нность.
     - Да, это кондитерская. Но такая, какой еще не имел ваш город!
     - Вы большая специалистка по этой части?
     Гостья  ответить  не  успела.  Послышались торопливые шаги,  и  дверь
распахнулась.  На  пороге  стояла девушка в  брюках и  высоких башмаках на
шнуровке,  в грубой брезентовой куртке, то ли порванной, то ли прожженной,
с револьвером в руке.
     - Падре,  -  проговорила она,  задыхаясь от быстрой ходьбы,  - падре,
умирает человек... - Обернулась к двери: - Лино, Чако!
     Двое парней с карабинами за плечами,  в такой же грязной и изорванной
одежде втащили в кабинет носилки, на которых лежал человек.
     Появился еще  один вооруженный юноша,  а  перед ним  пятился,  подняв
руки, церковный служитель - тот самый, что встречал Сизову на паперти.
     - На стол! - скомандовала девушка носильщикам.
     Те  подняли свою ношу.  Священник едва успел убрать со  стола папку с
фотографиями и телефонный аппарат.
     Человек, которого принесли, неподвижно лежал на столе. Это был старик
с аскетическим лицом и ввалившимися глазами. На нем были шорты, из-под них
торчали худые, как палки, ноги с уродливыми коленями и огромными ступнями.
Девушка осторожно приподняла старика,  и  тогда все увидели рану у него на
голове - кровь комом запеклась на темени.
     - В старика стреляли?
     Девушка кивнула.
     - Сверху?  - продолжал расспрашивать падре. - С дерева или с какой-то
скалы?.. Вообще, кто вы такие?
     - Мы не преступники! - вдруг крикнула девушка. - Мы честные люди.
     Она сжимала револьвер и почти с ненавистью глядела на священника.
     - Этот человек умирает,  - сказал он, пощупав пульс старика. - А я не
врач и ничем не могу помочь.
     - Как же ты определил, что человек умирает, если не являешься врачом?
     - Кто вы такие? - повторил свой вопрос священник, разглядывая девушку
и ее спутников. - Вы пришли из сельвы? Живете там?
     - Мы  честные люди,  никому не  причиняем зла.  Но нам надо есть.  Мы
должны иметь хоть немного денег, чтобы купить материи и прикрыть наготу.
     - Из каких вы мест?
     - С берега Синего озера.
     - Вот как...  Недавно там разбился полицейский геликоптер. - Священик
показал на раненого старика:  - В него стреляли с геликоптера?.. Почему ты
молчишь? Это вы сбили геликоптер?
     - Каждый имеет  право защищаться,  если  на  него  нападают люди  или
звери, все равно кто!
     - Ты не ответила. Кто сбил полицейский геликоптер?
     - Я сказала,  что знала,  -  в голосе девушки звучал вызов. - Окажите
помощь раненому.
     - А я сказал, что не являюсь врачом.
     Раненый застонал. Он лежал запрокинув голову и силился сглотнуть.
     - Отец!  - девушка склонилась над носилками. - Это я, Хосеба. Слышишь
меня, отец?
     - Где я?.. - с трудом проговорил раненый.
     - В городе. Мы принесли тебя в церковь. Здесь падре.
     - Расскажи ему...  -  старик начал фразу,  но  закончить ее не смог -
только беззвучно шевелил губами.
     Девушка метнулась к столику в углу комнаты, где стоял графин с водой,
стала поить отца. Дыхание раненого сделалось ровнее, глубже.
     - О  чем рассказать?  -  спросила его девушка.  -  Хочешь,  чтобы они
узнали о тех негодяях?
     Старик согласно наклонил голову.
     - Что это за люди? - спросил падре.
     Девушка повернула к нему голову:
     - Немцы!
     Падре вздрогнул.
     - Что за чепуха, - пробормотал он.
     - Немцы,  -  повторила Хосеба. - Появились внезапно, окружили лагерь,
стали стрелять...
     - Вооруженные немцы?  -  падре беспокойно облизнул губы.  - Говорите,
напали на ваш лагерь? Нет, это сущая чепуха.
     - Напали,  открыли огонь.  Хотели взять нас живыми,  поэтому палили в
воздух.  Стреляли вверх и медленно продвигались. Нагоняли панику, чтобы мы
не сопротивлялись и сдались им на милость.
     - Как же вы ушли?
     - Знали  тайный ход  -  глубокую расщелину,  почти  туннель.  Улучили
минуту и ушли туда. А немцы...
     Девушка прервала себя  на  полуслове -  раненый вновь застонал,  стал
биться на носилках.
     - Падре!  -  она рухнула на  колени,  молитвенно сложила ладони перед
грудью: - Падре, спасите отца!
     - Но я не врач.
     Сизова не  сводила глаз с  девушки.  Что за  люди охотятся на жителей
сельвы,  да  еще  и  пытаются  взять  их  живьем?  Дочь  раненого  старика
утверждает,  что  это  немцы.  Откуда они появились в  дебрях тропического
леса?
     Хосеба продолжала валяться в  ногах  у  священника,  моля,  чтобы тот
оказал помощь раненому.
     Сизова решила вмешаться.  Очень вероятно,  что  группа лесных жителей
поможет найти подходы к острову,  который расположен недалеко от этих мест
и о котором надо разузнать как можно больше.
     - Падре!  -  взяв священника под руку,  она отвела его в  сторону.  -
Помнится,  вы  говорили  о  молодом  враче,  тоже  поселившемся в  таверне
Кармелы...
     - Но старик вот-вот испустит дух.
     - Как хотите,  падре.  Просто я  подумала,  что у  нас с вами совесть
должна быть чиста...
     - Ну  разве  что  совесть...   -  Священник  сделал  знак  церковному
служителю:  -  Ты  ведь знаешь девицу,  которая приехала на  "лендровере"?
Приведи ее сюда!
     Хосеба   встала  с   колен,   движением  руки   подозвала  одного  из
носильщиков:
     - Лино!  Пойдешь с этим человеком.  Проследи,  чтобы не болтал о нас.
Вернешься с  врачом.  Держи!  -  девушка перебросила парню свой револьвер,
взяла его карабин.  -  Спрячь хлопушку!  -  крикнула, когда Лино был уже в
дверях.
     - Понял! - Парень на ходу затолкал револьвер за пояс.
     В комнате наступила тишина.  Сизова стояла около раненого старика,  с
волнением ждала прихода Луизы.
     Она вспомнила, как перед отъездом сюда ненадолго вернулась в Москву и
доложила товарищам о  результатах подготовки к  трудной  работе.  В  ответ
услышала:  ей будут стремиться помочь, но в основном придется рассчитывать
на   собственные  силы...   Вспомнила   об   этом,   потому   что   теперь
самостоятельно,  ни  с  кем не  советуясь,  приняла весьма важное решение.
Только так можно было навести Луизу на  след странных охотников на людей в
сельве. Ведь раненый старик и его группа скоро исчезнут. Где их найдешь?
     Вздохнув,  покосилась на  Хосебу.  Та хлопотала возле отца -  платком
вытирала ему  щеки  и  лоб.  Старик уже  не  стонал,  только часто  дышал,
судорожно разевая рот.
     Появилась  Луиза.   Следом  семенил  церковный  служитель.   Он   нес
медицинский саквояж.
     Луиза сразу увидела мать, непроизвольно замедлила шаги.
     - Вы и есть врач?  -  сказала Сизова.  - Такая молоденькая девушка! -
Она посмотрела на падре, приглашая его проявить инициативу.
     - Добрый день, сеньорита, - сказал священник. - Не откажите осмотреть
этого человека.
     - Мы  все  молим провидение,  чтобы раненый быстро встал на  ноги.  -
Проговорив это, Сизова решительно взяла падре под руку и отвела в сторону:
- Возобновим нашу беседу о кондитерской,  святой отец. Скажите, доводилось
ли вам пробовать персидские сухие пирожки с орехами, миндалем и медом?..
     Минуту спустя она оглянулась.  Луиза стояла на коленях у края стола и
обрабатывала рану старика.  Хосеба и Лино помогали,  подавая инструменты и
лекарства из медицинского саквояжа.
     - Ловко вы работаете,  -  с уважением проговорил Лино. - Пальцы так и
мелькают.
     - К счастью, рана неглубокая, пуля только скользнула по черепу, кости
не повреждены. - Луиза взглянула на Хосебу, поддерживавшую голову старика:
- Это ваш отец?
     - Да. Я всю жизнь буду молиться за сеньориту!
     - Ну-ну, зачем же так долго! - Луиза стала бинтовать голову раненого.
- А где вы оставите отца?
     - Дева Мария!  -  девушка испуганно отшатнулась.  -  Мы  унесем его с
собой.
     - Ваш лагерь далеко?
     - Это сельва, берег Синего озера. Четыре дня пути пешком.
     - Ваш отец может не выдержать. Оставьте его здесь.
     - А кто будет ухаживать за ним?
     - Это уже не моя забота. Сами побудьте в городе.
     - Сеньорита,  -  прошептала Хосеба,  -  нам  нельзя оставаться здесь.
Могут схватить,  отправить в тюрьму... Нет, нет, мы не преступники, никому
не причинили зла. Но нас не защищает закон.
     Хосеба прервала себя, будто испугалась, что сказала лишнее.
     А  Луиза  напряженно размышляла.  Она  вызвана сюда,  потому что  так
захотела мать.  Но зачем ей это понадобилось?  Только ли, чтобы обработать
рану?
     Внезапно  обернулась,  будто  почувствовала на  себе  чей-то  взгляд.
Сизова разговаривала со  священником,  но смотрела поверх его головы -  на
Луизу. Вот она тронула собеседника за рукав, пошла с ним к Хосебе.
     - Мы  тут  посовещались  со  святым  отцом...   Это  правда,  что  вы
подверглись  нападению  вооруженных  незнакомцев?  Сказать  по  чести,  мы
испытываем сомнения на этот счет...
     Луиза удвоила внимание: информация предназначалась для нее.
     - Все так и было, сеньора.
     - С чего вы взяли, что те вооруженные - немцы? Смотрели их документы?
     Движением руки Хосеба подозвала Лино. Он уже вернул девушке револьвер
и теперь сжимал в руках карабин.
     - Лино, объясни сеньорам, как все произошло.
     - Это проще простого.  Я  был на  охоте.  Преследуя раненую антилопу,
забрел далеко от лагеря. Вдруг почувствовал запах дыма. У костра сидели те
самые люди: убили большую серую обезьяну и жарили ее на обед. Я подобрался
совсем близко, так что слышал каждое их слово. Они говорили по-немецки.
     - Вы знаете этот язык?
     - Довольно хорошо.  Долго  работал  у  здешнего зубного  врача-немца.
Прислуживал, когда он вел прием больных.
     Луиза силилась разобраться в  происходящем.  Мать интересуют какие-то
вооруженные немцы.  Не потому ли,  что они могут быть связаны с теми,  что
обитают на острове?
     Между тем беседа продолжалась.  Священник допытывался, почему старика
нельзя оставить в городе на несколько дней.  Хосеба не объясняла -  только
упрямо качала головой.
     Падре не  выдержал и  сказал,  что,  поступив по-своему,  дочь станет
убийцей отца:  тащить раненого по  сельве -  все  равно что  обречь его на
смерть.
     Аргументы священника были убедительны.  Все замолчали.  В наступившей
тишине послышались всхлипывания.  Отвернувшись от стола,  Хосеба прижимала
руки к лицу. Плечи ее вздрагивали.
     Луиза быстро посмотрела на  мать.  Та чуть заметно задвигала руками -
будто вертела штурвал автомобиля. Но Луиза все еще не понимала.
     Сизова решилась. Подойдя к плачущей девушке, взяла ее за плечи:
     - Не надо убиваться,  милочка.  Попросите нашего доброго падре. Пусть
раздобудет какой-нибудь автомобиль, чтобы вы могли проехать с раненым хотя
бы часть пути до лагеря. - При этом она вновь посмотрела на Луизу.
     Теперь для Луизы все прояснилось!
     - Стойте! - сказала Луиза. - Это сделаю я.
     - Что означают ваши слова? - спросил священник.
     - То, что раненого старика я повезу в "лендровере".
     - Понимаете ли  вы,  что автомобилю требуется хотя бы подобие дороги?
Ничего этого в сельве нет.
     - Будет польза,  если старик проедет в машине хотя бы половину,  даже
треть расстояния до лагеря.  -  Луиза увидела одобрение в глазах у матери.
Войдя в роль, взяла руку священника: - Не отговаривайте меня, святой отец.
Сердцем вы на стороне этих бедных людей.
     - Сердцем -  да.  Но  разум  мой  протестует.  Ведь  я  помню  о  тех
вооруженных...   бандитах.  А  есть  еще  дикие  звери  и  ядовитые  змеи.
Учитываете ли вы все эти опасности?
     - Вы плохо думаете о нас,  падре,  -  сказала Хосеба.  - Мои парни не
бросят сеньориту на произвол судьбы. Лино и Чако проводят ее. Она вернется
домой через неделю.
     - В сельве вы проблуждаете месяц!
     - Хосеба...  -  послышался голос старика.  Он  уперся руками в  стол,
силясь оторвать голову от носилок. - Хосеба, вспомни о дороге майя!
     - Верно,  отец!  -  девушка хлопнула себя ладонью по лбу.  - Верно, к
Синему озеру ведет древняя дорога...  Она  вся заросла и  разрушилась так,
что камни едва видны. Индейцы называют ее дорогой майя.
     - И по ней может пройти автомобиль? - спросила Луиза.
     - Я  не знаю,  -  Хосеба беспомощно развела руками.  -  Я  никогда не
видела на  той  дороге даже  мулов.  Это  глушь,  какую  только можно себе
представить.
     - Все равно мы сделаем попытку.
     - Я всю жизнь буду молиться за сеньориту.
     - Когда мы должны отправиться?
     - Сейчас!  -  Хосеба покосилась на дверь,  понизила голос:  -  Каждую
минуту может появиться полиция.
     - Но  вы  же  утверждаете,  что не сделали ничего дурного,  -  сказал
падре. - Чего же в таком случае бояться?
     - Едемте! - Хосеба умоляюще взглянула на Луизу.
     - Ну что же!..  - девушка тряхнула головой. - У меня как раз в запасе
четыре канистры с  бензином.  Достаточно бумаги,  холста и  красок,  чтобы
сделать этюды на озере. Ждите здесь, я подгоню автомобиль.
     Она пошла к двери. У выхода обернулась. Увидела: мать глядит на нее и
улыбается.
     - Смелая девушка,  -  сказала Сизова священнику.  -  Благословите ее,
святой отец.
     - Увы,  я  не  одобряю того,  что она собирается совершить,  -  падре
осуждающе покачал головой.


                             Четвертая глава

     Самолет,  о  котором пойдет речь,  внешне не  отличался от  лайнеров,
находившихся на  стоянке  в  отдаленном секторе  аэродрома этого  большого
города  Северной  Италии.   Жизнь  на   аэродроме  бурлила.   Был   разгар
туристического сезона,  и  в  воздухе стоял  неумолчный грохот авиационных
моторов.  То  и  дело уходили в  полет или  приземлялись все  новые машины
различных компаний мира.  И  никому не было дела до "Боинга-727",  одиноко
приткнувшегося к самой кромке летного поля.
     Впрочем,  опытный глаз отметил бы,  что "боинг" окрашен в  пепельный,
так   называемый  "шаровый",   цвет,   который   подходит  истребителям  и
бомбардировщикам,  но не частным воздушным лайнерам. Частным? Да, это тоже
отметил бы специалист: машина не имела опознавательных знаков или надписей
на борту,  которые свидетельствовали бы о ее принадлежности тому или иному
государству или компании.
     Частный "боинг" простоял на аэродроме с  рассвета и до вечера.  И все
это  время  возле  машины  прохаживались два  сторожа  -  крепкие парни  в
одинаковых костюмах и  беретах.  Ближе  к  вечеру появились пилоты.  Почти
тотчас  подкатил  заправщик  и   подъехали  "пикапы"  с  изделиями  лучших
городских ресторанов.
     Наконец  поздно  ночью  автомобили  привезли  пассажиров.   Это  были
девушки,  десятка  полтора девиц  из  числа  тех,  что  вечерами регулярно
появляются у  стоек  баров  и  ресторанов.  Несколько часов назад все  они
познакомились  с   элегантным  пожилым  мужчиной.   Встреча  состоялась  в
просторном кабинете  фешенебельного ресторана.  Элегантный господин  курил
дорогие  сигареты  и   рассказывал  о   фильме,   который  задумал  снять.
Голливудский продюсер и  режиссер,  он  одержим  темой  судьбы  девушек из
бедных итальянских семей,  которым не повезло в  жизни.  Впрочем,  в конце
концов все они найдут свою дорогу, финал фильма будет счастливый.
     Он стал рассказывать об эпизодах новой картины,  и девушки всплакнули
от  волнения.  Потом пили шампанское и  танцевали.  Хозяин вечера ни  одну
девушку не обошел вниманием -  с  каждой покружил в  вальсе.  Где-то около
полуночи, когда было порядочно выпито, кинематографист сделал ошеломляющее
предложение.  Всех,  кто  сейчас  присутствует за  столом,  он  приглашает
сниматься  в  своей  картине.  Девушки  стали  аплодировать,  кричать.  Но
раздались и скептические замечания. Мужчина сказал, что, как он понял, ему
не верят. Что ж, этого следовало ожидать. Но вот доказательство, что он не
шутит.  Девушки сейчас подпишут контракт на  участие в  съемках и  получат
аванс -  скажем,  по  тысяче долларов.  И  режиссер потряс толстой чековой
книжкой.  Что тут поднялось!  Чековая книжка пошла по рукам,  и  все могли
убедиться,  что  она настоящая.  Продюсер и  режиссер распорядился,  чтобы
присутствующий на вечере секретарь подготовил контракты.  И  тут произошла
заминка.  В  элегантном "кейс-атташе"  секретаря,  раскрытом здесь  же  на
столе, не оказалось бланков контрактов. Секретарь пояснил: бумаги остались
на борту личного самолета его патрона. Тут с бокалом в руке встал режиссер
и  сказал,  что есть интересное предложение.  На аэродром отправляется вся
компания.  Он  будет счастлив показать будущим актрисам свой  новый личный
самолет. Тем более что на борту много ледяного шампанского. Там и подпишут
контракт.
     Итак,  девушки  подъехали к  самолету.  Ночь  наполнилась возгласами,
смехом.  Те  немногие,  которые до  этой минуты еще в  чем-то сомневались,
теперь прикусили языки.  Вот  он,  красавец лайнер,  -  сияет  освещенными
иллюминаторами.
     - Прошу, - сказал хозяин машины, стоя у нижней ступеньки трапа.
     Девушка,  которая шла первой,  поцеловала его в щеку и легко взбежала
по ступеням. За ней торопились остальные.
     Салон  лайнера был  хорошо обставлен и  напоминал гостиную в  богатом
доме.  Но  здесь  и  работали:  угол  занимало изящное бюро  со  шторкой и
световое табло,  по  которому и  сейчас,  когда лайнер был  еще на  земле,
бежали цифры - биржевые курсы и сводки.
     Девушки стояли зачарованные. Владелец лайнера взял у стюарда поднос с
шампанским, стал обносить гостей.
     - Нравится вам  моя  "птичка"?  -  спросил он,  когда  гостьи осушили
бокалы.
     Ответом были восторженные возгласы.  Но кинематографист уже приглашал
гостей  в  следующее  помещение.   Это  была  спальня,   столь  же  богато
обставленная, как и гостиная. На лайнере имелись ванная комната, помещение
для прислуги и,  наконец,  аппаратная,  где под присмотром техника стучали
телетайпы.
     И всюду за девушками следовал слуга с вином. Пить приходилось снова и
снова.  Что ж, девушки делали это охотно, уверенные, что оказались в замке
доброго волшебника.
     Так  продолжалось  около  часа.  Когда  пришло  время  возвращаться в
гостиную, гостьи с трудом передвигали ноги.
     Еще через несколько минут в салоне стало тихо. Девушки заснули. Тогда
заработали турбины "боинга". Машина взлетела и легла курсом на юго-запад.
     Перелет был длительный.  "Боинг-727" пересек Средиземное море,  затем
Атлантический океан.  В экипаже был хороший штурман. Он точно вывел лайнер
к острову с медицинским центром.
     Остров,  почти  весь  заросший тропическим лесом,  с  высоты  казался
огромной клумбой,  окруженной шевелящимся серебристым кольцом -  океанские
волны дробились на кольцевом барьерном рифе.
     Самолет  ждали.  Пущенные  с  земли  ракеты  показали  направление на
широкую просеку в джунглях.
     Владелец  "боинга"  отодвинулся  от   иллюминатора,   оглядел  салон.
Пассажирки все  еще  спали.  Некоторые прямо  на  полу,  куда  скатились с
кресел, когда самолет закладывал вираж. Ну что же, полежат на полу, ничего
с ними не сделается. Можно было не опасаться, что девицы проснутся, окажут
сопротивление. Подмешанное в вино снотворное действовало, по крайней мере,
двенадцать часов. Пока же прошло не более пяти.
     Он  встал,  чтобы  направиться в  спальню -  снять смокинг и  тяжелые
брюки.  Путь  к  двери  загораживала одна  из  девиц -  лежала лицом вниз,
разбросав руки  и  ноги,  будто ползла по  ковру.  Юбка у  нее  задралась,
обнажив полоску легкой ткани, отороченную кружевной белой оборкой...
     Перешагнув через спящую,  мужчина вошел в  спальню,  с  удовольствием
облачился в  шорты и полотняную блузу и критически оглядел себя в зеркало.
Ну  что ж,  ему шестьдесят,  а  живота еще нет.  И  складки на лице вполне
терпимые.  Если б так было и с волосами! Увы, на лбу образовались глубокие
залысины, да и макушка стала светиться. А ведь какая была шевелюра!..
     Хуго  Ловетти был  одним из  самых опасных преступников послевоенного
времени.  Впрочем,  немало дурного сделал