковая
приличествует людям ученым. Но прежде чем мы встретимся, я хотел  бы,  чтобы
вы перед лицом всего мира ответили на один  вопрос;  я  вопрошаю  с  той  же
торжественностью, с какой вы столь часто поучаете публику. Так отвечайте  же
незамедлительно и не заглядывая в свой лечебник: какая из трех перечисленных
болезней оказывается  наиболее  роковой  -  _аритмия,  нарушение  речи_  или
_апоплексический удар_? {5} Прошу ответить столь же публично,  как  я  задаю
этот вопрос {Через день после того,  как  этот  вызов  напечатали,  издатель
получил ответ, из которого явствует, что доктор считает наиболее губительным
апоплексический удар.}. Остаюсь, в зависимости от вашего ответа, либо  вашим
поклонником, либо соперником".
     Прощай!


     Письмо LXIX

     [Осмеяние боязни бешеных собак.]

     Лянь Чи Альтанчжи - Фум Хоуму,
     первому президенту китайской Академии церемоний в Пекине.

     Снисходительная природа оградила этот  остров  от  моровых  язв,  столь
губительных  для  других  частей  света.  Когда  дождливый  сезон  в   Китае
запаздывает, в стране воцаряются голод,  уныние  и  ужас.  Ветры,  дующие  с
выжженных солнцем недр западной пустыни,  с  каждым  порывом  несут  смерть.
Обитателям же счастливой  британской  земли  все  ветры  несут  здоровье,  и
землепашец, засевая свое поле, радуется будущему урожаю.
     Но хотя англичане избавлены от истинных бедствий, не думай,  друг  мой,
что это делает их счастливее других народов. Правда, мор или неурожай им  не
грозят, но зато у них есть своя особая  напасть,  которая  причиняет  стране
необычайный  ущерб.  Бедствие  это  распространяется  со  скоростью  чумы  и
заражает почти все  сословия.  А  самое  странное  заключается  в  том,  что
обитатели страны даже не дали названия  этой  болезни,  хотя  врачам  других
стран она хорошо известна и зовется _паническим страхом_.
     Не бывает года, когда бы страну не поразило это жестокое бедствие в том
или ином обличье, но по сути своей оставаясь тем же. Один год беда  приходит
из пекарни в виде шестипенсовой булки {1}, на другой - она является в облике
кометы с огненным хвостом, на третий - грозит из плоскодонного судна {2},  а
в четвертый - приводит в ужас, обернувшись укусом бешеной собаки {3}.  Люди,
зараженные этим поветрием, лишаются душевного покоя, в унынии бродят они  по
улицам, расспрашивая о новых несчастьях, и обретают утешение лишь в том, что
нагоняют страх друг на друга. Им все равно, далека ли опасность или  близка,
велика  она  или  мала.  Едва  они  вознамерились  пугаться  и  пугать,  как
ничтожнейшие пустяки начинают порождать растерянность и отчаяние.  И  страхи
каждого равны уже не истинной своей причине, но ужасу, который он читает  на
лицах окружающих, ибо стоит только  возникнуть  тревожным  слухам,  как  они
продолжают разрастаться сами  по  себе,  хотя  причина  их  давно  перестала
существовать.
     Сейчас в Англии господствует  эпидемия  боязни  бешеных  собак,  и  вся
страна ввергнута в смятение. Англичане выходят нынче из дома, оглядываясь по
сторонам, точно бешеные собаки подстерегают их чуть ли не за  каждым  углом.
Врач предлагает свои средства от укуса, сельский стражник запасается петлей,
а некоторые смельчаки надевают сапоги  и  толстые  рукавицы,  дабы  достойно
встретить  врага,  если  он  на  них  кинется.  Словом,  весь  народ   готов
мужественно обороняться,  и,  судя  по  всеобщему  воодушевлению,  англичане
преисполнены твердой решимости не стоять покорно,  пока  их  кусают  бешеные
собаки.
     Определяют же они, бешеная ли это собака или нет, прибегая  к  способу,
напоминающему тот, каким  в  старину  европейцы  угадывали  ведьм.  Старуху,
заподозренную в колдовстве, связывали по рукам и. ногам и  бросали  в  воду;
если она не тонула, ее немедленно вытаскивали, чтобы сжечь на костре, а если
она шла ко дну, то обвинение с нее снимали и ее  хоронили  по  христианскому
обряду. Точно так же собаку, которую подозревают в бешенстве, окружает толпа
и принимается дразнить несчастное животное. Если пес огрызается или  пробует
укусить, тогда все единодушно признают его бешеным, ибо кто же не знает, что
бешеные собаки кусают все на своем пути, а если бедняга пускается наутек, то
ему опять-таки нечего ждать пощады, ибо известно, что бешеная собака  всегда
бежит туда, куда обращена ее морда.
     Посторонний наблюдатель вроде  меня,  которому  смешны  эти  выдуманные
страхи, не без улыбки  следит  за  тем,  как  развивается  эта  национальная
болезнь. Ее первый слабый признак - тут же забытая история о том, что  через
соседнюю деревню пробежала собачонка, которая  кому-то  показалась  бешеной.
Затем начинают рассказывать, что  через  некий  городок  пробежал  мастиф  и
искусал пятерых гусей, которые тотчас взбесились, на их  клювах  заклубилась
пена, и вскоре они  издохли  в  страшных  мучениях.  Затем  наступает  черед
трогательного рассказа о маленьком  мальчике,  которого  собака  укусила  за
ногу, и он сам пришел, чтобы его полечили соленой  водой  {4}.  Не  успевают
англичане вдосталь поохать из-за этого происшествия, как  их  уже  пробирает
ледяная дрожь от ужасного известия о некоем человеке,  недавно  скончавшемся
от укуса, полученного несколько лет тому назад. А следом за  этим  рассказом
появляется зловещая повесть о том, как почтенного отца семейства  и  семерых
его детей искусала бешеная болонка и несчастный родитель догадался  о  беде,
когда попросил пить и увидел, что болонка плавает в чашке.
     Вот так рождается панический страх, и уж  тогда  каждое  утро  приносит
слухи о новых несчастьях. И, как с  историями  о  привидениях,  которые  все
любят слушать, хотя и испытывают ужас,  так  и  в  подобных  случаях  все  с
жадностью внимают этим россказням и прибавляют от  себя  новые,  устрашающие
подробности. Случится, например, какой-нибудь  нервической  даме  у  себя  в
поместье испугаться собачьего лая, что, увы, случается не редко, и вот уже в
округе начинают рассказывать о том, что бешеная собака бросилась на  знатную
даму. А в соседнюю деревню приходит страшная весть уже о  том,  что  бешеный
мастиф искусал знатную даму. С каждой минутой  история  обрастает  зловещими
подробностями, а когда попадает в  Лондон,  то  жители  уже  описывают  друг
другу, как знатная  дама  с  безумными  глазами,  брызжа  пеной,  бегала  на
четвереньках, лаяла по-собачьи и кусала слуг, пока по совету домашнего врача
ее не задушили между двумя перинами, а бешеный мастиф тем временем рыщет  по
Англии, ища, кого бы ему пожрать.
     На днях моя хозяйка, добрая, но  легковерная  женщина,  разбудила  меня
ранее обычного. С перекошенным от испуга лицом она заклинала  меня,  если  я
хоть немного  дорожу  жизнью,  не  выходить  из  дому,  потому  что  недавно
произошло ужасное событие, переполошившее весь город. Где-то в окрестностях,
заверила она меня, бешеный пес укусил  фермера,  который  тотчас  взбесился,
кинулся на скотный двор и укусил свою лучшую пеструю корову, которая тоже не
замедлила взбеситься: ее морда покрылась пеной, она встала на задние ноги и,
расхаживая так, то лаяла по-собачьи, то начинала разговаривать, как  фермер.
Когда я стал допытываться, откуда моей хозяйке это известно, оказалось,  что
ей рассказала об этом соседка, которая узнала это от другой  соседки,  а  та
слышала все от верных людей.
     Если бы потрудились проверить все эти истории, то, конечно,  выяснилось
бы, что многие жертвы на самом деле целы и невредимы, а на сотню  тех,  кого
укусила собака, не  найдется  ни  одного  укушенного  действительно  бешеным
зверем. Из-за подобных россказней люди только  теряют  покой  и,  поддавшись
ложному страху, кто-нибудь, кто их  наслышался,  и  впрямь  может  впасть  в
безумие, которому будут сопутствовать  все  признаки,  с  таким  сочувствием
перечисляемые в этих небылицах.
     Но допустим даже, что за год три-четыре человека действительно погибают
этой ужасной смертью (хотя и это уже слишком большое допущение), так сколько
других людей за тот же срок сохранили здоровье и  имущество  благодаря  этим
верным животным! Полуночный грабитель не решается подойти  к  мирно  спящему
дому, ловкий вор оказывается пойманным,  охота  восстанавливает  здоровье  и
бодрость, а бедняк находит в своей собаке преданного  помощника,  который  с
радостью делит его труд и довольствуется самым малым воздаянием.
     "Собака - честное созданье, я - верный друг любого пса" {5},  -  сказал
один английский поэт. Из всех животных, которые пасутся на лугах или рыщут в
лесу, только собака оставила своих собратьев  ради  дружбы  с  человеком;  к
человеку обращает она говорящий взор, чая помощи во всякой  своей  нужде,  а
сама с радостью и самоотверженностью оказывает  человеку  посильные  услуги,
терпеливо и покорно снося ради него усталость  и  голод.  Никакие  обиды  не
могут поколебать ее верность,  никакие  несчастья  не  вынудят  ее  покинуть
своего благодетеля. Стараясь во всем угодить хозяину и боясь  огорчить  его,
собака стойко хранит свою преданность, и только она  не  льстит  ему,  когда
ластится. И какая жестокость - мучить столь преданное  существо,  покинувшее
лес, чтобы найти у человека защиту! Платить такой  неблагодарностью  верному
животному за все его услуги!
     Прощай!


     Письмо LXX

     [Фортуну напрасно почитают слепой. История жадного мельника.]

     Лянь Чи Альтанчжи - к Хингпу, через Москву.

     Слепы те  европейцы,  что  изображают  Фортуну  незрячей.  Ни  у  одной
красавицы нет столь прекрасных глаз, и нет никого зорче  Фортуны.  Тот,  кто
без устали гоняется за ее милостями, напрасно надеется ее встретить. Подобно
записной кокетке, она бежит наиболее  пылких  своих  преследователей  и  под
конец  отдает  предпочтение  прилежному  труженику,  который  сидит  дома  и
занимается делом.
     Удивляюсь,  как  это  люди  смеют  называть  Фортуну  слепой;  судя  по
обществу, которое она избирает, ей нельзя отказать в  проницательности.  Где
бы ты ни увидел карточный стол, будь уверен, что Фортуны там  не  встретишь;
когда бы ты ни увидел дом,  двери  которого  всегда  открыты  настежь,  будь
уверен, что Фортуны там не встретишь; если  увидишь  человека,  чьи  карманы
оторочены золотым галуном, не сомневайся, Фортуна с ним незнакома, а увидишь
любезную и обходительную красавицу, знай, что Фортуна ее  избегает.  Словом,
она споспешествует только трудолюбию и так  же  часто  возит  тачку,  как  и
сидит, развалясь, в карете шестерней.
     Если хочешь подружиться с Фортуной или, оставляя метафоры, если хочешь,
сын мой, разбогатеть и не нуждаться в  деньгах,  стремись  более  сберегать,
нежели приобретать. Если  люди  станут  говорить:  "Деньги  можно  раздобыть
здесь, деньги можно раздобыть там" - не обращай  внимания,  занимайся  своим
делом, оставайся, где был, и старайся  получить,  что  можно,  оставаясь  на
своем месте. Если услышишь, что сосед нашел на улице кошелек с  золотом,  не
беги на эту улицу, озираясь по сторонам, в  надежде  найти  другой,  а  если
узнаешь, что сосед нажил состояние, занявшись прибыльным  делом,  не  бросай
свое занятие и не пробуй  стать  его  соперником.  Не  стремись  разбогатеть
сразу, а терпеливо копи фартинг за  фартингом.  Быть  может,  ты  презираешь
такие мелкие деньги, но помни, что тем, у кого нет ни фартинга,  ни  друзей,
которые могут его ссудить, фартинг кажется отличной монетой.  Когда  глупого
мельника Вана в час нужды могла бы выручить самая мелкая  монета,  никто  из
друзей не пришел ему на помощь, ибо знали о его нищете. Читал ли ты в  наших
ученых китайских книгах историю  Вана?  Того  самого,  что  презирал  мелкие
деньги и в погоне за большими утратил и то, что имел?
     Так вот, мельник Ван был алчен, деньги любил превыше  всего  и  почитал
только тех, у кого они водились. Когда  при  нем  упоминали  о  каком-нибудь
богаче, Ван тотчас говорил:
     - Я его очень хорошо знаю, мы с  ним  старые  знакомые,  можно  сказать
друзья; он был воспреемником моего сына.
     Когда же речь заходила о каком-нибудь бедняке, Ван о нем  и  слыхом  не
слыхал. Возможно, говорил он, что это человек весьма достойный, да только  я
не люблю знакомиться с кем попало и всегда смотрю, кого брать в друзья.
     Как ни старался Ван разбогатеть, а все оставался бедняком и жил  только
доходом от своей мельницы. Доход этот был хотя и  невелик,  но  зато  верен.
Пока мельница молола, Ван мог рассчитывать, что будет сыт, а он к тому же во
всем себе отказывал и каждый день откладывал монету-другую. Время от времени
он их пересчитывал и любовался своим сокровищем. И все же ему было мало этих
денег - они только ограждали его от нищеты, он же мечтал о богатстве.
     Как-то раз, когда Ван предавался этим мечтам, ему рассказали,  что  его
сосед нашел в земле горшок с деньгами и что перед тем  такой  горшок  снился
ему три ночи подряд. Эта новость точно ножом полоснула по сердцу Вана.
     - Я вот, - сказал он, - гну спину с утра до ночи ради жалких грошей,  а
моему соседу Хан Ксу достаточно улечься спать и увидеть во сне тысячи, чтобы
утром получить их наяву. Ах, если бы  и  мне  снились  такие  сны,  с  каким
удовольствием выкопал бы я этот горшок! Как тихо принес бы его  в  дом,  так
что жена и та бы ничего не заметила! А потом... до чего же приятно запустить
руку по локоть в груду золота!
     От этих мыслей мельник совсем пал  духом.  Куда  девалось  его  прежнее
трудолюбие! Скромные доходы вызывали в нем  одно  отвращение,  и  постепенно
люди перестали ездить к нему на мельницу. Каждый день он только  и  думал  о
своем желании и каждую ночь ложился спать в  надежде  увидеть  клад.  И  вот
Фортуна, которая так долго пренебрегала им, по-видимому, сжалилась  над  его
горем и послала желанный сон. Приснилось ему, будто глубоко под  фундаментом
мельницы спрятан огромный горшок с золотом и алмазами, а сверху  он  прикрыт
большим плоским  камнем.  Проснувшись,  Ван  возблагодарил  звезды,  наконец
внявшие его мукам, и, как водится в таких случаях, скрыл от всех  свой  сон,
дабы он приснился ему еще две ночи кряду, что доказало бы  его  правдивость.
Желания его и на сей раз сбылись: ему дважды пригрезился горшок с  деньгами,
зарытый все в том же месте.
     Теперь сомнения его рассеялись, и на третий день, поднявшись чуть свет,
он взял лопату, отправился на мельницу и стал подкапывать стену там, где  он
видел во сне клад. Сначала он выкопал разбитую кружку  и  почел  это  добрым
предзнаменованием; потом стал копать глубже и вытащил совсем целую  и  новую
черепицу. В конце концов, выкопав глубокую  яму,  он  добрался  до  большого
плоского камня, но  такого  огромного,  что  сдвинуть  его  с  места  одному
человеку было не под силу.
     - Нашел! - в восторге воскликнул Ван. - Вот он! Под таким камнем хватит
места для целого котла. Надо сходить за женой и рассказать  ей  всю  правду.
Пусть поможет своротить этот камень.
     И вот, вернувшись домой, он поведал жене о том, какое счастье выпало им
на долю. Легко вообразить восторг жены. Вне себя  от  радости  она  кинулась
мужу на шею. Однако им обоим не терпелось узнать, с