а оказаться Лу  Тейлор,  это  слишком  сурово  и
несправедливо. Мне было неприятно об этом думать, но чувства одно, а дело  -
другое. Я, может, и сам мог погибнуть. И мне тоже было бы  крайне  неприятно
об этом думать.
   Я начал что-то говорить в таком духе, но быстро опомнился и взял  себя  в
руки. В конце концов, это же удобная зацепка, которую я только и ждал.  И  я
скорбно опустил плечи.
   - С ней все в порядке? - спросил  я,  разглядывая  разложенные  на  столе
вещи. - Он же не сделал ей больно?
   - Пока нет, - сказала Элин. - Где пленки?
   - А какая гарантия, что...
   - Никакой! Но учтите: если вы откажетесь с нами сотрудничать, она  умрет.
Я взглянул на нее.
   - Элин! Вы так просто говорите о смерти, но  видели  ли  вы  когда-нибудь
мертвеца? Позвольте, я расскажу  вам  о  женщине  по  имени  Сара  Лундгрен,
которую ваш приятель Каселиус застрелил из автомата. Несколько  пуль  попали
ей в лицо, а остальные распороли  ей  грудь.  Вам  когда-нибудь  приходилось
видеть красивую женщину - мертвую, которой выстрелом выбило  челюсть,  а  из
пробитого черепа вытекают мозги на землю?..
   Элин нетерпеливо сделала резкое движение рукой.
   - Мы теряем время! - Она была бледна. - Где пленки?
   Я глубоко вздохнул.
   - Ну ладно, - сказал я убитым голосом. - Ладно, я иду с вами.
   Это был верный ход. Предполагалось, что именно эти слова  я  и  скажу.  Я
увидел, как в ее глазах вспыхнула искорка торжества. Я  отреагировал  именно
так, как ее и предупреждал Каселиус, - ему было прекрасно  известно,  что  у
нас, профессионалов, нет и не может быть семьи, любовниц и друзей. Он должен
был знать, что никакая опасность для жизни Лу не остановит  меня  -  она  же
взрослая женщина и сама должна отвечать за свои поступки. И он ждал,  что  я
приду, он хотел, чтобы я пришел, и был готов к нашей встрече.
   Элин с некоторым удивлением сказала:
   - Вы что же, думаете, что я отведу вас к  человеку,  которого  вы  должны
убить? Вы меня за дуру принимаете, кузен Матиас?
   Я заколебался. Потом достал из кармана ее маленький пистолет и положил на
стол. Я снова изобразил колебание.  Потом  достал  из-за  пояса  слева  свой
револьвер. Сотрудники ФБР, использующие научные методы в оперативной работе,
давно выяснили, что наилучшее  место  для  ношения  маленького  пистолета  -
правое бедро под пальто, куда к ремню прикрепляется кобура. Откидываешь полу
пальто  и  одним  движением  руки  выхватываешь  пистолет  из  кобуры.   Это
замечательно, если ты любишь носить кобуру  и  всегда  находишься  в  полной
уверенности, что твоя правая рука окажется  дееспособной  в  нужный  момент.
Лично я противник ношения кожаных футляров: стоит кому-нибудь их обнаружить,
и тебя примут  за  гангстера.  И  коли  уж  мне  приспичит  иметь  при  себе
огнестрельное оружие, я предпочитаю прятать револьвер там, откуда его  легко
можно достать хоть левой, хоть правой рукой.
   Я положил маленький "смит-вессон" рядом с ее испанским автоматическим.
   - Вот ваш пистолет, - сказал я. - А вот мой. Чем вы рискуете? Я  один.  У
Каселиуса по меньшей мере пять сообщников. Я встречал их в Стокгольме...
   - Нет, теперь осталось  только  двое.  -  Она  опомнилась  и,  покраснев,
прикусила язык. Я усмехнулся.
   - Отлично. Это  совпадает  с  моими  подсчетами.  Двоих  сегодня  забрала
полиция - не так ли? - после стрельбы в гостинице.  Каселиус  чуть  запоздал
отозвать их из засады, правильно? Если бы они не пристрелили по ошибке  того
парня, Каселиус никогда бы не получил эти пленки... Да, и еще  был  один  на
прошлой неделе, которого ранил в плечо мой друг Вэнс.  Так  что,  какими  бы
чудодейственными снадобьями его ни лечили, он  временно  выбыл  из  строя  -
верно?
   - Он умер! - сердито возразила Элин. - Ваш друг убил его.
   - Вряд ли! Вэнс сказал, что стрелял в плечо, а он умел держать  ответ  за
каждый свой выстрел. Если тот умер, о чем я нимало не сожалею,  то  лишь  по
той причине, что Каселиус не мог позволить себе таскаться с раненым и  решил
от него избавиться... Ладно, значит, у  него  двое  плюс  вы  -  причем  все
вооружены, - против одного безоружного. Какая вам нужна еще фора?
   Она взглянула на меня и улыбнулась.
   - Безоружный, кузен Матиас? А как насчет вашего маленького ножа? Каселиус
говорил, вы отлично им владеете.
   Я вздохнул с видом человека, которого схватили  за  руку  в  тот  момент,
когда он хотел залезть в карман пассажиру в трамвайной толчее. Я  достал  из
кармана золингеновский нож и положил его  радом  со  "смит-вессоном"  -  тем
самым несчастным револьвером 38-го  калибра,  который  мне  с  таким  трудом
удалось протащить в страну. Что же,  ничего  не  попишешь.  Тратишь  недели,
чтобы добыть себе оружие и взрывчатку, разрабатываешь  хитроумные  планы  их
использования, а потом все  кончается  тем,  что  работу  приходится  делать
голыми руками. Это все равно как я прикидывался, будто не знаю  шведского  -
такая же пустая трата времени. С моим-то  опытом  можно  было  хоть  чему-то
научиться, но как выяснилось, ничему я не научился.
   - Ну ладно, - медленно сказала Элин. - Ладно,  я  отвезу  вас.  А  теперь
отдайте пленки.
   Я пошел к стенному шкафу и достал металлический ящичек для кассет. Он был
выкрашен в (белый цвет, чтобы отражать лучи солнца в моем  родном  штате.  И
вдруг я ощутил острую тоску по дому: мне страшно  захотелось  увидеть  вновь
наши симпатичные холмы  красного  песчаника  и  ящерку-ядозубку.  Я  щелкнул
замками, открыл крышку, и нашему взору предстала куча кассет.
   - Ну вот, - сказал я. - Вы найдете то,  что  вам  нужно,  на  самом  дне.
Возьмите коробочки, помеченные точкой в середине колечка буквы "а"  в  слове
"Кодак". Нет смысла предлагать вам помощь, потому что вы все  равно  мне  не
доверяете. А пока я пороюсь в своем барахле и попробую найти  для  вас  пару
бумажных пакетов и шнурок.

Глава 27

   Выйдя с ней из отеля, я не мог отрешиться от мысли,  что  у  меня  сейчас
есть шанс в любой момент наткнуться на засаду. Шанс - это еще слишком  слабо
сказано: я был в  полной  уверенности,  что  Каселиус  приготовил  для  меня
что-нибудь  интересненькое.  Воспользовавшись  моими  услугами,  он   теперь
захочет от меня избавиться - только после этого  он  сможет  расслабиться  и
перестанет озираться.  Это  могло  быть  что-то  очень  простое.  Была  даже
вероятность - ведь сообщники Каселиуса устранялись с легкостью, в чем  могла
убедиться Сара Лундгрен, - что около отеля будет прохаживаться  какой-нибудь
неприметный  прохожий,  который  подстрелит  нас  обоих,  схватит  пакеты  с
пленками и даст деру.
   Однако  все  обошлось  без  приключений,  и  мы  удалились  от  отеля  на
значительное расстояние, что, правда,  не  успокоило  мои  нервы.  Когда  мы
подошли к машине, я ее сразу узнал  -  вот  почему  Элин  поставила  ее  так
далеко. Это был тот самый здоровенный "форд", в котором  Каселиус  -  он  же
Рауль Карлссон -  мчался  той  ночью,  когда  едва  не  сшиб  мое  маленькое
"вольво". Элин села за руль. Она лихо управляла  машиной  Каселиуса,  и  это
вполне соответствовало всему тому, что я уже успел о ней  узнать.  Теперь  я
видел перед собой незнакомку, которую мне еще предстояло раскусить,  если  я
решу, что это стоит усилий, и если мне  суждено  прожить  достаточно  долго.
Когда мы выехали из Кируны, она сказала:
   - Эти большие американские автомобили просто ужасны. У них  такой  мягкий
ход, точно у детской коляски на рессорах! А это автоматическое  переключение
передач! Вы, американцы, должно быть, не любите водить  -  иначе  вы  бы  не
изобрели столь сложный механизм, который вместо вас управляет машиной.
   Если ей хотелось завязать дискуссию, она выбрала не того  кандидата.  Вам
бы не удалось сторговать мне автоматическую трансмиссию"  даже  если  бы  вы
предложили  "кадиллак".  Я  несколько  раз  участвовал  в  гонках  и  обожаю
переключать скорости. Но сейчас  момент  явно  не  способствовал  обсуждению
недостатков продукции детройтских автопромышленников.
   - Точно. Я помню. Вы предпочитаете "ягуар" и "ламбретту". - Я взглянул на
проносящуюся за окном автомобиля шведскую арктическую  пустыню.  -  Куда  мы
едем?
   Она загадочно улыбнулась.
   - Могу вам сказать только вот что: это будет небольшая хижина  на  берегу
озера, куда после определенного сигнала прилетит гидроплан. - Она  взглянула
на меня и добавила ехидно:
   - Боюсь, вам  придется  протопать  достаточно  далеко,  но  я  постараюсь
выбрать легкий путь.
   Гордясь своими мужскими достоинствами, я  начал  было  втолковывать  этой
самонадеянной девчонке, что могу пройти где угодно, но быстро прикусил язык.
Если ей хотелось  думать,  что  в  лесу  я  окажусь  беспомощным,  зачем  ее
разочаровывать в  этом?  По  здравом  размышлении  я  даже  решил,  что  эту
убежденность нужно в ней поддерживать...
   Мы мчались к востоку  на  приличной  скорости.  Шоссе,  хотя  и  покрытое
гравием, было широким и ровным -  приятная,  безопасная  трасса  вроде  тех,
какие были у нас на  западе  до  того,  как  все  вдруг  обезумели  и  стали
асфальтировать даже тропинки в пустыне. Арктическая листва все еще сохраняла
яркие осенние цвета. Повсюду  росли  кустарники  с  ярко-красными  листьями,
отчего земля казалась объятой огнем. Вскоре Элин свернула  на  узкую  лесную
дорогу, бежавшую в северном направлении. Дорога вскоре разделилась на  двое,
а потом превратилась в лесную тропу с грязными лужицами  застоявшейся  воды.
Она остановила машину и вышла.
   - Теперь надо идти пешком, - сказала она.
   - Далеко? - спросил я, не  испытывая  никакой  радости  по  поводу  такой
перспективы.
   - Около одной  шведской  мили:  десять  километров.  Это  примерно  шесть
английских миль.
   - Шесть с четвертью, - уточнил я. - Одна  английская  миля  соответствует
одному и шести десятым километра.
   Она слегка покраснела.
   - Извините. Я все еще пытаюсь вас учить. Я на мгновение задержал  на  ней
взгляд. Вся беда людей  заключается  в  том,  что  они  слишком  гуманны  на
практике. В противном случае жизнь была бы проще. Эта малышка ткнула  мне  в
бок пистолетом, она угрожала Лу мучениями  и  смертью,  но  я  почему-то  не
ненавидел ее слишком сильно. Если угодно, она мне все еще нравилась.  Должен
признать, что  ее  милое  обхождение  все-таки  оказало  на  меня  некоторое
влияние.
   - Ладно, пошли, - бросил я. - Дорога не сократится ни на ярд оттого,  что
мы тут стоим и смотрим на нее.
   - Они убьют вас, Мэтт, - сказала она вдруг.
   - Они уже пытались. Пока что без особого успеха.
   - Но... - Она осеклась, задумалась, развернулась и двинулась  в  лес  уже
знакомым мне деловитым твердым шагом опытной путешественницы. Идя  вслед  за
ней, я говорил:
   - Каселиус, должно быть, исключительно дорожит споим личным  уютом,  если
он готов покрывать шесть миль всякий раз, когда ему надо добраться до своего
штаба.
   - Это только явка, - сказала она, не оглядываясь.  -  Это  место  избрали
только как отправной пункт. Как место посадки гидроплана, где его  никто  не
увидит и не услышит.
   - Значит, он покидает страну.
   - Да. - Она шла не оборачиваясь. - Должно быть,  ее  очень  любите,  если
решили сознательно ради нее пойти навстречу опасности.
   - Это не совсем так. Я просто чувствую свою ответственность  за  то,  что
втянул ее в это дело. Если бы не моя хитрость с пленками,  Каселиус  был  бы
сейчас в тюрьме, а она на свободе, цела и невредима. - Помолчав, я добавил:
   - А Лу - девушка что надо. Не скажу, что она мне не симпатична, но  я  не
имею привычки растрачивать силы своей души на замужних женщин. Ведь  ее  муж
жив и где-то скрывается.
   Девушка не то чтобы сбилась с ноги, но ее нога замерла в воздухе как бы в
нерешительности,
   - Неужели?
   - А что? - спросил я невинно. - Разве Каселиус  не  держал  ее  на  своем
крючке - взяв ее мужа в заложники?
   - Она дура! - заявила Элин уверенно. - Ее муж умер от ран полгода  назад.
Каселиус дурачил ее все это время. Забинтованные мужчины на больничной койке
все похожи друг на друга как две капли  воды  -  особенно  если  их  снимает
плохой фотограф... - Она бросила через плечо быстрый подозрительный  взгляд.
- А вы знали?
   - Я догадался, стоило мне только  взглянуть  на  фотографии.  И  в  конце
концов, я ведь и в самом деле фотограф  в  некотором  роде.  Я  все  не  мог
понять, отчего это у него такие дрянные снимки.  Ведь  он  и  так  собирался
заполучить себе некоего  американца,  который  мог  бы  сделать  куда  более
удачные фотографии.
   Она рассмеялась, не сбавляя шага.
   - А вы остряк! Я не слишком быстро иду? Я ответил, тяжело дыша:
   - Ну, то, что мы не стоим на месте, - это уж точно.
   - Я пойду помедленнее. Жаль, что мы не можем доставить  вас  на  место  в
каком-нибудь роскошном  американском  автомобиле  на  мягких  рессорах  и  с
умопомрачительной автоматической трансмиссией. - Она  снова  рассмеялась.  -
Послушайте, кузен, неужели вы и впрямь верите, что  Америка  победит?  Разве
можно завоевать мир, сидя?
   После этих слов у нас уже  не  осталось  возможности  продолжать  беседу.
Малышка бежала как заведенная и, несмотря на свое обещание сбавить скорость,
продолжала шагать с убийственной скоростью. Более влажного леса  я  в  своей
жизни не видывал. Хотя я что-то не заметил,  чтобы  за  неделю,  проведенную
мной здесь, шли обильные дожди, вся  земля  здесь  была  насквозь  пропитана
водой. Мы перепрыгивали узенькие ручьи, топали по лужам, пересекали  овраги,
бредя по щиколотку в  воде.  После  нескольких  сот  ярдов  нам  можно  было
выжимать носки. Наверное, гранитная основа земного ядра в этих  широтах  так
близко подходит к поверхности, а слой почвы столь тонок, что  дождевой  воде
просто некуда уходить.
   Наконец я выпросил у нее  привал  и  сел  на  валун,  задыхаясь.  Она  не
соизволила выказать  свою  усталость:  малолетки  никогда  не  признаются  в
слабости. Она просто стояла и ждала,  когда  я  отдышусь.  Если  не  считать
промокших ног, единственное, в чем проявилось  ее  недомогание  -  если  так
можно выразиться, - так это в том, что ее мягкие  светло-каштановые  волосы,
растрепавшись от ходьбы, спутались и в беспорядке свисали по  бокам  головы.
Ее аккуратная прическа разрушилась. Она дотронулась до взлохмаченной головы,
вытащила несколько заколок и какое-то странное сооружение, похоже, сделанное
из конского волоса, и, встряхнув головой, рассыпала волосы по плечам.
   - Элин, скажите мне: вам-то какой прок от всего этого?
   Бросив на меня быстрый взгляд, она произнесла суровым голосом:
   - Мне не стыдно.
   - Отлично. Вам не стыдно. Я это запишу где-нибудь:
   Элин фон Хоффман не стыдно.
   - Вам этого не понять. Вы же американец, а не  швед.  Америка,  наверное,
чудесная страна, где здорово жить. По крайней мере, сейчас - вы  свободны  и
могущественны. И у вас нет истории, которую можно  вспоминать  и  о  которой
можно сожалеть.
   - Но послушайте...
   Она нетерпеливо взмахнула ладонью.
   - Да, американская история - это какая-то шутка. Да  ведь  Колумб  открыл
Новый Свет в пятнадцатом веке! А у нас в  Швеции  есть  действующие  церкви,
выстроенные  в  тысяча  двухсотом  году!  Причем  их  построили   только   в
ознаменование прихода христианства. Шведскую историю, как вы  должны  знать,
задолго до того создали люди, почитавшие Одина и Тора. К  тому  времени  как
ваша американская история только качалась, шведская история уже близилась  к
своему завершению.
   - Я что-то не улавливаю. Вы к чему-то клоните, но  я  пока  не  понял,  к
чему.
   - Сегодня Америка является супердержавой, - продолжала она,  -  а  Швеция
крошечная нейтральная страна, стиснутая между двумя гигантами,  которым  она
ни под каким видом не должна противоречить. Нам говорят, что мы должны вести
себя тихо, осторожно... Фу! Разве можно забыть, что было время, когда каждую
весну на воду спускали  ладьи  викингов  и  команда  бросала  жребий,  чтобы
выяснить, в какой стороне в этом году им придется искать  свою  славу  -  на
западе или на востоке. И  жители  всего  европейского  побережья  трепетали,
прослышав об их приближении.
   - Вы, значит, предлагаете, чтобы мы собрали команду отважных  викингов  и
отправились бороздить! моря в поисках добычи?
   Она посмотрела на меня с негодованием.
   - Все шутите! Но это не шутки!  Когда-то  нам  принадлежала  Норвегия,  и
Финляндия, и Дания, а Балтика была Шведским  озером.  Когда  шведские  армии
снимались с места, весь мир ждал, затаив дыхание,  куда  они  направят  свою
мощь. В те дни у  нас  были  настоящие  короли,  а  не  семейка  симпатичных
фигурантов, импортированных из Франции, вся функция которых сводится к тому,
чтобы облагораживать этих; тщедушных социалистов  и  их  уютное  государство
всеобщего благоденствия. - Она перевела дыхание. - Если уж  мы  хотим  иметь
монархию, так пусть у нас будет монарх, который сможет править страной  -  и
сражаться! Или избавьте  нас  от  этой  кучки  жалких  трусов  -  принцев  и
политиканов - и дайте нам правительство, которое поймет, что сейчас наступил
решающий момент в истории  мира.  Швеция  не  может  больше  отсиживаться  в
сторонке, прикрываясь  словечком  "нейтралитет",  точно  трусливый  пес  под
бельевой; корзиной. Мы должны занять  твердую  позицию.  Мы  должны  сделать
наконец свой выбор!
   - Мне совершенно ясно, что вы свой выбор уже сделали.
   - Кто-нибудь обязательно должен править миром, кузен Матиас. Мэттью Хелм!
Это что, будет страна, которая тратит всю свою энергию и талант на то, чтобы
уберечь  свой  народ  от  непосильного  труда,  передвигать  рычаг   коробки
скоростей? Вы, американец, уже и забыли, как ходить ногами по земле! Как  вы
можете за что-то сражаться? Я не люблю и славян с их дурацкими политическими
теориями, но у них, по крайней мере, есть сила  и  воля,  а  в  таких  делах
сантименты недопустимы. И когда все это закончится, какую страну они выберут
для создания ядра великого скандинавского  государства,  которое  возникнет?
Будет ли это Финляндия, которая воевала с ними и люто ненавидит их? Будет ли
это Норвегия, которая вошла в Североатлантический пакт и  стала  их  врагом?
Будет ли это Дания, географически и политически связанная с  континентальной
Европой, а не с  нами,  северянами?  -  Она  резко  передернула  плечами.  -
Конечно, может быть, это не та страна, которую можно было бы выбрать себе  в
качестве родины, но кто волен выбирать? И кто знает,  если  мировые  гиганты
убьют или ослабят друг друга, может быть, придет время торжества пигмеев?!
   - Элин, я не большой знаток геополитической стратегии,  но  я  знаю,  что
многие годы - даже столетия - русские пытались прорваться  к  теплым  портам
Атлантики. Сейчас это для  них  еще  большая  необходимость,  когда  атомная
подводная  лодка  может  стать  решающим  фактором  в  борьбе   за   мировое
господство. У них есть выход к Тихому  океану,  но  они  все  еще  не  могут
развернуться в этой части земного шара. Черное  море  можно  блокировать  на
Дарданеллах. Выход из Балтики для них может быть закрыт столь же легко.  Что
касается Мурманска, их порта на Северном Ледовитом океане, то, как  выяснили
наши ребята во время войны, для захода и  выхода  военных  кораблей  это  не
самый лучший порт на свете. Выходом для них мог бы стать Нарвик, в Норвегии.
Но к Нарвику невозможно подобраться сушей, кроме как через северную  Швецию,
во всяком случае из России - никак. И не утверждаю, что это может  произойти
в этом году или в следующем, но они рассматривают такой вариант - иначе  они
бы не предприняли столько усилий, чтобы добыть фотографии этого района. -  Я
кивнул на два картонных пакета в ее руке. - И вы и помогаете в этом.
   Она опять передернула плечами.
   - Ничто не дается бесплатно. Если кому-то требуются сильные союзники,  за
это приходится платить Что мы теряем теперь, возможно, сумеем вернуть потом,
когда их об