же  касается опиума,  то добывают его из головок мака определенного сорта.
Как  видите,  во  всех случаях в  дело идет верхняя часть растений,  а  не
корни.
     Он  вдруг  осекся.  Сизова внутренне усмехнулась.  Наверное,  Ловетти
вспомнил о корнях сорняков на плантациях дерева сепадилья!
     - Ну не знаю,  я не специалистка, - сказала она. - Вам виднее. Замечу
лишь, что индейцы выглядели не новичками в этом деле... Впрочем, скоро все
выяснится.  Они обещали побывать в  кондитерской после того,  как отыщут в
сельве какую-то заброшенную плантацию.
     - Вы сказали, индейцы скоро вернутся? Как скоро?
     - Насколько помню,  разговор шел  о  плантации где-то  неподалеку,  в
двух-трех  днях пути отсюда...  Но  почему вас  заинтересовали эти  жалкие
люди?
     - Потому,  что и  мы  не  безразличны к  наркотикам -  они необходимы
ученым для исследований. Так когда же могут вернуться индейцы?
     - Кто знает?.. - Сизова задумалась. - Впрочем, попробуем прикинуть. У
меня они были позавчера.  Тогда же собирались отправиться в  сельву.  А до
цели,   как  они  утверждали,   два  или  три  дня  пути.   Значит,  можно
предположить,  что  уже завтра или через день отыщут эту самую заброшенную
рощу...
     - Плантацию! - поправил Ловетти.
     - Отыщут ее, - продолжала Сизова, - и примутся за работу. Сколько они
могут там провозиться? Ну, дня три или четыре...
     - Минуту,  -  прервал ее Ловетти.  Он обернулся к Луизе: - Информация
совпадает с рассказом девушки по имени Хосеба?
     Луиза  напряженно  следила  за   диалогом.   Она  уже  разобралась  в
происходящем. Мать нацеливает противников на поиски сорняков. Значит, надо
подыграть.
     - Не знаю,  -  протянула она и  пожала плечом.  -  Возможно,  простое
совпадение. Хосеба упоминала о плантации, а здесь говорится о роще...
     - В  устах  невежественного индейца слово "роща" может иметь значение
"плантация".  Смотрите,  кроме всего прочего сходится и расстояние: девица
тоже говорила о двух днях пути до заброшенной плантации.
     - Да,  Хосеба так и сказала:  "Два дня пути".  Сейчас я вспомнила и о
том,  что на заброшенной плантации надо искать какие-то корни.  Это значит
рыть землю. Да, индейцы запасались кирками и лопатами.
     Ловетти встал  из-за  стола,  прошел к  балюстраде веранды.  Туда  же
направился и Лашке.
     Они вернулись хмурые, озабоченные. Молча заняли свои места.
     - Там обязательно надо побывать,  -  сказал Ловетти.  -  Но лишь богу
известно, сколько на это уйдет времени. А у нас и других дел по горло.
     - Времени уйдет совсем немного, - вдруг сказала Сизова. - Может быть,
лишь один световой день.  Разумеется,  если путники не  станут продираться
сквозь заросли в джунглях, а воспользуются геликоптером.
     Лашке  раскрыл  рот.  В  следующую секунду швырнул вилку  на  стол  и
заявил,  что  чувствует себя полным идиотом.  Чем иным объяснить тот факт,
что он забыл о возможности слетать на плантацию!
     А  у Сизовой перед глазами стоял эпизод из далекой гражданской войны.
Банда готовилась захватить уездный город. Но начеку были эскадроны красных
кавалеристов -  ждали итогов разведки,  чтобы обрушиться на бандитов.  Как
облегчить им  задачу?  Сизова,  проводившая разведку,  решила  обезглавить
банду, увезя атамана на стареньком аэроплане...
     В  течение нескольких минут  сидящие за  столом  мужчины обменивались
репликами.  Сошлись на том, что дорога займет не больше часа. Значит, весь
день можно будет вдоволь поработать на плантации,  а  к вечеру вернуться в
город. Итак, решено: они вылетают на рассвете.
     Падре встал, сказав, что отправляется звонить пилоту.
     Сизова взяла сигарету, движением пальца попросила у Ловетти огонька.
     - Полетите вдвоем? - спросила она, прикуривая.
     - Конечно.  -  Итальянец усмехнулся:  -  Уж  не  хотите ли  составить
компанию?
     - Что  делать  кондитеру  в  зарослях  тропического леса?  -  сказала
Сизова.  -  Нет,  затея не  по  мне.  Вам нужны спутники помоложе,  -  она
посмотрела на Луизу.
     - Сеньоры, - услышал Ловетти у себя за спиной и обернулся.
     Он  увидел:  Луиза  сбросила плед,  уперлась ладонями в  подлокотники
кресла:
     - Я хочу есть!
     Через минуту девушка сидела за столом.  Ловетти и  Лашке подкладывали
ей лучшие куски.
     - Черт  меня  побери,  -  шутил  Ловетти,  -  вы  словно боевой конь,
почуявший поход.  Даю слово:  вернусь из сельвы и  сварю вам лучшие в мире
спагетти!
     - Спасибо,  но зачем ждать так долго?  Помнится,  кто-то хвастал, что
умеет готовить спагетти даже на костре!
     Ловетти,  собиравшийся положить Луизе  новую  порцию  дичи,  застыл с
вилкой в руке.
     - В самом деле,  - продолжала девушка, - почему бы мне не отправиться
с  вами?  Это же не в  автомобиле и  тем более не пешком.  Ройтесь в  свое
удовольствие в земле.  Я же буду сидеть с ружьем на коленях, чтобы индейцы
вновь не подшутили над милыми моему сердцу мужчинами. Заодно вскипячу воду
для спагетти.
     Мужчины захлопали в ладоши. Луиза улучила момент и взглянула на мать.
Та чуть кивнула.
     Появился падре.
     - Я на стороне сеньориты,  -  сказал он, узнав, в чем дело. - В таком
возрасте  с  трудом  заболевают и  легко  выздоравливают.  Ах,  молодость,
молодость!.. Но вас будто пошатывает.
     - Остатки слабости. От долгого сидения затекли ступни. Не найдется ли
в доме служанка, которая помассировала бы мне ноги?
     Падре, к которому был обращен вопрос, развел руками.
     - Увы, - сказал он, - здесь я бессилен.
     - Может быть, вы?.. - Луиза обернулась к Сизовой.
     - Нет-нет, я вовсе не массажистка!
     - Но вы так помогли,  когда я обварилась кофе...  Убеждена, вы умеете
все!
     - Мы  просим вас,  -  падре галантно поклонился Сизовой,  помог Луизе
встать со стула.  -  У сеньориты в этом доме своя комната.  Идите,  вам не
будут мешать.
     - Ну  что  же,   -   сказала  Сизова.  -  Никогда  не  была  в  такой
ответственной роли.  Но могу попробовать.  - Взяла Луизу под руку. - Пусть
нам принесут теплой воды и несколько полотенец.
     Ее  не  удивило  предложение хозяина  дома.  Понимала,  что  возможна
очередная проверка.
     Женщины скрылись в доме, и падре поднял бокал:
     - В комнате установлены микрофоны. Но пусть все окончится хорошо!
     - Надеетесь, что услышим новости? - спросил Лашке.
     - Не надеюсь. Иначе, какая мне цена как психологу? Нет, до сих пор ни
та,  ни другая не сфальшивили даже в мелочи.  А смотреть за ними все равно
надо. Таковы правила, вы знаете их не хуже, чем я.
     Некоторое время назад он заметил,  что документы,  уложенные в  ящике
стола   по   особой  схеме,   теперь  чуть   сдвинуты  с   места.   Кем-то
просматривались?  Скорее всего,  так и  есть.  Кем же?  Он  придумал новую
проверку любителю читать  чужие  бумаги.  Ловушка сработала.  И  "визитную
карточку" оставил в ней... Лотар Лашке!
     Падре вздохнул, вновь потянулся за вином. Наполнив бокал, взглянул на
своего  визави.  Сидит,  таращит  глаза,  не  догадываясь,  что  полностью
изобличен.  Впрочем,  последнее слово не  подходит.  Изобличают врагов.  А
Лашке,  Ловетти и сам он, Иоганн Кропп, действуют в одной упряжке. Но в то
же время присматривают друг за другом. Что ж, так было всегда. Примеры? Их
сколько угодно.  Начать с того,  что фюрер пришел к власти благодаря таким
людям,  как Рем,  Штрассер и Шлейхер. А настало время, сожрал их. Иначе бы
слопали его.  Фюрер не  промедлил потому,  что не спускал глаз не только с
врагов, но и с единомышленников и друзей...
     Он еще раз посмотрел на Лашке -  самодоволен и счастлив. Еще бы, всех
перехитрил.  Знал  бы  он,  что  его  обожаемая супруга всякий раз,  когда
появляется в  городе,  первым  делом  спешит  сюда.  А  хозяин  дома,  уже
предупрежденный, отсылает слуг...
     Появился лакей -  тот самый, что извлекал из письменного стола своего
патрона  документы для  Лотара  Лашке,  негромко доложил падре:  владелица
кондитерской  промассировала правую  ногу  девушки,  сейчас  принялась  за
левую: женщины ведут обычный разговор, неинтересный для наблюдателей.
     Снова послышались шаги. Теперь шли двое, судя по перестуку каблуков -
мужчина и женщина.
     Так и оказалось. На веранду вышел слуга, стал у двери и посторонился,
пропуская гостью.
     - Аннели?  -  воскликнул Лотар Лашке, вскочив со стула. - Аннели, что
случилось?
     - Ничего ровным счетом,  - Аннели Райс наморщила нос, принюхиваясь. -
Просто дразнящие ароматы вашего пиршественного стола дошли и  до  острова.
Взяла и приехала. Сказано же: "Запахло жареным!"
     - Это выражение имеет совсем другой смысл, - осторожно вставил падре.
     Аннели не удостоила его ответом. Поинтересовалась, почему третий день
молчит связь? Падре объяснил причину: ремонт трансформатора будет завершен
завтра.
     - А о том, что на геликоптере исправный передатчик, конечно, забыли?
     Падре сокрушенно развел руками:  и верно, забыли! Но он лгал. Ловетти
и  Лашке за  эти дни ему изрядно надоели.  Поэтому возникшую неисправность
радиостанции он  воспринял  как  подарок  неба:  гости  встревожатся из-за
нарушения связи, поспешат вернуться на остров.
     Райс с аппетитом ела и рассказывала о положении дел.  Русская  ученая
уже несколько дней трудится в лаборатории.  До работы с людьми дело еще не
дошло  -  всему  свое  время.  Пленница  сильно   переменилась   -   стала
исполнительной, покорной. Скорее всего, причина тому - газета, привезенная
Хуго Ловетти.  Впрочем,  не исключено,  что ведется  игра.  Но  скоро  все
определится  -  как только на остров доставят очередную партию препарата и
можно будет приступить к  практическим  операциям  с  участием  подопытных
людей. Итак, на рассвете Лотар и Ловетти отправляются в экспедицию? Ну что
ж, в добрый путь. Она тоже не задержится здесь - проводит их и вернется на
остров... Конечно, слышала о неудачной акции против де Голля. Что ж, это в
порядке вещей - слишком велика доля риска в подобных делах.  Но  придет  и
пора успехов... Персона Четыре семь - вот о ком надо думать прежде всего!
     - Уф, и наелась же я! - Она отодвинула тарелку и впервые благосклонно
посмотрела на падре:  - Все было вкусно. Вы хороший хозяин. Распорядитесь,
чтобы принесли кофе.
     Вместе с  кофейником и чашками лакей водрузил в центре стола огромную
вазу с пирожными.  Отвечая на вопросительный взгляд гостьи, падре пояснил:
изделия  принесены  из  кондитерской,  где  по  распоряжению ее  владелицы
изготовлен специальный ассортимент.
     - Из той самой?
     - Хочешь, познакомлю тебя с хозяйкой этого заведения? - сказал Лашке.
     - Я уже поняла,  что она здесь,  - Райс показала на соседний стул, на
спинке которого висела перламутровая сумочка. - Но куда вы ее дели?
     Лашке не успел ответить - на веранду вышли Сизова и Луиза.
     - Здорово!  -  пробормотал Ловетти,  увидев,  что девушка обрела свою
обычную легкую походку.
     Мужчины встали, дружно захлопали в ладоши.
     На глазах у всех Луиза обняла Сизову, поцеловала в щеку.
     - Она  вылечила меня,  и  я  могу даже танцевать!  -  Луиза шагнула к
Ловетти.
     Итальянец подал ей руку.
     - А я приглашаю вас! - Падре поклонился Сизовой.
     Динамики,  вмонтированные в  стены веранды,  струили легкую ритмичную
мелодию. Райс прихлебывала кофе, и наблюдала за танцующими.
     - Будут работать на нас, - негромко сказал Лашке.
     - Обе?  - Райс взяла из вазы новое пирожное. - А что они, собственно,
умеют?
     - С объяснением повремени.
     - Я  не  знаю,  что  вы  делаете  лучше  -  готовите  свои  пирожные,
массируете ножки захворавшим девушкам или  танцуете!  -  Падре усадил свою
даму и занял место за столом.
     - Где  вы  постигли это искусство?  -  Аннели Райс кивнула на  вазу с
пирожными. - Я съела три штуки и, кажется, возьму еще.
     - Так сразу и не ответишь,  - Сизова развела руками.  - В моей стране
каждая женщина отличная хозяйка.  Конечно, при условии, что она дочь своей
нации.
     Разумеется,  она узнала гостью.  Странно, что Райс пожаловала в столь
неурочное время.  Ведь,  судя по всему, ее не ждали. Что-то непредвиденное
произошло на острове?  Нет, за столом спокойны, даже веселы. Вот - Ловетти
до сих пор танцует с Луизой...
     - Попробуйте и новинку. Называется "хвост павлина".
     - Что  ж,  лакомство и  впрямь  напоминает оперение  красивой  птицы.
Глядите, отчетливо виден рисунок лиры. Шоколад с орехами?
     - Тут сложная смесь, десяток различных компонентов и специй.
     - Очень симпатично. - Аннели Райс задумалась. - Но помнится, когда-то
я уже пробовала подобное изделие. Или мне показалось?
     - Полагаю,  что  показалось,  -  ответила Сизова.  -  "Хвост павлина"
придуман совсем недавно.
     - Странно, - Райс вытерла пальцы о салфетку.
     - Быть  может,  простое совпадение?  -  вступил в  разговор падре.  -
Двойники есть даже среди живых существ.
     - Совпадение удивительное,  -  сказала Райс. - Единственное различие:
здесь вот, в кругу, была, помнится, кремовая свастика. Вспомнила. Это было
в тот самый год, когда фюрер разделался с чехами.
     - Весна 1939 года, - пробормотал падре. - Ну и память у вас!
     - Еще бы мне забыть шикарную кондитерскую,  о  которой в Берлине было
столько разговоров!  Ведь я сластена,  каких мир не видел.  -  Аннели Райс
улыбнулась Сизовой:  - Не сердитесь на меня, ладно? Как же она называлась,
та  кондитерская?..  А  вы говорите "память".  Но я  вспомню,  обязательно
вспомню. Владельцами ее были функционер СД и какая-то женщина...
     Эту реплику слышала и Луиза,  вместе с итальянцем вернувшаяся к столу
после танца.  Остановившись позади Хуго  Ловетти,  она  с  острой тревогой
глядела на мать.
     В  преддверии второй мировой войны Сизова и  ее  супруг Энрико Гарсия
выполняли в  центре Европы особое задание.  Обосновавшись в  Австрии,  они
открыли кондитерскую фирму - сперва в этой стране, затем в Берлине. Видный
нацист,  сделавшийся совладельцем фирмы, способствовал, сам того не ведая,
проникновению советских разведчиков в секретные учреждения немцев.  Сизову
"завербовала" гитлеровская служба безопасности -  СД,  передала в  военную
разведку -  абвер и  забросила...  в Советский Союз.  Так началась игра по
дезинформации противника.  Успех был достигнут дорогой ценой:  сперва умер
руководитель разведгруппы старый чекист Кузьмич,  затем  погиб  Энрико.  В
предсмертной записке домой он сообщал,  что СД готовит ему испытание и что
проводить  "экзамен"  будет  лично  шеф   этой  службы  Рейнгард  Гейдрих.
Подвергнуться испытанию нельзя,  ибо он,  Энрико, не знает, какими данными
располагает глава СД. Нельзя и исчезнуть - в этом случае под удар ставится
жена, да и вся операция.
     Что же оставалось Энрико?  Он принял удар на себя - погиб на глазах у
поджидавших  его  нацистов.  Те  видели:  подозреваемый  не  уклонился  от
встречи,  спешил по вызову, но развил чрезмерную скорость и не справился с
управлением автомобиля...
     Эта  драма  разыгралась в  центре Берлина осенью далекого 1941  года.
Луиза появилась на свет уже после гибели отца...
     Сизова  сидела в  непринужденной позе,  помешивая ложечкой остывающий
кофе.  Мысленно казнила себя за  опрометчивость,  верхоглядство.  Надо же,
выбрала такое прикрытие!  Решила,  что  здесь,  на  другой стороне земного
шара,  никому не может быть известно о той берлинской кондитерской...  Что
еще  сохранила цепкая память Аннели Райс?  Вдруг это  важные козыри и  она
введет их в дело при решающих обстоятельствах!..
     И все время перед глазами стоял Энрико.  После гибели мужа она долгие
годы  пыталась  доискаться до  причин,  по  которым  он  привлек  внимание
противника.  Думала об  этом постоянно,  но  ни к  чему не пришла.  Что же
случилось тогда в Берлине, почему насторожился Рейнгард Гейдрих?
     Размышления были прерваны возгласом Аннели Райс:
     - Вспомнила!  -  она даже подскочила на стуле.  -  Вспомнила название
кондитерской. На вывеске крупно было выведено: "Двенадцать месяцев"!
     Сизова выпрямилась на стуле.  Надо было успокоить Луизу.  Показала ей
на стул:
     - Слишком долго стоите на ногах, милочка. Садитесь, и все у вас будет
хорошо. Присядьте и отдохните.
     Обернулась  к  Райс:  конечно,  она  вспомнила  кондитерскую с  таким
необычным  названием.  Ей  приносили  оттуда  отличные  пирожные.  Видимо,
какой-то сорт особенно понравился,  запал в память. Вот и придумала теперь
нечто похожее. Но пусть ей поверят - действовала подсознательно...
     - Со мной тоже бывает такое,  -  сказал Хуго Ловетти.  - Какая-нибудь
острота застрянет в мозгу,  а через десяток лет вдруг выскочит в памяти, и
ты преподносишь ее как только что придуманную.
     Сизова   поблагодарила  его   взглядом.   Улыбнувшись  Аннели   Райс,
придвинула к ней свой стул:
     - Гляжу  на  вас  с  завистью  -  подтянуты,  энергичны.  Занимаетесь
спортом?
     Собеседница была польщена:
     - Спортом?  Увы,  для  него не  остается времени.  Работа,  одна лишь
работа с утра и до ночи.  Мне сказали, вы согласились служить у нас. А как
же кондитерская?
     - Конечно,  жаль расставаться с ней -  дело только-только наладилось.
Так что все еще колеблюсь...
     Достигнутая удача  -  два  самых  опасных противника покидали город -
обесценивалась появлением Аннели Райс.  Она  в  городе,  значит,  помешает
нейтрализации падре. Утверждает, что скоро уедет. А если задержится?
     Вдруг она будто запнулась -  отчетливо увидела возможность по-другому
использовать немку в финале операции.
     - Очень жаль,  что торопитесь,  -  Сизова вздохнула.  -  А  я-то  уже
собралась пригласить вас в свое заведение.  Думаю,  это было бы интересно.
Тем более что,  как выяснилось,  вы любительница сладкой кулинарии.  Я  бы
охотно раскрыла кое-какие секреты фирмы...
     - Сделаем это позже, - последовал ответ.
     - Позже будут иные заботы. И потом в кондитерской особая аппаратура и
печи,  большая картотека с  рецептами изделий,  а главное -  широкий выбор
исходных материалов и  специй.  -  Сизова  обернулась к  Лотару  Лашке:  -
Посоветуйте  супруге  побывать  у  меня.  Какое-то  время  женщина  должна
постоять у плиты, похозяйничать...
     - Вообще я не против,  -  Лашке посмотрел на падре,  как бы приглашая
его высказаться.
     - Ну  что  же,   -   сказал  тот.  -  Могу  обещать,  что  передатчик
отремонтируют не позже завтрашнего полудня.
     - Очень  хорошо,  -  вмешался Ловетти.  -  Полагаю,  вопрос исчерпан.
Сеньора Аннели  заслужила этот  маленький отпуск.  Окончательное слово  за
вами, Лотар.
     Лашке кивнул жене.  Та обменялась взглядом с падре.  Обоих устраивала
эта перспектива...
     Сизова встала,  сказав,  что ей  пора.  Те,  кто улетает на рассвете,
должны хоть немного поспать.
     - Последний тост -  за  двух неугомонных людей!  Хорошенько поройтесь
там, в сельве. А мы будем вас ждать и волноваться.
     Все встали.
     - Минуту! - Луиза обняла за плечи Лашке и Ловетти. - Если уж пить, то
за троих.  Я  чувствую себя здоровой и  тоже отправляюсь в экспедицию.  Мы
были втроем в первом походе. Отправимся в том же составе и на этот раз.
     - Вы   славная  девушка,   -   сказал  падре.   -   Однако  хотел  бы
предостеречь...
     - Зачем же?  -  Сизова улыбнулась.  -  Сеньорита права. Тем более что
предстоит не поход, а прогулка. Итак, за тройку отважных лесных бродяг!
     Через  минуту  она  была  на  улице.  Медленно  шла  к  своему  дому,
погруженная в раздумья.
     Она шла и думала о дочери. Справится ли Луиза с тем, что ей поручили?
И какой ценой?


                           Восемнадцатая глава

     Несмотря на воскресенье, Брызгалова до темноты работала в лаборатории
- демонстрировала старательность и прилежание.  Вернулась к себе в коттедж
и  только успела переодеться,  как  в  дверь постучали.  Она не  удивилась
неурочному посетителю - каждый вечер появлялся кто-то из