ескровит война.
   Она и впрямь была в своем роде маленьким Макиавелли.  Я  не  мог  понять,
многому ли из того, что она мне наговорила, она действительно  верила,  к  в
полной мере осознавала тот факт, что мир катится  к  черту  и  что  ей  надо
просто что-то в этой ситуации делать, даже при  том,  что  все  ее  действия
оказывались не правильными. Некоторые люди так уж устроены, что просто не  в
состоянии сидеть спокойно и предусмотрительно сохранять нейтралитет.
   Она резко оборвала нашу  дискуссию,  повернулась  и  зашагала  дальше.  Я
пустился за  ней.  Она  почти  бежала.  Я  удовольствовался  мелкой  рысцой.
Постепенно она сбавила скорость после резкого  спурта,  и  расстояние  между
нами стало сокращаться. Услышав за спиной мое дыхание, она  снова  прибавила
шагу, держась на приличном  удалении  от  меня.  Пятно  ее  серого  свитера,
мелькая между деревьями, быстро  двигалось  вперед.  На  несколько  минут  я
потерял ее из виду, а потом снова  увидел  -  очень  далеко:  она  стояла  и
дожидалась меня. До моего слуха долетел  ее  ехидный  смех  -  и  она  опять
припустила.
   Когда наконец я ее настиг, она сидела на  поваленном  дереве  и  смотрела
вдаль на, как мне сначала показалось, бескрайний луг. Я повалился  на  траву
рядом с ней хватая губами воздух. Она взглянула на меня и рассмеялась.
   - Вы что-то отстаете, кузен Матиас.
   - Но я же здесь.
   Она махнула рукой в сторону луга.
   - Выглядит безобидно, не правда ли, как будто  мирное  пастбище.  Но  это
туг. То же самое, мне - кажется, что и  английское  "болото"  или  "трясина"
Весной оно превращается в бездонную топь,  совершенно  непроходимую:  олени,
которые осмеливаются перебегать по нему, исчезают бесследно. А  осенью,  как
сейчас почва не такая влажная, как летом, и его можно"! пересечь, если знать
маршрут. Но надо быть очень осторожным! - Она снова  взглянула  на  меня.  -
Слушайте!
   - Слушать? Что? - нахмурился я. Она сердито помотала головой.
   - Тихо! Просто слушайте.
   Я прислушался. Через некоторое время я  понял,  что  она  имела  в  виду.
Слушать  было  нечего.  На  всем  этом  огненном  пространстве,  красном   и
огненно-золотом до самого горизонта, ни комары не звенели, ни птицы не пели.
Небо было голубое и чистое. Порывы ветра трепали сухие листья неподалеку. За
исключением этого  шороха,  ни  один  звук  не  нарушал  великого  северного
безмолвия. Элин взглянула на меня.
   - В шведских средних  школах  есть  особый  предмет,  который  называется
"ориентация на местности". Каждый ребенок-швед должен уметь находить  дорогу
в незнакомом месте и не заблудиться. У вас в Америке есть такие занятия?
   - Нет.
   - Вы знаете, где мы находимся, кузен Матиас? - спросила она ласково.
   - Нет, - ответил я честно. Я знал, в какой стороне шоссе: когда есть опыт
хождений по диким лесам,  всегда  имеешь  общее  представление,  где  искать
людей. Но она задала вопрос не об этом.
   Она встала и несколько секунд молча смотрела на меня.
   - Возвращайтесь, идите на юг. Через какое-то время вы выйдете на  дорогу.
Идите по ней. - Она махнула рукой.  В  правильном  направлении.  -  Если  вы
пойдете со мной, они убьют вас.  Они  дожидаются  вас,  они  вооружены.  Мне
приказано вывести вас прямо на их автоматы. Но я не могу этого сделать. Ведь
мы как-никак родственники, пускай и дальние. Возвращайтесь.
   Я подумал и покачал головой. Она долго не сводила  с  меня  глаз,  начала
что-то говорить, а потом вдруг рассмеялась.
   - А вы упрямец! Ну, не буду с вами  спорить.  У  этого  болота  аргументы
посильнее моих. Только помните направление к шоссе. В этом живописном  месте
заблудиться проще простого.
   Она повернулась ко мне спиной и уверенно зашагала по невинно  выглядящему
лугу. Я последовал за ней. Скоро мы уже прыгали с  одной  мшистой  кочки  на
другую. Между кочками колыхалась черная мягкая грязь. Это было нетрудно.  Мы
подошли к небольшому  Ручью,  окаймленному  низкими,  но  на  первый  взгляд
непроходимыми  зарослями  растения,  похожего  на  горный  лавр.  Протоптать
дорожку по этим зарослям было невозможно, так что пришлось бы  балансировать
на "их едва не танцуя и ступая туда, где, кажется,  корни,  ветки  и  стебли
сплелись в такой клубок, что могли бы выдержать  вес  моего  тела.  Если  же
неточно рассчитать шаг или если впечатление окажется обманчивым, можно  было
провалиться в трясину по грудь или глубже, и тогда бы пришлось изо всех  сил
выкарабкиваться обратно на твердую почву.
   Ручей был кристально чистым и довольно широким  -  не  перепрыгнуть  -  и
слишком глубоким, чтобы его можно было перейти, а вода  обжигающе  холодной.
Потом мы опять шли по полю горного лавра и наконец ступили на сухую  твердую
землю, которая оказалась лишь  узким  перешейком.  Как  оказалось,  это  был
только небольшой островок посреди трясины.  За  островком  после  нескольких
мшистых кочек расстилалась черная блестящая колыхающаяся грязь.
   Преградивший нам путь участок топи в ширину был всего ярдов пятьдесят, но
далеко убегал в обе стороны. Насколько хватал глаз, никакого обходного  пути
вокруг этой полосы трясины не было. На противоположной стороне, почти  сразу
за перешейком болотной травы, начинался лес. Но  чтобы  добраться  до  леса,
надо было сперва перейти вязкую трясину.
   Я взглянул на Элин. Она мало походила на роскошную  героиню  кинобоевика:
тяжкое испытание далось ей не безболезненно. Но,  впрочем,  она  и  не  была
светской барышней. То дурацкое синее платье, в котором я  ее  в  первый  раз
увидел, шло ей куда меньше, чем это заляпанное грязью и  промокшее  насквозь
одеяние. По крайней мере, теперь она уже слизала и съела  свою  тошнотворную
помаду. Раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, с горящими глазами, она выглядела
сногсшибательно, должен вам сказать.
   Я мотнул головой в сторону черной топи.
   - Ну, показывайте дорогу. Как нам обойти это?
   - Обойти? - переспросила она, улыбаясь. - Что  с  вами  случилось,  кузен
Матиас? Вы боитесь?
   И она пошла прямо по болоту. Сделав два шага, она провалилась по колено -
и вся бескрайняя топь заколыхалась и вспучилась,  точно  желе.  Она  бросила
взгляд через плечо.
   - Все нормально, все нормально! Все будет хорошо, если вы только  пойдете
не останавливаясь. Стоит вам остановиться - и вы утонете.
   Я резко крикнул:
   - Вернитесь!
   Но она продолжала шагать по трясине, сжимая в  руке  пакеты  с  пленками.
Пожалуй, это была  смешная  картина.  Красивой  девушке  нет  никакой  нужды
демонстрировать силу и  мужество:  наша  цивилизация  обходится  без  этого.
Женщины не  должны  делать  ничего  что  может  испортить  их  прическу  или
представлять опасность для их нейлоновых чулок, - а  бредушая  по  колено  в
болотной грязи девушка-зрелище далеко не чарующее. И все же эта малышка была
не из пугливых. А мне очень и очень не нравилась эта болотная жуть.
   - Вернись, дура ты несчастная! - заорал я. Я  пошел  за  ней,  но  быстро
вернулся. Я услышал ее смех Она продолжала идти вперед не оглядываясь. Выйдя
на другой берег, она остановилась и стала возиться со шнурками - видимо, они
развязались, пока она пробиралась через  болото.  Потом,  обтерев  ладони  о
брюки, она выпрямилась и бросила на  меня  взгляд  через  озеро  грязи.  Она
указала рукой на юг, в направлении шоссе, куда  мне  следовало  идти.  Потом
подхватила с земли оба  пакета  с  пленками,  вошла  в  лес  и  скрылась  за
деревьями.

Глава 28

   Постояв немного, я взглянул на часы и заметил время. Вполне вероятно, что
она где-нибудь затаилась, в кустах и наблюдает за  моими  действиями,  желая
убедиться, что и в самом деле меня запутала. Поэтому я  изобразил  усиленные
поиски безопасного обходного пути вокруг этой болотной пропасти. Я  двинулся
вправо и сделал большой полукруг, насколько позволили идти поросшие травой и
мхом кочки, но так и не обнаружил твердой тропы через эту топь.  Я  вернулся
на островок, прошел немного по ее следам и вернулся с выражением панического
беспокойства, увязнув по колено в трясине. Потом я двинулся влево, но и  там
мои поиски оказались безрезультатными. Наконец я снова вернулся на  островок
и стал мрачно разглядывать кусочек береговой линии, где она скрылась. Я едва
удержался,  4тобы  не  погрозить  кулаком.  В   таких   делах   главное   не
переигрывать.
   Разыграв спектакль, как мне  показалось,  достаточно  убедительно,  чтобы
обмануть десяток самоуверенных молодых шведок в клетчатых штанах, я горестно
повернул назад  и  побрел  той  же  дорогой,  по  которой  мы  сюда  пришли.
Оказавшись вне поля ее зрения, я залег под сосну, нахлобучил шляпу на  глаза
и стал обдумывать следующую стадию операции. Я постарался не думать ни о чем
постороннем - даже о Лу и о грозившей ей  опасности.  Я  не  мог  допустить,
чтобы мысли о ней стали помехой для моих действий. А больше думать не о чем.
Карты сданы. Последняя сдача. Теперь только оставалось сыграть партию.
   Я дал ей  полчаса.  Если  бы  она  была  старше  или  поопытнее,  или  со
свойственной ей самонадеянностью не считала бы меня совсем уж  никчемным,  я
бы дал ей целый час, но я был готов побиться об заклад, что  ей  не  хватило
выдержки сидеть так  долго  в  засаде  и  спокойно  наблюдать  за  безлюдным
болотом. Когда истекли эти тридцать минут, я встал, сдвинул шляпу на затылок
и пошел прямо через трясину, стараясь идти точно по ее следам,  которые  уже
наполнились водой и почти скрылись из виду. Прогулка была  не  из  приятных.
Сам не знаю, как это меня угораздило шагнуть в эту ледяную жижу. Я уже ждал,
что мерзкая колышущаяся черная масса разверзнется и поглотит меня. Но какого
черта - разве не обладаю я парой крепких ног, которые меня еще держат, и  уж
если ей это оказалось под силу, неужели мне не удастся...
   На другом берегу я вспомнил подзабытую премудрость ориентации  в  лесу  и
стал разыскивать ее  следы.  Как  я  и  подозревал,  она  углубилась  в  лес
ненамного, а потом вернулась и стала наблюдать за моим копошением.  Я  нашел
место, где она прилегла в прибрежных  кустах,  чтобы  следить  за  мной.  На
мягкой почве виднелись отметины от ее  локтей,  даже  отпечаталась  рифленая
вязка ее свитера.
   Потом она поднялась и двинулась дальше.  И  вот,  как  я  и  предполагал,
избавившись от меня, она перестала ломать комедию. Мы зашли довольно  далеко
на север, пробираясь сквозь  кустарники,  но  теперь  ее  следы  свернули  к
юго-востоку, устремившись обратно к шоссе. Я бы  лично  не  стал  устраивать
себе лежбище в лесной чащобе, до которого надо топать шесть миль. Милая Элин
чувствовала себя на пересеченной местности как рыба в воде, чего нельзя было
сказать о коротышке  Каселиусе.  Ведь  я  проверил  его  однажды  на  темном
проселке, когда он кинулся на  меня  с  мечом:  начал  он  лихо,  но  быстро
выдохся. Даже двухмильный марш-бросок по лесу стал бы непосильным испытанием
для толстенного  денди.  Этот  парень  привык  работать  головой,  а  работу
мускулами предоставлял другим, за исключением тех редких случаев, когда  ему
подворачивалась интересная оказия устроить пальбу по живым мишеням. А  чтобы
нажимать на спусковой крючок, много сил и выносливости не требуется.
   Следы на земле сообщили, что Элин поставила на мне крест. Она уже даже не
пыталась запутывать свои следы. Ей просто не пришло в  голову,  что  я  могу
устремиться за ней в погоню. Я шел по ее следам,  не  останавливаясь  ни  на
секунду. Теперь, когда мне уже не надо было притворяться, будто я едва с ног
валюсь от усталости, я мог легко держать приличную скорость ходьбы. А тогда,
дыша как тюлень, я чуть было и сам не поверил, что вот-вот упаду.
   Чего малышка явно не приняла во внимание, так это того, что  и  у  нас  в
Западном полушарии есть немало районов девственной дикой природы. Этот миф о
мягкотелых и  беспомощных  американцах  действует  успокаивающе  на  психику
европейцев и, возможно, содержит в себе зерно истины, но все  же  среди  нас
остались еще такие, кто не пропадет  ни  в  глухом  лесу,  ни  в  бескрайних
пустынях. И хотя тридцатишестилетний  мужчина,  по  ее  представлениям,  был
почти дряхл, это еще не совсем старик, а я к тому  же  недавно  прошел  курс
физической подготовки, благодаря которому приобрел отличную форму  -  пускай
даже мои инструкторы и не особенно гордились моими успехами. Было у  меня  и
еще одно преимущество,  которого  она  не  учла.  Все  послевоенные  годы  я
тренировал легкие  горным  воздухом  у  себя  дома  в  Санта-Фе  на  высоте,
превышающей  высоту  самого  высокого  пика  Скандинавии.  Мои  легкие  были
достаточно натренированы. И хотя я не сторонник принципа двойного  стандарта
в прочих областях,  мне  кажется,  и  атлетические  рекорды  подтвердят  мое
утверждение, что крепкий мужчина в состоянии загнать крепкую женщину в любой
день недели - и если вам угодно обратить это заявление в гнусную  шутку,  ну
что ж, приятель, полный вперед!
   Не скажу, что это было приятное занятие - трусить сквозь арктический  лес
рысцой, которой можно покрыть мили и мили. Как говорили  ее  следы,  она  не
особенно старалась спешить, как раньше, даже и не подозревая, что за ней  по
пятам следует некто, от кого ей надо бы держаться подальше. Она  просто  шла
бодрым шагом, время от времени обходя труднопроходимые места, но как  только
трасса становилась более легкой, снова возвращалась  на  свой  маршрут.  Она
знала свое дело отлично - интересно, научилась ли она этому в школе или  еще
где. Вокруг был холмистый пейзаж  без  каких-либо  особых  примет  -  здесь,
наверное, из года в год целые полки охотников  безнадежно  плутают,  но  она
шагала уверенно, не сбиваясь с дороги. Нет, это  мало  походило  на  детскую
забаву. С одной стороны, это был тяжкий  физический  труд,  а  я  не  особый
любитель физических упражнений за здорово живешь. С другой  стороны,  я  был
почти уверен, что очень скоро вляпаюсь в какую-нибудь малоприятную  историю.
И все же после всего этого лицедейства и дуракаваляния приятно  было  просто
шагать по свежему воздуху в погожий день, имея пред собой поставленную цель.
   Вскоре я заметил яркие клетчатые брюки далеко впереди - они были, правда,
не такие яркие, как в начале дня, но  все  же  выделялись  инородным  пятном
среди света и теней. Она уже шла медленнее - наверное, немного устала. Время
от времени она садилась на поваленное дерево и  отдыхала.  Мне  теперь  было
куда труднее. Двигаться надо было бесшумно, чтобы она меня  не  услышала,  и
надо было глядеть в оба, чтобы не нарваться на нее во время ее отдыха. Когда
она наконец дошла до дороги, которую искала, я и сам уже порядком устал.
   Это была старая, давно заросшая травой лесная дорога, бежавшая к югу и  к
северу. Даже при ее феноменальной способности  ориентироваться  в  лесу  она
немного забрала в сторону. Идя по  незнакомому  бездорожью,  никогда  нельзя
быть уверенным, что выйдешь точно на нужное место - вроде  лагеря  лесорубов
или охотничьей хижины. Будь ты хоть сам  Дэн  Бун  ! Но уж будьте уверены,  что  рано  или  поздно  вы
наткнетесь на линию значительной протяженности - скажем, дорогу,  ведущую  к
лагерю или хижине. Так что вам остается только идти, избегая препятствий,  и
вы обязательно выйдете на дорогу, которая и выведет вас на место.
   Она снова повернула к северу.  Теперь  мне  пришлось  совсем  тяжко.  Она
шагала по открытой дороге, не  вполне  пригодной  для  автомобилей,  но  для
пешехода это была все равно что городская мостовая. Я шел лесом, параллельно
дороге, пытаясь как можно тише продираться сквозь  кустарники  и  перелезать
через палые стволы. Я не догадывался, кто ожидает ее в конце  дороги,  и  не
хотел оставлять свои следы - на тот случай, если кто-то бродит тут вокруг  и
умеет читать по земле.
   Мои предосторожности себя оправдали даже раньше, чем я ожидал. Она прошла
крутой поворот и двинулась по длинному прямому участку дороги. Она уже почти
дошла до следующего поворота, как  вдруг  кто-то  тихо  свистнул  ей  сзади.
Неизвестный дал ей уйти достаточно далеко, удостоверился,  что  за  ней  нет
хвоста, а уж потом себя обнаружил.
   Она вернулась. На дорогу вышел мужчина. Его лицо было мне смутно знакомо:
я решил, что уже встречал его или его кулак раньше - в стокгольмском  парке.
Сара Лундгрен, пожалуй, тоже узнала бы его. Он обменялся с Элин  несколькими
фразами. Я не мог расслышать их слов, но  потом  он  опять  свистнул,  и  на
дорогу  с  другой  стороны  леса  вышел  еще  один  человек.  Они,   значит,
просматривали весь этот длинный отрезок дороги  и  готовы  были  пристрелить
любого постороннего, кто появился бы в их поле зрения. Если бы я  шел  прямо
за Элин, подозреваю, мы оба были бы уже мертвы. У них в руках были автоматы,
которые, увы, стреляют без разбора в кого попало. Вряд ли  они  бы  рискнули
упустить меня, дав ей время спрятаться в лесу от их пуль.
   Глядя на эту симпатичную  чудачку  в  замызганных  штанах  и  пузырящемся
свитере, я почему-то вдруг ощутил странное чувство  ответственности.  Она  в
буквальном смысле была малюткой, заблудившейся в лесу. Она могла произносить
высокопарные речи о мерзостях международной политики, но ей явно никогда  не
приходило в голову, что мужчина может совершенно сознательно воспользоваться
ею для своих целей, а потом убить не моргнув глазом - это не пришло в голову
и Саре Лундгрен. Я увидел, как один из мужчин взял у нее пакеты с  пленками.
Он что-то сказал ей и пошел по дороге, а она двинулась за ним. Другой  стоял
и смотрел им вслед, а потом юркнул в свое лесное укрытие.
   Пожалуй, я бы вполне мог бы оставить его  там,  но  мне  нужно  было  его
оружие, да и вообще не люблю  я  оставлять  у  себя  за  спиной  вооруженных
парней, когда этого можно избежать.  Дело  было  пустяковое.  Он  не  ожидал
нападения. В последний момент у меня под ногой хрустнула ветка, и  он  резко
обернулся - как раз в эту же секунду он получил удар в шею  такой  силы,  от
которого может разорваться трахея. Мои  инструктора  в  учебно-тренировочном
лагере могли бы мной гордиться. Он не проронил ни Звука.  Мне  даже  удалось
подхватить его автомат до того, как он рухнул на землю -  не  то  чтобы  это
было так уж важно, поскольку он так и не снял автомат с предохранителя.
   Автомат этой конструкции был мне незнаком,  но  многочисленные  кнопки  и
рычажки говорили сами за себя: предохранитель,  спусковой  крючок,  селектор
выбора режима стрельбы - от полу  -  до  полностью  автоматического  боя.  В
последнее время все с ума посходили по этим маленьким  уродцам,  похожим  на
шприцы, причем я все никак не могу понять - почему.  Возможно,  потому,  что
никому  теперь  не  хочется  прилагать  усилия,  чтобы  научиться  прицельно
стрелять - вот они и предпочитают оружие, которое поливает свинцовой  стру„й
как из шланга. Лично  я  предпочитаю  винтовку  с  оптическим  прицелом  для
дальнего боя, а что касается ближнего боя, то  тут  нет  ничего  лучше,  чем
короткоствольный помповый карабин или  автоматический  дробовик,  заряженный
картечью. Впрочем, нельзя же вечно потрафлять своим капризам. У меня  теперь
был автомат. Вполне достаточно.
   Я перевел селектор на одиночные. Мертвеца  в  кустах  с  дороги  не  было
видно. Я оставил его там и поспешил за Элин и  ее  сопровождающим.  Скоро  я
вышел на большую вырубку с торчащими из  земли  пнями,  уже  побуревшими  от
времени. Посреди вырубки было озерцо,  скорее  похожее  на  лесной  пруд,  и
крошечная хижина с косо торчащей из крыши проржавленной трубой.
   Место производило впечатление явно заброшенного. Казалось,  дом  простоял
тут многие годы без людей, служа прибежищем лишь для мышей и сусликов, если,
конечно, они водятся в этой стране.
   Элин со своим спутником шли через вырубку к домику. Она явно выбилась  из
сил и с трудом поспевала за широко шагающим мужчиной. Что ж, она  ведь  меня
чуть не загнала.
   Глядя на нее, я все никак  не  мог  отделаться  от  мысли,  что