дист слушал эфир непрерывно...

     Радиоразговор Лашке и падре приводится с сокращениями.
     Лїаїшїкїе. Что с Аннели? Как там дела?
     Пїаїдїрїе. Они израсходовали почти весь материал.
     Лїаїшїкїе. Включая тот, что привез Ловетти?
     Пїаїдїрїе. Из пятнадцати единиц в  работу  пущены  девять.  Остальные
попытались самовольно покинуть объект. Выражаюсь достаточно ясно?
     Лїаїшїкїе. Им это удалось?
     Пїаїдїрїе. Погибли.  Все  до  единой.  И  с ними два медика.  Тоже не
захотели подчиняться... Так что возник двойной дефицит. Вы понимаете?
     Лїаїшїкїе. А женщина, которую я привез, что с ней?
     Пїаїдїрїе. По словам Аннели, стала послушной, тихой. Выразила желание
работать...
     Лїаїшїкїе. Почему вы замолчали?
     Пїаїдїрїе. Внезапная трансформация настораживает. Мы-то с вами знаем,
какой  у  этой  особы  характер.  Трудно  поверить,  что  она  вдруг стала
послушной,  как овечка.  Говорю не для того, чтобы встревожить вас. Просто
надо все представлять отчетливо. А вообще-то работа идет. Очередные группы
отправлены для проведения акций  против  персоны.  Пять  два  пять.  Акция
должна  состояться  завтра...  Сижу и волнуюсь за ее исход.  Хорошо бы вам
поскорее вернуться. Кстати, закончен ремонт геликоптера. Прислать?
     Лїаїшїкїе. Сегодня же!
     Пїаїдїрїе. Ждите его во второй половине дня.
     Лїаїшїкїе. Сейчас  попытаюсь  объяснить,  где  мы находимся...  Можем
зажечь костры - ориентир для пилота.
     Пїаїдїрїе. Особенно не трудитесь - вас уже запеленговали. Но костры с
дымом - это полезно... Теперь о вашей спутнице. Получен результат проверки
на ее родине. Она из хорошей семьи. В наших учетах не значится...
     Лїаїшїкїе. Она действительно врач?
     Пїаїдїрїе. Установлено точно: невропатолог и психиатр.
     Лїаїшїкїе. Хорошо.  Остается выяснить,  почему строит из себя едва ли
не миллионершу.
     Пїаїдїрїе. Видимо,  такова  натура.  Могло  сказаться  и  воспитание.
Итальянец всегда стремится представить дело так, будто владеет миллионами.
Говорится же:  хвастлив,  как флорентиец.  Рядом с вами  Ловетти,  он  все
подтвердит. Есть еще вопросы?
     Лїаїшїкїе. Предстоящая акция.
     Пїаїдїрїе. Их   будет  несколько.  Сорвется  одна  -  начнем  другую.
Организация взяла на прицел персону Четыре семь.
     Лїаїшїкїе. Понял... Присылайте геликоптер. И побыстрее.

     Дочитав последнюю строку,  Луиза  встала,  налила  в  стакан  воды  и
опустила туда документ. Он быстро растворился.
     - Акция против Четыре семь,  -  тихо проговорила Луиза.  -  Что  это,
террор?
     - Другого не придумаешь. Вот только кто мишень?
     В коридоре послышались шаги, в дверь постучали.
     Сизова покачала ладонью перед лицом. "Подожди", - говорил этот знак.
     Пауза длилась десяток секунд. Потом стук повторился.
     - Иди,  - одними губами сказала Сизова. - Иди к двери босиком, включи
свет и откликнись, будто со сна.
     За дверью был Лашке.
     - Кто здесь? - услышал он сонный голос девушки.
     Одновременно на полу под дверной щелью вспыхнула полоска света.
     Он промолчал.  Ждал,  пока не исчезла световая черточка на полу и  не
раздались удаляющиеся от двери шаги.
     - Как  видишь,  за  тобой внимательно смотрят,  -  сказала Сизова.  -
Наболтали об острове,  о  будущей работе и о высоких заработках -  вдруг к
кому-нибудь побежишь с  докладом о том,  что узнала.  Вот и проверяют:  не
исчезла ли ты из комнаты посреди ночи?
     - Ты потому и  назначила встречу здесь,  а не в другом месте?  Знала,
что так будет?
     Сизова  пожала плечами.  Посмотрела на  стакан с  водой,  стоявший на
тумбочке:
     - Вылей воду. Стакан ополосни. Только бесшумно. Теперь слушай... Им в
самом деле понравились пирожные?
     - Они  в  восторге.  Хотят забрать несколько коробок для  жены Лотара
Лашке.
     - Тогда  слушай,   что  будет  завтра.  Днем  отправишься  с  ними  к
нотариусу,  как ты  и  хотела.  Дорога к  нему проходит мимо кондитерской.
Рассчитай время, чтобы оказаться возле нее не слишком рано - скажем, в три
часа  дня:  мне  нужно  время,  чтобы  подготовиться...  И  еще:  утром ты
почувствуешь недомогание - позывы к тошноте, рези в желудке...
     - Зачем?
     - В кондитерской,  куда я всех вас приглашу,  тебе станет хуже.  Веди
роль правильно:  некоторое время сопротивляйся моим  уговорам  полежать  в
соседнем  помещении...  Нотариус  и  банк  - это хорошо придумано.  Однако
задержаться в городе  надо  подольше.  Так  что  придется  тебе  заболеть.
Сказать  по  правде,  не думала,  что они так быстро заговорят в открытую.
Поэтому не решена еще проблема связи.  А чего стоит разведчик,  если он не
может  передать  информацию?  Но это лишь одна сторона дела...  Видишь ли,
теперь,  когда точно определено  местонахождение  Брызгаловой,  задача  ее
освобождения заслоняет все другие задачи.  Надо спасти Брызгалову, чего бы
это ни стоило.  Нам так приказано,  понимаешь?  И  Центр  прав:  освободив
Брызгалову, мы во многом решим проблему разведки острова. Уж она-то знает,
что там творится!
     - У тебя есть план?
     - Пока все очень смутно... Ладно, я ухожу. Напоминаю: сделай все, как
мы условились.  В точности!  Кроме всего прочего надо,  чтобы на некоторое
время твои  спутники остались одни в  кондитерской.  Пусть наговорятся без
помех...


                            Пятнадцатая глава

     В  середине дня  владелица кондитерской распорядилась,  чтобы  вымыли
зеркальные стекла центральной витрины.  А  вскоре и  сама вышла на улицу -
посмотреть,  как  идет  дело.  Оказалось,  уборщица не  умеет пользоваться
резиновым скребком.  Сизова взяла скребок и стала показывать,  как удалять
воду со стекла.
     - Браво,  сеньора,  -  сказал  у  нее  за  спиной Ловетти,  -  браво,
брависсимо.  Вы так увлечены,  что не замечаете старых друзей. А между тем
они любуются вами вот уже целую минуту!
     Изобразив радость по  поводу  встречи с  отважными путешественниками,
Сизова вернула скребок уборщице и слезла со стремянки.
     - Ну и чутье у вас!  -  воскликнула она.  - Ведь только полчаса назад
вынут из духового шкафа противень с "греческими шоколадными тюльпанами"!
     - Шоколадные тюльпаны? - пробормотал Ловетти. - Греческие? Что это за
штука?
     - Персы  утверждают:  сколько ни  говори "халва",  во  рту  сладко не
станет. О шедеврах кулинарии бесполезно рассказывать. Их надо пробовать, -
Сизова сделала приглашающий жест.
     Ловетти посмотрел на Луизу.  Та равнодушно стояла в стороне и глядела
себе под ноги.
     - Что с вами?
     - Не знаю. Может, не выспалась... Я пойду, - Луиза продолжала изучать
носки своих туфель.  -  Пойду потихоньку,  а  вы  попробуйте этот  шедевр.
Встретимся у дома нотариуса.
     - Может,  выпьете чашечку кофе?  -  участливо сказала Сизова. - Лично
для меня кофе -  лекарство от  всех болезней.  Особенно если влить в  него
ложку бренди... А "тюльпаны" - лучшее, что я смогла придумать.
     - Давайте попробуем,  что  это такое?  -  Ловетти подхватил Луизу под
руку. - Нотариус подождет. Да и чашечка кофе вам не повредит.
     Хозяйка привела гостей в  уютно  обставленную гостиную,  сказав,  что
принимает  здесь  самых  уважаемых  клиентов:  удобные  кресла,  негромкая
музыка, льющаяся из стереофонического радиокомбайна.
     - Очень мило,  -  сказал Лашке,  помогая Луизе опуститься в кресло. -
Как чувствуете себя?
     - Получше... Я и в самом деле выпила бы кофе.
     Минуту спустя перед гостями стояли и  кофейник,  и блюдо с пирожными.
Блюдо было декорировано под широкую цветочную вазу.  А  пирожные и  впрямь
походили на тюльпаны -  покачивались на ножках и свешивали изящные головки
во все стороны.
     - Ну и ну, - пробормотал Ловетти. - Если они такие же на вкус, как на
вид... Как же их брать?
     - А как срывают тюльпаны? - кокетливо улыбнулась Сизова.
     "Тюльпан" был сорван. Ловетти отправил его в рот и почмокал губами от
удовольствия.
     - Теперь вы, - Сизова подвинула блюдо в сторону Лашке.
     - Самый тонкий вкус и аромат, сеньора.
     - Хватит похвал.  Автор ждет  критических замечаний,  чтобы следующие
партии  фирменных "тюльпанов" получились еще  удачнее.  Итак,  кто  первый
критик?
     - Критика будет!  -  Ловетти нахмурил брови.  -  С моей точки зрения,
изделия  имеют  весьма  существенный  недостаток.  Вы  сказали  "греческие
тюльпаны"?  Может,  в  Греции они и  в  самом деле такие крохотные.  Но  в
Голландии тюльпаны величиной с кулак молотобойца.
     - Поняла,  -  улыбнулась хозяйка. - Учту. Однако должна предупредить:
"голландские" будут вдвое дороже.
     - А меня кормят ими бесплатно, - под общий хохот отпарировал Ловетти.
     Музыка в динамиках смолкла. Диктор монотонно читал очередную хронику.
Сизова  потянулась  рукой  к  радиоприемнику,  чтобы  приглушить звук,  но
внезапно вступил другой дикторский голос  и  взволнованно объявил:  только
что в  Париже совершено покушение на  жизнь главы французского государства
Шарля де Голля.  На пути следования президента Франции в  свою официальную
резиденцию взорвался мощный фугас.  К счастью,  акция запоздала -  лимузин
президента и два автомобиля охраны успели миновать опасное место.  Полиция
схватила на месте происшествия подозрительного человека. И хотя тот не дал
еще показаний,  можно не сомневаться,  что к  покушению причастны "левые",
скорее всего коммунисты...
     Ловетти и Лашке сидели с каменными лицами.  Как по команде придвинули
к себе чашки, стали помешивать в них ложечками.
     Луиза, сделав глоток, слабо вскрикнула и откинулась на спинку стула.
     - Надо срочно вызвать врача! - нахмурившись сказал Ловетти.
     - Подождите,   -   с  трудом  проговорила  Луиза.   -  Дайте  немного
отлежаться...
     - Где ей прилечь? - Лашке обернулся к хозяйке.
     Луизу отвели в комнатку в глубине коридора, уложили на диван, накрыли
пледом. Хозяйка распорядилась, чтобы возле занемогшей осталась служанка, и
все трое вернулись в комнату для гостей.
     - Итак, - сказала Сизова, усевшись в кресло. - Мы узнали об очередной
попытке убить генерала де  Голля.  На  моей памяти это  второе или  третье
покушение.  И  все неудачные.  Не возьметесь ли сделать прогноз дальнейших
событий?
     Вопрос  остался  без  ответа:  вошла  женщина,  которая  оставалась с
Луизой. Она выглядела озабоченной.
     Все вскочили на ноги.
     - Не тревожьтесь,  -  сказала Сизова, - я сделаю все что нужно. Пейте
кофе, я скоро вернусь.
     Оставшись одни,  Ловетти и  Лашке некоторое время пробовали настроить
приемник на  Францию.  В  конце  концов это  удалось,  но  Париж передавал
музыку.
     - Я бы выпил чего-нибудь,  -  Ловетти выключил приемник,  взглянул на
партнера. - Может здесь найтись виски или коньяк?
     - Нервничаешь?
     - А  вдруг  препарат оказался с  изъяном  и  у  террориста прорезался
голос? Представляешь, что будет, если он начнет вспоминать, назовет имена,
адреса...
     - Он не знает их!
     - Это мы так считаем,  что не знает.  Мы и  француза Бартье отнесли к
разряду тех,  кто сломлен и  на активное сопротивление не способен.  А что
получилось?..
     - Голос не прорежется,  -  упорно сказал Лашке.  - До сих пор не было
случая,   чтобы  у  кого-нибудь  прорезался.   Почему  этот  должен  стать
исключением?
     Возникла пауза.
     - Ну что там с нашей красоткой? - побарабанив по столу, сказал Лашке.
     Они вышли в коридор.
     - Появились!  -  тихо  сказала  Сизова,  сидевшая у  изголовья Луизы.
Добрую половину низкого столика рядом с диваном теперь занимали пузырьки и
коробочки с лекарствами.
     Из  коридора  в  открытую  дверь  комнаты  было  видно,  как  хозяйка
кондитерской сменила компресс на  лбу  девушки,  затем  накапала в  стакан
каких-то капель. Мужчины вернулись в гостиную.
     - Может,  пойдешь к ним?  -  сказала Луиза.  -  Они уже четверть часа
одни.
     - Не будем спешить.  Пусть всласть наговорятся о делах. У них столько
важных тем для бесед! А мы потом послушаем...
     Она посмотрела в окно и осеклась. По улице шел падре.
     - Что там? - спросила Луиза.
     Сизова не ответила. У нее были лишь мгновения, чтобы принять решение:
падре вот-вот минует кондитерскую.
     Вскоре улыбающаяся хозяйка кондитерской распахнула дверь  в  комнату,
где находились Ловетти и Лашке.
     - Сеньоры,  -  сказала она, пропуская вперед падре, - если вы всерьез
хвалили мои изделия, то сейчас имеете возможность выразить признательность
человеку,  много сделавшему для успеха этого заведения.  Вы  видите самого
уважаемого жителя города. Когда я приняла решение купить дом, он поднял на
ноги  лучших маклеров по  продаже недвижимости.  Отложив все  другие дела,
перебрал десяток зданий, прежде чем остановил выбор на доме, где вы сейчас
находитесь, вместительном и удобном. Он же, падре, помогал советами, когда
создавался  ассортимент  пирожных  и  кексов.   А  его  речь  на  открытии
кондитерской была  столь  прочувствованной,  что  многие  едва  сдерживали
слезы...   С   тех   пор  я   считаю  святого  отца  своим  наставником  и
покровителем...  И вот,  ухаживая за вашей спутницей,  я поднимаю голову к
окну и вижу на улице падре!  Надо ли говорить, что уже в следующую секунду
я  мчалась к входной двери,  чтобы пригласить его в кондитерскую!..  Итак,
приветствуйте нашего высокого гостя.  Смею уверить,  в  беседах с  ним  вы
почерпнете много полезного.  Беседуйте же  и  не  скучайте.  Надеюсь,  мое
отсутствие пройдет незамеченным. Я скоро вернусь.
     Сизова  вышла.   Мужчины  переглянулись.   Они   уже  виделись  после
возвращения из  сельвы:  ночью  несколько часов  провели  в  церкви.  Было
условлено, что разговор продолжат после посещения нотариуса...
     Вошла прислуга с блюдом сладостей для нового гостя.
     Внезапно Ловетти встал,  сказав,  что  хочет  еще  разок взглянуть на
больную.
     На этот раз дверь в комнату,  где лежала Луиза,  была закрыта.  Возле
нее  сидела  служанка.   Встала,   когда  подошел  Ловетти.  "Будто  хочет
специально загородить дверь", - подумал он.
     - Как сеньорита? - спросил Ловетти, вздрагивая от волнения.
     Женщина пожала плечами.
     - Хочу взглянуть на нее.
     - Может, не надо, сеньор? Она недавно задремала...
     - Отоприте!  - теперь Ловетти был убежден, что Луизы нет в комнате. -
Отоприте немедленно!
     Служительница повиновалась.
     Луиза  лежала  на  диване  -   как  показалось  Ловетти,   бледная  и
осунувшаяся. Увидев посетителя, сделала попытку улыбнуться.
     - Мне  уже лучше,  -  сказала она.  -  Голова почти перестала болеть.
Остается озноб. Но и это пройдет. Не дадите ли сигарету?
     - Вы  сошли с  ума -  курить при таких обстоятельствах!  Лежите и  не
шевелитесь.  -  Ловетти притронулся ко лбу девушки,  негодующе обернулся к
служительнице: - Компресс совершенно сухой!
     Он ждал в коридоре,  пока меняли компресс. Затем, когда женщина вышла
из комнаты, осведомился о хозяйке кондитерской.
     - Сеньору попросили срочно прийти в кухню, - последовал ответ.
     - Отправимся туда и мы.
     - Как будет угодно сеньору.
     Женщина остановилась в конце коридора. Она была в нерешительности.
     - Мы у дверей в кухню. Сеньор пожелает войти?..
     Ловетти кивнул.
     Обширное помещение было  затянуто вуалью пара.  Возле  большого стола
трудились женщины. Вместе с ними работала в белоснежном халате и хозяйка.
     Гость был замечен,  как только появился в дверях. Хозяйка с поднятыми
к лицу руками поспешила навстречу.
     - Вы  как  хирург,  -  пошутил  Ловетти.  -  Будто  возвращаетесь  из
операционной.
     Сизова шевельнула пальцами, сплошь вымазанными мукой:
     - Конечно,  ремесло наше по сложности уступает работе хирурга, но оно
так же необходимо людям.
     - Почему вы сами делаете эту работу?
     - Показываю,   контролирую,   учу.  Давно  взяла  за  правило  -  все
сколько-нибудь сложное держать под неослабным контролем...
     - Потому-то  и  добились  успеха.   Но  мы  скучаем  без  вас.  Когда
закончится эпопея с тестом?
     - Думаю, в ближайшие пятнадцать минут. - Сизова посмотрела на большие
часы над  дверью:  -  Боже,  вот-вот начнется передача хроники из  Парижа.
Идите и  включите радио.  Вдруг этого смельчака,  который взорвал мину  на
пути президента, поймали и он стал давать показания!
     Ловетти  вернулся в  комнату  для  гостей,  включил  радио  и  тотчас
приглушил звук - из динамика хлынула музыка.
     - У вас какие-то сомнения в отношении хозяйки кондитерской? - спросил
Лашке.
     - Смутная тревога. Не могу взять в толк, откуда она...
     Музыка в динамике оборвалась.  Диктор сообщал: человек, заподозренный
как участник покушения на президента де Голля, был доставлен в полицейский
комиссариат для допроса.  Однако допрос не  состоялся:  арестованный вдруг
лишился  сознания.  Вызванный  врач  констатировал остановку сердца.  Была
предпринята попытка реанимации,  врачи пошли даже на то,  чтобы произвести
прямой массаж сердца предполагаемого преступника. Но все оказалось тщетно.
Преступник умер, не раскрыв рта. Повторный тщательный обыск ничего не дал.
Не  найдено ни единого документа,  который позволил бы определить личность
умершего или хотя бы его национальную принадлежность. Конечно, исследованы
пальцевые отпечатки.  Но в  картотеках полиции Франции человек с подобными
папиллярными узорами  не  зарегистрирован.  Теперь  у  расследователей вся
надежда на картотеки Интерпола.
     Выслушав информацию, Ловетти заулыбался, шумно перевел дыхание:
     - Не поможет ни Интерпол, ни сам дьявол!
     - Не понимаю,  чему вы радуетесь?  -  резко сказал Лашке.  -  Неудачу
хотите выдать за победу.  Ведь объект невредим.  А  впереди акции не менее
трудные,  в частности против персоны Четыре семь.  С чем вы пойдете на эту
глыбу? Надеетесь на успех при столь низком уровне подготовки?
     - Предложите лучший вариант. Дайте свое решение проблемы.
     - Решение есть, и вы знаете, что я имею в виду.
     - Речь идет о русской ученой?
     - О ком же еще!  Я заполучил ее, доставил на остров. Она вполне может
заменить француза. Почему не работаете над ней более энергично?
     - Последние сообщения Аннели...  -  Падре,  все  это  время державший
чашку, поставил ее на стол, вытер пальцы салфеткой.
     - Не верю!  -  перебил его Лашке.  - Не верю, что русская добровольно
пойдет к  нам на службу.  Весьма квалифицированные специалисты уже сломали
зубы об этот гранит.  Сломаем и мы,  если не отыщем другой путь.  Убежден,
справиться с ней можно, только применив силу.
     - Что вы имеете в виду?  Побои? Быть может, смирительную рубашку? - в
голосе Ловетти была откровенная насмешка.
     - Ни  то  ни  другое.  Есть путь куда более эффективный.  Впервые его
применил  Вольфрам  Зиверс.  В  лагере  Биркенау  потребовалось  заставить
работать некоего  видного  патологоанатома.  Строптивый поляк  не  шел  на
контакты,  хотя к нему применили весь арсенал средств принуждения, включая
те,  что  были  вами названы...  И  тогда заключенному впрыснули наркотик.
Поляк бешено сопротивлялся,  но сила есть сила. На следующее утро инъекцию
повторили. Так продолжалось две недели - каждый день новая доза наркотика.
Организм привык  к  инъекциям.  Теперь  заключенный считал минуты до  того
времени,  когда к нему придут люди со шприцем.  И вот инъекции прекратили.
Поляк валялся в ногах у Зиверса,  умоляя,  чтобы ему дали наркотик. Он был
готов на все, лишь бы получить очередную дозу.
     - Этот человек должен был погибнуть, - сказал Ловетти.
     - Он и  погиб.  Но до этого хорошо потрудился на Зиверса.  И  русская
тоже обречена, будет она с нами или нет. Не отошлем же мы ее назад!.. Нет,
пусть потрудится на острове.  А  там,  чем черт не шутит,  вдруг и в самом
деле смирится, станет послушной. Тогда можно будет предпринять необходимое
лечение...
     Выговорившись, Лашке откинулся в кресле, закрыл глаза.
     - Я согласен с тем, ч