. Этот Майклз  кажется  мне
весьма перспективным. Прищемлю-ка я ему хвост!
   - У меня насчет Майклза есть собственная задумка, - проговорил Эллери.  -
Но не будем пока об этом.
   Квин, казалось, пропустил эти слова мимо ушей. Он, не отрываясь,  смотрел
на огонь в камине.
   - Еще у нас есть Луин, - сказал он. - Невозможно поверить,  что  человек,
который пользовался таким доверием у своего шефа и  занимал  в  его  конторе
такую должность, действительно  знал  так  мало,  как  пытается  изобразить.
Что-то скрывает? Если так, то упаси его Бог - Кронин с ним живо разделается.
   - Сказать по правде, мне симпатичен этот Кронин,  -  вздохнул  Эллери.  -
Как, интересно, человек может всю жизнь быть  одержимым  одной  идеей...  Ты
никогда не размышлял над этим?
   И вот еще о чем я подумал - знает ли Морган  Анжелу  Рассо?  Хотя  оба  и
отрицают, что знакомы... Было бы чертовски интересно, если бы они  оказались
знакомы. Правда?
   - Сын мой, - вздохнул Квин в ответ, - не запутывай все еще больше. И  без
того дело - сложнее некуда. А ты еще добавляешь...
   В комнате наступила тишина. В камине пылал  огонь.  Инспектор  вытянул  к
нему ноги. Эллери смаковал пирожное. В самом дальнем углу посверкивали глаза
Джуны - он незаметно пробрался туда, чтобы послушать разговор...
   Вдруг,  словно  повинуясь  законам  телепатии,  взгляды   отца   и   сына
встретились: они подумали об одном и том же.
   - Цилиндр... - пробормотал Квин-старший. - Как ни крути, а мы  все  время
возвращаемся к цилиндру. Эллери невесело поглядел на отца.
   -  И  не  так  плохо,  что  возвращаемся,  папа.  Цилиндр...   Цилиндр...
Цилиндр... Какую же роль он играет в деле? И что мы про него знаем?
   Инспектор поерзал в кресле, закинул ногу на ногу, взял понюшку табаку и с
прежним пылом принялся излагать:
   - Ладно! Этот проклятый цилиндр тоже нельзя упускать из внимания. Что  мы
знаем на данный момент про эту чертову шляпу? Во-первых, цилиндр не  покидал
театра. Это странно, не правда ли?  Проведен  тщательный  обыск,  а  никаких
следов его не обнаружено... В гардеробе  не  осталось  ничего,  когда  вышла
публика. Среди мусора мы тоже ничего не нашли - ни обрывков ткани  от  него,
ни пепла, если его,  к  примеру,  сожгли.  Вообще  никаких  следов.  Никакой
зацепки! Основываясь на этом, Эллери, можно сделать только один вывод  -  мы
искали цилиндр не там, где его надо искать!
   Во-вторых, благодаря принятым нами мерам, цилиндр  все  еще  находится  в
театре - ведь здание закрыто и охраняется. Эллери, завтра с самого  утра  мы
должны отправиться в театр и перевернуть там все  вверх  дном.  Я  не  смогу
спать спокойно, пока в этом деле не забрезжит какой-то свет.
   Эллери помолчал, а потом сказал негромко:
   - Все это мне ни капельки не нравится, папа. Цилиндр... Что-то с  ним  не
увязывается, и все! Он снова погрузился в молчание.
   - Нет, все-таки все дело - в цилиндре! Надо начинать  с  него,  и  мы  не
промахнемся, папа. В нем вся разгадка, и ты найдешь таким  образом  решающую
ниточку, которая приведет к убийце. Я настолько убежден в этом, что поверю в
правильность выбранного нами пути только тогда, когда мы найдем эту шляпу  и
решительно продвинемся вперед.
   Старший Квин кивнул.
   - Со вчерашнего утра, когда у меня выдалось время  поразмыслить  об  этой
шляпе, я не могу отделаться от ощущения, что мы  где-то  сбились  с  верного
пути. Сейчас у нас уже  вечер  среды  -  и  впереди  никакого  просвета.  Мы
предприняли все необходимые шаги - и они ни к чему не привели.
   Инспектор загляделся на огонь.
   - Все запутано просто до безобразия. Все концы у  меня  в  руках,  но  по
какой-то проклятой причине я не могу их свести воедино, чтобы объяснить хоть
что-нибудь... Без сомнения, сын мой,  главное,  чего  нам  недостает  -  это
решения загадки цилиндра.
   Зазвонил  телефон.  Инспектор  вскочил  и  бросился  к  нему.   Долго   и
внимательно слушал, что ему говорят, ска-зал два слова  в  ответ  и  положил
трубку.
   - Кто же этот полуночный болтун, от которого ты только что узнал  столько
тайн? - усмехнулся Эллери.
   - Это был Эдмунд Кру, - ответил Квин. - Ты помнишь, я вчера утром  послал
его в Римский театр. Он провел там весь вчерашний день и весь сегодняшний. И
докладывает, что в помещении театра нет никаких потайных комнат и помещений.
Если Эдди Кру, величайший спец по архитектуре и строительству из  всех,  кто
только служил экспертами в полиции, говорит, что тайников в здании  нет,  на
его слова можно твердо положиться.
   Он вскочил и обнаружил в углу сидящего на корточках Джуну.
   -  Джуна!  Давай-ка  расправляй  мою  добрую  старую  кровать!  -  грозно
скомандовал он.
   Джуна, состроив  уморительную  гримасу,  шмыгнул  вон  из  комнаты.  Квин
повернулся к Эллери, который уже снял куртку и принялся развязывать галстук.
   - Первым делом пойдем завтра в Римский театр и начнем весь обыск сначала!
- решительно сказал инспектор. - И обещаю тебе одно, сын мой: я не позволю и
дальше водить себя за нос! Завтра кое-кому не поздоровится!
   Эллери с любовью обнял отца за плечи.
   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
   "Хорошим детективом нельзя сделаться. Им  надо  родиться.  Как  и  всякий
гений, он - не порождение вышколенной  полиции,  а  выходец  из  самой  гущи
народа. Самым замечательным детективом, которого  я  когда-либо  встречал  в
жизни, был жалкий старый медик, не покидавший  южноафриканского  захолустья.
Вот что составляет суть  детектива,  действительно  великого  -  разумеется,
помимо  умения  неумолимо  следовать   правилам   логики:   недюжинный   дар
наблюдения, основательное знание принципов работы человеческого ума и умение
вчувствоваться в человеческую душу".
   Из "Руководства для охотника за преступниками" Джеймса Редикса-младшего.
   ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. в которой все вертится вокруг цилиндра
   В четверг, 27 сентября, на  третий  день  после  преступления  в  Римском
театре, инспектор и Эллери встали ни свет, ни заря и торопливо оделись.  Под
укоризненным взглядом Джуны, который  был  вытряхнут  из  теплой  постели  и
засунут  в  скромный,  но   солидный   костюм   мажордома,   они   поглощали
основательный завтрак. Когда они принялись  за  анемичные  блинчики,  Старик
поручил Джуне дозвониться до Луи Панцера.
   Спустя некоторое время инспектор уже говорил в трубку:
   - С добрым утрем, Панцер. Пожалуйста, простите, что поднял вас с  постели
в столь безбожное время... Мы напали на один важный след и нуждаемся в вашей
помощи.
   Заспанный  Панцер  вяло  заверил  в  своей  полной  готовности  оказывать
всяческое содействие.
   - Вы не могли бы прямо сейчас прийти в Римский театр  и  открыть  его?  Я
ведь обещал вам, что долго держать театр закрытым не  придется.  Похоже,  вы
уже скоро сможете извлечь немалую выгоду  из  того  шума,  который  поднялся
вокруг этого дела. Теперь к вашему театру привлечено всеобщее внимание - вот
вам и реклама. Поймите меня правильно - я  еще  не  знаТО  точно,  когда  мы
разрешим открыть театр снова, но вполне  может  получиться  и  так,  что  мы
сможем разрешить вам играть вашу пьесу уже сегодня вечером. Могу  я  на  вас
рассчитывать?
   - Это просто  отлично!  -  В  голосе  Панцера  чувствовался  неподдельный
энтузиазм. - Вы хотите, чтобы я немедленно приехал в театр? Я буду там через
полчаса, потому что еще не одет.
   - Вот и хорошо, что приедете, - ответил Квин.  -  Разумеется,  входить  в
здание пока никому нельзя, Панцер. Погодите отпирать, пока мы не приедем.  И
никому ничего не говорите. Все  прочее  будет  сказано  уже  в  театре,  при
встрече. Погодите-ка секундочку.
   Инспектор зажал трубку рукой и вопросительно поглядел на Эллери,  который
делал ему какие-то отчаянные знаки. Эллери одними губами  неслышно  произнес
какое-то имя, и Старик согласно кивнул. Он снова поднес трубку к уху.
   - И еще одно, что я очень попросил бы вас для меня сделать, Панцер. Вы не
могли бы пригласить ту любезную пожилую даму - миссис Филипс?  Я  бы  хотел,
чтобы мы встретились с ней в театре как можно быстрее.
   - Конечно, могу, инспектор. Если, конечно, она дом:а, - сказал Панцер.
   Квин повесил трубку.
   - Вот и хорошо, - проговорил он, потирая руки. Потом полез  в  карман  за
табакеркой. - Ап-чхи! Да будет земля пухом сэру Уолтеру Рали и  прочим,  кто
приохотил нас к этой ужасной траве!
   Он еще раз с удовольствием чихнул.
   - Еще одна минута, Эллери, и мы сможем идти.
   Он снова взял телефонную трубку и позвонил в управление полиции. Пребывая
в отменном расположении духа, отдал несколько распоряжений, с грохотом снова
поставил аппарат на столик и велел Эллери  надевать  пальто.  Джуна  грустно
наблюдал, как они уходят  из  дому.  Он  уже  не  раз  просил  инспектора  о
позволении сопровождать их во время спорадических вылазок на  пестрые  улицы
Нью-Йорка.  Однако  инспектор,  руководствуясь  своими   представлениями   о
воспитании молодежи, постоянно отказывал. И Джуна,  который  почитал  своего
благодетеля примерно так же, как пещерные жители - свои амулеты, смирился  с
неизбежным, утешаясь надеждой на лучшее будущее.
   На улице было сыро и холодно. Эллери и его отец подняли  воротники  своих
пальто и направились в  сторону  Бродвея.  Оба  были  необычайно  молчаливы,
однако выражение на их  лицах  -  одинаково  озабоченное,  несмотря  на  все
различие их характеров - сулило напряженный день.
   Бродвей, с его переулками и ущельями, выглядел покинутым и  безлюдным  на
холодном утреннем ветру, когда оба Квина бодрым шагом  спускались  по  Сорок
седьмой  улице,  приближаясь  к  Римскому  театру.   Перед   его   подъездом
прогуливался человек в пальто из грубой шерсти. Второй удобно прислонился  к
высокой железной решетке, которая отделяла от улицы левый боковой  выход.  У
главного входа в театр была видна  издали  коренастая  фигура  Луи  Панцера,
беседовавшего с Флинтом.
   Панцер в крайнем возбуждении пожал руку Квина.
   - Хорошо! Просто прекрасно! -  воскликнул  он.  -  Значит,  запрет  будет
окончательно снят! Меня необыкновенно радует это известие, инспектор.
   - Ну, пока он еще снят не окончательно, Панцер. У вас при  себе  ключ?  С
добрым утром, Флинт! Отдохнули немного с понедельника?
   Панцер достал тяжелую связку ключей и отпер главный подъезд  театра.  Все
четверо вошли. Директор принялся открывать замок двери зала. Его  длительные
манипуляции увенчались успехом. В темноте перед ними лежал  зрительный  зал.
Эллери содрогнулся.
   - За исключением "Метрополитен-Опера" и мавзолея Тита, это самое  мрачное
место, которое мне довелось видеть в  жизни.  Весьма  подходящий  склеп  для
безвременно усопших...
   - Не городи ерунды! Ты нас только нервируешь!  -  проворчал  инспектор  и
подтолкнул сына, заставляя его шагнуть в темный провал зрительного зала.
   Панцер, который уже  давно  прошел  вперед,  включил  главный  рубильник.
Зажглись большие люстры и остальные светильники.  Зал  сделался  чуть  более
уютным.  Однако  странное  сравнение  Эллери  было   вовсе   не   столь   уж
безосновательным. Длинные ряды кресел были закрыты грязноватыми брезентовыми
полотнищами. На ковре, успевшем запылиться, лежали темные тени. Голая  белая
стена - задник пустой сцены - казалась отвратительным пятном в море красного
плюша.
   - Досадно, что  здесь  все  заложили  полотнищами,  -  пробормотал  Квин,
поворачиваясь к Панцеру. - Теперь придется  все  это  снимать.  Мы  намерены
произвести небольшой обыск в  зрительном  зале.  Флинт,  пригласите-ка  этих
двоих, которые слоняются снаружи. За те деньги, которые им платит город, они
должны выполнять хоть немного работы.
   Флинт ненадолго вышел и тут же вернулся с двумя полицейскими, охранявшими
театр.  Под  .предводительством  инспектора  они  начали  убирать   огромные
полотнища, открывая ряд за рядом.
   Эллери, который стоял в сторонке неподалеку от крайнего  левого  прохода,
извлек из кармана маленькую книжицу, в которой  вечером  в  понедельник  вел
записи, а также нарисовал небольшой план театра. Покусывая нижнюю  губу,  он
углубился в созерцание; время от времени он поднимал  взор,  будто  проверял
придирчиво, соответствует ли театр начертанному им плану.
   Квин снова поспешил к Панцеру,  который  нервно  расхаживал  туда-сюда  в
задней части зрительного зала.
   - Панцер, мы будем  здесь  довольно  долго  заняты  обыском.  Видимо,  он
продлится  не  один  час.   Я,   к   сожалению,   не   проявил   достаточной
предусмотрительности и не прихватил с собой еще парочки людей. Не знаю, смею
ли обременять вас такой просьбой... У меня тут есть одно дело, которое  надо
сделать весьма срочно. Я хотел бы просить вас уделить  мне  небольшую  часть
вашего времени.
   - Само собой, инспектор, - ответил Панцер. - Рад быть вам чем-то полезен.
   Инспектор деликатно откашлялся.
   - Пожалуйста, только не думайте, что  я  хочу  вас  использовать  в  роли
мальчика на посылках. Но вот эти  двое  моих  людей  нужны  мне  здесь.  Они
специально обучены для такого рода обысков. И в то же время мне срочно  надо
получить несколько крайне важных документов от двух  сотрудников  прокурора,
которые разматывают это  дело  с  другого  конца.  Они  работают  в  конторе
убитого. Не составило бы вам труда передать одному  из  них  -  его  фамилия
Кронин - записку от меня, а затем вернуться  с  пакетиком,  который  он  мне
пришлет? Поверьте, Панцер, я прошу вас об этом с крайней неохотой,  но  дело
настолько  важное,  что  тут  нельзя  посылать  простого  посыльного.  Иными
словами, я просто в безвыходном положении...
   Обычная легкая улыбка пробежала по губам Панцера.
   - Ни слова больше, инспектор. Я в  полном  вашем  распоряжении.  Если  вы
хотите написать записку прямо сейчас - у меня в кабинете есть все,  что  вам
потребуется.
   Они прошли в кабинет Панцера  и  спустя  пять  минут  снова  появились  в
зрительном зале. Панцер с запечатанным конвертом в руках поспешил к  выходу.
Квин поглядел ему вслед и со вздохом  повернулся  к  Эллери.  Тот  сидел  на
подлокотнике кресла, в котором умер Фильд, и все еще сравнивал зал со  своим
карандашным рисунком.
   Инспектор шепнул сыну несколько слов. Тот улыбнулся и хлопнул отца в знак
одобрения по плечу.
   - Сын мой, как насчет того, чтобы немного поразмяться? - спросил Квин.  -
Я забыл спросить Панцера, разыскал он эту миссис Филипс или  нет.  Вероятно,
разыскал, иначе сказал бы, что не может. Но где же она тогда, черт побери?
   Он поманил Флинта, который помогал двум  полицейским  в  их  утомительных
трудах по удалению брезента.
   - Сегодня утром я хочу предложить  вам  снова  заняться  вашими  любимыми
упражнениями - наклонами.
   Отправляйтесь на балкон, Флинт, и принимайтесь там за поиски.
   - И  что  же  мне  предстоит  искать  сегодня,  инспектор?  -  усмехнулся
широкоплечий детектив. - Я ведь надеюсь, что мне сегодня повезет больше, чем
в понедельник ночью.
   - Вы будете искать шляпу, - этакий чудной блестящий цилиндр, какие  носят
господа из высшего света, - заявил  инспектор.  -  Но  если  вдруг  случайно
наткнетесь на что-нибудь другое, немедленно зовите нас.
   Флинт затопал по широкой мраморной лестнице на балкон. Квин проводил  его
взглядом и покачал головой.
   - Боюсь, что беднягу снова ждет разочарование, - заметил он Эллери. -  Но
я должен быть абсолютно уверен, что там, наверху, ничего нет, и что Миллер -
тот билетер, который в понедельник вечером наблюдал за лестницей на балкон -
сказал правду. Ну, давай, пошли. Да пошевеливайся живей, ленивец!
   Эллери нехотя снял пальто и сунул в карман  книгу.  Инспектор  тоже  снял
пальто и  пошел  впереди  сына  по  проходу  меж  креслами.  Они  подошли  к
оркестровой яме и принялись ее тщательно обыскивать. Не найдя ничего;
   снова выбрались в зрительный зал, чтобы медленно и основательно прочесать
весь театр. При этом Эллери двигался справа, а отец - слева.  Они  поднимали
сиденья кресел, протыкали мягкую плюшевую обивку  длинными  иглами,  которые
инспектор достал из своего нагрудного кармана, и опускались на колени, чтобы
при свете карманных фонариков обследовать каждый сантиметр ковра.
   Оба  полицейских,  которые  тем  временем  кончили  снимать   брезентовые
полотнища, стали обыскивать ложи: один - с одной стороны зала,  другой  -  с
другой.
   Довольно долго все четверо занимались обыском в совершенном  молчании.  В
тишине раздавалось только слегка учащенное дыхание инспектора Квина.  Эллери
работал быстро и эффективно. Он двигался  значительно  быстрее  отца.  Когда
они, начав с двух концов ряда, сходились в центре, то глядели друг на  друга
со значением, кивали головами и принимались за новый ряд.
   Примерно двадцать минут спустя после ухода Панцера инспектор и Эллери,  с
головой погрузившиеся в поиски, вздрогнули от телефонного звонка, который  в
тишине пустого зрительного зала показался просто оглушительным. А вздрогнув,
растерянно поглядели друг на друга, после чего Старик направился по  проходу
к кабинету Панцера.
   Вскоре он вернулся, улыбаясь.
   - Звонил Панцер, сказал, что пришел в контору Фильда и никого не  застал.
Что неудивительно - ведь сейчас только без четверти девять. Но я ему сказал,
чтобы он подождал там, пока не придет Кронин. А ждать ему осталось недолго.
   Эллери засмеялся, и они снова  принялись  за  работу.  Спустя  пятнадцать
минут,  когда  они  уже  заканчивали,  дверь  в  зрительный  зал  открылась.
Небольшая ростом пожилая женщина, одетая во все черное, вошла и  зажмурилась
от яркого света в зале. Инспектор поспешил к ней.
   - Вы миссис Филипс, не так ли? - воскликнул он. - Это действительно очень
любезно с вашей стороны, уважаемая миссис Филипс, что вы пришли так  быстро.
Полагаю, что вы уже знакомы с мистером Эллери Квином.
   Эллери подошел, продемонстрировал столь редкую для него широкую улыбку  и
галантно поклонился. Миссис Филипс являла собой просто образец милой пожилой
дамы.  Она  вся  была  какой-то  округлой,   мягкой,   настоящей   бабушкой.
Белоснежные ее волосы и добросердечие во  взгляде  сразу  же  обеспечили  ей
симпатии инспектора Квина, который питал сентиментальную слабость к дамам  в
возрасте.
   - Я, разумеется, уже знакома с мистером Эллери Квином,  -  сказала  она-,
протягивая Эллери руку. - В понедельник вечером он был очень любезен с одной
пожилой женщиной... Простите, пожалуйста, что доставила вам столько забот  -
наверное, вам пришлось меня ждать? Мистер Панцер  сегодня  утром  послал  за
мной человека, сэр. Ведь у меня  нет  телефона....  Раньше-то  телефон  был,
когда я еще сама играла на сцене. Словом, я приехала так быстро, как  только
смогла.
   Инспектор так и просиял.
   - Для дамы вы собрались просто необыкновенно быстро! В самом деле, миссис
Филипс!
   - Миссис Филипс, мой отец - старый льстец, - серьезно сказал Эллери. -  А
-потому не верьте ни одному его комплименту. Я думаю, что будет лучше, папа,
если я предоставлю тебе самостоятельно осмотреть оставшуюся часть зала. А  я
хотел бы с удовольствием поболтать с миссис Филипс. Ты как - еще  достаточно
крепок, чтобы довести столь тяжкое дело до конца в одиночку?
   - Достаточно ли я крепок?! - негодующе  воскликнул  инспектор.  -  Хватит
говорить мне дерзости, отправляйся и принимайся за дело! Как-нибудь обойдусь
без тебя! Миссис Филипс, я был бы вам весьма признателен, если бы вы могли в
рамках возможного для вас помочь мистеру Эллери Квину.
   Седовласая дама улыбнулась. Эллери взял ее под  руку  и  повел  к  сцене.
Инспектор Квин задумчиво поглядел им вслед,  пожал  плечами  и  принялся  за
поиски снова. Когда он разогнул спину несколько минут спустя, то увидел, что
Эллери и миссис Филипс сидят на сцене и ведут какой-то оживленный  разговор.
Они были похожи на репетирующих актеров. Инспектор продолжил свои  поиски  -
обследовал ряд за рядом, нагибался к  каждому  креслу  и  все  чаще  грустно
покачивал головой по мере приближения к последнему креслу.  Ког