- Мы подождем до половины первого, чтобы успеть на  пересадку,  а  завтра
вернемся сюда спозаранку. Если Цыганков  не  объявится,  придется  изобрести
какой-нибудь трюк, чтобы мамаша вызвала его домой. Потом  установим  за  ним
слежку, и, может быть, он выведет нас на Веронику.
   Я одобрила план, пожелала им успеха и пошла на кухню успокаивать Генриха.
Теперь, когда нервное напряжение немного спало, мы  сели  пить  чай.  Генрих
рассказывал мне об очередном фортеле, который выкинули его старшие  дети.  В
тот момент, когда он дошел до кульминации, телефон зазвонил снова.
   - Подожди минутку, - сказала я, убегая в спальню.
   На этот раз автоответчик включился раньше, чем я сняла трубку. Я услышала
отчетливые всхлипы. Сердце на миг замерло, потом ухнуло вниз.
   - Алло! - закричала я в трубку.
   - Варвара, это я, Вероника, - донесся до меня слабый голос.
   - Господи, ты жива? С тобой все в порядке? Где ты?
   - Я у Ромы. Приезжай, пожалуйста, сюда.
   - Куда? На Первомайскую?
   - Нет. На Первомайской живет его мама, а Рома снимает квартиру в  Косино.
Запиши адрес.
   За частыми всхлипами я едва разобрала название улицы и номер дома.
   - Ладно, жди меня, я уже выхожу. Только скажи: с  тобой  все  в  порядке?
Тебя никто не обидел?
   - Нет. Нет. Все в порядке. Только  приезжай  поскорее,  -  зарыдала  она.
Вдруг рыдания резко оборвались, словно она закрыла рукой микрофон.  Потом  я
снова услышала ее голос. - Варвара,  ты  слушаешь?  Рома  просит,  чтобы  ты
приехала одна.
   - А ты? Ты тоже об этом просишь?
   Она, кажется, замялась, но ответ прозвучал спокойно:
   - Да, так будет лучше.
   Услышав короткие гудки, я истуканом  застыла  у  телефонного  аппарата  и
попыталась разобраться в обрушившейся на  меня  информации.  Итак,  Вероника
жива и, по-видимому, невредима. Правда, она горько плачет, но, возможно, это
отголоски шока. А возможно, и нет. Не исключено, что  сладкий  Рома  вежливо
объяснил любимой, какая участь ее ждет, если он не получит  ее  денег.  Нет,
что-то здесь не сходится. Во-первых, Вероника называла его по имени, и я  не
услышала в ее тоне ни страха, ни ненависти. Во-вторых, ни  один  похититель,
даже такой недалекий, как Рома, не позволит  своей  жертве  открыто  назвать
адрес, где ее прячут. В-третьих, он, видимо, не запрещает  ей  увидеться  со
мной, хотя и пожелал, чтобы я приехала одна. Но Вероника с ним  согласилась.
"Так будет лучше", - сказала она, и это вроде бы прозвучало уверенно. И  что
же, черт побери, все это значит?
   Ладно, об этом можно подумать и в машине. Сейчас главное  -  улизнуть  из
дома  без  сопровождения.  Ха!  Легко  сказать!  Генрих   и   в   обычных-то
обстоятельствах не любит, когда женщины на ночь  глядя  выходят  из  дома  в
одиночку. Отпустит он меня теперь, когда вокруг снуют убийцы  и  похитители,
как же! На это нечего и рассчитывать. Придется  под  каким-нибудь  предлогом
выставить его на несколько минут из квартиры. Да,  но  он  слышал  разговор!
Стены у меня проводят звук не хуже фанеры, и даже если он не  вслушивался  в
слова, то  наверняка  уловил  тревожную  интонацию.  Эх,  ладно,  что-нибудь
сымпровизирую. Чем-чем, а умением врать меня бог не обидел.
   Генрих, увидев меня, подскочил на табуретке.
   - Что?! Что случилось?
   - Тетя Маня... Старушка, которая  меня  нянчила!  Упала  на  банку,  руки
изрезала, а врача вызывать отказывается. Она живет совсем рядом,  через  два
дома. Слушай, Генрих, ты  не  мог  бы  сбегать  к  ней  обработать  ранки  и
посмотреть, насколько это серьезно? Я обещала сама, но боюсь выйти из дома -
вдруг позвонит Вероника?
   - Конечно, - с готовностью согласился Генрих. - Только предупреди ее, что
приду я, не то она испугается.
   - Хорошо, ты иди, а я позвоню.  Возьми  в  ванной,  в  аптечке,  бинты  и
перекись.
   Генрих ушел. Вот удивится тетя Маня, когда  к  ней  среди  ночи  ввалится
незнакомец, размахивая бинтами и антисептиком!
   Угрызаемая совестью, я быстро нацарапала покаянную записку, прокралась  к
машине и поехала к проспекту Мира. Зная,  что  Вероника  хранит  в  бардачке
карту Москвы, я остановилась под фонарем,  достала  карту,  отыскала  нужную
улицу и выбрала маршрут.
   Мое намерение поразмыслить по  дороге  о  случившемся  не  осуществилось.
Мысли путались, я нервничала и, чтобы не угодить в  аварию,  была  вынуждена
сосредоточиться на вождении. "Ну ничего, скоро все разъяснится само. Главное
Вероника жива, и я ее сейчас увижу".
   Несмотря на карту, в Косино  я  немного  заплутала,  но  в  конце  концов
выехала куда надо и остановилась около дома-башни, на углу которого заметила
табличку с названным Вероникой номером. Обе двери - и та, что вела к лифтам,
и вторая, лестничная - были снабжены  электронными  замками.  Я  набрала  на
клавиатуре домофона номер квартиры и нажала кнопку "ввод".  После  короткого
пиликанья на том конце вышли на связь.
   - Да? - услышала я мужской голос, искаженный сильными помехами.
   - Это Варвара.
   - Открываю.
   Я подождала, но характерного звука, сопровождающего отключение замка,  не
последовало.
   - Что, не сработало? - послышалось из переговорного устройства.
   - Нет.
   - Хм. Ладно, я сейчас спущусь.
   Я привалилась плечом к двери и приготовилась ждать, но тут противный писк
возвестил о том, что замок все-таки открылся. Пожав плечами, я вошла в холл.
Мелькание лампочек на табло говорило, что сверху спускается один из  лифтов.
Когда загорелась цифра "2", я подошла к дверцам.
   Лифт остановился, створки разъехались в сторону,  и  передо  мной  возник
Рома. Лицо его было бледнее мела, глаза широко открыты, а обе руки прижаты к
груди. Я перевела на них взгляд и увидела, что они сжимают рукоятку большого
ножа. В следующий миг Роман покачнулся и завалился на меня.

Глава 10

   В последний момент я схватила  его  за  плечи.  "Нельзя,  чтобы  он  упал
ничком! - мелькнула у меня отчаянная  мысль.  -  От  удара  нож  войдет  еще
глубже". Не помню, как мне удалось развернуть Романа и  положить  на  спину.
Двери лифта  начали  закрываться,  но,  наткнувшись  на  его  ноги,  поехали
обратно. Потом еще и еще раз. Ба-бах, ба-бах! Эти звуки отдавались у меня  в
мозгу и не давали сосредоточиться. Я в отупении смотрела на лежащее  у  моих
ног бесчувственное тело с  ножом  в  груди  и  не  могла  ни  закричать,  ни
пошевелиться. Ба-бах, ба-бах смыкались и размыкались двери лифта. Этот  звук
был единственным, что я воспринимала.
   Не знаю, сколько времени я пребывала  в  прострации.  Думаю,  не  слишком
долго, потому что вообще-то это нетипичное  для  меня  состояние.  Помню,  в
конце концов я присела на корточки и попыталась нащупать у Романа пульс.  Не
могу похвастать, что у меня что-нибудь получилось, но, честно  говоря,  пока
рано было делать выводы. Я не очень-то сильна в анатомии.  Возможно,  в  том
месте, за которое я хваталась, пульс вообще прощупываться не обязан. Так или
иначе, но один положительный результат эти действия  принесли  -  мои  мозги
настолько прочистились, что их уже можно было использовать.
   Я перешагнула  через  Романа  в  кабину  лифта  и  нажала  кнопку  "вызов
диспетчера".
   - Слушаю, третий подъезд!
   - Пожалуйста, срочно вызовите милицию и "скорую". В  кабине  лифта  лежит
человек, заколотый ножом.
   Динамик взволнованно забулькал, но я уже не обращала  на  него  внимания.
Наверху, в квартире Романа, меня должна ждать Вероника.  Дверь  на  лестницу
закрыта, и, пока я не разблокирую двери этого лифта, другой  не  приедет.  Я
нагнулась, взяла Романа под колени и осторожно вынесла его  ноги  из  лифта,
потом надавила на первую попавшуюся кнопку. Лифт, вздрогнув, поехал вверх  и
через некоторое время остановился. Я вышла на площадку, посмотрела на номера
квартир, произвела несложные подсчеты и снова шагнула в  кабину.  Мне  нужен
был одиннадцатый этаж.
   Дверь тридцать четвертой квартиры была распахнута настежь. Я заглянула  в
единственную комнату, на кухню, в ванную  и  туалет,  после  чего  пришла  к
очевидному заключению: в квартире никого нет. Вероника снова исчезла.
   И тут у  меня  перед  глазами  возникло  лицо  Петровского.  Он  злорадно
ухмыльнулся. "Что, Варвара Андреевна, опять фатальное невезение? Знаю, знаю,
но на этот раз,  уж  простите,  никак  не  могу  оставить  вас  на  свободе.
Поскольку ваш путь усеян трупами, мой долг - изолировать вас от общества".
   "Нет уж, благодарю покорно,  -  мысленно  ответила  я  видению.  -  Чтобы
изолировать меня от общества, вам, Валерий Иванович, еще придется попотеть".
   Главное - не терять времени. Милиция будет здесь с минуты на минуту.
   Я выбежала из квартиры, но к лифтам не пошла - испугалась, что вид Романа
с ножом в груди снова меня деморализует. Света на лестнице, как и  следовало
ожидать, не было. Моля  про  себя  Всевышнего,  чтобы  он  не  позволил  мне
наступить еще на один труп, я на ощупь спустилась до первого  этажа,  нажала
на кнопку, открывающую замок, и вылетела на улицу. Приветственно пиликнувший
электронный сторож машины царапнул по нервам, а руки и  без  того  тряслись,
как у припадочной. Мне не сразу удалось попасть ключом в замок зажигания. Но
все-таки стартовала я вовремя: милицейская мигалка показалась в  поле  моего
зрения уже после того, как "шевроле" выехал на шоссе.
   На ярко освещенной площади перед метро "Выхино"  мое  внимание  привлекли
телефонные автоматы. Я пошарила  в  карманах.  Черт!  Естественно,  карточка
осталась дома. А метро уже закрыто, и новую не купишь. Может, кто-нибудь  из
редких прохожих уступит свою на несколько  минут?  Я  вылезла  из  машины  и
прошлась вдоль ряда таксофонных кабинок. И  сейчас  же  передо  мной,  точно
из-под земли, возник небритый тип в красной бейсболке.
   - Позвонить нужно, красавица? Десять рублей.
   Это был явный грабеж, но мелочиться я не стала: сунула в руки  вымогателю
десятку и выхватила у него вожделенную магнитную карточку.  От  волнения  не
сразу вспомнила номер собственного телефона.
   - Алло!
   - Марк, это ты?
   - Ну, Варвара, такой подлости я от тебя не ожидал!
   - Господи, неужели ты не  можешь  хоть  раз  в  жизни  избавить  меня  от
нравоучений? - закричала я и с ужасом услышала, что срываюсь на  визг.  -  Я
влипла! И на этот раз, кажется,  по  уши.  Мне  нельзя  возвращаться  домой.
Возьми из верхнего ящика письменного стола все деньги, какие найдешь,  сними
с вешалки в прихожей бежевую сумку и уходи с ребятами из квартиры. Идите  по
проспекту Мира в сторону центра. Я вас где-нибудь подберу.
   - Прекрати истерику! - сурово сказал Марк. - Где ты находишься?
   - У метро "Выхино".
   - Тогда поезжай ко мне, это ближе всего. А мы поймаем  машину  и  приедем
туда же.
   - Нет! - завопила  я  еще  громче.  -  Ты  тоже  проходил  у  Петровского
свидетелем. У него есть твой адрес.
   - У тебя что, совсем мозги заклинило? - сухо поинтересовался Марк. Сейчас
два часа ночи. Что бы у тебя ни  случилось,  в  это  время  никто  не  будет
вытаскивать Петровского из постели. А  если  и  вытащит,  он  не  побежит  в
прокуратуру поднимать старые дела в поисках моего адреса. Да и к тебе  среди
ночи не вломится. В общем, прекращай паниковать и возвращайся домой. Обсудим
все на месте.
   Он, видимо, собрался повесить трубку, но ему помешали.
   - Алло, Варька! - услышала я голос Генриха.  -  Не  знаю,  насколько  это
важно, но тебе звонил Полевичек. Он оставил свой домашний телефон  и  просил
передать, что его можно будет застать дома завтра до  полудня.  Продиктовать
тебе номер?
   - Полевичек? - Я задумалась. Нельзя сказать, что он выказал по  отношению
ко мне особую сердечность, но и  чересчур  сильной  неприязни  вроде  бы  не
проявил. Учитывая пиковое положение, в которое я попала, без помощи  милиции
мне, пожалуй, не обойтись. А на Селезнева рассчитывать не приходится. Что ж,
попытка - не пытка. - Диктуй, - сказала я. - Генрих, я не знаю, когда  смогу
приехать, предупредила я, записав номер.  -  Вы  на  всякий  случай  все  же
перебрались бы к Марку. Я позвоню, как только освобожусь. Пока!
   Выяснилось, что счастливый обладатель  телефонной  карты  все  это  время
торчал  у  меня  за  спиной.  Его  блестящие  глазки  смотрели  на  меня   с
любопытством, но не без сочувствия.
   - В беду попала, красавица?
   Вместо ответа я протянула ему вторую десятку.
   - Мне нужно сделать еще один звонок.
   - Я не стервятник, - неожиданно заявил вымогатель. - Звони так.
   Старший лейтенант Полевичек моему звонку не обрадовался.
   - Я же передал, что буду дома до двенадцати дня, - пробормотал он  сонным
голосом.
   Ну ничего, у меня было верное средство прогнать его сон.
   - Михаил Ильич, не исключено, что  меня  разыскивает  милиция.  Я  готова
сдаться. Но только сейчас и именно вам. И при  условии,  что  вы  выслушаете
меня, прежде чем наденете наручники.
   - О господи! - простонал он. - Жена меня убьет. Ладно, приезжайте. Я живу
на Варшавке. - Он продиктовал номер дома, подъезда, квартиру и код. И только
после этого поинтересовался, что же я натворила.
   - Расскажу при встрече, - пообещала я и повесила трубку.
   Дверь в квартиру Полевичека была  открыта  -  видно,  он  боялся,  что  я
разбужу  звонком  домашних.  Он  встретил  меня  в   прихожей   и   спросил,
усмехнувшись:
   - Не возражаете, если мы с вами побеседуем на кухне?
   Я не нашла в себе сил улыбнуться в ответ, только помотала головой.
   - На вас лица нет, - сказал он, посерьезнев. - Выпьете что-нибудь?
   Я облизнула пересохшие губы.
   - Кофе, если можно.
   Полевичек кивнул и пошел вперед, показывая  дорогу.  Кухня  у  него  была
больше и удобнее моей, зато кофе оказался растворимым, да еще не из  лучших.
Тем не менее, выпив две чашки, я пришла в себя настолько, что сумела  связно
изложить суть дела, приведшего меня сюда среди ночи.
   - Думаю, Роман умер, - сказала я в заключение. - Вчера  вечером  я  имела
удовольствие пообщаться со следователем Петровским. У  него  давно  на  меня
зуб, и теперь он не стал скрывать, что потребует моего  ареста,  как  только
обстоятельства сложатся против меня.  Убийство  Романа  для  него  настоящий
подарок. Еще бы! Человек, живой  и  невредимый,  выходит  из  квартиры  меня
встретить, а через несколько минут милиция натыкается в холле первого  этажа
на его еще не остывший труп. Правда, в доме меня никто не видел, но алиби  у
меня, как вы понимаете, нет, а в лифте, да и в квартире, наверное,  остались
отпечатки моих пальцев. Михаил Ильич, я не прошу вас верить мне или  принять
мою сторону, но представьте себе на минутку, что я говорю правду.  Если  оба
убийства повесят на меня, милиция займется сбором доказательств моей вины, а
Вероника останется в лапах убийцы.
   Полевичек хмыкнул.
   - А вам не приходит в голову, Варвара Андреевна, что ваша  Вероника  куда
больше годится на роль  подозреваемой,  чем  вы?  Не  надо  испепелять  меня
взглядом, лучше сопоставьте факты. Факт первый: с Людмилой Прокофьевой  была
связана она, а не  вы.  Они  были  коллегами  по  работе,  проводили  вместе
свободное время, играли в любительском спектакле. И где-нибудь  их  интересы
могли  пересечься,  тогда  как  ваши  отношения  с  Прокофьевой  -   вернее,
отсутствие таковых - исключают такую возможность.  Конечно,  ваши  показания
тщательно проверят, но не думаю, чтобы вы солгали, - это  было  бы  чересчур
глупо.
   Факт второй: вечеринка проходила в доме вашей кузины. Ей как хозяйке было
гораздо проще,  чем  вам,  создать  условия  для  убийства.  Скажем,  занять
чем-нибудь гостей, чтобы они не вошли в неподходящий момент в  комнату,  под
благовидным предлогом заранее изолировать жертву. Вы возразите,  что  ничего
подобного она не делала: гости занимали себя сами, Людмила тоже удалилась  в
спальню без участия Вероники. Согласен. Но если преступление  было  задумано
заранее, то убийца не стал бы полагаться на везение. У  него  наверняка  был
план, позволяющий осуществить задуманное без лишнего риска. А коли  так,  он
должен был располагать возможностью управлять событиями и людьми.  Кто,  как
не хозяйка вечеринки, располагает такими возможностями в первую очередь?
   - Ваш аргумент чересчур для меня сложен, - пробурчала я недовольно. -  Вы
хотите  сказать,  что  в  неблагоприятных  для  убийства  обстоятельствах  -
например, если бы все гости сели тесным рядком  в  гостиной  и  упялились  в
телевизор Вероника начала бы бодрым голосом отдавать распоряжения: "А теперь
все быстро выключили свет и  разошлись  по  разным  комнатам.  Люся  идет  в
спальню, Тамара - на кухню, Варвара - в ванную" - так, что ли?
   - Не надо доводить мою мысль до абсурда, Варвара Андреевна. Фактов  таким
образом не перечеркнешь. Вероника знала,  что  в  антракте  она,  Людмила  и
Тамара будут переодеваться в одной комнате. Допустим, Людмила  не  пошла  бы
туда одна, а дождалась подругу. В этом случае  ваша  кузина  могла  выманить
Тамару из комнаты скажем, попросить помочь на кухне, - а потом,  убедившись,
что Тамара занята, улучить минуту и проскользнуть в спальню.
   - Ну, допустим, - неохотно согласилась  я.  -  Но  возможность  управлять
людьми и событиями была не только у Вероники. С тем же успехом на  вечеринке
мог распоряжаться Сурен - как режиссер.
   - Наверное. Но мы сейчас говорим о вашей кузине и  о  вас.  У  вас  такой
возможности не было. Вы не знали заранее ни о плане предстоящего вечера,  ни
о содержании спектакля. Я специально  спрашивал  актеров,  был  ли  посвящен
кто-то из зрителей в подробности. Нет, не был.
   - Послушайте, Михаил Ильич, вы напрасно тратите время, уверяя меня, что я
не душила Прокофьеву. Мне это прекрасно известно.
   - У меня другая цель, - сухо сообщил  он.  -  Позвольте  мне  продолжать.
Итак, факт третий: ваша кузина исчезла вместе с паспортом.  Факт  четвертый:
она двое суток не подавала о себе вестей, держала вас в напряжении, а  потом
позвонила и попросила приехать к  Цыганкову,  причем  приехать  одной.  Факт
пятый: Цыганков - ее молодой человек,  к  вам  он  опять-таки  отношения  не
имеет. Факт шестой: она и здесь была на месте преступления, если не в момент
убийства, то непосредственно перед ним. Факт седьмой: она снова исчезла.
   - Для вас это не факты, Михаил Ильич. Вы знаете об  этом  только  с  моих
слов, а подтвердить их никто не может, потому что о звонке Вероники ни  одна
душа, кроме меня, не знает.
   Он посмотрел на меня очень внимательно.
   - Но вы-то знаете? Почему же вам не приходит в  голову  очевидная  мысль,
что кузина пытается вас подставить? Вы уверены,  что  она  не  сидит  сейчас
где-нибудь перед дежурным оперативником и не излагает свою версию событий?
   - А вам не приходит в голову, что это я пытаюсь подставить кузину?
   - Признаться, мелькала у меня такая мысль. Но  в  таком  случае  вам  нет
равных в искусстве притворяться. А весь мой опыт подсказывает,  что  это  не
так. Нет, если вы не страдаете раздвоением личности, то вы не убийца.
   - И Вероника тоже.
   - Откуда такая уверенность? Три месяца знакомства -  недостаточный  срок,
чтобы судить о человеке.
   - И это говорите мне вы? Позвольте вам напомнить: вы только  что  вынесли
суждение о моей невиновности, хотя не знаете меня и трех дней.
   - Разбираться в людях - моя профессия.
   - Представьте себе, и моя тоже. Художник, который не видит  сути,  ничего
не стоит. Кстати, Петровский по роду профессии должен разбираться в людях не
хуже вас. А он с легкостью допускает, что я поубивала прорву народа. Вот  вы
перечислили факты,  свидетельствующие  против  Вероники.  А  хотите  узнать,
какими фактами будет оперировать Петровский, добиваясь санкции на мой арест?
На вечеринке, где убили Прокофьеву, я была,  алиби  на  момент  убийства  не
имею. В доме Цыганкова находилась в ту минуту, когда в него всаживали нож. О
звонке, который якобы вызвал меня туда, известно только с моих слов.
   - Но у вас нет мотива.
   - Для меня Петровск