спины быка, она подошла к Томми и Аннике. Томми уже  чуточку
поплакал. Бык повредил ему руку, но Анника перевязала ее  своим  носовым
платком, так что она больше не болела.
   - О, Пиппи! - воскликнула возбужденно Анника, когда Пиппи  подошла  к
ней и к Томми.
   - Тс-с-с! - прошептала Пиппи. - Не разбуди быка! Он спит, и  если  мы
разбудим его, он опять начнет психовать.
   - Господин Нильссон, господин Нильссон, где ты? - тут же заорала  она
громким голосом, ничуть не заботясь о послеобеденном сне быка. - Нам по-
ра домой!
   И правда, неподалеку на сосне сидел скрючившись господин Нильссон. Он
с печальным видом сосал свой хвост. Ведь такой маленькой обезьянке вовсе
не весело, когда ее одну бросают в лесу. Но он тут же спрыгнул  с  сосны
прямо на плечо Пиппи и замахал своей  соломенной  шляпкой,  как  всегда,
когда у него бывало радостно на душе.
   - Вот как, значит, на сей раз ты не нанялся  в  прислуги?  -  сказала
Пиппи, погладив его по спинке. - Тьфу! Ведь это же враки, истинная прав-
да, - добавила она. - Да, но ведь истинная правда не может быть враньем,
- продолжала она свои рассуждения. - Вот увидите, в конце  концов  может
статься, что господин Нильссон и в самом деле был прислугой в Сурабае! И
тогда я уж точно знаю, кто потом будет жарить нам котлетки.
   И они отправились домой. Платье  Пиппи  попрежнему  булькало  "бульк,
бульк", а туфля чмокала "чмок, чмок". Томми же  и  Анника  думали,  что,
несмотря на встречу с быком, у них был замечательный день, и пели песню,
которую выучили в школе. Собственно говоря, это  была  летняя  песня,  а
ведь осень уже была на носу. Но они  думали,  что  все-таки  песня  была
очень к месту.
   Нам летнее солнце сияет,
   Леса и луга освещает,
   Наш класс по дороге шагает.
   Мы весело поем. Халло! Халло!
   Ты молодой,
   Бодрись, не ной,
   Иди и с нами вместе пой,
   А наша песня улетай
   В зеленый, светлый
   Горный край.
   Нам летнее солнце сияет,
   Мы с песней идем. Халло! Халло!
   Пиппи тоже пела, но слова ее песни были не совсем такие, как у  Томми
с Анникой. А пела она вот что:
   Нам летнее солнце сияет,
   А я по дороге шагаю,
   И делаю все, что желаю,
   И туфлями стучу: стук, стук!
   И не беда,
   Что, как всегда,
   В туфле чмокает вода.
   А бык сбежал,
   Какой скандал!
   И мне спасибо не сказал.
   Нам летнее солнце сияет.
   Я шлепаю туфлей: шлеп, шлеп. [2]
 
   ПИППИ ПОПАДАЕТ В ЦИРК
 
   В маленький городок приехал цирк, и все дети побежали к своим мамам и
папам и стали клянчить, чтобы их сводили туда. Так же поступили и  Томми
с Анникой, а их добрый папа тут же вытащил несколько красивых серебряных
крон и дал им. С этими деньгами, крепко зажатыми в кулачках, дети  побе-
жали к Пиппи. Она была на веранде у лошади. Она  заплетала  ее  хвост  в
мелкие косички, которые украшала красными бантиками.
   - Я думаю, у нее сегодня день рождения, - сказала Пиппи. - И  поэтому
она должна быть красивая и нарядная.
   - Пиппи, - сказал, запыхавшись от быстрого бега, Томми. - Пиппи,  хо-
чешь пойти с нами в цирк?
   - Я могу пойти с вами куда угодно, - сказала Пиппи, - но  могу  ли  я
пойти с вами в цирк, я не знаю. Ведь я не знаю, что  за  штука  такая  -
цирк. А больно не будет?
   - Ну и дурочка же ты, - сказал Томми. - Вовсе он  не  делает  больно!
Это ведь удовольствие, ясно? Там и лошади, и клоуны,  и  красивые  дамы,
которые ходят по канату!
   - Но билет стоит денег, - добавила Анника, разжав свой маленький  ку-
лачок, чтобы посмотреть, по-прежнему ли там лежит блестящая двухкроновая
монета и две монетки по пятьдесят эре.
   - Я богата, как тролль [3], - сказала Пиппи, - так  что  могу  всегда
купить себе даже весь цирк. Хотя если у меня будет много лошадей, на мо-
ей вилле станет тесно. Клоунов и красивых дам я могу, правда, загнать  в
чулан, где хранится каток для белья, но с лошадьми будет труднее.
   - Дурочка! - сказал Томми. - Незачем тебе покупать цирк. Деньги  пла-
тят за вход туда и за то, что там увидят, понятно тебе?
   - Как бы не так! - заорала Пиппи и сощурилась. - Платить за то, чтобы
смотреть! А я и без того хожу здесь целыми днями и только и  делаю,  что
глазею по сторонам. Разве сосчитаешь, на сколько денег я  уже  насмотре-
лась всякой всячины!
   Мало-помалу она осторожно приоткрыла один глаз, и тут  у  нее  голова
пошла кругом.
   - Сколько будет стоить, столько и будет! - сказала она.  -  Я  должна
хоть одним глазком взглянуть на этот цирк!
   Однако в конце концов Томми и Аннике удалось растолковать Пиппи,  что
такое цирк, и тогда она взяла из своего чемодана несколько  золотых  мо-
нет. Затем она надела свою шляпу величиной с мельничное  колесо,  и  они
пустились бежать к цирку.
   Перед палаткой цирка толпился народ,  а  у  окошечка  кассы  тянулась
длинная очередь. Но наконец подошла и очередь Пиппи. Она сунула голову в
окошечко и, пристально взглянув на сидевшую там пожилую приветливую  да-
му, сказала:
   - Сколько будет стоить посмотреть на тебя?
   Но пожилая дама приехала из-за границы и не поняла, что имела в  виду
Пиппи.
   - Милая девошка, - ответила она, - мешт в первый ряд штоит пять крон,
во второй - три кроны, а ешли штоять - одна.
   - Ладно, идет, - сказала Пиппи, - но ты должна мне обещать, что прой-
дешься по канату.
   Тут Томми вмешался и сказал, что Пиппи нужен билет  во  втором  ряду.
Пиппи протянула в окошечко золотую монету, а  пожилая  дама  недоверчиво
взглянула на нее. Она даже попробовала монету на зуб,  чтобы  убедиться:
монета не фальшивая. В конце концов дама уверилась, что монета  в  самом
деле золотая, и Пиппи получила свой билет. Кроме того, ей вернули сдачу:
много серебряных монеток.
   - Еще чего! На что мне все эти мелкие, противные белые денежки? - не-
довольно сказала Пиппи. - Знаешь, возьми их обратно, а я  за  это  смогу
посмотреть на тебя два раза. На штоячем мешт!
   Поскольку Пиппи абсолютно не желала брать сдачу, дама обменяла ее би-
лет на место в первом ряду и дала также Томми и Аннике  места  в  первом
ряду совершенно бесплатно. Им не пришлось платить ни единого эре.  Таким
образом, Пиппи, Томми и Аннике достались очень красивые, обитые  красной
материей кресла возле самой арены. Томми и Анника много  раз  оборачива-
лись, чтобы помахать рукой своим школьным  товарищам,  сидевшим  гораздо
дальше.
   - Какой смешной чум! Точь-в-точь - как у лопарей!  -  сказала  Пиппи,
удивленно оглядываясь вокруг. - Но, как я вижу, они  рассыпали  на  полу
опилки. Не такая уж я чистюля, но, сдается мне, тут работали грязнули  и
неряхи.
   Томми объяснил Пиппи, что в цирках всегда рассыпают опилки, чтобы ло-
шадям было легче бегать.
   На небольшом помосте расположился оркестр, который  внезапно  заиграл
бравурный марш. Пиппи бешено захлопала в ладоши и запрыгала в кресле  от
восторга.
   - А слушать тоже стоит денег или это бесплатно? - спросила она.
   И тут занавес, прикрывавший дверь, откуда выходили  артисты,  отодви-
нулся и директор цирка в черном фраке с хлыстом в руке выбежал на арену,
а вместе с ним десяток белых лошадей с алыми плюмажами на гривах.
   Директор цирка щелкнул хлыстом, и лошади стали бегать  вокруг  арены.
Тогда директор щелкнул хлыстом снова, и все лошади встали передними  но-
гами на барьер, окружавший арену. Одна из лошадей очутилась прямо против
кресел, где сидели дети. Аннике не понравилось,  что  лошадь  стоит  так
близко от нее, и она забилась как можно глубже в кресло. А Пиппи, наобо-
рот, наклонившись вперед, подняла переднюю ногу лошади и сказала:
   - Привет, лошадка, как поживаешь? Тебе кланяется моя  лошадь.  У  нее
сегодня тоже день рождения, правда, бантики у нее не на  голове,  как  у
тебя, а на хвосте.
   К счастью, Пиппи опустила ногу лошади еще до того, как директор цирка
ударил хлыстом в следующий  раз.  Потому  что  все  лошади  спрыгнули  с
барьера и снова начали носиться по арене.
   Когда номер подошел к концу, директор вежливо поклонился и лошади ум-
чались. Миг - и занавес снова отодвинулся, чтобы  впустить  ослепительно
белую лошадь, на спине которой стояла прекрасная дама в зеленом шелковом
трико. В программе было написано, что ее зовут мисс Карменсита.
   Лошадь трусила по опилкам, а мисс Карменсита улыбалась, спокойно стоя
на ее спине. Но тут случилось нечто непредвиденное.  В  тот  самый  миг,
когда лошадь гарцевала мимо кресла, где сидела Пиппи, в  воздухе  что-то
просвистело. И это был не кто иной, как Пиппи - собственной персоной.  И
вот она уже стоит на спине лошади, позади мисс Карменситы.  Сперва  мисс
Карменсита была так ошарашена, что чуть не свалилась с лошади. Но  потом
она разозлилась и начала размахивать за спиной руками,  чтобы  заставить
Пиппи спрыгнуть. Но не тут-то было.
   - Успокойся грамм на двести! - завопила Пиппи. - Думаешь, тебе  одной
хочется повеселиться? Другие тоже платили за билет!
   Тогда мисс Карменсита захотела сама спрыгнуть с лошади, но опять-таки
не тут-то было, потому что Пиппи цепко обхватила руками ее живот. И тог-
да зрители, все до одного, не могли сдержать смех. Все это казалось  ка-
ким-то несусветным безумством. Прекрасная мисс  Карменсита,  за  которую
судорожно держалась какая-то рыжеволосая  девчонка  в  огромных  туфлях,
стоявшая на спине лошади с таким видом, словно она никогда не занималась
ничем иным, как только выступала в цирке.
   Но директору цирка было не до смеха. Он дал знак своим одетым в крас-
ное униформистам, чтобы те выбежали на арену и остановили лошадь.
   - Неужели номер уже окончен? - разочарованно спросила  Пиппи.  -  Как
раз когда нам так весело!
   - Жамолши, девшонка! - прошипел сквозь зубы директор. - Убирайся вон!
   Пиппи горестно взглянула на него.
   - Что случилось? - спросила она. - Почему ты злишься? А я-то  думала,
тут хотят, чтобы нам было весело и приятно.
   Соскочив с лошади, она пошла и уселась на свое место. Но  тут  появи-
лись двое здоровенных служителей, чтобы вышвырнуть ее из балагана. Схва-
тив ее с обеих сторон, они попытались приподнять девочку.
   Но это им не удалось. Пиппи как раз сидела  очень  спокойно,  но  все
равно не было ни малейшей возможности сдвинуть ее с места, хотя служите-
ли старались изо всех сил. И тогда, пожав плечами, они  отошли  от  нее.
Тем временем начался следующий номер. Мисс Эльвира собиралась пройти  по
канату. Мелкими шажками взбежала она на канат. Она балансировала на  ка-
нате и выделывала всевозможные трюки. Ее номер выглядел очень мило.  Она
продемонстрировала также, что может пройтись по узенькому  канату  задом
наперед. Но когда она вернулась на небольшую площадку, где начинался ка-
нат, и обернулась, там уже стояла Пиппи.
   - Ну, что ты скажешь теперь? -  восторженно  спросила  Пиппи,  увидев
удивленное лицо мисс Эльвиры.
   Мисс Эльвира не произнесла ни слова, а только спрыгнула вниз с каната
и бросилась на шею директора цирка, который был  ее  папой.  И  директор
цирка снова послал своих служителей, чтобы те вышвырнули  Пиппи  вон  из
балагана. На этот раз их было пятеро. Но тут все зрители в цирке  закри-
чали:
   - Оставьте ее в покое! Хотим видеть рыжую девчонку!
   И они затопали ногами и захлопали в ладоши.
   Пиппи выскочила на канат. И все трюки мисс Эльвиры ничего  не  стоили
по сравнению с тем, что умела Пиппи. Выйдя на середину каната, она  зад-
рала ногу высоко-высоко вверх, а ее огромная туфля распростерлась, слов-
но крыша, у нее над головой. Затем Пиппи чуточку согнула ногу  так,  что
смогла почесать у себя за ухом.
   Директор цирка был не очень-то доволен тем, что Пиппи выступает в его
цирке. Он хотел избавиться от нее. И поэтому он тихонько подкрался  поб-
лиже к канату и выключил механизм, который держал его натянутым.  Дирек-
тор наверняка рассчитывал, что Пиппи тут же рухнет вниз.
   Но Пиппи вовсе не рухнула. Вместо этого она  стала  раскачиваться  на
провисшем вниз канате. Пиппи раскачивалась все быстрее и  быстрее  то  в
одну, то в другую сторону. И вдруг, подпрыгнув, свалилась прямо на спину
директора. Он так испугался, что бросился бежать.
   - Ну и веселая лошадка! - сказала Пиппи. - Только  почему  у  тебя  в
гриве нет кисточек, как у настоящих цирковых лошадок?
   А потом Пиппи решила, что пора вернуться обратно к  Томми  и  Аннике.
Она сползла со спины директора цирка, пошла и села на  свое  место.  Тут
как раз должен был начаться следующий номер. Но  он  задержался,  потому
что директору цирка нужно было сначала уйти с арены, выпить стакан  воды
и причесать волосы. Но после этого он, выйдя на арену, поклонился публи-
ке и сказал:
   - Дамы и гошпода! Шереж минуту вы увидите величайшее чудо вшех времен
- шамого шильного человека в мире. Шилач Адольф, которого еще  никто  не
шмог победить! Пожалуйшта, дамы и гошпода, шейшаш  перед  вами  выштупит
Шилач Адольф!
   И вот на арену вышел гигантского роста мужчина. Он был одет  в  трико
цвета мяса, а шкура леопарда прикрывала его бедра. С очень довольным ви-
дом он поклонился публике.
   - Пошмотрите только, какие мушкулы, - сказал директор цирка  и  нажал
на руку Силача Адольфа, где мышцы набухали как шар под кожей.
   - А теперь, дамы и гошпода, я выштупаю, в шамом  деле,  ш  прекрашным
предложением! Кто иж ваш  пошмеет  вштупить  в  единоборштво  ш  Шилачом
Адольфом? Кто попробует победить шамого шильного человека  в  мире?  Што
крон будет выплачено тому, кто шможет победить Шилача Адольфа, што крон.
Подумайте хорошенько, дамы и гошпода! Пожалуйшта! Кто выштупит вперед?
   Никто не выступил.
   - Что он сказал? - спросила Пиппи. - И почему он говорит по-арабски?
   - Он сказал, что тот, кто поколотит эту громадину, получит сто  крон,
- сказал Томми.
   - Это могу сделать я, - заявила Пиппи. - Но я думаю,  жалко  колотить
его. Он с виду добрый.
   - Да и где тебе, - возразила Анника. - Ведь это же самый сильный  па-
рень в мире!
   - Парень - да, - согласилась Пиппи, - но я - самая сильная девочка на
свете, запомни это!
   Тем временем Силач Адольф занимался тем, что поднимал огромные желез-
ные ядра и сгибал пополам толстые железные штанги, чтобы показать, какой
он сильный.
   - Ну, гошпода, - вскричал директор цирка, - неушто шреди вас не  най-
дется никого, кто желает жаработать шотню крон? Неужто я, в шамом  деле,
буду вынужден шохранить ее для шамого шебя?! - сказал он, размахивая ас-
сигнацией в сто крон.
   - Нет, не думаю, чтобы мне этого в шамом  деле  хотелось,  -  сказала
Пиппи и перелезла через барьер на арену.
   Директор цирка совершенно обезумел, снова увидев девочку.
   - Уходи, ишчезни, не желаю тебя больше видеть! - шипел он.
   - Почему ты всегда такой неприветливый? - упрекнула директора  Пиппи.
- Я ведь только хочу подраться с Силачом Адольфом.
   - Ждешь не мешто для шуток, - сказал директор. - Убирайшя, пока Шилач
Адольф не ушлышал твои бешшовештные шлова!
   Но Пиппи, не обращая ни на кого внимания, прошла мимо директора цирка
прямо к Силачу Адольфу. Взяв его огромную руку в свою, она сердечно  по-
жала ее.
   - Ну, сейчас мы с тобой немного поборемся! - заявила она.
   Силач Адольф смотрел на нее, ничего не понимая.
   - Через минуту я начинаю! - заявила Пиппи.
   Так она и сделала. Прежде чем кто-либо смог  понять,  что  произошло,
она крепко схватила Силача Адольфа за пояс и уложила его на обе  лопатки
на ковер. Силач Адольф тут же вскочил, лицо его было багрово-красным.
   - Браво, Пиппи! - закричали Томми и Анника.
   Услыхав эти слова, публика в цирке тут же подхватила их: "Браво, Пип-
пи! "
   Директор цирка сидел на барьере, в отчаянии ломая руки. Он был страш-
но зол. Однако Силач Адольф разозлился еще сильнее. Ни разу в  жизни  он
не попадал в такую ужасную переделку. Зато теперь он, по  крайней  мере,
покажет этой рыжей девчонке, что за парень  Силач  Адольф!  Кинувшись  к
ней, он железной хваткой схватил девочку за пояс. Но Пиппи неколебимо  и
твердо, как скала, стояла на ногах.
   - Ты можешь лучше, - сказала она, желая подбодрить  его.  Но  тут  же
вырвалась из его объятий: миг - и Силач Адольф снова оказался на  ковре!
Пиппи стояла рядом и ждала. Ждать ей пришлось не долго. С воплем вскочив
на ноги, он снова как ураган ринулся на нее.
   - Тидде-ли-пум и пидде-ли-дей! - вскричала Пиппи.
   Все зрители в цирке топали ногами и, подбрасывая свои шапки к  потол-
ку, орали:
   - Браво, Пиппи!
   Когда Силач Адольф ринулся на нее в третий раз, Пиппи высоко  подняла
его вверх и понесла на вытянутых руках вокруг  арены.  Затем  она  снова
уложила его на обе лопатки на ковер и крепко прижала к полу.
   - Ну, милый старикашка, сдается мне, больше мы к  этому  возвращаться
не станем, - сказала она. - Веселее этого все равно ничего больше не бу-
дет.
   - Пиппи - победительница, Пиппи - победительница! - закричала  публи-
ка.
   Силач Адольф тут же улизнул, умчавшись во всю прыть. А директор цирка
был вынужден выйти на арену и вручить Пиппи ассигнацию в сто крон.  Хотя
вид у него был такой, что он охотнее съел бы ее.
   - Пожалуйшта, мой маленький фрекен! - сказал он.  -  Пожалуйшта,  што
крон!
   - Вот это? - презрительно сказала Пиппи. - А на что мне эта  бумажка?
Можешь взять ее себе и завернуть в нее селедку, если хочешь!
   И она пошла назад, на свое место.
   - Какой жутко скучный этот цирк! - сказала  она  Томми  и  Аннике.  -
Вздремнуть никогда не помешает. Но разбудите меня, если еще чем-то  надо
помочь!
   И, откинувшись на спинку кресла, она внезапно заснула. Она  лежала  и
храпела, пока все эти клоуны, и шпагоглотатели, и  люди-змеи  показывали
свои трюки Томми и Аннике и всем другим зрителям в цирке.
   - Но мне все-таки кажется, что Пиппи была лучше всех, - шепнул  Томми
Аннике.
 
   ВОРЫ НАНОСЯТ ВИЗИТ ПИППИ
 
   После выступления Пиппи в цирке в маленьком городке не нашлось бы че-
ловека, который не знал, какая она ужасно сильная. О ней даже напечатали
в газете. Но люди, жившие в других местах, конечно же, не знали, кто та-
кая Пиппи.
   Темным осенним вечером по дороге мимо Виллы Вверхтормашками шли  двое
бродяг. Бродяги эти были отпетые ворюги, которые отправились по  стране,
чтобы посмотреть, не удастся ли что-нибудь украсть. Увидев в окнах Виллы
Вверхтормашками свет, они решили войти туда и выпросить по бутерброду.
   В тот самый вечер Пиппи вывалила все свои золотые монеты из  чемодана
на пол кухни и пересчитывала их. Считать  она,  конечно,  хорошенько  не
умела, но все же иногда это делала. Порядка ради.
   - ...семьдесят пять, семьдесят шесть, семьдесят семь,  семьдесят  во-
семь, семьдесят девять, семьдесят десять, семьдесят одиннадцать, семьде-
сят двенадцать, семьдесят тринадцать, семьдесят семнадцать... фу, как  у
меня в горле засемерилозасвербило! Ну и ну! Какие еще  цифры-то  бывают?
Эй, где вы там, цифры-мифры?! Ага, теперь я вспоминаю: сто четыре, тыся-
ча, - это, право слово, куча денег, - сказала Пиппи.
   Как раз в эту минуту в дверь постучали.
   - Либо входите, либо оставайтесь там, за дверью, как  вам  угодно!  -
воскликнула Пиппи. - Я никого не неволю!
   Дверь отворилась, и  вошли  двое  бродяг.  Отгадай,  сделали  ли  они
большие глаза при виде рыжеволосой девчонки, сидевшей в совершенном оди-
ночестве на полу и считавшей деньги!
   - Никак ты одна дома? - хитро спросили они.
   - Ни в коем случае, - ответила Пиппи. - Господин Нильссон тоже дома.
   Ведь воры при всем желании не могли знать, что  господин  Нильссон  -
маленькая обезьянка, которая как раз спала в своей выкрашенной в зеленый
цвет маленькой кроватке с кукольным одеяльцем на животе. Они думали, что
это хозяина дома зовут Нильссон, и понимающе подмигнули друг другу,  как
бы говоря: "Мы можем вернуться сюда чуть позднее".
   Но, обратившись к Пиппи, они сказали:
   - Мы зашли к тебе только узнать, что такое часы, вернее, который  час
[4].
   Бродяги так взбодрились, что начисто забыли про всякие бутерброды.
   - Здоровенные сильные дяденьки, а даже не знаете, что такое  ча