больно странная  это  часть...  если  на  ее
территории базируется мотобанда.
     - Откуда ты знаешь?
     - Сорока на хвосте принесла. А твой Борис с ними не связан?  Сама  же
говорила, что к нему в баню приезжает раз в месяц целая  компания.  Не  из
той ли части?
     - Он  такой  же  мой,  как  и  твой,  -  поморщилась  Лиза.  -  Я  не
интересовалась, кто его навещает и зачем. Только едва ли эта  компания  из
воинской части. Если бандиты оттуда, зачем они напали на киоск, на деревню
вообще?
     - К сожалению, ты права,  не  стыкуется.  Ладно,  давай  поговорим  о
другом.
     - А почему ты сам решил искать бандитов? Чтобы отомстить? Тебе  мало,
что ими занимается милиция? Закон?
     Крутов покатал в ладонях чашку с чаем, не пролив при этом  ни  капли,
исподобья глянул на себеседницу.
     - Во-первых, местная милиция скорее всего  связана  с  бандитами,  во
всяком случае ищет она их плохо. Вовторых, с такими "отморозками", как эти
мотоциклисты, невозможна фэйр плей.
     - Честная игра? - перевела Лиза.
     - Игра по правилам. Они презирают все законы,  отрицают  любые  нормы
поведения, ненавидят людей и руководствуются только  своими  желаниями.  С
ними можно и нужно разговаривать на их языке. Что касается меня...  Многие
люди всю жизнь ищут  истину,  доброту,  красоту,  гармонию,  совершенство,
справедливость, так вот я из всего этого спектра предпочитаю последнее...
     - Справедливость?
     - По характеру я - борец за справедливость, понимаешь? В школе за это
попадало, в институте... Так получалось, что мне все время приходилось  ее
восстанавливать.
     Елизавета несколько мгновений смотрела в глаза Крутова,  потом  вдруг
встала, обошла стол и оказалась рядом, наклонилась к нему, закрывая глаза.
И ему ничего не оставалось делать, как поцеловать ее...
     Поцелуй был долог и нестерпимо нежен. Они целовались, не касаясь друг
друга руками, не пытаясь прижаться друг к другу; казалось, у  обоих  живут
только губы... и только они могут выразить  то,  что  ощущали  оба.  Потом
Елизавета отодвинулась и села на место, как ни в чем не бывало,  глядя  на
захмелевшего Егора насмешливыми, дерзкими, потемневшими глазами.
     - Ты... ты колдунья! - хрипло проговорил он. - Такого со мной никогда
не было.
     - Я  предупреждала,  -  пожала  плечами  Елизавета.  -  Только  я  не
колдунья, а всего лишь внучка ведьмы. Всего, что знала  моя  бабка,  я  не
знаю.
     Крутов засмеялся, чувствуя  удивительную  легкость  во  всем  теле  и
приятное головокружение.
     - Мне только ведьмы в жизни не хватало. Надеюсь, ты меня в лягушку не
превратишь?
     - Будешь вести себя плохо - превращу!
     - Я так и понял. Придется вести себя хорошо.  Хочешь  посмотреть  мою
коллекцию металлических рублей? Я  ее  лет  десять  собираю,  почти  сотню
насобирал.
     Лиза встала и Крутов повел ее в дом. Включил в спальне  свет,  достал
из тумбочки бювар с монетами и вдруг почувствовал, как Елизавета осторожно
положила ему на плечи ладони. Замер. Медленно выпрямился  и  повернулся  к
девушке, вбирая глазами ее  лицо,  огромные,  загадочно  мерцающие  глаза,
губы,  волосы.  В  памяти  снова  всплыли  строки  Блоковского   "Демона":
"Прижмись ко мне крепче и ближе, Не жил я - блуждал средь чужих..."
     Почти не  слышно  касаясь  руками  его  тела,  Елизавета  расстегнула
рубашку, сняла, бросила на пол. Увидела шрам на  груди  слева,  там,  куда
пришелся удар кинжала таджикского моджахеда.
     - Нож?..
     Крутов кивнул. Голова кружилась все сильней и сил сдерживать себя уже
почти не осталось.
     Елизавета наклонилась и поцеловала шрам. Потом увидела еще один -  на
предплечье,  поцеловала  и  его.  Повернула   послушного   Егора   спиной,
обнаружила под лопаткой темное пятнышко - след пули, погладила пальцем.
     - Пуля?..
     Егор не ответил. Что-то зашуршало за спиной, упало на  пол,  холодком
обдав ноги. Он обернулся: девушка стояла перед ним без блузки,  бесстрашно
глядя ему в глаза. Ее упругая, идеальной формы грудь с  торчащими  сосками
была на расстоянии ладони, и Крутов потянулся к ней руками, уже  не  желая
бороться с магией взаимного притяжения и с самим собой...
     Ровно в полночь они мылись в бане,  еще  не  потерявшей  тепло  после
суточного простоя - с момента прибытия Крутова. Мылись, не стесняясь  друг
друга, дважды при этом занимаясь любовью, пока не насытились окончательно.
Да и то, как оказалось, не на долго. Жажда любви, подстегнутая  долгим  ее
ожиданием, была сильнее их.
     Потом пили чай, сидя на кровати в  спальне:  Елизавета  -  в  рубашке
Егора на голое тело, он - по пояс голый, завернутый ниже талии в простыню.
     - Расскажи, - кивнула девушка на шрам на груди Крутова.
     Перед мысленным взором Егора всплыла сцена боя, в котором он  получил
ранение.
     Это случилось в девяносто втором году в Таджикистане.  Крутов,  тогда
еще капитан спецназа Чучковской бригады особого назначения,  был  двадцать
восьмого  сентября  поднят  по  тревоге   и   в   составе   "ограниченного
контингента" (сводный отряд в количестве  четырехсот  человек)  российских
войск перебазирован в Курган-Тюбе. Задачу им поставили - охранять  военные
и государственные объекты в  республике  Таджикистан.  Тогда  они  еще  не
знали, какой сложной  окажется  эта  легкая  на  первый  взгляд  задача  в
условиях межнационального конфликта.
     Бой, в котором произошла проверка возможностей  спец-наза  и  качеств
входящих в отряд людей, по сути мог бы послужить яркой иллюстрацией  того,
с чем  пришлось  столкнуться  "чучковцам".  Тогда  ни  Крутов,  ни  другие
командиры,  не  ведали,  к  каким  хитростям  могут   прибегнуть   боевики
таджикской  оппозиции,  чтобы  завладеть  военной  техникой,   оружием   и
боеприпасами. Так, например, при погрузке и сопровождении боеприпасов  для
двести   первой   дивизии   правительственных   войск   командиру   отряда
сопровождения давали приказ:  там-то  и  там-то  груз  будут  досматривать
таджикские контролеры. Ну, досматривать,  так  досматривать,  приказ  есть
приказ, ничего особенного, хотя зачем нужен такой контроль - непонятно.  А
досмотр  этот  выливался  потом  в  захват  техники   и   боеприпасов:   о
транспортировке  боевики   предупреждались   заранее.   Успевал   командир
сообразить, в чем дело, давал бой - засада срывалась, не  успевал  -  мало
того,  что  гибли  люди,  -  российские  командиры  обвинялись  потом  как
торговцы, специально сдавшие груз боевикам.
     Крутову этот момент удалось определить: сработала  интуиция,  реакция
организма на "ветер смерти".
     Колонна БТРов и грузовиков вползла на перевал. Кругом  скалы,  камни,
горные склоны, голое пространство с редкими кустиками какой-то  травы.  На
дороге самодельный шлагбаум, военная палатка, пост, мотоцикл  и  почему-то
бульдозер. Пять человек: три солдата в касках, офицер в пилотке, почему-то
небритый и седой - "контролер", и женщина в камуфляжном комбинезоне.
     Крутов   ехал   впереди,   сидя   на    лобовой    броне    переднего
бронетранспортера. В бинокль оглядел пост и  остановил  колонну.  Интуиция
заговорила,  как  только  он  разглядел  заросшее   седой   щетиной   лицо
таджикского офицера.
     - Седьмой, - сказал он в микрофон  рации,  -  приготовьтесь  отразить
атаку. Второй, высади группу слева, за  скалой,  чтобы  не  было  видно  с
поста, пусть ребята обойдут пост и посмотрят, что за  скалами  на  склоне.
Остальным следовать за мной.
     Не доезжая  метров  пятьдесят  до  шлагбаума,  Егор  снова  остановил
колонну, спрыгнул на дорогу  и  в  сопровождении  ординарца  направился  к
ожидавшим его солдатам.
     - Старший группы сопровождения капитан Крутов, - козырнул он. - С кем
имею честь?..
     - Полковник Рахимбоев, - ответил с акцентом небритый  офицер,  сделав
жест, лишь отдаленно смахивающий на козыояние. - Пройдемте.
     Он направился к палатке. Крутов  последовал  за  ним,  отметив  краем
глаза заинтересованный взгляд женщины, судя по типу лица и цвету  волос  -
литовки или эстонки. В палатке его и ординарца ждал сюрприз.
     Палатка оказалась пустой, ничего в  ней  не  было,  если  не  считать
четверых вооруженных людей: кожаные и  ватные  безрукавки,  дикого  покроя
штаны грязно-зеленого цвета, сапожки и такие же  грязно-зеленые  чалмы  на
головах, бородатые небритые лица. Они стояли неподвижно и молча,  направив
на вошедших автоматы, и были готовы открыть огонь в любой момент.
     Полковник Рахимбоев сделал разворот и  приставил  к  виску  ординарца
Крутова пистолет. Несколько мгновений длилась  тишина,  потом  к  вошедшей
группе  подошел  низкорослый  чернобородый  таджик   с   мощными   бровями
Карабаса-Барабаса, снял с Егора его автомат, забрал  из  кобуры  пистолет,
разоружил ординарца и отступил в сторону. Все это  -  без  единого  слова.
Крутов пожалел, что не оставил ординарца у палатки. Будь  он  здесь  один,
трюк с угрозой - пистолет к виску - у боевиков не прошел бы.
     - Что вам надо?
     - Прикажи своим освободить бэтэшки и грузовоки, - сказал "полковник".
- Оружие на землю. Колонна окружена. Начнете сопротивляться,  перестреляем
всех как шакалов.
     Крутов уловил косой взгляд сержанта (впоследствии получившего  звание
лейтенанта) Вохи Васильева и понял, что тот ждет команды. Этого  парня  не
смущали численный перевес противника и его вооружение.
     - Только не убивайте! -  плачущим  голосом  взмолился  вдруг  Крутов,
кривя лицо, безвольно опуская плечи. - Мы все отдадим, все сделаем, только
не стреляйте, прошу вас...
     Хлюпнул носом, притворяясь до смерти испуганным, и ординарец.
     На лице "полковника Рахимбоева" появилась понимающая ухмылка,  стволы
автоматов четверки, ожидавшей жертву в палатке, чуть  опустились.  Боевики
поверили в трусливое желание жить русских командиров.
     "Полковник" опустил  пистолет,  махнул  рукой  в  сторону  выхода  из
палатки.
     - Командуй, капитан.
     Остальные    боевики    сломали    строй,     задвигались,     начали
переговариваться, и в этот момент Крутов, проходя мимо, с поворота  достал
"полковника" ногой под колено, упал вместе с ним и отнял пистолет.  Открыл
огонь он, еще не достигнув пола.
     Сделал свое дело и Васильев, в  подкате  сбив  ближайшего  боевика  и
вырывая у него автомат. Стрелять он начал почти в тот  же  момент,  что  и
Крутов.
     Два выстрела, очередь - три трупа и двое раненых, -  таков  был  итог
мгновенного боя внутри палатки. Бой снаружи  тоже  завязался,  но  уже  по
сценарию,  разработанному  спец-назовцами.  Боевики,   потеряв   несколько
человек, отошли. А  ранил  Крутова  тот  самый  моджахед,  чернобородый  и
мощнобровый, что разоружал его  и  Васильева.  Он  незаметно  выбрался  из
палатки и метнул в Егора,  командовавшего  боем,  кривой  горский  кинжал.
Оглянувшись  на  шум,  Крутов  чудом   отклонился,   буквально   на   пару
сантиметров, и кинжал миновал сонную артерию. Боевика пристрелил Васильев,
а Егор, вырвав кинжал из груди, еще полчаса продолжал руководить  отрядом.
Плохо ему стало позже, после значительной потери крови...
     Всего   этого   он   конечно   Елизавете   не   рассказал,   придумал
правдоподобную историю с тренировкой на базе и назвал рану "царапиной".
     - Ох, обманываешь ты меня, Егор Лукич, - вздохнула девушка,  еще  раз
погладив шрам пальцами. - Два сантиметра левее, и ты был  бы  мертв.  Тебя
ударили из засады? Так ведь? Не отпирайся.
     -  Недаром  говорят:  умная  женщина  -  следователь  по  природе,  -
проворчал Егор.
     - Больно было?
     - Чепуха.
     - А если бы этот бандит не промахнулся?
     - Я знал, что встречу тебя, и  берег  себя,  как  мог,  -  отмахнулся
Крутов. - Ты спать очень хочешь?
     - Нет.
     - Я тоже нет. Давай пройдемся до пруда. Ночь тихая, луна... красота!
     Елизавета потянулась к  нему,  чмокнула  в  шею,  вскочила  и  начала
деятельно собираться. Через несколько минут они  шли  по  тропинке  вокруг
огорода, обнимаясь, целуясь, отбиваясь друг от друга и беззвучно хохоча. А
еще через минуту наткнулись на берегу пруда на лежащего ничком человека.
     Луна сияла вовсю, высвечивая все детали пейзажа, и  было  видно,  что
куртка на спине человека порвана, как и светлые брюки ниже колен, а  бурые
пятна на них - кровь.
     Словно  почуяв  приближение   людей,   человек   вдруг   зашевелился,
приподнялся, упираясь в землю  одной  рукой,  просипел:  помогите!..  -  и
уронил голову в траву.
     - Господи!.. - прошептала Елизавета, бледнея. - Что с ним?!
     - Он ранен. Берись за руки, - сказал Крутов, приподнимая застонавшего
незнакомца, и заученным движением перекинул его через плечо. - Иди вперед.
     Они вернулись, но понесли раненого не в дом, а в баню, где Крутов мог
обмыть его и перевязать. Однако стоило ему снять  куртку  и  рубашку,  как
сразу стало ясно, что мужчина - это был молодой человек лет двадцати -  не
жилец.  У  него  были  три  огнестрельные  раны  -  цепочка  кровавых  дыр
пересекала верхнюю часть груди, стреляли скорее  всего  из  автомата  -  и
сломана ключица. Одна из пуль  попала  в  легкие,  в  груди  парня  что-то
клокотало и хрипело, а на губах пузырилась  кровавая  пена.  Когда  Крутов
начал обмывать его грязное бледное лицо и раны, он  пошевелился  и  открыл
глаза.
     - Где... я?
     - В деревне Ковали.
     - Кто... вы?
     - Мы тут живем... временно. Кто ты сам? Что произошло?
     - В меня стреляли... - В  глазах  раненого  с  расширенными  зрачками
шевельнулся ужас. - Я раскапывал курган...
     - Зачем?
     - Я археолог... почти... четвертый курс института... здесь пять тысяч
лет назад жили древляне и кривичи... я ищу следы... материал для дипломной
работы... - раненый выталкивал слова порциями и на глазах слабел.
     - Его надо срочно в больницу, - прошептала Елизавета.
     - И ты раскапывал курганы? - добавил Крутов.
     - Да... я знаю, что нельзя... но там... там!  -  Глаза  раненого  еще
больше раскрылись. - Мертвые люди!.. голые!.. много!..
     - Где? На Бурцевом городище?
     - Я начал бить  шурф...  а  там...  человеческие  руки!..  -  Раненый
вздрогнул, закашлялся кровавой пеной. - А потом появились люди в  форме...
один меня ударил в грудь... я потерял сознание... очнулся, пополз... а они
начали стрелять по кустам... больше ничего не помню...
     Будущий археолог замолчал, обмяк, глаза его погасли.
     - Берись, - сказал Крутов, - выносим его во двор.
     Они вынесли раненого  из  бани,  с  трудом  уместили  его  в  коляске
мотоцикла и Егор забежал в дом, чтобы накинуть на  себя  куртку.  А  когда
выбежал обратно, увидел во дворе людей с собаками и фонарями,  окружившими
мотоцикл.
     Его осветили.
     - Стоять! - каркнул из темноты властный голос. - Никому не двигаться!
Руки на затылок!
     Несколько фонарей скрестили лучи на Крутове, ослепив его на некоторое
время, хотя он успел увидеть стоящую у стены сарая Елизавету: ее держал за
руки кто-то в камуфляжном костюме, с маской на голове. Сопротивляться было
бесполезно, непрошеные гости были вооружены автоматами,  и  Егор  послушно
поднял руки, сцепив их на затылке.  Он  не  знал,  что  это  за  люди,  но
догадывался, что пришли они за раненым археологом.
     - В чем дело, мужики?
     В то же мгновение чей-то приклад с силой врезался  в  живот  Крутову.
Тот охнул, инстинктивно прикрывая живот, опустился на колено и получил еще
один удар - по спине.
     - Руки за голову, тебе сказано!
     Вскрикнула Елизавета. Зарычала собака.  Крутов  напрягся,  прикидывая
свои возможности и дальнейшие действия, и замер, увидев перед глазами дуло
автомата. Невидимый из-за бьющего в лицо света человек проговорил:
     - Ты здесь хозяин?
     - Я, - сквозь зубы ответил Крутов. - Что вам надо?
     - Что успел вам рассказать этот самодеятельный золотоискатель?
     - Раненый, что ли? Он был без сознания, когда мы его нашли.  Я  хотел
отвезти его в больницу, умирает парень. А кто он в самом деле? Что сделал?
Сбежал из тюрьмы, что ли?
     - Сбежал, - хмыкнул допрашивающий. - Не врешь?
     Крутов сделал испуганно-заискивающее лицо.
     - Вот те крест!
     Человек присел напротив на корточки и Егор увидел в прорези маски его
бешеные глаза.
     - Если ты, гнида, врешь, пожалеешь, что на свет родился! И она тоже!
     Командир рыскающей по двору команды резко встал.
     - Его надо в реанимацию, - недобро  сказал  Крутов,  прислушиваясь  к
возне у сарая.
     - Мы доставим, - с иронией бросил командир. - Уходим, янычары!  Дайте
хозяину по морде пару раз, чтоб проникся, пеленайте археолога и по коням.
     - Можно, я тут немного задержусь, Сват? - сказал кто-то со смешком. -
Уж больно деваха хороша.
     Луч фонаря, бьющий в лицо Крутову, ушел в сторону, он повернул голову
и увидел молча отбивавшуюся от парня в камуфляже Елизавету. Тот тискал  ей
грудь и норовил поцеловать.
     И Егор не выдержал.
     Упругий подъемпрыжок с колена, удар в маску того, что стоял  рядом  с
собакой и с фонарем. Прыжок к сараю, удар ребром ладони по  затылку  того,
кто лапал Елизавету, рывок за руку, удар коленом в  грудь  и  одновременно
перехват автомата...
     Рукоять "калашникова" удобно легла в ладонь, вторая ладонь подхватила
ствол, и Крутов дал короткую очередь  в  землю,  перед  носом  рвущейся  с
поводка собаки, направил оружие  на  замерших  парней  в  пятнистой  форме
спецназовцев, отступил к стене сарая, прикрывая спиной девушку.
     - Держите собак! Перестреляю! И выметайтесь отсюда!
     Изумленная  тишина  длилась   несколько   секунд.   Потом   защелкали
предохранители автоматов и пистолетов и пять или шесть стволов  нацелились
на Крутова. В овал света от упавшего фонаря вышел командир отряда, покачал
головой.
     - Лихой ты казак, однако! Похоже, я в тебе ошибся. Ну, ничего, это мы
скоро выясним. А вот пушечку верни, верни, не доводи до греха. Хотя  ты  и
умеешь с ней обращаться, но ты один, а нас  десяток  плюс  четыре  собаки.
Многовато даже для профессионала. Да и девочку жалко. Ну, договорились?
     - Убирайтесь! - повторил Крутов, понимая,  что  ситуация  патовая.  -
Сейчас сюда прибегут мои родственники, и придется вам иметь дело  со  всей
деревней.
     Командир  группы  думал  недолго,  прислушался   к   скрипу   дверей,
доносившемуся со всех сторон, сделал  какой-то  жест,  и  его  подчиненные
начали отступление, забрав раненого археолога  и  пострадавшего  от  атаки
Крутова приятеля.
     - Отдай "калашечку", а? - проговорил командир. - По-хорошему.
     Егор подумал, поставил автомат на предохранитель и бросил на землю.
     - Вот спасибо. - Чужак поднял оружие, осветил Крутова и  дрожащую  за
его спиной Елизавету, сказал со зловещим спокойствием. - А с тобой  я  еще
разберусь, ковбой. Зря ты полез на рожон, я такого не прощаю.  И  запомни:
ты ничего не видел! Понял? И подруге своей посоветуй молчать.
     Послышались голоса, звуки шагов, деревня проснулась и заворочалась.
     - Иди, иди, - насмешливо сказал  Крутов.  -  Я  все  запомню  и  тоже
постараюсь разобраться, кто вы такие... Сват.
     Фонарь погас. Человек в  маске  исчез.  Ходил  он  бесшумно  и  форму
спецназовца носил не зря.
     За воротами замелькали огни, раздался голос соседа:
     - Егор? Ты дома? Кто стрелял? Лизка с тобой?
     Крутов обнял девушку, погладил ее по спине, шепнул на ухо:
     - Никому ни слова! - Шагнул к воротам, распахнул створку. - Здесь  я,
Роман Евграфович, и Лиза здесь. А стрелял не я. Мы чай  пили  на  веранде,
разговаривали о том, о сем, вдруг стрельба! Выскочили во двор - никого...
     С трудом успокоив  возбужденных  сельчан,  а  также  дядьку  Василия,
примчавшегося с ружьем, Крутов проводил Елизавету до дому и остался  один.
Прошелся по улице, прислушиваясь к затихающему шуму, вернулся к пруду,  но
следов  никаких  не  нашел.  Команда,  преследовавшая   студентаархеолога,
который неожиданно для себя от