га.
   - Господи Боже мой! Что ты говоришь, девочка?  Неужели  кто-то  отку-
да-то убежал?
   - Вот это я и хотела узнать, - вежливо ответила Пиппи.
   - Ах, может быть, он под кроватью, - воскликнула одна дама.  -  А  он
кусается?
   - Скорее всего, кусается, - сказала Пиппи. - Послушайте, как  звучит:
"Спунк!" У него, должно быть, острые клыки.
   Дамы побледнели и уцепились друг за дружку. Пиппи внимательно  осмот-
рела комнату и с грустью сказала:
   - Нет, здесь нет даже ни одного  усика  спунка.  Извините  за  беспо-
койство! Я просто шла мимо и решила узнать.
   Она съехала вниз по трубе.
   - Жалко, - сказала она Томми и Аннике. - Во всем городе  нет  спунка.
Едем домой!
   И они поехали. У самой  веранды  они  спрыгнули  с  лошади,  и  Томми
чуть-чуть не раздавил маленького жучка, который полз по песчаной  дорож-
ке.
   - Осторожно! - крикнула Пиппи. - Не наступи на жука!
   Они все трое присели на корточки и стали рассматривать его. Жучок был
маленький, его зеленые крылышки блестели как металлические.
   - Какая красивая букашечка! - воскликнула Анника.  -  Интересно,  как
она называется.
   - Это не майский жук, - сказал Томми.
   - И не навозный, - добавила Анника. - И не жук-олень. В  самом  деле,
хорошо бы узнать, что это за жук.
   Лицо Пиппи расплылось в блаженной улыбке.
   - Я знаю, - заявила она. - Это спунк.
   - А ты уверена? - усомнился Томми.
   - Думаешь, я не узнаю спунка, когда смотрю  на  него?  -  возмутилась
Пиппи. - А ты видал что-нибудь больше похожее на спунка хоть раз в  жиз-
ни?
   Она осторожно передвинула жука в более безопасное место, где  его  не
могли раздавить.
   - Ах ты мой маленький, хорошенький спунк, - ласково сказала она. -  Я
знала, что в конце концов найду тебя. Но разве это не странно? Мы  целый
день охотились за спунком по всему городу, а он все время  сидел  здесь,
прямо против Виллы Вверхтормашками.
 
   ПИППИ УСТРАИВАЕТ ВИКТОРИНУ
 
   В один прекрасный день длинным, замечательным летним каникулам пришел
конец, и Томми с Анникой снова пошли в школу. Пиппи по-прежнему считала,
что в школу ей ходить ни к чему, что учености ей и без того хватает. Она
решила, что ноги ее не будет в школе до тех пор, пока она  не  убедится,
что не может жить, не зная, как пишутся слова "морская болезнь".
   - Но раз морской болезни у меня не бывает, то мне нечего  и  беспоко-
иться, что я не могу написать этих слов. А если мне когда-нибудь и  при-
дется заболеть морской болезнью, то и тогда вряд ли захочется писать эти
слова.
   - Да у тебя никогда и не будет морской болезни, - сказал Томми.
   И в этом он был совершенно прав. Пиппи много плавала по морям со сво-
им папой, пока он не стал негритянским королем, а она не  поселилась  на
Вилле Вверхтормашками. Но морской болезнью ни разу она не страдала.
   Иногда Пиппи приезжала верхом на лошади к школе и  отвозила  Томми  и
Аннику домой. Томми и Анника были рады-радешеньки, им  нравилось  ездить
верхом, и к тому же не многие дети ездят домой из школы верхом на  лоша-
ди.
   - Послушай, Пиппи, приезжай сегодня обязательно за нами после уроков,
- попросил как-то раз Томми, когда они с Анникой  прибежали  на  большой
перемене домой обедать.
   - Да, пожалуйста, приезжай, - сказала Анника, - ведь  сегодня  фрекен
Русенблум будет раздавать подарки послушным и прилежным детям.
   Фрекен Русенблум - богатая старая дама - жила в этом же городке.  Она
была очень скупая, но все же раз в полугодие приходила в школу и  разда-
вала подарки. Только не всем детям, далеко  не  всем!  Подарки  получали
только очень послушные и прилежные ученики. А для того, чтобы фрекен Ру-
сенблум могла узнать, кто же из детей самый послушный и  прилежный,  она
устраивала настоящий экзамен, а потом уже раздавала подарки.  И  поэтому
все дети в этом маленьком городке жили в постоянном  страхе  перед  ней.
Если им, перед тем как сесть  дома  и  учить  уроки,  хотелось  заняться
чем-нибудь поинтереснее, мамы и папы тут же говорили им:
   - Не забывай про фрекен Русенблум!
   Ведь в самом деле было ужасно стыдно в день раздачи подарков  возвра-
щаться домой к родителям и к младшим братишкам и  сестренкам  с  пустыми
руками, не получив ни денежки, ни мешочка с конфетами,  ни  даже  теплой
фуфайки. Да, именно фуфайки! Потому что самым бедным  детям  фрекен  Ру-
сенблум раздавала одежду. Но даже самый бедный ученик не получал ничего,
если он не мог  ответить  на  вопрос  фрекен  Русенблум...  ну,  скажем,
сколько сантиметров в километре. Нет, не удивительно, что  дети  в  этом
маленьком городке жили в постоянном страхе перед фрекен  Русенблум!  Они
боялись еще и ее знаменитого супа! Дело  в  том,  что  фрекен  Русенблум
взвешивала всех детей и измеряла их рост, чтобы выявить  самых  худых  и
хилых, кого дома плохо кормят. Всех этих низкорослых и худых бедных  де-
тей она заставляла каждый день на обеденной перемене ходить к ней  домой
и съедать по большой тарелке супа. Это было бы еще и ничего, если  бы  в
этом супе не было так много какой-то противной крупы, от которой во  рту
становилось скользко.
   Но вот настал этот великий день, когда фрекен Русенблум посещала шко-
лу. Уроки в этот день окончились раньше обычного, и все  дети  собрались
на школьном дворе. Посреди двора поставили большой  стол,  а  за  столом
восседала фрекен Русенблум. В помощь она взяла двух секретарей,  которые
записывали все - сколько дети весят, как они отвечают на вопросы, нужда-
ются ли в одежде, какие у них оценки по поведению, есть ли у них  братья
и сестры, которым тоже нужна одежда. Словом, вопросам  фрекен  Русенблум
не было конца. На столе перед ней стояла шкатулка с деньгами, масса  ме-
шочков с конфетами и целая груда фуфаек, чулок и шерстяных штанов.
   - Дети, постройтесь в ряды, - крикнула фрекен Русенблум, -  в  первом
ряду будут стоять те, у кого нет братьев и сестер, во втором  ряду  -  у
кого в семье не больше трех детей, в третьем - у кого больше трех.
   Фрекен Русенблум любила порядок во всем и считала справедливым, чтобы
дети из больших семей получили самые большие мешочки конфет.
   И вот начался опрос. Ой, ой, до чего дрожали дети! Тот,  кто  не  мог
ответить, должен был встать в позорный угол, а после идти домой к  своим
маленьким братьям и сестрам с пустыми руками, без единой конфетки.
   Томми и Анника учились очень хорошо. И тем не менее Анника так волно-
валась, что бант у нее на голове трясся, а Томми бледнел тем больше, чем
ближе подходил к фрекен Русенблум. И как раз когда  пришла  его  очередь
отвечать, в ряду учеников "без братьев и  сестер"  вдруг  поднялась  ка-
кая-то суматоха. Кто-то протискивался вперед, расталкивая детей. И  это,
конечно, была Пиппи. Она отстранила ребят, стоявших впереди нее,  и  по-
дошла прямо к фрекен Русенблум.
   - Извините, - сказала она, - я немного опоздала. В какой ряд мне ста-
новиться, если у нас в семье нет четырнадцати детей, из которых  тринад-
цать - озорные мальчишки?
   Фрекен Русенблум строго посмотрела на нее.
   - Пока стой где стоишь, - ответила она. - Однако боюсь, что скоро те-
бе придется перейти в позорный угол.
   Секретари записали имя Пиппи, потом ее взвесили, чтобы определить, не
нуждается ли она в супе. Но оказалось, что она весит на два кило  больше
нормы.
   - Супа ты не получишь, - строго сказала фрекен Русенблум.
   - Везет же мне иногда! - воскликнула Пиппи. - Теперь  бы  мне  только
как-нибудь обойтись без лифчиков и фуфаек, тогда можно будет отдышаться.
   Фрекен Русенблум ее не слушала. Она сидела и листала учебник  грамма-
тики, чтобы выбрать вопрос потруднее.
   - Скажи, девочка, - сказала она наконец, - как пишутся слова "морская
болезнь"?
   - Проще простого, - ответила Пиппи. - "Ма-рз-кая-ба-ле-сть".
   Фрекен Русенблум кисло улыбнулась.
   - Вот как, - заметила она, - в учебнике эти слова почему-то  написаны
иначе.
   - Вот как? Тогда тебе повезло, что ты узнала, как я пишу это слово, -
не растерялась Пиппи. - Я всегда  пишу  "ма-рз-кая-ба-ле-сть"  и  потому
всегда чувствую себя на море хорошо.
   - Запишите ее ответ, - обратилась фрекен  Русенблум  к  секретарям  и
сердито поджала губы.
   - Да, сделайте это, пожалуйста, - сказала Пиппи. -  И  еще  исправьте
сразу же ошибки в учебнике.
   - Ну, моя девочка, - продолжала фрекен Русенблум, - ответь мне на та-
кой вопрос. Когда умер Карл XII? [11]
   - Ой, неужели он уже умер? - воскликнула Пиппи. - Вот беда, как много
народу нынче умирает. Но если бы он не промочил ноги, то и сейчас был бы
жив, уж это точно.
   - Занесите этот ответ в журнал, - сказала фрекен.
   - Да, пожалуйста, занесите, - подхватила Пиппи. - И еще запишите, что
нужно класть пиявки поближе к телу, а на ночь выпить горячего  керосину.
Это здорово взбадривает.
   Фрекен Русенблум покачала головой:
   - Почему у лошади коренные зубы прямые?
   - Неужели? А ты в этом уверена? - с сомнением спросила Пиппи.  -  Да,
между прочим, ты сама можешь у нее спросить. Она вон там стоит,  -  про-
должала она и показала на свою лошадь, привязанную к дереву.  Пиппи  ра-
достно рассмеялась: - Вот повезло, что я взяла ее с собой. А  не  то  ты
никогда бы и не узнала, почему коренные зубы у нее прямые. Я, по  правде
говоря, понятия об этом не имею. Да мне это и ни к чему знать.
   Фрекен Русенблум сжала губы в узенькую полоску.
   - Неслыханно! - пробормотала она. - Просто неслыханно.
   - Я тоже так считаю, - радостно подхватила Пиппи. - Если я  и  дальше
буду так хорошо отвечать, то, наверно, заслужу розовые штаны.
   - Запишите и это, - велела фрекен Русенблум секретарям.
   - Нет, пожалуй, не надо, - вмешалась Пиппи. - Вообще-то говоря, розо-
вые штаны мне ни к чему. Я не то хотела сказать.  Можете  записать,  что
мне нужно дать большой мешок конфет.
   - Задаю тебе последний вопрос, - сказала  фрекен  Русенблум  каким-то
удивительно сдавленным голосом.
   - Валяйте, - согласилась Пиппи. - Я люблю викторины.
   - Можешь ты сказать мне, если Пер и Поль должны поделить торт и  Перу
досталась четверть, что получит Поль?
   - Понос! - ответила Пиппи и повернулась к секретарям: - Запишите, что
у Поля будет понос, - подчеркнула она.
   Но фрекен Русенблум уже получила представление о Пиппи.
   - В жизни не видела такого невежественного  и  скверного  ребенка!  -
воскликнула она. - Сейчас же становись в позорный угол!
   Пиппи послушно поплелась к наказанным, бормоча себе под нос:
   - Это несправедливо! Ведь я ответила на каждый-прекаждый вопрос.
   Сделав несколько шагов, она вдруг что-то вспомнила и, растолкав  лок-
тями детей, побежала назад к фрекен Русенблум.
   - Извините, - сказала она, - но я забыла сказать вам,  какой  у  меня
объем груди и высота над уровнем моря. Запишите это, - обратилась она  к
секретарям. - Не потому, что я хочу вашего супа, вовсе нет, а просто для
порядка в вашей книге.
   - Если ты сейчас же не встанешь в позорный угол, то, боюсь, одна  де-
вочка получит сейчас хорошую взбучку.
   - Бедняжка! - воскликнула Пиппи. - Где же она? Пошлите ее ко мне,  уж
я ее сумею защитить. Запишите это тоже!
   И Пиппи пошла в угол к другим наказанным детям. Настроение у них было
неважное. Одни тихо всхлипывали, другие плакали, и каждый думал  о  том,
что скажут родители, когда он явится домой без денег и без конфет.
   Пиппи поглядела на плачущих детей, сама всхлипнула несколько  раз,  а
потом сказала:
   - Мы устроим свою викторину!
   Дети немножко развеселились, но не поняли толком, о чем  Пиппи  гово-
рит.
   - Встаньте в два ряда! - скомандовала Пиппи. - Все,  кто  знает,  что
Карл XII умер, встают в один ряд, а те, кто об этом не слыхал, - в  дру-
гой.
   Но ведь все дети знали, что Карл XII умер, и встали в один ряд.
   - Так дело не пойдет, - возразила  Пиппи.  -  Нужно,  чтобы  было  не
меньше двух рядов. Спросите фрекен Русенблум.
   Она задумалась.
   - Придумала, - сказала она наконец. - Все отпетые хулиганы встанут  в
один ряд.
   - А кто встанет в другой? - с испугом спросила маленькая девочка, ко-
торая не хотела признать, что она отпетая хулиганка.
   - Во второй ряд встанут еще не отпетые хулиганы, - объяснила Пиппи.
   Возле стола фрекен Русенблум опрос шел полным ходом, и время от  вре-
мени какой-нибудь маленький, готовый зареветь  мальчик  присоединялся  к
компании Пиппи.
   - А сейчас я задам трудный вопрос, - сказала Пиппи. - Посмотрим,  хо-
рошенько ли вы читаете свои учебники.
   Она обратилась к маленькому худому мальчику в голубой рубашке:
   - Вот ты, назови кого-нибудь, кто умер.
   Мальчик немного удивленно взглянул на нее и ответил:
   - Старая фру Петерссон из 57-й квартиры.
   - Годится, - подбодрила его Пиппи. - Ну, а еще кого-нибудь назови!
   Больше мальчик никого назвать не мог. Тогда Пиппи сложила руки  рупо-
ром и громко прошептала:
   - Карл XII, ясно?
   Потом Пиппи спросила по очереди всех детей, знают ли они кого-нибудь,
кто умер, и все они отвечали:
   - Старая фру Петерссон из 57-й квартиры и Карл XII.
   - Наш опрос идет куда лучше, чем можно было ожидать, - сказала Пиппи.
- А теперь вот ваша последняя задача. Если  Пер  и  Поль  должны  делить
торт, а Пер ни в какую не хочет торта, а уселся в углу и жует  маленькую
сухую четвертую часть, кому придется уступить и слопать весь торт?
   - Полю! - закричали дети хором.
   - Да таких способных ребят просто нигде не найти! - восхитилась  Пип-
пи. - Придется вас наградить.
   Она вынула из карманов целые пригоршни золотых монет и  дала  каждому
по монетке. Потом она достала из своего рюкзака большие мешочки конфет и
раздала их ребятам.
   Можно себе представить, как обрадовались дети, которых  пристыдили  и
поставили в позорный угол. Они окружили Пиппи тесным кольцом.
   - Спасибо, спасибо, милая Пиппи! - восклицали они. - Спасибо  за  мо-
нетки и за конфеты.
   - Не за что, не надо меня благодарить, - ответила Пиппи. - Только  не
забывайте, что я помогла вам избавиться от розовых штанов!
 
   ПИППИ ПОЛУЧАЕТ ПИСЬМО
 
   Дни бежали, и наступила осень. Потом пришла зима, длинная и холодная,
которая никак не хотела кончаться. Школьная учеба совсем замучила  Томми
и Аннику, с каждым днем они уставали все больше, и подниматься по  утрам
им было все труднее. Их бледные щеки и  плохой  аппетит  начали  всерьез
беспокоить фру Сеттергрен. Вдобавок ко  всему  они  вдруг  оба  заболели
корью и пролежали в постели около двух недель. Это были бы очень скучные
недели, если бы не Пиппи. Она приходила к ним каждый день  и  устраивала
перед их окном целое представление. Доктор запретил ей входить к  ним  в
комнату, чтобы и она не подхватила корь. Пиппи послушалась, хотя и  ска-
зала, что ей ничего не стоило бы за полдня раздавить  ногтями  один  или
два миллиарда бацилл кори. Но устраивать перед  окном  представления  ей
никто не запрещал.
   Детская находилась на втором этаже, и Пиппи приставила к окну лестни-
цу. Лежа в постели, Томми и Анника с нетерпением ждали  ее  и  старались
угадать, в каком виде она покажется на лестнице, потому что в одном  на-
ряде она не являлась к ним даже два дня подряд. Она наряжалась то трубо-
чистом, то привидением в белой простыне,  а  иногда  изображала  ведьму.
Иной раз она разыгрывала целые спектакли перед их окном,  исполняя  одна
все роли. А то проделывала на лестнице акробатические трюки, да еще  ка-
кие! Стоя на верхней перекладине, она раскачивала лестницу взад  и  впе-
ред, и Томми с Анникой вскрикивали от ужаса, боясь, что она вот-вот рух-
нет на землю. Но этого не случалось. Спускалась с  лестницы  она  каждый
раз головой вниз, чтобы еще немного позабавить своих друзей.
   И каждый день она ходила в город покупать апельсины  и  конфеты.  Она
складывала их в корзинку и привязывала к ней длинную веревку. Потом гос-
подин Нильссон поднимался наверх с этой веревкой, Томми  открывал  окно,
брал конец веревки и поднимал корзину. Когда Пиппи была занята и не мог-
ла прийти, господин Нильссон приносил от нее письмо. Но это случалось не
часто, ведь Пиппи торчала на лестнице целыми днями. Иногда она прижимала
нос к оконному стеклу, закатывала глаза и  корчила  страшные  рожи.  При
этом она обещала дать Томми и Аннике по золотой денежке, если они не бу-
дут смеяться. Но это было совершенно невозможно. Томми и Анника хохотали
до того, что чуть не падали с постели.
   Наконец дети выздоровели, и им разрешили встать с постели.  Но  какие
же они были бледные и худые! В первый день Пиппи сидела у них в кухне  и
смотрела, как они ели кашу. То есть они должны были есть кашу, но это  у
них плохо получалось. Их мама совсем извелась, глядя, как  они  ковыряют
ложками в тарелках.
   - Да ешьте же вы кашу! Ведь она такая вкусная, - говорила она.
   Анника помешала ложкой кашу, но чувствовала, что не в  силах  прогло-
тить нисколечко.
   - Почему я должна есть эту кашу? - жалобно спросила она.
   - Что за глупый вопрос! - сказала Пиппи.  -  Ясное  дело,  ты  должна
съесть эту вкусную кашу. Будешь есть кашу - вырастешь большая и сильная.
А если ты не будешь большая и сильная, то не сможешь заставить своих де-
тей, когда они у тебя будут, есть такую же вкусную  кашу.  Нет,  Анника,
так дело не пойдет. Если все дети будут рассуждать как ты, в нашей стра-
не будет ужасный беспорядок с поеданием каши.
   Томми и Анника съели по две ложки. Пиппи смотрела на  них  с  большим
участием.
   - Вам нужно было бы поплавать по морю, - сказала она, раскачиваясь на
стуле. - Там бы вы скоро научились есть. Помню, как-то раз, когда я пла-
вала на папином корабле, Фридольф, один из наших матросов, вдруг потерял
аппетит и однажды утром не смог съесть больше семи  тарелок  каши.  Папа
чуть с ума не сошел, видя, как он плохо ест. "Фридольф, дружочек, - ска-
зал он, чуть не плача, - боюсь, что тебя грызет какая-то болезнь!  Лучше
тебе сегодня полежать на койке и не вставать до тех пор, пока не сможешь
есть как люди. Я приду, укрою тебя как следует и дам рекалства".
   - Надо говорить: "лекарства".
   - И Фридольф рухнул на койку. Он и сам испугался, стал ломать  голову
над тем, какая же болезнь на него напала, раз он смог съесть только семь
тарелок каши. Он лежал и думал, доживет ли до вечера. Но тут папа принес
ему рекалства. Черного, противного, но зато  сильно  укрепляющего.  Ведь
стоило только Фридольфу проглотить первую ложку, как изо рта у него выр-
валось что-то, похожее на пламя. Он заорал так, что "Попрыгунью" затряс-
ло от носа до кормы, и его крик услыхали на всех кораблях  на  пятьдесят
морских миль в округе. Кок еще не успел убрать со  стола,  как  Фридольф
прибежал к нему на полных парах со страшным ревом. Он плюхнулся за  стол
и начал есть кашу. После пятнадцатой тарелки он все еще вопил от голода.
А когда каша кончилась, коку ничего не оставалось, как кидать ему холод-
ные вареные картофелины в открытую пасть. Как только он  переставал  ки-
дать, Фридольф сердито рычал, и кок понял, что нужно кидать  еще,  чтобы
он не сожрал его самого. Но, к сожалению, у кока было только сто семнад-
цать картофелин, и, бросив последнюю, он быстро прыгнул за дверь и запер
ее. Потом он приник к иллюминатору и стал смотреть, что делает Фридольф.
А тот захныкал, как голодный ребенок, и быстренько слопал сначала  хлеб-
ную корзинку, потом кувшин и пятнадцать тарелок. А после он принялся  за
стол, отломал от него все четыре ножки и стал грызть  их,  да  так,  что
только опилки летели изо рта. Правда, сказал, что для спаржи они слишком
деревянные. Зато столешница ему больше понравилась, он ел ее чавкая,  со
смаком, будто это был вкусный бутерброд, какого он не ел с  детства.  Но
тут папа решил, что Фридольф уже совсем поправился, вошел к нему,  велел
взять себя в руки и потерпеть немного. Мол, через два часа будет обед  и
подадут жареную свинину с брюквенным пюре.  "Есть,  капитан!"  -  сказал
Фридольф и вытер рот. А после спросил: "А можно обратиться  с  просьбой?
Пусть склянки на ужин пробьют пораньше!