богах нашли самое яркое и  компактное,  самое  краткое  и
наиболее  обобщенное  выражение.  После  того  как  погибла   мифологическая
религия, эти боги  все  еще  продолжали  носить  в  представлении  тогдашних
философов обобщенный и художественный характер. Иначе зачем  нужно  было  бы
Демокриту, признающему в бытии только материальные атомы  и  пустоту,  вдруг
создавать целое учение о богах. Несомненно, это  было  не  мифологией  и  не
религией, а натурфилософской эстетикой. В дальнейшем у атомистов  она  будет
только прогрессировать. Эпикур и Лукреций сделают их бессмертными,  поместят
в междумириях, превратят их в идеал человеческой  свободы,  независимости  и
эстетического самонаслаждения; но и все более резким будет становиться также
и отрицание их малейшего воздействия на протекание мировой истории. Эстетика
здесь станет еще  более  выразительной.  В  отличие  от  Демокрита,  который
несколько колебался в вопросе о воздействии богов на  мир  (согласно  Маков.
288, Демокрит признавал из богов только Кару и Милость), Эпикур  и  Лукреций
утвердили безоговорочный "деизм".
   б)
   Однако,  и  кроме  учения  о  богах  у  атомистов  были   методы   общего
представления о мироздании, которые либо  имеют  прямо  эстетический  смысл,
либо весьма близки к нему. Каждый атом есть законченное геометрическое тело,
построенное по определенному принципу. Весь мир тоже имеет свою определенную
геометрическую форму. А именно - он шарообразен (67 А  22)  и  даже  "покрыт
хитоном и кожицей, сплетенной из крючковидных атомов" (А 23). Правда,  миров
- бесконечное количество (А 21), и каждый мир не вечен (А 22); но, появляясь
из хаоса, каждый мир обязательно геометрически структурен и является  вполне
определенной живописно-скульптурной картиной. Именно в этом виде выступает у
атомистов и космология (А. 1.24).
   в)
   В заключение необходимо сказать, что Левкиппу и Демокриту  принадлежит  и
общая эстетическая картина мироздания, построенная  на  основах  атомистики.
Эта картина величественна, проста,  трагична  и  безболезненна,  как  и  все
классическое.
   Раздробив бытие на индивидуально-множественные атомы,  Демокрит  запретил
себе говорить об Уме и Логосе в смысле абсолютной упорядоченности  сущего  и
заменил это Необходимостью, Судьбой, которая, впрочем, как мы  видели  выше,
ничем  не  отличается  от  разума  и  ума.  В  этом  он  вполне  сходится  с
досократиками вообще и, прежде всего,  с  Гераклитом,  у  которого,  как  мы
видели,  Логос  тоже  совпадает  с  Судьбой.   Но   принцип   индивидуальной
множественности привел Демокрита к иной  космогонической  картине,  чем  та,
которая обнаруживается у других досократиков. А именно, Демокрит  подчеркнул
хаотичность и случайность всех возникновений и уничтожений в  мире.  Однако,
поскольку  в  мировом  хаосе  есть  свой   "хаос"   и   свой   разум,   своя
упорядоченность, а именно, разум и упорядоченность хаоса, то Демокрит создал
небывалую еще картину мирового хаоса, упорядоченного как раз в  виде  хаоса,
без превращения его в стройность и порядок.  Это  картина  того  единственно
возможного порядка, на который только способен хаос. Это - картина  мирового
космогонического бытия атомов. В безудержной и бесцельной мировой игре,  без
начала  и  смысла,  наивно  и  дико  носятся  в  безднах   мировой   пустоты
беспричинные  и  бесцельные,  неизвестно  откуда  и  куда  несущиеся  вихри,
создавая из себя мимоходом и ненароком миры и тут же  их  разрушая  в  своей
вечной смеющейся беспринципности. Что за причина этих вихрей и почему в  них
происходят те, а не эти сцепления атомов, т.е. те, а не эти миры, - на  этот
вопрос нет и не может быть ответа. Но  именно  это,  согласно  Демокриту,  и
хорошо. Что за цель, ради чего, ради кого возникают из атомов миры  и  опять
разрушаются? Никакой такой цели нет и никто во всем мире ничего не  может  о
ней сказать -  ни  люди,  ни  боги,  ни  сама  судьба.  Это  безгорестное  и
безрадостное  бытие,  наивно  улыбчивая  и  аморальная   вечность,   которая
Гераклиту являлась в виде ребенка, занятого своей детской игрой, есть, может
быть, лучшее создание эллинской  классической  мысли.  И  тут  мы  отчетливо
ощущаем мраморные извивы случайно возникшего античного космоса,  прекрасного
именно потому, что он основан на  самом  же  себе,  на  стихии,  прекрасного
именно потому,  что  случайного.  Тонкая  улыбка  и  затаенная  печаль  Геры
Фарнезе, знающей все, но перед лицом мировых катастроф спокойной, - вот  что
такое эстетическое мировоззрение Демокрита  в  целом.  5.  Ряд  существенных
деталей
   1. Историческое место атомизма
   Атомизм  является,  безусловно,  одной  из  самых  зрелых  и  чрезвычайно
оригинальных  концепций   греческой   мысли   периода   классики.   Но   эту
оригинальность нельзя ни преувеличивать, ни преуменьшать.
   а)
   Нельзя,  например,  настолько  отрывать  Левкиппа  и  Демокрита  от  всей
предшествующей натурфилософии, чтобы они ничего с ней общего  не  имели.  Не
только Левкипп (67 А 5) был учеником Пифагора, но и сам Демокрит (68  А  1),
согласно Диогену  Лаэрцию,  был  "ревностным  последователем  пифагорейцев",
написал сочинение "Пифагор", и "как известно,  все  заимствовал  у  него  (у
Пифагора)".  О  пифагорействе  Демокрита  говорили  Трасил,   редактор   его
сочинений, а также Главк Регинский,  его  современник;  Аполлодор  Кизикский
упоминает об его связи с Филолаем (в том же месте  Диогена  Л.).  Аристотель
даже  конкретно  показывает,  в  чем  заключается  пифагорейство  атомистов.
Указавши, что "эти философы считают основные отличия [атомов] причинами всех
других свойств", он продолжает: "А этих отличий  он  указывает  три:  форму,
порядок и положение. Ибо бытие, по их  словам,  различается  лишь  "строем",
"соприкосновением"  и  "поворотом";  в  том  числе  "строй"  -  это   форма,
"соприкосновение"  -  порядок,  "поворот"  -  положение.  В  самом  деле,  А
отличается от В формой, АВ от ВА - порядком, N от  Z  -  положением  (67А6).
Таким образом, сущностью атома, по Аристотелю, является  не  что  иное,  как
геометрическое тело, или геометрическая фигура, а у пифагорейцев  это  есть,
конечно, вид числа. Пораженный тождеством атомизма с пифагорейством  в  этом
вопросе, Аристотель в другом месте (67 А 15) прямо говорит: "Ведь  некоторым
образом и  они  [Левкипп  и  Демокрит]  все  сущее  считают  числами  и  все
производят из чисел". В другом месте Аристотель тоже проводит аналогию между
атомистами и пифагорейством (Маков. 125). Теофраст в своем объяснении  тепла
и холода ссылается также на Демокрита и на пифагорейцев, проводя между  ними
близкую аналогию: Демокрит, говорит он, объяснял  эти  ощущения  атомами,  а
пифагорейцы - "плоскостями", поскольку  они  "считали  фигуры  (schCmata)  и
величины причинами тепла и холода" (68 А 120).
   Таким образом, связь атомистов  с  пифагорейцами  не  может  подвергаться
никакому сомнению. И тем не менее атомизм все же оригинален. От пифагорейцев
он отличается учением об индивидууме, т.е. о такой единичности, которая сама
себя определяет. Этого у пифагорейцев не было.
   Из древнейших греческих философов обязательно нужно упомянуть также еще и
элейцев, от которых никак нельзя отрывать  атомизм  в  абсолютном  виде.  Не
только имеются сведения о том, что Левкипп - ученик Зенона (67 А 4 - 5;  ср.
об отношении к Пармениду А 8), но Аристотель (67 А 7) и Симплиций (там же  А
8) дают очень ясную картину зависимости атомизма от элейцев:  они,  попросту
говоря, разбили Единое Парменида на бесконечное количество неделимых частиц,
но  оставили  за  ними  все   те   свойства   неделимости,   неразрушимости,
бескачественности и внутренней неподвижности,  каковые  Парменид  приписывал
своему Единому; а двигаться они стали только благодаря образовавшейся  здесь
же пустоте. Другими словами, атомизм есть попросту принцип индивидуальности,
или, что то же, принцип множественности.
   б)
   Древние вообще были склонны считать атомизм старинным учением, в чем они,
конечно, ошибались. Но они не ошибались в том, что атомизм  при  всей  своей
оригинальности все же является моментом (правда, последним и самым зрелым во
всей классической натурфилософии).  Страбон  отнюдь  не  является  настолько
глупым и неосведомленным в античных делах,  чтобы  его  слова  не  принимать
всерьез. А он пишет (68 А 55): "Если же верить Посидонию,  то  и  учение  об
атомах  является  древним.  Оно  принадлежит  Моху  Сидонскому,  жившему  до
Троянских  времен".  Здесь  важно  отметить  то,  что   в   сознании   очень
образованного,  выдающегося  представителя  античной   философии   Посидония
атомизм отнюдь не был чем-то  новым;  это  была  для  него  типичная  старая
философия на манер Гераклита или Парменида. Больше того, Страбон и Посидоний
в  этом  вопросе  -  отнюдь  не  единственные  авторитеты.  Можно  привести,
например, мнение Секста Эмпирика. Он пишет в том же А  55:  "Демокрит  же  и
Эпикур [выставляют] атомы, если только не следует считать это  учение  более
древним, именно, как говорит стоик Посидоний, идущим  от  некоего  финикийца
Моха". Об этом Мохе упоминает и Диоген Лаэрций (там же).
   в)
   Далее,  Демокрит  в  сознании  античности  находится  в   очень   близких
отношениях  с  Платоном.   За   последние   десятилетия   появилось   немало
обстоятельных работ, ставящих Платона и Демокрита в очень близкую  связь103.
Но сейчас необходимо указать, что, прежде  всего,  уже  Аристотель  сближает
Демокрита (А 36) с Сократом в тенденции фиксировать "общие  определения".  У
Теофраста мы находим наиболее полное рассуждение, сопоставляющее  Платона  и
Демокрита, где Платону приписывается только то отличие от Демокрита, что он,
признавая  вместе  с  последним  самостоятельные  субстанции,  объяснял  ими
человеческие ощущения.  Демокрит  же,  наоборот,  характер  этих  субстанций
связывал с субъективными ощущениями (А 135, Маков. 106)104. Нужно,  впрочем,
сказать, что  у  Теофраста  здесь  порядочная  путаница.  Он  то  отказывает
вторичным качествам Демокрита в объективной основе, то признает ее для  них.
Происходит это, вероятно,  потому,  что  Теофраст  плохо  представляет  себе
процесс появления у Демокрита нового качества из первоначальных атомов. Само
по себе вторичное чувственное качество, конечно, не имеет объективной  опоры
в атомах и потому  может  считаться  субъективным.  На  самом  же  деле  вся
оригинальность  субъективного  вторичного  качества  только  и  возникает  у
атомистов из воздействия атомов на органы чувств человека и основана на том,
что она не есть простая сумма атомных воздействий. Разница в этом  отношении
с Платоном едва уловимая. Еще яснее пишет об этом Секст Эмпирик (68  А  59):
"Последователи   Платона   и   Демокрита    признавали    истинным    только
умопостигаемое. Но  Демокрит  думал  так  потому,  что,  по  его  мнению,  в
основании природы не имеется  ничего  чувственного,  так  как  все  образуют
атомы, по природе лишенные всякого чувственного качества.  Платон  же  думал
так потому, что, по его мнению, чувственное постоянно возникает, но  никогда
не существует, потому что бытие течет подобно реке...".  Таким  образом,  по
Сексту Эмпирику, Демокрит отличается от Платона только тем, что вводит  свои
умопостигаемые  атомы-сущности  не  в   целях   обоснования   и   познавания
алогической текучести  вещей,  но  просто  в  виде  основной  онтологической
аксиомы.
   Как и Платон, Демокрит считает недостаточным чувственное познание и стоит
на точке  зрения  чистого  ума.  Безусловным  авторитетом  в  этом  является
опять-таки Секст Эмпирик,  который  говорит  (68  В  11):  "В  Правилах"  он
[Демокрит] говорит о двух видах знания, об одном -  при  помощи  чувственных
восприятий и о другом - при помощи рассуждения (dianoia). Из них знание  при
помощи рассуждения он называет настоящим, приписывая ему  достоверность  для
суждения об истине, а знание при помощи чувственных  восприятий  он  именует
ненастоящим  ["темным"  scotiC],   лишая   его   постоянства   в   отношении
распознавания истинного". И, чтобы не было никаких сомнений, Секст Эмпирик в
дальнейшем  прямо  говорит:  "Следовательно,  и,  по  Демокриту,   критерием
является разум (logos), который он называет "настоящим" познанием".
   Демокрит писал сочинение "Об идеях", а другой атомист Левкипп - сочинение
"Об уме", причем единственный сохранившийся  фрагмент  из  этого  последнего
гласит (В 2): "Ничто не происходит как попало, но все - из Логоса [Разума] и
в силу Необходимости". Едва ли это можно понимать только в смысле  учения  о
"законах природы", потому что Аэций, приводящий  эти  слова,  говорит  перед
ними: "У Левкиппа все [происходит] в силу необходимости, а необходимость  [у
него] это - судьба". У того же Аэция находим в этом отношении отождествление
Демокрита  с  Парменидом:  "Парменид  и  Демокрит  [утверждают],   что   все
существует в силу необходимости. Судьба же, Правда, Провидение и Творец мира
- одно и то же" (28 А 32). Впрочем, еще яснее говорит  Цицерон  (68  А  66):
"Все  происходит  от  судьбы,  так  что  эта  судьба  [и]  доставляет   силу
необходимости.  Этого  мнения  держались   Демокрит,   Гераклит,   Эмпедокл,
Аристотель [по  Карстену,  -  Анаксагор]".  Таким  образом,  в  атомизме  мы
встречаем те же Логос и Судьбу, что и во всей досократике.
   Мы не будем входить в детали близких отношений Платона и  Демокрита,  так
как это  должно  быть  отнесено  к  общей  истории  античной  философии.  Но
невозможно не указать, что как Платон  в  значительной  мере  воспользовался
результатами атомизма (см. указанную выше литературу), так  и  Демокрит,  по
сведениям одного схолиаста (А 57), "[признавал] идеи  (ideas)";  то  же,  по
Клименту Римскому (там же); то же и по Плутарху (там же): "Все [у Демокрита]
есть то, что называется неделимыми идеями (tas atomoys ideas), а кроме  них,
нет ничего"105.
   Говоря о близости  Платона  и  Демокрита,  целесообразно  напомнить,  что
Диоген Лаэрций, правда, со ссылкой на ученика Аристотеля Аристоксена (68 А 1
Diog. L IХ 40), рассказывал, будто бы Платон настолько много  заимствовал  у
Демокрита, что "возымел  намерение  сжечь  все  сочинения  Демокрита,  какие
только он  мог  собрать",  и  что  будто  бы  "пифагорейцы  Амикл  и  Клиний
отсоветовали  ему  [привести  это  в  исполнение],  указав  ему,   что   это
бесполезно. Дело в том, [сказали  они],  что  уже  у  многих  [имеются  эти]
книжки". Эта сплетня весьма характерна. Был ли такой факт или нет, не важно.
Но важно единогласное мнение античности о близости Демокрита  к  платонизму.
Заметим, что о близости концепции Plat. Tim. 55 С (ср.  31  а)  к  Демокриту
(без называния имени последнего) говорил уже Э. Целлер106  (сюда  еще  можно
присоединить и Plat. Tim. 62 С слл. о двух направлениях в мире). О  влияниях
Демокрита на  "Тимея"  говорил,  впрочем,  еще  до  Целлера  Арчер  Хинд107,
которого поддержал  и  Виламовиц-Меллендорф108.  Более  подобно  по  вопросу
"Платон и Демокрит" - в Anhang к Целлеру (1067 - 1070).
   Тенденция к сближению Демокрита с Платоном действительно имеет под  собой
почву:  оба  философа  являются   представителями   вполне   объективистской
философии, оба они резко выступают против  субъективизма.  Однако,  атомисты
понимают  свое  бытие  в  виде  материальных  атомов,  а  Платон  -  в  виде
сверхчувственных идей - в этом их существенное отличие. В сравнении  с  этим
то, что Демокрит конструировал все бытие из тел, Платон - из  плоскостей,  а
Ксенократ - из линий  (Маков.  126),  имеет  уже  третьестепенное  значение.
Отсюда становится понятной и вся односторонность критики Демокрита  Платоном
(Soph, 246 А Theaet. 155Е - 156А), которая сводит  гносеологию  атомистов  к
вульгарному материализму.
   г)
   Здесь следует упомянуть также и то, что  очень  многочисленные  источники
связывают Демокрита с востоком. Свида (68  А  2)  среди  учителей  Демокрита
называет "персидских магов и  халдеев"  и  говорит  об  его  путешествиях  к
персам, индусам и египтянам, причем у каждого из этих народов  он  "научился
мудрости". Гораздо подробнее об этом  говорит  Диоген  Лаэрций  (А  1=IХ  34
слл.):  Демокрит,  по  его  мнению,  определенно  был   учеником   "каких-то
халдейских магов", которых царь Ксеркс оставил его отцу в качестве учителей,
когда был им гостеприимно принят, так что еще мальчиком Демокрит  изучил  их
теологию и астрологию. Правда, ссылка Диогена на  Геродота  (VIII  120,  VII
109) вводит  в  заблуждение,  так  как  сам  Геродот  считает  эти  рассказы
недостоверными. Но зато в дальнейшем, по Диогену, Демокрит был опять-таки  в
Египте, где изучал у жрецов геометрию, и опять-таки  у  персидских  халдеев,
равно как и поддерживал связь с гимнософистами в Индии. При  гиперкритицизме
можно не верить Диогену. Но вот опять сообщение Климента Александрийского (В
299), что Демокрит ездил в Вавилон, Персию  и  Египет,  "учился  у  магов  и
жрецов" и написал этическое сочинение "Вавилонские учения". Можно не  верить
и Клименту. Но вот  свидетельство  Ипполита  о  связи  Демокрита  с  Индией,
Египтом и опять "вавилонскими магами" (А 40). Невозможно  отрицать  все  эти
источники целиком. Несомненно, они обладают известной реальностью.
   Таким образом, связь Демокрита с восточной магией не  может  подвергаться
сомнению, как и сообщение (А 1  =  Diog.  L.  IХ  38)  о  занятии  Демокрита
привидениями на кладбищах.  Все  это,  конечно,  нисколько  не  мешало  быть
Демокриту материалистом,  т.е.  составлять  все  существующее  из  атомов  и
пустоты.
   2.  Переход  к  специальной  эстетике.  Индивидуально-скульптурная  точка
зрения
   а)
   Индивидуальная множественность создает очень  удобную  точку  зрения  для
фиксирования индивидуальной  картины  бытия.  И,  действительно,  что  такое
"атом"  Демокрита?  Уже  по  своему  названию  он  есть  "неделимое",   т.е.
индивидуум.  Однако,  согласно  многочисленным  источникам,  это  не  только
индивидуум, но и индивидуальность.
   Атом характеризуется своей "формой",  "структурой"  (в  смысле  "порядка"
элементов) и "положением". Об этом много  сообщений;  главнейшее  из  них  -
аристотелево - приводилось выше. Следовательно, свой атом Демокрит  понимает
фигурно. Не нужно, однако, думать, что это пустая фигурность, не заполненная
никаким содержанием. Наоборот, упорная текстовая традиция говорит о том, что
атомы Демокрит мыслил как нечто  "полное",  противопоставляя  их  окружающей
"пустоте". По Симплицию, Демокрит (А 37) называет каждую из этих "сущностей"
- "нечто", "полным", "бытием". Об этой "полноте" читаем во многих местах - А
38, 40 (2), 44, 46, 47; также у Левкиппа - А 8,  14,  15.  Атомы  не  только
"полны", они "плотны" и притом абсолютно плотны; их плотность  "неразрушима"
- А 43. Это  некая  абсолютно  плотная  скульптурность;  таким  образом,  от
пифагорейских фигурных чисел атомы Демокрита отличаются  своим  скульптурным
геометризмом. Обычное  наименование  атомов  у  Демокрита  как  раз  и  есть
"фигуры" (schCmata), или "видики" (eidzla). Эту  геометрически-бытийственную
фигурность, однако, нужно понимать широко. Здесь имеются в  виду  не  только
"правильные"  геометрические  фигуры.  Эти  фигуры  могут  быть   бесконечно
разнообразны, причудливы.  Это  маленькие,  далее  уже  неделимые  "видики",
статуэтки, картинки, портретики бытия.
   Что атомы есть индивидуально-портретная и скульптурная фигурность  вещей,
об этом выразительно говорит Аристотель (67 А 9 ср.  68  А  35).  Исходя  из
того, что чувственные явления "противоположны  и  бесконечно  разнообразны",
Аристотель отмечает, что атомы оказываются полной параллелью всех изменчивых
явлений,  так  что  достаточно  уже   незначительного   привнесения,   чтобы
изменилось и чувственное явление и  соответствующий  атом.  О  "соответствии
атомов различию внешних форм" говорит и Симплиций (67 А 14); о  "бесконечн