ол  безопасную  бритву,  кисточку  и  мыло,
нагнулся и  похлопал  ладонью  чайник,  который  поставил  на  электрическую
плитку, как только проснулся. Бок у чайника был чуть теплый.  Майор  за  это
время оделся, начистил сапоги, а чайник лениво грелся и даже не посапывал.
   Майор вышел в кабинет, раздвинул портьеры, одно окно открыл - ночью здесь
много курили, и воздух имел кисловатый привкус, - вместе со свежим  ветерком
в кабинет влетел городской шум. Симаков тихонько приоткрыл дверь и  выглянул
в приемную. Вера Ивановна спала на диване. Секретарша жила  здесь,  выходила
из управления лишь затем, чтобы отоварить продовольственные карточки. Обычно
она вставала раньше майора, но сегодня обычный  распорядок  был  нарушен.  В
пять утра, когда Симаков отправился в "опочивальню", он слышал, как  стучала
машинка. Сейчас он встал, а Вера Ивановна  спит,  чайник  еще  не  согрелся,
нельзя побриться и выпить стакан чаю - следовательно, нельзя и закурить. Это
раздражало майора. Он вернулся к чайнику, который миролюбиво грелся на  чуть
розовых спиральках плитки,  Майор  налил  чуть  теплой  воды  в  алюминиевую
кружку, мужественно решив бриться.
   Как майор и предвидел,  сочетание  чуть  теплой  воды  и  старого  лезвия
никакого удовольствия не доставило, но он довел процедуру до конца,  плеснув
на ладони одеколон, обжег им лицо и с уважением посмотрел на себя в зеркало.
   Чайник уже сдавался и жалобно  попискивал.  Бросая  на  него  насмешливые
взгляды, майор достал заварку и сахар, сел за стол и скрестил руки на груди.
Через несколько  минут  чайник  виновато  запыхтел,  капитулируя  полностью,
хлопнул крышкой и выдохнул тоненькую струйку пара.
   Майор услышал голос Веры Ивановны и крикнул:
   - С добрым утром, Вера Ивановна! Идите чай пить!
   Когда она вошла в "опочивальню", значительно произнес:
   - Извольте убедиться, я вскипятил чайник.
   Вера  Ивановна  выразила  восхищение,  сходила  за  кружкой  и  кулечком,
наверно, еще довоенных сушек. Майор хрустел сахаром и сушками и молча кивал,
когда в монологе секретарши возникали паузы.
   - Я так думаю, Николай Алексеевич, что Валя  Семин  скоро  объявится.  Он
мальчик быстрый, враз обернется. А Колю Воронина быстро  не  ждите.  Коля  -
мальчик обстоятельный, он торопиться не умеет... - Она подлила себе в кружку
кипятку и продолжала:
   - Он немножко копуша, но зато дотошный. Вы  не  волнуйтесь,  Коля  всегда
задерживается. Владимир Иванович его воспитывал, воспитывал"... - Секретарша
вопросительно  посмотрела  на  майора,   увидела   одобрительный   кивок   и
продолжила:
   - Очень вы правильно сделали, что Лешу вместе с Борей послали. Они друзья
и вместе спокойнее работают. Я, конечно, всех мальчиков люблю, мы,  женщины,
так устроены - нам любить нужно. Любовь - она терпеть и ждать помогает...
   - Спасибо, Вера Ивановна. - Майор встал. - Вы через полчаса загляните  ко
мне. Я справочку продиктую. - Он закурил долгожданную папиросу  и  вышел  из
кабинета.
   Майор несколько минут бесцельно бродил по тихому коридору, затем вернулся
в кабинет, вызвал Веру Ивановну и начал диктовать:
   - "Докладная записка. "Операция "Викинг". В начале мая 1942 года немецкая
военная  разведка  заслала  в  Советский  Союз  двух  агентов   из   русских
военнопленных  -  Зверева  и  Ведерникова.  Инструктаж  и  засылку   агентов
осуществлял  майор  абвера  Георг  фон  Шлоссер,   по-видимому,   специально
прибывший для этого в Таллинн".
   Симаков подошел к столу, взял справку с короткой  биографией  Шлоссера  и
положил перед секретаршей, попросил перепечатать.
   "Ундервуд" впечатывал буквы, а майор  думал.  Пойдет  Скорин  на  вариант
"Зет"? Если  не  пойдет,  то  сам  уцелеет,  но  операция  провалится  почти
наверняка. Если рискнет, то может погибнуть,  но  операция  имеет  шансы  на
успех.
   - Николай Алексеевич?
   Майор вздрогнул, посмотрел на секретаршу и виновато улыбнулся:
   - Закончили? На чем остановились?
   - "Естественно, что Шлоссер представляет для нас значительный оперативный
интерес".
   - "Представляет", - повторил майор. -  Абзац.  "Оказавшись  на  советской
территории, Зверев сразу же явился в органы государственной  безопасности  с
повинной и помог арестовать  и  изобличить  Ведерникова.  Показания  Зверева
прилагаю к докладной. Считаю, что они внушают доверие.
   Анализ дела приводит к выводу, что Шлоссер  стремится  привлечь  внимание
советской разведки к органу абвера в Эстонии -  Абвернебенштелле-Ревал  и  к
своей персоне лично. Какую цель преследует Шлоссер, пока не ясно. Возможно:
   1)  пытается  вызвать  в  Таллинн  советского  разведчика  с  тем,  чтобы
захватить и перевербовать его;
   2) отвлекает внимание советской разведки от какой-то важной акции абвера,
направляет наши усилия по ложному пути;
   3) преследует цели дезинформации;
   4)  будучи  умным,  реалистически  мыслящим,  пострадавшим   от   Гитлера
человеком, он является  противником  нацизма  и  ищет  контакт  с  советской
разведкой".
   Вера Ивановна выдернула из машинки лист и, заправляя новый,  как  бы  про
себя сказала:
   - Сережа отправился устанавливать контакт с фашистским бароном.
   Майор посмотрел на секретаршу, откашлялся и продолжал диктовать:
   -  "В  связи  с  изложенным  в  Таллинн  под  видом   офицера   вермахта,
находящегося  в  отпуске  после   ранения,   направлен   старший   лейтенант
госбезопасности С. Н. Скорин. Его задание:
   - ознакомиться на месте с обстановкой, собрать дополнительные сведения  о
Шлоссере и Абвернебенштелле-Ревал;
   - разобраться, какую цель преследует Шлоссер, привлекая внимание к себе и
упомянутой абверкоманде;
   - вступить в личный контакт со Шлоссером, изучить его  и  по  возможности
склонить к сотрудничеству.
   Способ вступления в личный контакт будет  определен  Скориным  на  месте,
исходя из обстановки.
   Скорин благополучно прибыл в Таллинн. Получил у "Петра" рацию и приступил
к выполнению задания. Предполагаются следующие варианты:
   - убедившись, что шансы на  вербовку  Шлоссера  реальны,  Скорин  создает
необходимые условия и проводит соответствующую беседу; если Шлоссер согласия
на сотрудничество не дает, Скорин попытается убедить его  временно  оставить
вопрос открытым, оговорит  возможность  установления  Шлоссером  контакта  с
советской разведкой в будущем;
   - если Скорин убедится, что личный контакт со  Шлоссером  на  нейтральной
основе невозможен, что весьма  вероятно,  он  прибегнет  к  варианту  "Зет",
предварительно согласовав данный шаг с Центром.  Разработка  варианта  "Зет"
прилагается.
   При возникновении повышенной опасности Скорин может прервать операцию,  с
помощью "Седого" исчезнуть из Таллинна и перейти линию фронта..."

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Сообщив хозяину квартиры, которую он  снял  под  видом  коммерсанта,  что
уезжает на несколько дней, Скорин продолжал свою деятельность в Таллинне как
капитан Кригер. Зайдя утром в управу и  выслушав,  что  Грета  Таар  еще  не
нашлась, он медленно направился в сторону улицы Койдула.
   Вывеска с названием улицы проржавела и  покоробилась.  Скорин  безуспешно
попытался разобрать совсем стершиеся буквы. Он не пошел к следующему дому, а
пришел на другой угол, удостоверился,  что  это  улица  Койдула,  и  стал  с
любопытством разглядывать витрину маленького  парфюмерного  магазинчика,  из
которого  хорошо  просматривалась  эта  улица.  Скорин  вошел   в   магазин,
остановился у прилавка, рассеянно посмотрел в окно. На улице много  военных,
у дома номер три расхаживает часовой.  Еще  Зверев  говорил  о  казино,  где
проводят время офицеры абверкоманды. Хорошо бы туда сходить.
   - Я вас слушаю, господин капитан.
   - Здравствуйте, фрейлейн. - Сдержанно  улыбнувшись  большеротой  курносой
блондинке, он оглядел прилавок.  -  Зубную  щетку,  пасту,  мыло,  одеколон.
Пожалуйста.
   - Какие именно,  господин  капитан?  -  Девушка  выдвинула  ящики,  стала
раскладывать на прилавке образцы.
   Сзади хлопнула дверь, и кто-то весело сказал:
   - Курт, твое место занято.
   - Какой одеколон предпочитает фрейлейн? - спросил Скорин. - Я  так  долго
валялся в окопах, что перезабыл все названия...
   - Могу предложить...
   - Фрейлейн Инга предпочитает продавать самый дорогой  одеколон.  -  Сзади
раздался смех, и Скорин неторопливо повернулся. - Добрый  день,  капитан.  -
Офицер в гестаповской форме небрежно козырнул.  -  Разрешите  представиться:
унтерштурмфюрер Карл Хонниман.
   Это был лейтенант-"танкист", так неловко упустивший Скорина в кафе.
   Скорин сухо представился. Случайная эта встреча или он уже попал  в  поле
зрения гестапо? Почему  молодой  гестаповец  так  весел?  Его  не  могли  не
наказать за провал. Значит, он доложил необъективно, что-то скрыл.
   Хонниман был в хорошем настроении, так как Маггиль неожиданно сменил гнев
на милость, узнав о взрыве, не отправил на фронт, сказал: "Ты мне пока нужен
здесь".  Это  была  невероятная  удача.  А  о  старике,  имевшем  встречу  с
цветочницей, Хонниман при  докладе  умолчал.  Если  узнают,  фронта  ему  не
миновать, так ведь это если узнают. А сейчас Хонниман был бодр и весел.
   - Надолго в Таллинн, капитан?
   - Нет, подлечусь - и обратно. Кому-то надо и воевать.
   - Не надо сердиться, капитан. Мы уважаем фронтовиков, особенно  если  они
не очень обидчивые. Курт, что ты застрял в дверях? Иди  сюда,  я  познакомлю
тебя с господином капитаном.  Капитан  с  фронта,  он  может  взять  штурмом
крепость, которую ты осаждаешь уже два месяца.
   -  Прекратите,  Карл,  как  вам  не  стыдно.   -   Продавщица,   смущенно
улыбнувшись, ушла за портьеру.
   -  Понимаете,  капитан,  -  гестаповец  подвел  к  Скорину   молоденького
нескладного лейтенанта, - мой друг лейтенант  Курт  Визе  два  раза  в  день
посещает заведение фрейлейн Инги. Сначала он покупал, как и вы, одеколон, но
очень быстро перешел на мыло и зубные щетки... А нужны ему...  -  Гестаповец
расхохотался.
   - Здравствуйте, лейтенант. - Скорин протянул юноше руку. -  Не  обращайте
на друга внимания, пошляки не понимают в любви.
   - Станешь пошляком, если наша комната превратилась в  парфюмерную  лавку.
Деньги, которые мы могли, бы пропить за здоровье  фюрера,  этот  балбес  два
раза в день приносит сюда. - Гестаповец хлопнул лейтенанта по плечу,  кивнул
в сторону Скорина. - Я рад появлению боевого офицера,  капитан  нафарширован
деньгами, тебя выводят из игры, Курт. Сэкономь свою марку, и идем пить пиво.
   Скорин повернулся к молодым офицерам спиной, постучал по прилавку.
   - Фрейлейн Инга, вы выбрали одеколон?
   - Ты видишь, Курт? Капитан - оптовый  покупатель,  сегодня  вечером  Инга
продемонстрирует ему все свои прелести...
   - Лейтенант! - Скорин резко повернулся. - Ведите себя пристойно!
   - Унтерштурмфюрер, капитан. - Гестаповец усмехнулся.
   - Господин капитан! - Скорин пожалел, что  при  нем  нет  трости.  -  Ваш
черный мундир можно заменить на зеленый, а Таллинн  -  на  мою  роту.  Я  бы
быстро отучил вас  позорить  звание  офицера  великого  рейха!  -  Он  решил
форсировать  события.  Если  появление  гестаповца  не  случайно,  он  может
сорваться и выдать себя. И действительно Хонниман резко спросил:
   -  Вы  не  любите  гестапо,  господин  капитан?  Вы  плохо  относитесь  к
группенфюреру Мюллеру?
   - Вы не группенфюрер Мюллер! Если вы сейчас  же  не  прекратите  со  мной
пререкаться, я доложу о вашем поведении штандартенфюреру Зандбергу.
   - Господа! Господа офицеры! Прошу вас! Господин капитан, я завернула  вам
то, что вы просили. Пожалуйста. -  Девушка,  сердито  посмотрев  на  молодых
офицеров, положила перед Скориным сверток.
   - Извините нас, господин капитан. - Лейтенант вытянулся и козырнул. -  Не
сердитесь на Карла, он хороший парень, только излишне горяч.
   Скорин, обдумывая, как лучше выйти  из  создавшегося  положения,  оглядел
гестаповца и лейтенанта, пожал плечами.
   - Умные люди предусмотрительны.
   Гестаповец изрядно испугался, услышав имя Зандберга, но  старался  скрыть
страх.
   - Вы обо мне или  о  себе,  господин  капитан?  -  уже  вежливо,  улыбкой
показывая, что шутит, спросил он.
   - Это сказал Шиллер, и не о нас с вами, а  об  умных  людях,  -  спокойно
ответил Скорин, вынув из кармана бумажник, повернулся к прилавку.
   - Три марки, пожалуйста.
   - Прошу, фрейлейн Инга. - Скорин положил деньги, поклонился.  -  Надеюсь,
мы еще увидимся.
   Когда Скорин отсчитывал деньги,  гестаповец  заглянул  через  его  плечо,
подмигнул товарищу.
   - Фронтовики - богатый и щедрый народ. - Хонниман не собирался выпить  за
счет вспыльчивого капитана, наоборот, хотел  зазвать  его  на  кружку  пива,
сгладить инцидент. Не дай Бог, капитан действительно пожалуется.
   Скорин повернулся к офицерам:
   - Господа офицеры решили сэкономить на зубных щетках и выпить пива?
   - Курт, ты  слышал  приказание  господина  капитана?  -  Гестаповец  взял
товарища под руку, повел  к  выходу.  -  Прощайте,  прекрасная  Инга!  -  Он
распахнул дверь:
   - Господин капитан, прошу!
   Они вышли на улицу. Скорин посмотрел  вдоль  улицы  Койдула,  повернул  в
обратную сторону.
   - Господин капитан,  ближайшее  заведение  находится  там.  -  Гестаповец
показал на здание по соседству с абверкомандой. - Две минуты ходьбы. Раз  вы
вернули моего друга на истинный путь,  то  разделите  с  нами  компанию.  Мы
угощаем.
   - Карл, возможно, у господина  капитана  дела,  -  запинаясь,  проговорил
молчаливый лейтенант. - Неудобно.
   - Идемте, господин капитан,  -  настаивал  гестаповец.  -  Какие  дела  в
отпуске? За кружкой пива вы расскажете тыловикам о своих победах на фронте.
   Скорин в нерешительности остановился, затем ответил:
   - Что же, дела могут и подождать.  Идемте,  господа.  Надеюсь,  заведение
приличное,  нам  не  придется  видеть  этих  людей?  -   Он   сделал   рукой
неопределенный жест.
   - О чем вы говорите! Только для офицеров!
   - Отлично! - Скорин  переложил  сверток  в  левую  руку  и,  прихрамывая,
зашагал рядом с новыми знакомыми.
   - Ранение, господин капитан? - деликатно спросил лейтенант. - Как вы себя
чувствуете?
   - Спасибо, лейтенант. Уже прилично, - ответил Скорин. Вскоре он входил  в
казино, не подозревая, что  данное  заведение  организовано  специально  для
него.
   Когда они садились за столик, у стойки барон Шлоссер,  по  чьему  приказу
было открыто казино, получал у бармена свой вчерашний выигрыш. Выложив перед
Шлоссером аккуратную пачку денег, бармен сказал:
   - Вы всегда выигрываете, господин майор! Вам везет!
   Шлоссер не ответил, дал бармену несколько марок, остальные деньги спрятал
в бумажник и повернулся лицом к залу. Узнав Шлоссера, Карл Хонниман вскочил,
барон небрежно кивнул, скользнул равнодушным взглядом по Скорину,  вышел  на
улицу. Скорин узнал его сразу.  Так  вот  каков  барон  в  действительности!
Наблюдая сквозь стеклянную дверь, как Шлоссер садится за руль  лакированного
"хорха", Скорин спросил:
   - Большая шишка?
   - О, да! -  Гестаповец  поднял  глаза  к  потолку,  сидевший  рядом  Курт
наступил ему на ногу, и гестаповец замолчал.
   Принесли  пиво,  новоиспеченные  друзья  выпили.  Гестаповец   неожиданно
замолчал. Скорин был  уверен,  что,  гестаповец  его  сразу  узнал,  но  ему
невыгодно показать это. Значит, следует напомнить. Воспользовавшись тем, что
Курт отошел к стойке, Скорин отставил пустую кружку и сказал:
   - Форма танкиста вам идет больше.

***

   Шлоссер приехал в свое бюро в хорошем настроении. Оно быстро  испарилось,
когда он узнал, что расшифровать радиограмму пока не удалось. Он долго стоял
у окна в своем кабинете, рассматривая текст, - две  строчки  из  пятизначных
чисел.
   Возможно, работала рация подпольщиков. Очень короткое сообщение,  походке
на уведомление о прибытии. Но не выдает ли он  желаемое  за  действительное?
Опять ждать? Сейчас необходимо сосредоточить все внимание на вновь прибывших
в Таллинн офицерах. Шлоссер не сомневался - русский наденет немецкий мундир.
Штатскому труднее искать подходы к абверкоманде. Каким образом можно  быстро
направить в Таллинн офицера? Под каким  предлогом?  Проще  всего  -  отпуск.
Легче документировать командировку и проверить легче. Почему немецкий офицер
проводит отпуск не в Германии,  а  в  Таллинне?  Какая  может  быть  создана
легенда?
   Размышления разведчика были прерваны приходом Маггиля.
   - Добрый день, Франц, - продолжая думать  о  русском  разведчике,  сказал
Шлоссер.
   - Здравствуй, Георг, -  недовольно  пробурчал  Маггиль.  -  Когда  у  нас
неприятности, мы идем к друзьям. - Швырнув фуражку и перчатки на  диван,  он
начал стаскивать мокрый плащ.
   Шлоссер незаметно убрал бланк с радиоперехватом и бесстрастно наблюдал за
взволнованным гостем.
   Маггиль, наконец справившись с плащом, стал широкими  шагами  расхаживать
по кабинету.
   - Эстонские свиньи! Кто мог ожидать от них такай хитрости?
   - Партизаны? - вежливо осведомился Шлоссер.
   - Что я теперь сообщу в Берлин? И  надо  же,  чтобы  девчонка  сбежала  в
отсутствие штандартенфюрера! Конечно, старый хрыч развлекается в Берлине,  а
я должен здесь...
   - Ты сердишься, Франц, значит, ты не прав.
   - Опять вспомнил покойников! - Маггиль остановился напротив  Шлоссера.  -
Между прочим, Георг, ты виноват, что я влип в историю с радисткой.
   - Возможно, Франц, возможно, - философски произнес  Шлоссер,  разглядывая
перстень на своей холеной руке. При слове "радистка" он быстро  взглянул  на
Маггиля, затем снова на перстень.
   - Возможно, я и виноват. Не грешат только дети, Франц. Но если ты  хочешь
получить совет или помощь, то расскажи, что произошло.
   - Ты будешь надо мной смеяться...
   - Не исключено. - Шлоссер взглянул на растерянного Маггиля, улыбнулся:
   - Так что радистка?
   - Две недели назад я  получил  сообщение,  что  одна  эстонская  девчонка
прячет у себя в доме рацию. Я собрался идти к тебе, но  раздался  звонок  из
Берлина...
   - Мне тоже вечно звонят не вовремя, - перебил Шлоссер. - Ты  рассказал  о
рации, тебе посоветовали не  посвящать  абвер,  действовать  самостоятельно.
Дальше.
   - Георг, приказы не обсуждаются!
   - Я тебя обвиняю?  -  Шлоссер  откинулся  в  кресле,  изобразил  на  лице
сочувствие.
   - Я решил, что рация может предназначаться русскому разведчику,  которого
ожидаешь ты. Установив за девчонкой наблюдение, стал  ждать.  Хотел  сделать
тебе сюрприз, Георг.
   - Обожаю сюрпризы. - Шлоссер усмехнулся.
   - Две недели девка гуляла на глазах у моих людей. Я  думал,  что  вот-вот
заполучу для тебя русского. Вчера она исчезла. -  Маггиль  махнул  рукой.  -
Сегодня я приказал обыскать ее дом. Обшаривая подвал этой потаскухи,  пятеро
моих парней взлетели на воздух.
   - Какая неосторожность! - Шлоссер покачал головой. - А рация?
   - В подвале и хранилась рация, они открыли ящик и...  -  Маггиль  щелкнул
пальцами. - Я собирался ехать на обыск сам, лишь случай спас меня.
   - Да здравствует Его Величество Случай, Франц! - Шлоссер ликовал. Лучшего
подарка Маггиль сделать ему не мог. Вот  оно,  доказательство,  что  русский
разведчик  прибыл  в  Таллинн.  Можно  сообщать  адмиралу  о   перехваченной
шифровке, получить передышку. Барон смотрел  на  гестаповца  с  нескрываемой
симпатией. Теперь, дорогой Франц, ты у меня в руках.
   - Все шутишь, барон! - Маггиль сморщился. - Что теперь делать?
   - Видимо, ждать. Терпение, мой друг, основная добродетель  разведчика,  -
философствовал Шлоссер. - Видишь ли, Франц, тебе надо привыкать к мысли, что
русские не глупее тебя, мой друг, хотя они не принадлежат к великой арийской
расе... Чтобы тебе не было слишком обидно, можешь называть  их  ум  звериной
хитростью. - Шлоссер улыбнулся. - Ну, что ты повесил голову,  Франц?  Ты  же
знаешь,  Гейдрих  скончался  -  эти  чешские   бандиты   доконали   его.   У
Кальтенбруннера масса своих забот, ему не до  твоих  неприятностей.  Сообщи,
что де