риус вздохнул.
   Шлоссер прошелся по кабинету, посмотрел на висевшую на стене  карту,  где
было крупно написано: "Группа  "Север",  довольно  долго  изучал  ее,  затем
сказал:
   - В этом году главное наступление будет на юге. Наступать повсеместно  мы
уже не в силах. Как вы считаете, нападет  Япония  на  русских?  Не  даст  им
возможность высвободить дальневосточную армию?
   - Оставим эти заботы фюреру и генштабу. - Целлариус подошел к письменному
столу, заглянул в блокнот. - Вас интересуют наши разведшколы. Если  считаете
возможным, скажите, что вам нужно.
   Шлоссер долго  молчал,  задумчиво  и  не  таясь  разглядывал  Целлариуса,
который неловко завозился в кресле.
   -  Мне  поручено  создать  надежный  канал  для  передачи   дезинформации
непосредственно в ставку русских. Операция "Троянский конь".
   Они подошли к висевшей на стене крупномасштабной карте Эстонии.
   - С этого года в моем ведении имеются  три  разведшколы.  В  мызе  Кумна,
начальник  -  офицер  бывшей  эстонской  буржуазной  армии  капитан   Казик,
готовятся разведчики. - Целлариус  показал  расположение  школы.  -  В  мызе
Лейтсе у капитана Пууранда готовятся радисты. На мызе Кейла-Юа,  вот  здесь,
на  берегу  моря,  школа  агентов-диверсантов.  Начальник  -  обер-лейтенант
Грандт. В школах преподают немцы, бывшие офицеры эстонской армии и несколько
русских.
   Целлариус вернулся к столу, взял сигарету, закурил.
   - Даже если вы  заберете  всех  моих  агентов,  барон,  вы  не  создадите
необходимого канала.
   -  Качеством  вашей  агентуры  я  не  обольщаюсь.  -  Шлоссер  пристально
посмотрел на Целлариуса.
   Целлариус, заложив руки за спину,  прошелся  по  кабинету  и  остановился
напротив Шлоссера.
   - Чем могу быть полезен, барон? Вероятно, вы поедете сами.
   - Да, я слишком долго отдыхал, фрегатен-капитан. - Шлоссер  посмотрел  на
карту. - К морю, в Кейла-Юа я не поеду.
   - Вам виднее. - Целлариус пожал плечами.
   - Дайте мне машину без охраны. Чтобы не привлекать внимания. Кстати,  кто
в Таллинне начальник СД?
   - Начальник болен, его замещает гауптштурмфюрер Маггиль.
   - Франц. - Шлоссер усмехнулся. - Мне в Берлине говорили.
   - Вы его знаете, барон?
   Шлоссер, махнув рукой, рассмеялся.
   - Предупредите капитанов Казика и Пууранда.
   - Пожалуйста, но для чего? - Целлариус  вновь  пожал  плечами.  -  У  вас
полномочия адмирала.
   - Зачем вашим подчиненным это знать?
   -  Хорошо.  -  Целлариус  позвонил  и,  когда  фрейлейн   Фишбах   вошла,
распорядился:
   - Соедините меня с начальниками школ в Кумна и Лейтсе.
   - Соединить с начальниками школ в Кумна и Лейтсе, -  глядя  на  Шлоссера,
повторила Фишбах и вышла.
   Пока Целлариус, давая соответствующие указания, разговаривал по телефону,
Шлоссер сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и тихо напевал.
   - Все улажено, господин майор. Может, перекусите  на  дорогу?  -  спросил
Целлариус.
   Шлоссер отрицательно покачал головой, встал.
   - Александр, вы выше меня  по  званию,  но  я  возьму  на  себя  смелость
обратиться к вам по имени и сделать  предложение:  не  будем  величать  друг
друга по званиям  и  титулам.  Я  против  панибратства,  но  с  людьми,  мне
симпатичными, - за простоту в обращении.
   - Согласен, Георг! - Целлариус удовлетворенно кивнул.
   - Вы знаете, Александр,  мое  отношение  к  Восточной  кампании,  но  раз
Германия начала войну, Германия обязана войну выиграть.
   - Бисмарк сказал: "Стоит только посадить Германию в седло, а уж поскакать
она сумеет". - Заметив, что у Шлоссера погасла сигарета,  Целлариус  щелкнул
зажигалкой.
   - Благодарю. Уместно вспомнить и Эмерсона:  "Нация  не  может  погибнуть,
кроме  как  от  самоубийства".  Для  меня  Германия  не  лозунг,   а   смысл
существования.
   Целлариус одернул мундир, вслед за Шлоссером пошел к дверям.
   - Желаю успеха, майор.
   - Спасибо. Я вернусь дня через два, подумайте, как мне лучше обосноваться
в Таллинне. Еще, Александр. - Шлоссер взял Целлариуса  под  руку,  отвел  от
двери. - У меня личная просьба. Здесь  остается  мой  денщик,  старый  слуга
нашей семьи. Старик болтлив, мне бы не хотелось по возвращении найти  его  в
подвалах СД.
   - Хорошо, Георг. - Целлариус пожал  разведчику  руку  и  улыбнулся.  -  В
крайнем случае я посадку вашего денщика на свою гауптвахту.
   - Буду признателен. - Шлоссер козырнул и вышел.

***

   Забрызганный грязью "опель-адмирал" несся по асфальтовому шоссе.  Шлоссер
то ли дремал, то ли просто прикрыл глаза. Машину тряхнуло,  он  посмотрел  в
окно: они свернули с центральной магистрали и ехали по проселочной дороге.
   В стороне группа военнопленных копала землю: мокрые от пота и дождя лица,
фуражки и пилотки со следами споротых звезд.
   Наконец прибыли на место.  Начальник  школы,  болезненного  вида  капитан
Казик пригласил высокого гостя к столу. Шлоссер отказался, они прошли  сразу
на ученья. Курсанты тренировались в стрельбе.
   На мишени был изображен советский солдат, звезда на  фуражке,  звезда  на
груди, обе в дырках от пуль. Выстрел - пуля попала в глаз.
   - Внимательнее, Ведерников! - крикнул инструктор.
   Ведерников,  высокий,   жилистый,   неопределенного   возраста   курсант,
ухмыльнулся, всадил пулю в переносицу, затем в другой глаз мишени.
   Шлоссер  и  начальник  школы  расположились  в  находившемся   неподалеку
укрытии. Шлоссер равнодушно следил за занятиями, а капитан Казик  не  сводил
глаз с гостя и лишь изредка посматривал на курсантов.
   - Третий от нас некто Ведерников. Человек вполне надежный.  Участвовал  в
карательных операциях.
   Шлоссер кивнул и повернулся к капитану:
   - Теперь я хотел бы ближе познакомиться с вашими курсантами.
   Вскоре они уже сидели за столом в просторном кабинете начальника школы, а
в кресле напротив сменяли друг друга курсанты. Беседу вел  капитан,  Шлоссер
слушал,  просматривал  личные  дела,   временами   безразлично   смотрел   в
испуганные, жалкие, злые или равнодушные глаза.
   Шлоссер взял очередное дело, мельком взглянул на белобрысого веснушчатого
крепыша, который отвечал на вопросы капитана, начал читать анкету курсанта.
   "Зверев Александр Федорович, летчик, коммунист, ненадежен",  -  последние
слова были подчеркнуты красным карандашом.
   Шлоссер закрыл  папку,  взглянул  на  Зверева  с  любопытством  и  шепнул
капитану:
   - Давай мне личное дело Ведерникова.
   Капитан быстро перебрал лежавшие на столе папки и одну протянул Шлоссеру.
Барон посмотрел на фотографию Ведерникова, из  вклеенного  в  дело  конверта
вынул еще несколько снимков:  Ведерников  рядом  с  повешенными,  Ведерников
расстреливает женщин и детей.
   - У вас есть вопросы, господин майор? - спросил начальник школы.  Шлоссер
отрицательно покачал головой.
   Когда Зверев вышел, Шлоссер сказал:
   - Поздравляю, капитан. Очень интересный человек, - подумав, повторил:
   - Очень интересный. Вызовите, пожалуйста, Ведерникова.
   Ведерников уселся в кресло свободно, без какого-либо напряжения.  Отвечая
начальнику школы, чуть заметно ухмылялся. Он был доволен  собой,  знал,  что
нравится начальству.
   Шлоссер положил личное дело Ведерникова на дело Зверева, отодвинул  их  в
сторону.
   - Спасибо, достаточно.
   - Иди. - Капитан указал на дверь, Ведерников вышел.
   - Вы, конечно, проводите занятия  по  физической  подготовке?  -  спросил
Шлоссер.
   - Так точно, господин майор.
   - Отлично. Я хочу провести небольшой эксперимент.

***

   В  оборудованной  под  спортзал  комнате  была  срочно   собрана   группа
курсантов. Инструктор вызывал пары,  которые  тренировали  приемы  защиты  и
нападения. Люди занимались неумело и весьма неохотно.
   Капитан Казик нервничал, Шлоссер молча улыбался, затем кивнул  начальнику
школы. По команде капитана Ведерников  и  Зверев  стали  в  боевую  позицию.
Инструктор отобрал у них деревянную винтовку и деревянный нож  и,  по  знаку
капитана, поставил на стол загодя приготовленную бутылку коньяку.
   - Приз победителю! - громко сказал он и отошел в сторону. - Рукопашная!
   Ведерников был на голову выше противника и  физически  явно  сильнее.  Он
посмотрел на коньяк, подмигнул сидевшим на лавочке товарищам, сжав  жилистые
кулаки,  двинулся  на  Зверева.  Бывший  летчик  взглянул  на  Шлоссера,  на
начальника школы, затем на грозно  надвигающегося  Ведерникова,  отскочил  -
кулак Ведерникова  рассек  воздух.  Зверев  увернулся  еще  раз.  Ведерников
изловчился и при очередном нападении  сбил  Зверева  с  ног.  Тот  поднялся,
сплюнул кровь, попытался напасть сам, но Ведерников вновь сбил его  и  снова
бросился вперед.
   Зверев увернулся, отскочил и вдруг вытянулся по стойке "смирно". Глядя за
спину Ведерникова, он гаркнул:
   - Слушаю, господин капитан!
   Ведерников инстинктивно  вытянулся,  повернулся  к  сидевшему  за  столом
начальству. Зверев сзади ударил его кулаком по шее, ногой в пах.  Ведерников
тяжело рухнул на пол. Прежде чем инструктор успел опомниться,  Зверев  нанес
Ведерникову еще два страшных удара ногой, тот, потеряв сознание, затих.
   Инструктор замахнулся на Зверева,  но  Шлоссер  его  остановил.  Он  взял
личные дела Зверева и Ведерникова и вышел в сопровождении начальника школы.
   На следующий день Шлоссер, довольный собой, вернулся в Таллинн. Он кратко
рассказал  Целларису  о  результатах  поездки,  попросил,  чтобы  Зверев   и
Ведерников  были  незамедлительно  доставлены   сюда,   в   его,   Шлоссера,
распоряжение.
   По пути домой Шлоссер зашел в антикварный магазин, купил  двух  бронзовых
сатиров, державших в каждой руке по подсвечнику. Дома он поставил сатиров на
мраморную плиту старинного камина в гостиной.
   В тот же вечер Шлоссер пригласил Целлариуса и Маггиля, которого  днем  не
успел повидать, на ужин.
   Стол  был  накрыт.  Хельмут  поправлял  приборы,  откупоривал  бутылки  и
недовольно бормотал:
   - Дожили. Готовимся принимать Франца Маггиля. Его отца господин генерал и
на порог дома не пускал.
   - Все течет, все изменяется, старина.  -  Шлоссер  посмотрел  на  стенные
часы, сверил их со своими и перешел в кабинет, где остановился у  гравюры  с
роденовского "Мыслителя". Барон был в хорошем настроении  -  удача  немалая,
быстро нашел двух  агентов,  отвечающих  замыслу  операции.  Можно  начинать
операцию "Троянский конь". Фигуры на шахматной доске расставлены,  предстоит
сделать первый ход.
   В кабинет заглянул Хельмут.
   - Стол на три персоны, я вас правильно понял, господин барон?
   - Верно, Хельмут. Верно, - задумчиво ответил Шлоссер.
   - Забыл сообщить, господин барон. - Хельмут не уходил, мялся в дверях.  -
В ваше отсутствие явился фельдфебель и заменил телефонный аппарат.  Какие-то
неполадки.
   Шлоссер сначала никак не реагировал на сообщение, лишь  спустя  несколько
секунд поднял голову, встретился с Хельмутом взглядом.  Лицо  старого  слуги
было бесстрастно.
   - Спасибо, Хельмут, - слегка улыбнувшись, сказал Шлоссер, подождал,  пока
слуга закроет за собой дверь, взял стоявший на  столе  телефон,  повертел  и
поставил на место.
   В коридоре раздались шаги, послышался недовольный  голос  Хельмута,  и  в
кабинет вошел гауптштурмфюрер Маггиль.
   - Хайль Гитлер, Георг!
   - Здравствуй, Франц! - Шлоссер сделал шаг навстречу гостю, оглядел его:
   - Гауптштурмфюрер, поздравляю.
   - Фюрер дал мне то, что вы получили при рождении, барон. - Франц подошел.
- Здравствуй.
   Офицеры пожали друг другу руки. Шлоссер снова оглядел гостя.
   - Я  рад  за  тебя,  Франц.  Ты  прекрасно  выглядишь,  не  отъелся,  как
большинство твоих коллег. - Шлоссер похлопал гауптштурмфюрера  по  плечу.  -
Молодец.
   - Спасибо, Георг, чертовски рад, что ты приехал именно в Таллинн.  Я  как
услышал, что тебя вызвал Канарис, так  понял,  что  очень  скоро  Георг  фон
Шлоссер поедет в Россию. Но именно в Таллинн? На это я не надеялся.
   - Я также рад встрече.
   - Старый Хельмут уже проскрипел, что  какую  бы  форму  на  лавочника  ни
надень, он так и останется лавочником. Почему лавочником? Маггили всю  жизнь
были скотоводами. Ты помнишь нашу ферму?
   - Я же пять дней как из дома, Франц, -  ответил  Шлоссер.  -  У  Хельмута
где-то подарки от твоей Эльзы.  Она  просила  передать,  что  дети  здоровы.
Франц, их у тебя ужасно много!
   - Пятеро. - Маггиль полез в карман.
   Шлоссер его остановил:
   - Бога ради, без фотографий, Франц. Недавно я видел все твое семейство.
   Офицеры сели в низкие кожаные кресла, закурили  и,  улыбаясь,  посмотрели
друг на друга.
   Во внешности барона все было остро: жесткие усы, ломаные поднятые  брови,
раскосые глаза, волосы - светлая короткая щетина.
   У Маггиля мягкие черты лица,  он  брюнет  с  прической  и  усиками  "а-ля
фюрер", у него голубые круглые глаза и яркий пухлый рот.
   - Постарел? - спросил Шлоссер.
   - Не знаю, - неуверенно ответил Маггиль.
   Вошел Хельмут, спросил:
   - Ужинать будете при свечах, господин барон? - Он повернулся к Маггилю  и
пробурчал:
   - Франц, если станешь стряхивать пепел на пол...
   -  Хельмут,   с   сегодняшнего   дня   ты   будешь   говорить:   господин
гауптштурмфюрер, - перебил слугу Шлоссер. - А свечей не зажигай.
   - Слушаюсь, господин барон. - Хельмут поклонился.
   Маггиль подождал, пока денщик выйдет.
   - У нас здесь работы хватает, Георг. Шеф заболел, твой Франц отвечает  за
город. Это непросто.
   - Понимаю.  -  Шлоссер  вертел  между  пальцев  сигарету,  поглядывал  на
Маггиля.
   - Ни черта ты  не  понимаешь.  Но  скоро  поймешь.  Эстонцы  должны  были
встретить нас лучше.
   - Почему, Франц? - Шлоссер взял со стола телефон, вынул из  кармана  нож,
неторопливо начал разбирать аппарат. Маггиль хмуро следил за его движениями.
- Почему эстонцы должны встречать нас хорошо?
   - Тебе будет трудно работать, Георг. - Маггиль вздохнул. - Ты аристократ,
тебя недолюбливает фюрер. Только Канарис сумел добиться твоего возвращения в
строй. Я получил  специальное  распоряжение  по  поводу  твоего  приезда.  -
Перечисляя, он сжал правую руку в кулак, а левой разгибал на ней пальцы.
   - Спасибо, Франц. - Шлоссер открыл  телефонный  аппарат,  вынул  из  него
деталь, положил на стол. Маггиль опустил глаза.  Шлоссер  не  упрекнул  его,
беспечно сказал:
   - Недурно, Франц.
   Маггиль молчал, поглаживая кисть левой руки. Пытаясь выйти  из  неловкого
положения, он сказал:
   - Забыл сказать, Георг.  Я  получил  приказ  из  Берлина  оказывать  тебе
посильную помощь.
   - И начал с подслушивания телефонных разговоров. - Шлоссер  взял  вынутую
из телефонного аппарата деталь. - Тебе не мешает знать, Франц,  что  адмирал
Канарис встречался с твоим шефом Кальтенбруннером.  В  этой  операции  СД  и
абвер будут работать вместе. Не переусердствуй  в  слежке  за  мной.  Можешь
остаться без головы.
   - Что ты,  Георг?  Хочу  предупредить  тебя  -  Кальтенбруннер  не  любит
аристократов. Не думай, что я смогу тебе существенно помочь.
   - Спасибо, Франц, - беспечно  ответил  Шлоссер.  -  Пройдем  в  гостиную,
проверим, все ли готово.
   Старинная мебель красного дерева и вполне  приличный  ковер  остались  от
хозяев особняка. Шлоссер поправил стоявшие на  камине  подсвечники  и  зажег
свечи.
   - О, свечи!  Столовое  серебро,  коньяк  и  русская  водка.  Хорошо  быть
богатым. - Потирая руки, Маггиль обошел стол. - Кто-то сказал,  что  в  мире
имеется лишь два рода людей: богатые и бедные.
   - Сервантес. - Шлоссер улыбнулся. - Только он сказал: имущие и  неимущие.
И потом, Франц, Сервантес не моден у партии.
   - Я не могу запомнить всех коммунистов, а  сказал  он  неплохо.  Кого  мы
ждем?
   - Видимо, меня, господа? - останавливаясь в дверях, спросил Целлариус.
   - Простите, господин фрегатен-капитан. Я не слышал, как вы подъехали.
   - Пустяки, господин барон, - ответил Целлариус, показывая, что понял и  в
присутствии гауптштурмфюрера будет официален.  -  Вы  прекрасно  устроились,
умение создать уют на войне - большое искусство.
   - Прошу господа, как говорят русские:  волка  баснями  не  кормят.  -  Он
заметил, как Целлариус сдержал улыбку, видимо,  зная  точный  текст  русской
пословицы.
   - Что ты сказал,  Георг?  -  спросил  Маггиль,  наливая  себе  водки.  Не
дожидаясь ответа, продолжил:
   - За твой успех, Георг! - Он поднял рюмку.
   - Ваше  здоровье,  господа!  -  Шлоссер  поднял  рюмку.  Офицеры  выпили.
Маггиль, наливая себе снова, спросил:
   - Как съездил,  Георг?  Я  слышал,  ты  подобрал  двух  человек.  Это  не
персональный секрет абвера?
   - Не дает тебе абвер покоя. Хочу подготовить двух агентов, забросить их к
русским. Но это не главное. -  Шлоссер  подошел  к  небольшому  столику,  на
котором лежали лист белой бумаги и карандаш. Целлариус и Маггиль последовали
за ним.
   - Абвер располагает данными, что в ближайшее время  в  Таллинне  появится
крупный  разведчик  русских,  который  станет  интересоваться  деятельностью
вашего хозяйства, фрегатен-капитан. Я нарисовал улицу Койдула, вот дом  три,
где расположена Абвернебенштелле-Ревал. - Шлоссер поставил крест. - Этот дом
пустует, в нем можно создать  небольшой  пансион,  три-четыре  комнаты.  Вот
здесь  сейчас   пивная,   которую   посещают   солдаты.   Надо   срочно   ее
переоборудовать в офицерское казино. Клуб для избранных - для  ваших  людей,
Целлариус, и для ваших, гауптштурмфюрер.
   - Русский не полезет в такое логово, - категорически сказал Маггиль.
   - У него не будет лучшего подхода. Но надо приготовить приманку, господа.
Франц, мне нужен умный парень. Тонко, без нажима он разыграет  опустошенного
человека,  психически  травмированного  ужасами  твоих  подвалов.  Он   ищет
забвения в игре  и  проигрывает,  крупно  проигрывает.  Деньги  я  ему  дам,
разумеется,  через  тебя.  Пойдут  слухи,  на  него  начнут  писать  доносы,
гауптштурмфюрер Франц Маггиль наложит  на  него  взыскание.  В  его  легенду
должны  поверить  все,  им  может  заинтересоваться  русский  разведчик.  Не
исключено...
   - Прихлопнут как муху, - перебил Маггиль. -  Мои  ребята  не  потерпят  в
своей среде неблагонадежного.
   - Охрана ваших людей, гауптштурмфюрер, ваша забота. В  случае  удачи  вас
ждет Железный крест.
   - Ты уже раздаешь кресты, Георг? - Маггиль усмехнулся, протянул  Шлоссеру
бокал, барон оставил его жест без внимания.
   - Фрегатен-капитан, вы тоже подберете человека на аналогичную роль. Пусть
не играет, а... пьет. Пустите слушок,  что  он  наркоман.  Переоборудованием
пивной займитесь  завтра  же.  Вот  здесь.  -  Шлоссер  ткнул  карандашом  в
импровизированную карту. - Организуйте наблюдательный пункт. Фотографировать
всех проходящих по улице, особое внимание обращать  на  офицеров.  Исключите
женщин,  детей.  -  Он  задумался.  -  Нет,  только  детей.  Фотографировать
начнете... Сегодня... Двенадцатое апреля... С десятого мая. Гауптштурмфюрер,
- Шлоссер повернулся к Маггилю, - не сочтите за труд, распорядитесь, чтобы с
десятого мая для меня составлялись списки всех прибывающих в город.
   - Не все регистрируются, барон.
   -  Интересующий  меня  человек  зарегистрируется.  Обратите  внимание  на
офицеров, приезжающих в  отпуск,  переведенных  по  службе,  коммерсантов  и
артистов. Каждую неделю списки проверять и выбывших вычеркивать.  Нам  нужен
человек, который приехал минимум на месяц. - Шлоссер, бросив карандаш,  взял
гостей под руки. - Все. К столу,  господа.  У  нас  не  будет  ведомственных
распрей. Германии нужен результат операции, а добьется  его  абвер  или  СД,
значения не имеет. Хельмут, горячее!
   -  Господин  майор,   какое   впечатление   произвели   на   вас   школы,
преподавательский состав, агентура? - спросил Целлариус.
   - Впечатление? - Шлоссер задумался. - Ну,  конечно,  впечатление  у  меня
самое поверхностное. Ваши люди стараются, с дисциплиной  внешне  в  порядке.
Аккуратно и очень педантично ведутся  личные  дела,  но  качество  агентуры,
по-моему,  низкое.  При  блицкриге  п