, так что ей только остается
отважно создавать себе литературное реноме. Что у вас, ребята, на нее есть?
   - Есть у  нас  вот  что:  их  "пежо"  был  изрешечен  пулями.  Нам  потом
показывали этот автомобиль. Он был как сито. Отверстия  были  настоящие:  из
салона через них можно было видеть небо. Много крови в салоне.  Человеческой
крови - мы это проверили. Урна с прахом была  захоронена  потом.  Отдать  на
экспертизу этот прах не представилось возможности, да это не могло бы ничего
доказать. Люди, с которыми мы имеем дело, в  случае  необходимости  способны
мгновенно добыть нужное для кремации тело, и, как я полагаю, все трупы имеют
одинаковый состав неорганических веществ. Вдова присутствовала на  церемонии
с повязкой на шее и со слезами на глазах.  Повязка  была  настоящая  и  была
наложена на настоящую рану. Что касается слез,  то  наш  источник  не  может
поручиться за их аутентичность. Но  факт  остается  фактом:  Гарольд  Тейлор
исчез как раз в тот момент, когда многие наши  сотрудники  разыскивали  его,
чтобы задать несколько вопросов - и причем исчез он там, где не  должен  был
находиться: туда он мог добраться только при помощи людей с той стороны.
   - А многие ли факты из его статьи подтвердились? - спросил я.
   Она коротко рассмеялась и  выпустила  струю  табачного  дыма  в  ветровое
стекло. Я в принципе не имею ничего против курящих женщин, но с тех пор, как
сам бросил курить могу сказать, что запах духов нахожу куда более  приятным,
нежели запах табака.
   - А что же тут можно опровергнуть, Хелм? Он изображает Каселиуса огромным
мужчиной с черной бородой - этакий русский казак с раскатистым  хохотом.  На
первый взгляд все это представляется очень не правдоподобным  -  слишком  уж
вызывающая  внешность  для  человека,  посвятившего  себя   разведывательной
работе, но это мог быть и маскарад, к которому Каселиус прибегал от случая к
случаю. В любом случае другим описанием мы не располагаем,  так  что  мы  не
можем  его  оспаривать.  Тейлор  описал  организацию.  Это  их   стандартное
подразделение, так что он оказался недалек от истины.  Он  описал  несколько
типичных операций. Некоторые нам известны. Он мог узнать о них из нашего  же
источника. Эта информация, разумеется, считается конфиденциальной, но у него
была  репутация  дотошного  человека.  Что  касается  других  операций,   то
проверить, имели они место  или  нет,  просто  невозможно.  Допустим,  некто
сфотографировал некий секретный документ, положил его на  место,  а  негатив
переслал Каселиусу - но  как  мы  узнаем  о  его  существовании,  пока  этот
документ не начнет работать против нас?
   - А нет ли такой вероятности, что сам Тейлор и есть  Каселиус  и  что  он
использовал столь хитроумный способ выйти из игры?
   Сара бросила на меня хмурый пронзительный взгляд.
   - Кто вам подал эту идею? Вам что-нибудь говорила эта женщина?
   Я мысленно дал себе затрещину. Мне бы надо постоянно помнить, что я  имею
дело с женщиной, у которой склад ума спецагента разведслужбы: и  не  следует
ставить на нее капканы.  Ни  один  агент  разведслужбы  не  может  допустить
возможности, что кто-то в состоянии до  чего-то  додуматься  самостоятельно.
Любая информация, которой он  обладает,  когда-то  содержалась  в  "утечке",
осуществленной другим агентом - скорее всего тем, кому следовало бы  держать
язык за зубами, а посему такого болтуна следует выявить и строго наказать. В
этом плане мозг разведчика  работает  в  точности  как  мозг  агента  службы
безопасности.  Когда  имеешь  дело  с  сотрудниками  разведки   или   службы
безопасности,  надо  придерживаться  одного  правила:  не  умничай,  они  не
признают существования мозгов в чужих головах.
   - Да что ей говорить? - сказал я. - Это ведь и гак  вполне  очевидно,  не
так ли?
   - Уж не знаю, насколько это очевидно, - сказала она, закусив губу. -  Мы,
разумеется, обсуждали такой вариант. Очень занятно,  что  вы  заговорили  об
этом сразу же после столь долгой  беседы...  Так  что,  миссис  Тейлор  сама
подбросила вам эту идею - может быть, в косвенной форме?
   - Нет, уверен, что нет, - настаивал я. - Я все это сам придумал.
   - Ну, должна вам сказать, - продолжала она, все еще  не  удовлетворившись
моим объяснением,  -  что  мы,  конечно,  не  относимся  серьезно  к  такому
варианту, но мы уже долго отслеживаем его перемещения за последние несколько
лет и проверяем" нет ли совпадений между его поездками и  местом  проведения
операций, в которых был замешан Каселиус. Тейлор в последние  годы  довольно
много разъезжал - он  работал  над  статьями  для  нескольких  журналов.  Он
считался известным американским журналистом, и у  него  повсюду  было  много
знакомых.  Знаете,  в  наши  дни  распространяется  много   антиамериканской
пропаганды в Европе, но вместе с тем  в  правительствах  многих  стран  есть
высокопоставленные   чиновники,   которые   готовы   сказать   американскому
журналисту то, чего они никогда не скажут кому-либо другому. У  них  у  всех
есть своя корысть, и все они надеются, что дядюшка Сэм  польстится  на  них,
стоит им только создать себе хорошую  рекламу.  Можно  догадываться,  что  у
Тейлора просто был нюх на таких людей. И еще, насколько я могу судить, этому
бонвивану  доставило  бы  немалое   удовольствие   выставить   самого   себя
супершпионом - да еще вдобавок ко всему с казацкой бородой  и  оглушительным
хохотом - как раз накануне своего инсценированного убийства и бегства на  ту
сторону. Это было бы вполне в духе его странного чувства юмора.
   В ее голосе звучали нотки неодобрения. Ясное дело, она терпеть  не  могла
юмористов-бонвиванов.
   - Ну, разумеется, вовсе не обязательно, что  Каселиус  -  это  Тейлор,  -
сказал я. - Может быть, он просто работал на него, а потом решил,  что  дело
принимает опасный оборот и что пора смываться к боссу под крылышко.  Но  вот
как ему удалось все это скрывать в течение стольких лет от жены?
   - Вам это представляется невероятным, не правда ли? - сказала Сара. -  И,
тем не менее, ее подстрелили, это несомненно. Кроме того, мы  же  не  знаем,
как жили супруги Тейлоры. Известно, что мужья очень скоро  устают  от  своих
жен, тем более, когда те узнают о них слишком много.
   - Да, но она до сих пор считает, что он спас ей жизнь, - сказал я. - Или,
во всяком случае, так она утверждает. А это может означать, что один из  них
двоих великий актер. Так, ну давайте подведем итоги. Мы  можем  отнестись  к
статье Тейлора с двух точек зрения. С одной стороны, это все чистая  работа,
и Тейлор просто, на свое несчастье, слишком много  раскопал  -  как,  мы  не
знаем, - и допустил большую ошибку,  опубликовав  эту  статью.  Поэтому  его
заманили в ловушку и прикончили, чтобы не дать ему  растрезвонить  по  всему
миру то, о чем он умолчал в первой своей статье  и  о  чем  мог  написать  в
следующей. Его жена случайно осталась жива, и ее  отпустили  после  довольно
длительного "обследования", в ходе которого они выяснили, что ей  ничего  не
известно и она не представляет опасности.
   - Да, - согласилась Сара. -  Это  может  быть  так.  В  таком  случае  вы
попросту теряете с ней время.
   - Она неглупая девушка, - сказал я. - Мне приходилось терять время в куда
более скучных компаниях.  -  Женщина,  сидящая  рядом  со  мной,  недовольно
завозилась: может быть, она восприняла мое замечание как личное оскорбление.
А я бодро продолжал:
   - Другая же вероятность заключается в том, что Тейлор и есть Каселиус или
работает на него, и его  статья  своего  рода  дымовая  завеса,  которую  он
напустил, решив,  что  персонажу  по  имени  Гарольд  Тейлор,  американскому
журналисту, пришла пора патетическим образом покинуть сцену. В этом  случае,
само собой, статья эта не стоит и бумаги,  на  которой  написана.  А  что  с
женой? Пытался ли он убить ее, чтобы - заткнуть ей рот, или, может быть,  он
просто устроил чудовищную пальбу, чтобы его смерть  в  ее  глазах  выглядела
более правдоподобной. И при этом одна пуля случайно угодила в нее.  В  таком
случае она опять-таки невиновна и мы теряем с ней время. А может быть, она с
ним в сговоре, может быть, она послана им для выполнения какого-то злодеяния
- ведь он теперь не рискует здесь появляться. В этом случае  как  вы  можете
объяснить ее ранение? - Пластическая операция, - сказала Сара.
   - Ну, тогда она должна любить этого парня безумно, коль скоро решилась до
конца своих дней ходить с этим шрамом на шее и говорить мужским баритоном.
   - Ну,  может  быть,  хирурги  пообещали  ей,  что,  когда  задание  будет
выполнено, они вернут ей первозданный вид, - сказала Сара. - Как бы  там  ни
было, женщины ради мужчин совершают странные поступки.
   - И мужчины ради женщин! - поправил я ее.  -  Засим  наш  урок  моральной
философии  на  сегодня  завершен,  не  найдя  логического   завершения.   Не
соблаговолите ли вы сделать какие-нибудь  заключительные  замечания  прежде,
чем мы объявим нашу конференцию закрытой?
   - Нет, - покачала она головой и  насупилась.  -  Нет,  но...  Послушайте,
Хелм...
   - Да?
   - Если вы найдете Каселиуса... - ее голос угас.
   - Да?
   Она глубоко вздохнула и повернулась ко мне.
   - Прежде чем вы... Прежде чем я окажу вам помощь,  я  должна  знать  ваши
намерения... Собираетесь ли вы вывезти его в Штаты, или  вы  просто  сдадите
его шведским властям?
   Я удивленно взглянул на нее.
   - Дорогая, это же вас совершенно не касается. Я получил приказ. И давайте
оставим эти разговоры. - Потом я нахмурился. - Какая вам  разница?  Вы  что,
положили глаз на этого таинственного незнакомца?
   Она надменно вскинула голову.
   - Не грубите! Но...
   - Вне зависимости от его ценности для другой стороны, -  продолжал  я,  -
которая, как я слышал, измеряется  двумя  бронетанковыми  дивизиями  или  же
эквивалентным числом полностью снаряженных ракетных баз, так вот, вы же сами
сказали, что он несет ответственность за смерть нескольких ваших коллег,  не
считая гибели - или исчезновения - Гарольда Тейлора.
   - Я не несу моральной ответственности за Каселиуса, Хелм, -  сказала  она
холодно. - Я морально ответственна только за себя.
   - Отлично, дорогая, тогда...
   - Вас послали, чтобы убить его, не так ли? В этом заключается ваша работа
- загнать человека, точно дикого  зверя,  в  западню  и  уничтожить.  И  мне
предлагается... помогать вам в выполнении вашего задания?
   - Продолжайте, - подбодрил я ее, когда она замолчала.
   - Я работаю в разведке, - сказала она. - Да будет  вам  известно,  мистер
Хелм, что я - шпион, а это, я бы сказала" не слишком уважаемая профессия, но
моя работа заключается в  сборе  и  анализе  информации.  Я  не  выступаю  в
качестве гончей для охотников за черепами. Даже при том, что вы не  кажетесь
мне особо удачливым охотником, все равно...  Факт  тот,  что...  -  пепел  с
сигареты  упал  ей  на  платье,  и  она,  явно  раздраженная  этим  досадным
происшествием, быстрым движением руки смахнула его на пол и  вновь  обратила
все свое внимание на  меня.  -  Там  есть  человек  по  имени  Мак.  И  есть
организация, которая нигде не фигурирует под своим официальным названием, но
ее именуют "группа ликвидации", или "группа У". "У",  мистер  Хелм,  значит:
"убийство".
   Такое я  слышал  впервые.  Наверное,  это  придумал  какой-то  башковитый
шутник, который работал у них много времени спустя после войны.
   - Я вас внимательно слушаю, дорогая, - сказал я. -  Что  же  дальше?  Она
подняла голову.
   - Не называйте меня "дорогая", черт побери! Вы знаете, откуда у меня  эта
информация? Не с нашей стороны - с их! Уже многие годы мы выслушиваем подлую
пропаганду об американской "Mordsgruppe"  - слышим,
посмеиваемся и опровергаем все эти домыслы, как можем, убежденные,  что  это
всего  лишь  их  неуклонные  потуги  оправдать  существование   собственного
контингента наемных убийц. Помню, я была еще в парижской резидентуре и  сама
хохотала от души, когда кто-то на полном серьезе спрашивал у меня,  не  знаю
ли я о таком Маке в Вашингтоне, которому стоит  только  указать  пальцем  на
человека - и через  некоторое  время  находят  его  труп.  "Дорогой  мой!  -
отвечала я в таких случаях, хихикая. - Неужели вы и впрямь думаете,  что  мы
так работаем?" Но ведь именно так мы и работаем, не правда ли?
   - Закончите ваш рассказ, Сара, - сказал я. -  Давайте  не  будем  тратить
время на риторические вопросы.
   - Когда нас предупредили о вашем прибытии, я сразу поняла: что-то тут  не
так, - продолжала она. - Хелм, разве мы растеряли все наши  идеалы?  Неужели
им и впрямь удалось  низвести  нас  на  свой  уровень?  Неужели  мир  просто
расколот на два враждебных лагеря,  между  которыми  не  существует  никаких
моральных барьеров? Мне просто было необходимо взглянуть на вас - вот почему
я поехала в Гетеборг, хотя это было грубейшим нарушением  правил.  Мне  надо
было посмотреть, что за человек... Нет, я не буду с вами работать,  Хелм.  Я
помогла вам, как могла. И теперь...
   - И теперь - что?
   - Неважно.  Вы,  конечно,  можете  подать  официальную  жалобу  по  своим
каналам. Вы даже можете снять меня с должности.
   - Не беспокойтесь, - сказал я и нащупал ручку  дверцы.  -  Ни  о  чем  не
беспокойтесь,  Сара.  Продолжайте  заниматься  сбором  и   анализом   важной
информации...Ну, а я, пожалуй, вернусь в отель. И, пожалуй, лучше  пешком  -
ибо ушел я именно пешком...
   - Хелм, я...
   - Что?
   - Не смейтесь надо мной из-за того...
   - Я и не собираюсь над вами смеяться, дорогая. Я уважаю все ваши чувства,
все до единого.
   - Разве вы можете понять, что я чувствую?! Неужели я не могу раскрыть вам
глаза на то, как все это дурно?
   Моя жена задавала мне те же вопросы. Она хотела, чтобы я понял ее чувства
- и я все очень хорошо понимал. Она хотела раскрыть мне глаза на то, как это
все дурно, - и я все видел. Все видят, что дурно в мире,  и  все  только  об
этом и говорят - точно до сих пор не замечали, -  но  никто  не  может  дать
никакого практического совета, как сделать мир  лучше.  Когда-нибудь  придет
день, и мы будем питаться одними химикалиями и перестанем убивать  животных.
А пока мы жрем мясо и воспринимаем мир таким,  каков  он  есть.  По  крайней
мере, некоторые из нас.
   - Спокойной ночи, Сара, - сказал я, вылезая из машины.
   Уже на ходу я краем глаза заметил светящуюся арочку в  воздухе:  это  она
выбросила из окна сигарету. За моей спиной  захлопнулась  дверца.  Крошечный
фольксвагеновский  двигатель  заурчал  и  резко   заглох.   Я   услышал   ее
приглушенный всхлип. А потом на меня кто-то бросился из  темноты  и  сбил  с
ног.
   "Бей только правой и молча зализывай раны, как  и  подобает  мужчине",  -
говорил мне Мак, и, слава Богу, что мне хватило ума оставить нож  в  номере.
Наступил тот замечательный момент, когда у  меня  сразу  возникло  искушение
пустить его в ход. Нет лучшего оружия, чем нож, когда на  тебя  в  кромешной
ночи напали трое. Но ножа у меня не было, и предполагалось, что я не  владею
ни дзюдо, ни карате. А по мне, драка на кулаках - это просто детская забава.
Я наподдал одному из  них  слегка  коленом,  надеясь"  что  тот  примет  мое
движение за случайную конвульсию, и сбил в кровь костяшки правой  о  челюсти
двух других. Бил я смачно.
   Потом меня подхватили под руки, а  другие  двое  уже  выволокли  Сару  из
машины и тащили по тротуару к нам.

Глава 8

   Нас поволокли через рощу обратно  к  поляне,  освещенной  струившимся  из
телефонной будки светом, фонарями вдоль набережной и бледной желтизной  неба
- такого цвета бывает небо во всех больших  городах  мира.  Звезды  казались
бледными и далекими. Я вспомнил:  дома,  в  Нью-Мексико,  они  кажутся  куда
ближе.
   Впрочем, не могу сказать, что я очень  испугался.  Мы  просто  преодолели
первое препятствие. Если в их планы входило убийство, подумалось мне,  то  я
уже давным-давно был бы трупом. Когда-то, учитывая тогдашние обстоятельства,
мне приходилось рисковать жизнью  по-настоящему,  но  это  все  было  уже  в
прошлом. Теперь же мы просто забавлялись, как дети. Мне только держать в уме
нехитрые правила игры - и все будет в порядке.  Не  думаю,  что  нормальному
человеку очень бы понравилось быть избитым в глухую ночь.
   Те трое вновь принялись за меня. Действовали они как дрянные любители.  Я
получил пару-тройку тумаков, мне рассекли губу и, кажется, поставили  фингал
под глазом, а, упав, я порвал себе штанину. Хорошо еще, что у  меня  хватило
ума оставить приличный костюм в гостинице. Нападавшие  милостиво  предлагали
мне себя, сильно раскрываясь в предвкушении моего  очередного  удара.  Я  не
собирался их разочаровывать и свирепо махал кулаками. Эти  ребята  оказались
крепкими. Они смело нарывались на хуки, каждый из которых  мог  оставить  их
калеками на всю жизнь или убить - и  всякий  раз  я  умудрялся  выходить  из
клинча, делая нырок головой и уклоняясь корпусом  влево  или  вправо,  точно
персонаж телевизионного бурлеска "Драка в салуне", и они  валились  на  меня
сверху кучей малой, после чего все начиналось по новой.
   Я видел Сару, зажатую, как в тисках, между двух сторожей, -  сначала  она
вырывалась и выкрикивала мое имя, умоляя их прекратить побои,  а  потом  уже
просто стояла, обессиленная, обмякшая, и, наконец, совсем  по-женски  начала
приводить себя в порядок, поправляя прическу и застегивая верхние пуговки на
платье. При этом она взирала на все происходящее с неподдельным ужасом.
   Я долго искал глазами снайпера. Наконец я подметил его  за  будкой  среди
деревьев: темная человеческая фигура, в руке поблескивает оружие. Он  следил
за моими кульбитами явно критическим взором.
   "Можно не сомневаться, что они будут очень тщательно тебя проверять, пока
не удостоверятся в твоей полнейшей безвредности", - предупреждал меня Мак. И
теперь  я  проходил  вступительный   экзамен.   Самое   удивительное   -   и
обнадеживающее - заключалось в том, что я им все  еще  был  не  безразличен.
Даже если у них и не было на меня ничего - что сомнительно, -  уже  то,  что
они застукали меня здесь с Сарой, местным тайным  агентом  дяди  Сэма,  было
вполне  достаточной  информацией  обо   мне.   Моя   личина   придурковатого
фотографа-дилетанта была безжалостно сорвана. Но мне  казалось,  что  я  еще
могу сойти за придурковатого агента разведслужбы - на что было  совсем  мало
надежд, - хотя Мак именно это и имел  в  виду,  когда  придумывал  для  меня
туфтовую служебную характеристику. Этим людям я явно был нужен для  чего-то.
В противном случае - почему они меня просто не убили или просто  не  махнули
на меня рукой?
   Но они упрямо проверяли американца-фотографа. Именно поэтому, вне всякого
сомнения, они и приволокли его сюда: при свете этого сомнительного  субъекта
можно было рассмотреть получше или легче было  пристрелить,  если  возникнет
такая необходимость.
   Им хотелось хорошенько меня  отделать,  унизить,  вывести  из  себя  -  в
надежде, что если я ломаю комедию, то рано или поздно у меня лопнет терпение
и я проявлю себя как  куда  более  опасный  тип,  чем  пытаюсь  казаться  со
стороны. И в этом случае, как можно было предположить, мои обидчики  тут  же
бросятся в спасительные заросли, а скрывающийся за деревьями  парень  быстро
уладит конфликт со мной, пустив в ход свою косилку...
   Теперь  они  осыпали  меня   оскорблениями   по-шведски,   тестируя   мои
лингвистические  способности,  и  продолжали   кружиться   вокруг   меня   в
нескончаемом танце с кулаками. Слова, которые мне удалось разобрать, не были
особенно приятны для моего уха. Впрочем, надо очень  хорошо  разбираться  во
всех тонкостях иностранного языка, чтобы  по  достоинству  оценить  наиболее
эзотерические  богохульства.  Эти  словосочетания  в  пору  моего  невинного
детства в Миннесоте не оскверняли моего детского слуха и не  фигурировали  в
списках лексического минимума, которые мне вменялось зазубривать в  недавнем