войск, имевшееся у  Воробьева,  действовало  безотказно,  тем  более,  что
объяснял он  свой  интерес  к  расследованию  дорожных  нападений  поиском
сбежавшего с оружием военнослужащего.
     Бандитов  было  пятеро,  одеты  все  были  в  черные  комбинезоны,  а
вооружены автоматами ("калашников"  с  укороченным  прикладом  -  судя  по
описанию  свидетелей)  и  пистолетами-пулеметами   "клин"   отечественного
производства. Действовали нагло и открыто: перегородили дорогу мотоциклами
и открыли огонь, не потребовав документы, словно точно знали, кто  едет  и
что  везет.  Куда  потом  делись,  никто  объяснить  толком  не  смог,  ни
свидетели, ни милиция. План "Перехват",  задействованный  силами  местного
ОМОНа и милиции  спустя  час  после  происшествия  ничего  не  дал,  да  и
немудрено: за час бандиты могли преодолеть около ста километров  и  залечь
на базе до следующего мероприятия.
     - Едем в  Жуковку,  -  сказал  Панкрат,  оглядев  хмурые  лица  своих
гвардейцев, после  того  как  они  получили  всю  возможную  информацию  о
нападении и собрались в лесочке за Овстугом, у  какого-то  ручья.  -  Либо
действительно база банды находится в Жуковском районе, либо там они  скоро
выйдут на охоту. Витя, твое направление - милиция, ты у  нас  подполковник
Московского ОМОНа "в командировке".
     Барков молча кивнул.
     - Петро, тебе с группой придется поколесить по району, поспрашивать в
деревнях и селах, не видели ли парней на мотоциклах.
     Петя Ладыженский, бывший лейтенантафганец, раненый в  ногу  и  потому
прихрамывающий, но не потерявший  мастерства  разведчика  и  бойца,  также
промолчал. Он был не из разговорчивых.
     - Бандиты должны питаться  и  снабжаться  боеприпасами,  -  продолжал
Панкрат, - поэтому твоя задача, Тагир,  объездить  все  базы  снабжения  в
районе, в том числе военные. Давно известно, что армия торгует.
     Тагир Темирканов, молодой  дагестанец  с  красивыми  усиками,  поднял
вверх сжатый кулак, показывая, что задание понял.
     - Остальные вместе со мной займутся ресторанами района. Такие  наглые
твари, как эти убийцы на мотоциклах, наверняка любят потусоваться в  своей
среде, пофорсить, показать ловкость и силу. Жить будем в гостиницах, связь
по рациям постоянная. Легенда у каждого своя, продумайте. Все понятно?
     Мстители стали расходиться по машинам, все было ясно и без слов.



                              КОВАЛИ. КРУТОВ

     Послеполуденный дождик прибил пыль,  освежил  воздух  и  слегка  снял
жару, что весьма положительно сказалось на настроении Крутова.
     В пять часов пополудни он зашел к соседям, где его  встретили  старик
Качалин, совсем больной семидесятипятилетний Евграф,  седой  как  лунь,  и
отец Елизаветы Роман Евграфович или, как его звал  Осип,  Ромка,  которому
скоро должно было исполниться пятьдесят лет.  Это  был  худой,  лысоватый,
подвижный мужичок  с  ясным  взором  ястребиных  глаз,  не  дурак  выпить,
малоразговорчивый  и  стеснительный  в  трезвом  состоянии  и   неудержимо
болтливый в подпитии. Уже через полчаса он был  навеселе,  рассказал  кучу
страшных историй о своей охоте на медведя, о встречах со стаей волкособак,
потом стал требовать от гостя "откровенного мужского разговора", и  спасло
Егора  лишь  появление  женского  населения  семьи   Качалиных:   дородной
Степаниды, матери Елизаветы, и самой девушки, одетой на этот раз  в  юбку,
открывающую ноги выше колен, и белую вышитую блузку, которую тут  называли
шемизеткой.
     Посидев еще полчаса в компании Качалиных, Крутов перемигнулся со  все
понимающей  Лизой,  и  они  сбежали  из  гостеприимного  дома   Качалиных,
сославшись на встречу с друзьями, что было не совсем правдой,  потому  что
ни Егоровых одногодков, ни Елизаветиных в деревне практически не осталось.
Все они поразъезжались кто куда и дома появлялись редко, как и сам Крутов.
Однако у него в Ковалях оставалось достаточно родственников, которых он  и
навестил по очереди вместе с Лизой. Закончился этот поход -  под  прицелом
глаз белобрысого молодого  человека  с  наколками,  бдительно  охранявшего
киоск - у Крутовых на веранде, выходящей в сад, где Аксинья накрыла  стол,
приготовив роскошный по деревенским меркам ужин.
     Осип сначала участвовал в распитии напитков, посмешил молодежь  (хотя
себя  Крутов  считал  молодым  относительно),   порасспросил   соседку   о
житье-бытье в Брянске, потом сослался на дела и ушел. Таким образом Егор и
Елизавета остались одни, ни мало не смущаясь  этим  обстоятельством.  Егор
везде чувствовал себя нормально, столичная жизнь и  быт  профессионального
перехватчика террористов приучили его маскировать  свои  ощущения,  играть
любую роль, Елизавета  же  работала  в  такой  фирме,  которая  за  основу
профпригодности брала такие параметры, как  живость,  контактность,  ум  и
умение влиять на клиента. Влиять на  клиента  Лиза  Качалина  умела,  Егор
испытал это на себе.
     -  Ну  что  ж,  господин  Крутов,  -  заявила  она,  раскрасневшаяся,
сверкающая глазами, превратившаяся в прекрасную даму, - вы так мне  ничего
и не рассказали, где  работаете  и  кем.  Моя  разведка  донесла,  что  вы
работали в каком-то спецназе и якобы уволились. Это правда?
     Егор понял, что Осип  уже  проговорился  соседу  об  его  увольнении,
подумал в сердцах: ах ты болтун старый! Вслух же сказал:
     - Яволь, фрейлен. Все так и есть, как вы сказали. Разведка у  вас  на
высоте.
     - И что же, ты теперь  безработный?  -  Глаза  Елизаветы  еще  больше
распахнулись, полные любопытства и участия.
     Боясь окунаться в них  надолго,  Крутов  поднял  рюмку  с  ирландским
сливочным ликером "O Casey,s", - он привез  пару  квадратных  бутылок  без
особой надежды на то,  что  его  поймут  в  деревне,  -  пожал  плечами  и
проговорил философски:
     - Каждый  благородный  дон  имеет  право  хоть  раз  в  жизни  побыть
безработным.
     Елизавета рассмеялась, лукаво взглянула на собеседника  поверх  своей
рюмки.
     - Мне говорили, что ты был женат. Не сошлись характерами?
     Крутов с трудом  сделал  глоток,  поставил  рюмку,  чтобы  гостья  не
заметила, как у него задрожали пальцы. Сказал бесстрастно:
     - Она погибла.
     Елизавета перестала улыбаться, глаза  ее  потемнели,  на  щеки  легла
краска.
     - Извини, я не знала... - Она  посидела  немного,  глядя  на  Крутова
странно, испытующе, накрыла его руку ладонью. - Прости...
     - Ничего, все нормально.  -  Егор  заставил  себя  успокоиться;  было
приятно чувствовать прикосновение пальцев и ладошки девушки, душа от этого
замирала и мурлыкала. - Расскажи лучше о себе. Что  ты  рекламируешь?  Чем
вообще занимаешься в своей фирме?
     - Начинала я с маркетинга, точнее, со стайлинга. - Елизавета сняла  с
его руки ладонь, закинула руки за голову и выгнулась,  так  что  грудь  ее
рельефно обозначилась под натянувшейся блузкой, а  у  Крутова  перехватило
дыхание: лифчик девушка действительно не носила. Каждый жест ее  почему-то
кружил голову, и это было нечто новое в  его  отношении  к  женскому  полу
после гибели  жены.  Присутствие  Ольги  в  свое  время  так  на  него  не
действовало.
     - Стайлинг  -  это  придание  какому-нибудь  изделию  внешнего  вида,
соответствующего тренду современной моды, - продолжала  Елизавета,  словно
не замечая состояния собеседника, - и  психологии  покупателя.  Я  неплохо
рисую, и дизайн давался мне легко. Знаешь что, давай погуляем? Не  хочется
сидеть в такую погоду за столом.
     - Давай, - согласился Крутов.
     Они предупредили Аксинью, что еще вернутся пить чай,  и  по  тропинке
между огородами вышли к пруду, в котором  когда-то  молодой  Крутов  ловил
рыбу и стрелял из самострела по лягушкам. Шел  девятый  час  вечера,  жара
ушла окончательно, природа благоухала, пребывая в  тишине  и  спокойствии,
душа ждала какого-то чуда и хотелось говорить стихами.
     - В общем, стайлингом я занималась недолго, - вспомнила  Елизавета  о
теме разговора, искоса глянув на задумчиво-умиротворенное лицо Егора, -  в
начале  карьеры.  Теперь  я  служу  в  отделе  по  работе   с   клиентами,
разрабатываю полную рекламную концепцию каждого. Продолжать? - Лиза  снова
искоса посмотрела на Крутова.
     - Очень интересно! - поспешно сказал он.
     - Ну, а в полную рекламную концепцию входит куча всякого рода брифов:
рекламные цели, маркетинговые цели, общая целевая аудитория,  исследование
конкретных разработок,  рынка  вообще,  выбор  СМИ,  разбивка  бюджета  по
позициям,  дизайн  макетов,  выбор  времени  проведения  кампании  и  тому
подобное.  Кроме  того  я  ищу  подрядчиков,   устанавливаю   контакты   с
видеостудиями, работаю с крупными модельными агентствами,  даже  с  такими
как Red Stars and Modus Vivendis. Все понял?
     - Так точно! - вытянулся Егор, не моргнув  глазом,  потом  подошел  к
воде поближе, разглядывая кувшинки в десятке метров от берега. -  Но  ведь
для этого надо знать чертову уйму тонкостей!
     - Главное - нужно знать компьютер ПиСи  вдоль  и  поперек,  иначе  не
справишься ни с одним проектом.
     - Ты знаешь?
     Елизавета засмеялась.
     - А как ты думаешь? Или мне вручили должность менеджера  за  красивые
глаза?
     Крутов оценивающе оглядел лицо девушки и серьезно кивнул:
     - Я бы так и сделал. - Потом, не предупреждая, вдруг вошел в пруд  по
пояс, сорвал три кувшинки и вручил Елизавете. Ее широко раскрывшиеся глаза
сказали ему, что она чувствует, и Крутов, толком  еще  не  разобравшись  в
своих собственных ощущениях, не желая  размышлять,  что  соединило  его  с
девушкой, внезапно понял, что это судьба!
     Их руки и губы встретились, поцелуй был долгим и нежным, так что  оба
как бы растворились в нем, едва не задохнувшись, и лишь  спустя  несколько
минут она тихо спросила, все еще прижимаясь к нему всем телом, так что  он
чувствовал сквозь ткань рубашки и блузки ее грудь:
     - Ты не слишком спешишь, Крутов?
     - Я  опаздываю,  -  хрипло  отозвался  Егор,  и  девушка  засмеялась,
отодвигаясь, поправляя волосы, прижала кувшинки к лицу.
     - Как давно я здесь не гуляла! С детства ... Пройдемся?
     Крутов послушно двинулся в обход пруда, остановился у полузатопленной
коряги. Воспоминания обрушились на него, как лавина.
     - Здесь меня укусила змея...
     - Когда? Расскажи.
     - Я тогда учился в Жуковке, жил у дядьки Ивана, а  сюда  приезжал  на
лето. Это уже  в  десятом  классе  случилось.  Я  ее  не  заметил,  удочку
закидывал, а она сидела под корягой. Ну, и  укусила.  Знаешь,  я  боли  не
почувствовал, только поплыл куда-то, как  от  стакана  самогонки.  Хорошо,
бабка Уля еще жива  была,  дала  мне  выпить  трехлитровую  банку  молока,
пошептала что-то, погладила, ногу разрезала... В  больницу  меня  привезли
без сознания, врач посмотрел, говорит: ну,  этот  не  жилец...  А  я,  как
видишь, выжил.
     Елизавета покачала головой, не сводя  огромных  глаз  с  лица  Егора,
погладила его по плечу.
     - Видно, бабка твоя была целительницей, царство ей небесное! Ты у нее
ничего не перенял? Каких-нибудь экстрасенсорных способностей?
     Крутов подумал  о  своих  возможностях,  основанных  на  медитации  и
пробуждении сверхреакции, но говорить об этом не стал.
     - Да нет, вроде бы нормален.
     Елизавета фыркнула.
     - Был бы нормален, не целовал бы ведьму. У меня в роду  одни  колдуны
да ведуньи были, то сглаз лечили, то порчу снимали,  то  кровь  заговорами
останавливали. Даже мама умеет это делать.
     - А ты?
     - И я тоже. Уверен, что я тебя не околдовала?
     Они вышли на поляну за  прудом,  окруженную  березняком.  За  поляной
начиналось болотце,  где  молодой  Крутов  когда-то  собирал  крапиву  для
подкормки домашних кур. Не отвечая  на  вопрос  Лизы,  он  вслух  медленно
прочитал:

                Я прогнал тебя кнутом
                В полдень сквозь кусты,
                Чтоб дождаться здесь вдвоем
                Тихой пустоты...

     Елизавета оглянулась, недоумевающая и заинтересованная.
     - Ты любишь Блока?
     - Не то, чтобы люблю, но предпочитаю, у  него  есть  замечательнейшие
строки. Бальмонта уважаю, Верхарна, Рубена Дарио. А ты?
     - Я деревенская девчонка, и вкусы у меня деревенские, поэтому я люблю
Есенина.

                Не жалею, не зову, не плачу.
                Все пройдет, как с белых яблонь дым...

     - Это хрестоматийное. Больше ничего не помнишь?
     Крутов наморщил лоб.

                Ты жива еще, моя старушка?
                Жив и я, привет тебе, привет!

     Елизавета покачала головой, засмеялась, хотя глаза  ее  затуманились,
погрустнели. Вполне вероятно, она вспоминала сейчас  какую-то  не  слишком
веселую страницу своей жизни. Крутов так и не решился  задать  ей  вопрос,
как ей жилось и была ли она замужем.
     - А вот это помнишь?

                Где ты, где ты, отчий дом,
                Гревший спину под бугром?
                Синий, синий мой цветок,
                Неприхоженный песок...

     Крутов качнул головой.
     - Читал, но не помню.
     Лиза взялась рукой за ствол березы, обошла ее кругом, глаза ее  стали
и вовсе темными и печальными.

                Зеленая прическа,
                Девическая грудь,
                О тонкая березка,
                Что загляделась в пруд?
                Что шепчет тебе ветер?..

     Прервала себя, оборачиваясь к наблюдавшему за ней Егору.
     - Что ж ты не спросишь, замужем я или нет?
     - А это существенно? - осторожно сказал он.
     - Конечно, нет, - со странным смехом  ответила  она,  убегая  вперед,
касаясь берез ладонью. - Но замужем я уже побывала и больше не  хочу.  Так
что не зови.
     Крутов не нашелся, что ответить, гадая, что на  нее  нашло,  двинулся
следом, потом побежал и встал у нее на пути. Однако обнимать и целовать не
стал, тонко чувствуя ее настроение. Ее ресницы удивленно  взлетели  вверх,
Лиза почувствовала его  желание  и  одновременно  железное  самообладание,
насмешливо оглядела его лицо.
     - Ты сильный, Крутов, но боюсь и ты не в силах мне  помочь.  Ребят  у
киоска возле Гришанковской хаты видел?
     Егор кивнул.
     - Один из них - брат моего бывшего мужа. Как  и  почему  он  оказался
здесь, и что делает, я не знаю, но проходу он мне не дает, следит... - Она
передернула плечами. - Все  пытается  вернуть  заблудшую  овечку  в  загон
брата...
     - А ты?
     - Я давно указала бы им на дверь, да боюсь. Муж  замешан  в  каких-то
криминальных делах, всегда приезжает с  телохранителями,  все  надеется...
даже тут меня достает, стариков моих уговорил...  а  я  не  могу  на  него
смотреть!
     - Чего же боишься, коли не любишь и в разводе?
     - Не в разводе, Егор Лукич, в том-то и дело. - Елизавета отвернулась,
смахивая повисшую на ресницах слезу,  улыбнулась  невесело.  -  Такие  вот
дела. А боюсь я не за себя. Полгода назад появился у меня ухажер,  хороший
парень,  специалист  по  маркетингу,  нравился  мне  очень...  а  они  его
подстерегли однажды и... в общем, калека он теперь, ходит без глаза...
     Крутов  подошел  ближе,  обнял  девушку,  осторожно  вытер  ей  глаза
кончиком платка, потом поцеловал оба.
     - Как сказал бы Вишневский: не от хорошей жизни Вас целую. Успокойся,
все будет хорошо. Мой глаз твоему мужу не по зубам. А почему ты развод  не
взяла?
     Елизавета глубоко вздохнула, улыбнулась, взяла его под руку.
     - Не будем об этом. Всему есть причина. У него связи чуть  ли  не  во
всех властных  кабинетах  Брянска,  мэр  города  его  отец.  Ни  одно  мое
заявление до суда не дошло...  В  общем,  Егор  Лукич,  не  повезло  тебе,
брось-ка ты обхаживать Лизку Качалину, выйдет это тебе боком.
     - Ну уж извини, этого не проси, не брошу!
     Она остановилась, поворачиваясь к нему лицом, раскрывая глаза шире, и
плавилась в них такая надежда и признательность, что Крутова  шатнуло.  Он
притянул ее к себе, слабо сопротивлявшуюся, и поцеловал, как никого прежде
не целовал - до эйфорического головокружения. Наверное он мог бы  пойти  и
дальше, так сказать, довести порыв страсти до логического конца, но ощутив
под руками упругую грудь и  почувствовав,  как  Лиза  вздрогнула,  вовремя
остановился. Воздушный замок, который  он  начал  было  строить  в  мечтах
вопреки  скептическому  взгляду  на  жизнь,  слишком  легко   можно   было
разрушить.
     -  Почитай  мне  Блока,   -   шепнула   она,   снова   удивленная   и
испуганно-обрадованная его безошибочным  чутьем  ситуации  и  желанием  не
причинить ей боль, - то самое, что начал, про кнут.
     Крутов с некоторым трудом разжал объятия, оторвался от  Елизаветы,  и
они пошли по траве краем березняка, мимо болотца,  переживая  удивительное
чувство взаимопонимания и единения, ощущая себя частью природы и  влекомые
тайной, соединившей их дороги.  Девушка  часто  поглядывала  на  него,  по
новому оценивая его жесты  и  речь,  отмечая  его  выдержку,  собранность,
внутреннюю решительность,  независимость,  умение  держаться  и  убеждать,
наталкиваясь на его ответный взгляд, прямой, волевой  и  пронизывающий,  и
сердце ее замирало отчего-то и шептало на  своем  языке:  он  -  не  он...
тук-тук... он - не он... Хотелось верить, что - он...
     Крутов  повторил  прочитанные  строки   и,   вспомнив   стихотворение
полностью, с выражением продолжил:

                Вот - сидим с тобой на мху
                Посреди болот.
                Третий - месяц наверху -
                Искривил свой рот.

                Я, как ты, дитя дубрав,
                Лик мой также стерт.
                Тише вод и ниже трав -
                Захудалый черт...

     Что-то изменилось вокруг, словно тень накрыла солнце,  скатившееся  к
горизонту, хотя небо было глубоким и чистым, без единого  облачка.  Крутов
замедлил шаги, остановился, уже поняв, в чем дело. Из-за кустов  слева  от
болотца  вышли  навстречу  трое   парней,   среди   которых   Егор   узнал
длинноволосого смуглого красавца с серьгой в ухе и белобрысого  крепыша  с
наколками. Третий был в два раза шире каждого  и  напоминал  двустворчатый
шкаф, обзавевшийся короткими и толстыми  ногами.  Квадратная  челюсть  его
вполне могла бы принадлежать гигантопитеку.
     На всех троих были одинаковые  рубашки  защитного  цвета  с  четырьмя
кармашками и стоячим воротником - последний  писк  моды,  серые  джинсы  и
кроссвоки "хард" с металлическими заклепками  по  всему  канту.  Почему-то
именно они привлекли внимание Крутова. Ткакая обувь была одинаково  удобна
как  для  драки,  так  и  для  бега,  и  носили  ее  все  спецформирования
министерства обороны. Парни явно не были обычной гражданской шпаной.
     - Эй, спортсмен гребаный, - сказал смуглолицый абориген с  серьгой  в
ухе, - мы тебя предупреждали по-хорошему. Что же это ты чужих замужних баб
лапаешь и целуешь?
     Елизавета вспыхнула.
     - Гафур! Что вам здесь надо? Я не просила следить за мной!
     - А тебе слова не давали,  -  наставил  на  нее  палец  белобрысый  с
наколками. - Сделай фокус - смойся  с  глаз,  с  тобой  потом  разбираться
будем. Георгий будет очень недоволен твоим поведением.
     - Я свободный человек! Борис, я требую!..
     - Требовать будешь соску у мамаши дома, иди, а  мы  тут  поговорим  с
твоим хахалем.
     Елизавета  беспомощно  посмотрела  на  Крутова,  и  тот  успокаивающе
погладил ее по плечу.
     - Подожди меня у пруда, я скоро догоню.
     Девушка, непрестанно оглядываясь, обошла  троицу  и  остановилась  за
кустами, кусая губы и сжимая кулачки, решив посмотреть, что будет.  Троица
двинулась к Егору, заходя с двух сторон.
     -  Мужики,  -  проникновенно  сказал  Крутов,  -  лучше  бы  вам   не
связываться со мной. Человек я мирный, никому  зла  не  желаю,  но  всегда
готов ответить адекватно. В данном же случае все не так  просто,  как  вам
кажется. Девушка не желает жить с твоим братом, парень, и заставлять ее не