не так. Вроде  бы
все  логично,  но...  не   правильно.   Нутром   чую.   Наверное,   дело   в
психологической  недостоверности.  Цыганков  был  трусом.  При  всей   своей
жадности, выбирая между деньгами и безопасностью, он наверняка предпочел  бы
последнее.
   - Знаю-знаю, с чьих слов ты песню поешь! - обиделась я. - Сам-то ты его и
не видел ни разу. Это великий людовед Сурен тебе лапшу на уши навешал.
   - А  ты  помнишь,  какими  словами  сама  описывала  Романа?  "Льстивый",
"угодливый",  "лакей",  "альфонс".  И,  по-твоему,  у  него  хватило  пороху
совершить хладнокровное убийство чуть ли не на глазах изумленной публики?  В
спальню в любую минуту могли войти  Тамара  или  Вероника,  кто  угодно  мог
встретиться убийце в коридоре, когда тот выходил, оставив за спиной труп.  В
конце концов, Людмила  могла  вырваться  и  поднять  крик.  И  ты  считаешь,
Цыганков был способен пойти на такой риск?
   Моя уверенность поколебалась.
   - Не знаю... - сказала я. - Но все остальное-то сходится!
   - Может, отложим этот спор  до  нашего  возвращения?  -  предложил  Леша.
Прежде чем строить гипотезы, неплохо бы убедиться, что у Варьки из  квартиры
ничего не пропало. Ведь если у тебя побывал обыкновенный вор, - добавил  он,
обращаясь ко мне, - что останется от твоей исходной посылки?

Глава 17

   Марк и Леша уехали оценивать причиненный мне материальный ущерб,  оставив
Прошку и Генриха присматривать за мной. Прошка немедленно  завалился  спать,
Генрих взялся наводить порядок  на  кухне,  а  я  ушла  в  комнату  еще  раз
просмотреть наши записи и проверить, не противоречит ли моя версия известным
нам фактам. Прежде всего следовало убедиться, что у Романа были  возможность
и время незаметно пробраться  в  спальню.  Я  положила  перед  собой  листки
Полевичека  с  данными  следственного  эксперимента  и  составила  следующее
расписание:
   0 мин 00 с - начало отсчета.
   Людмила закрывает за  собой  дверь  спальни,  в  гостиной  Сурен  и  Саша
устанавливают за занавесом  декорации,  Роман  и  Евгений  разговаривают  на
балконе, Тамара собирает и носит на кухню посуду, Вероника счищает с тарелок
остатки закусок, я перекладываю еду в баночки и убираю в  холодильник.  -  3
мин 16 с.
   Сурен с Сашей выходят  из-за  занавеса,  Сурен  осматривает  сцену,  Саша
садится на диван. Остальные на прежних местах. - 4 мин 16 с.
   Сурен с Романом уходят в свою гримерную, Евгений садится на диван рядом с
Сашей, Тамара забирает последнюю порцию посуды. - 5 мин 00 с.
   Тамара возвращается на кухню и начинает вытирать тарелки, Роман  забирает
из гримерной плащ и садится в холле  перед  телевизором.  Сурен  накладывает
грим, остальные - на прежних местах. - 7 мин 00 с.
   Я убираю в холодильник последнюю банку, ухожу из  кухни  и  закрываюсь  в
ванной. - 10 мин 00 с.
   Раздается крик Вероники.
   Пока все сходится. У Цыганкова было около пяти минут, чтобы проникнуть  в
спальню, задушить Людмилу и вернуться в холл, к телевизору.
   Я порылась в бумажках и отыскала таблицу-досье, которую мы  составили  на
Романа. Какие там факты и соображения противоречили версии, что убийца - он?
Так, трусость Марк уже упоминал, это возражение пока оставим  без  внимания.
Глупость? Если автором замысла был сообщник, то самому Цыганкову  много  ума
не требовалось. А запомнить инструкции и точно им  следовать  способен  даже
дрессированный баран.
   Последний  пункт  посерьезнее.  Почему  после  убийства  Романа  Вероника
убежала?  Почему  не  подняла  крик,  не  позвала  на  помощь,  а  скрылась,
доверившись Макиавелли, постороннему ей человеку?
   Впрочем, не исключено, что Роман познакомил их  заранее.  Нет,  вряд  ли.
Сурен говорил, что последние две недели актеры все свободное время проводили
на репетициях. Труппа, можно сказать, дневала и ночевала  дома  у  Вероники,
некогда ей было заводить новые знакомства. А если бы Макиавелли появился  на
ее пути раньше, она непременно бы мне сказала.  Есть  у  нее  такая  детская
привычка выкладывать старшим все свои новости, не заботясь о том,  хотят  ли
ее слушать.
   Значит, до субботы она, скорее всего, с Макиавелли не встречалась. Почему
же она позволила ему увести себя? Опять впала в прострацию при виде мертвого
тела? Не стала поднимать шум, чтобы дать мне уйти? Возможно.  Видит  бог,  у
нее  были  основания  подозревать  меня  в  убийстве  Романа.  Ну,  а  когда
Макиавелли привез ее в свое логово, у него наверняка нашлись доводы,  почему
она должна притаиться. Судя по всему, он парень изобретательный.
   Итак, это возражение мы сняли. Что у нас на Романа в графе "Нейтральное"?
Коммерческий вуз, нетрудовые доходы, связь  с  бизнес-леди  моей  версии  не
противоречат. Танцы со стриптизершами в ночном клубе -  лишнее  очко  в  мою
пользу. Помнится,  Тамара  объясняла  нервозность  Цыганкова  страхом  перед
публичным выступлением. Но если человек не стесняется скакать перед публикой
в компании с голыми девицами, с чего бы ему нервничать по поводу участия  во
вполне пристойном спектакле, представленном на суд аудитории в три человека?
   Нет, все-таки я права, а Марк ошибается. На этот раз чутье  его  подвело.
Не может быть, чтобы версия, увязывающая все факты, оказалась неверной.
   Я собрала бумажки и вышла в коридор, где стоял телефонный аппарат.  Нужно
позвонить Полевичеку. Пусть он и его коллеги с Петровки активизируют  поиски
цыганковского сообщника.
   Я потянулась к трубке, но заколебалась. Может, подождать  со  звонком  до
возвращения Леши и Марка? Пока я раздумывала, из кухни вышел Генрих.
   - Ты не Полевичеку собираешься звонить? Я как раз хотел предложить, чтобы
ты попросила его проверить счет Вероники - не снимал  ли  кто-нибудь  деньги
после субботы?
   - Вряд ли. - Я покачала головой. - У нее же нет при себе сберкнижки.
   - Откуда ты знаешь?
   У меня пересохло в горле.
   - Ты хочешь сказать, что Роман позаботился об этом? Что он  сунул  ей  не
только паспорт, но и сберкнижку? Боже! Тогда, возможно, ее уже  убили!  -  Я
прислонилась к стене. - Заставили получить деньги и  убили...  Триста  тысяч
баксов - достаточно крупный куш, чтобы махнуть рукой на мифические  миллионы
в заморском сейфе.
   - Погоди, Варька, не нагнетай жути. Во-первых, сберкнижка, скорее  всего,
преспокойно лежит в Вероникиной квартире. Во-вторых, даже если и  не  лежит,
это еще не означает,  что  по  ней  получили  деньги.  И  в-третьих,  почему
преступник должен отказываться  от  швейцарских  миллионов,  получив  жалкие
триста тысяч, если он может заграбастать и то, и  другое?  Пока  милиция  не
вышла на его след, он чувствует себя относительно спокойно. А новое убийство
- это новый риск, сейчас оно может перечеркнуть все его планы.
   Не могу сказать,  чтобы  доводы  Генриха  очень  меня  обнадежили.  Я  не
сомневалась,  что  Макиавелли  собирается  рано  или  поздно  избавиться  от
Вероники. Но, возможно, ее сберкнижка действительно осталась в  квартире,  и
тогда у нас  еще  есть  шанс.  Не  имея  доступа  к  здешним  сотням  тысяч,
Макиавелли непременно попытается добраться до швейцарских миллионов. Не  для
того же он затеял свою опасную игру, чтобы остаться на бобах! А добраться до
миллионов без ключа и без Вероники невозможно.
   Немного воспрянув духом, я снова  потянулась  к  аппарату.  Выслушав  мой
вопрос, Полевичек попросил подождать у телефона и побежал куда-то  выяснять:
а была ли книжка?
   - Нет, - сообщил он минут десять спустя. - Сберкнижку мы не находили.
   На меня снова напал мандраж. Не знаю, много ли понял  Полевичек  из  моих
сбивчивых объяснений, но к проблеме отнесся серьезно.
   - Вы не знаете, в каком банке у нее счет?
   "Вот черт! А я-то у Вероники даже не спросила!"
   - Понятия не имею! А вы не можете проверить все?
   - Это сложно. Да не волнуйтесь так, Варвара Андреевна.  Возможно,  книжку
пропустили при осмотре - ведь ее не искали специально. Я сейчас отправлю  на
квартиру Шеповаловой нашу бригаду, и они поищут еще раз.
   - А можно, я  тоже  туда  подъеду?  С  друзьями.  Бездеятельное  ожидание
невыносимо.
   - Гм! Помнится, не  далее  как  два  часа  назад  вы  наотрез  отказались
встречаться с моими коллегами.
   - То было два часа назад.
   - Что ж, приезжайте, - разрешил Полевичек. - Попроситесь в понятые.
   Минут десять мы с Генрихом безуспешно пытались растолкать Прошку.
   - Ладно, пусть его! - сдалась я наконец. - Вернутся Леша с Марком, уж они
ему выдадут за то, что отпустил нас одних!
   Угроза подействовала мгновенно. Прошка скатился с дивана как ошпаренный.
   Когда мы поднялись в квартиру Вероники, трое коротко стриженных  молодцев
уже шуровали там вовсю, прекрасно обходясь без понятых.  Наше  появление  их
нисколько не обрадовало. Один хмуро оглядел нас с ног  до  головы,  попросил
вывернуть карманы и усадил в холле на диване, строго предупредив, чтобы  там
и оставались. Верный себе Прошка попытался развлечь троицу  веселым  трепом,
но несколько неодобрительных взглядов охладили его энтузиазм. Нам оставалось
лишь  сидеть  и  наблюдать,  как  суровая  троица  с  ловкостью   фокусников
перебирает предмет за предметом, тут же возвращая их на места. Один  из  них
перетряс все книги в гостиной и скрылся в темной  комнате,  которая  служила
Веронике гардеробной.
   "Жаль, этот не треснется, - лениво подумала я  и  потерла  лоб,  вспомнив
набитую в субботу шишку. - Может, маленькая житейская неприятность  добавила
бы полицейскому роботу человечности. Кстати, куда они ее, такую  здоровущую,
подевали? Не  иначе,  предыдущая  бригада  прихватила  с  собой  в  качестве
стройматериала. Оперативно работает наша милиция, ничего не скажешь!"
   Тем временем второй "фокусник" закончил осмотр гостевой комнаты и перешел
на кухню, а третий занялся холлом. Через несколько минут  он  предложил  нам
встать, пошарил в складках кожаного дивана, одним  мощным  рывком  отодвинул
пухлого гиганта от стены, проверил, не отстает ли плинтус, пошарил рукой  по
обоям и громко объявил:
   - Я закончил!
   - Я тоже, - откликнулся его товарищ и вышел из темной комнаты.  -  Пойду,
посмотрю, что там у Серого.
   "Подходящее имечко для бойца незримого фронта!" -  одобрила  я  мысленно.
Богатое воображение тут же нарисовало мне картину, которую  я  когда-нибудь,
возможно, запечатлею на полотне: хмурое туманное утро, а может, вечер, и над
серым городом строгими рядами и шеренгами парят безликие серые ангелы,  и  у
каждого над головой серый нимб с козырьком от форменной фуражки.
   Кухонный Серый ничего не нашел.
   - Не расстраивайся, - прошептал мне на ухо Генрих. - Это  еще  ничего  не
значит. Может быть, Вероника хранит книжку на работе.
   Я прикусила губу и  кивнула.  Раскисать  нельзя  -  душевными  терзаниями
Веронике не поможешь.
   Серая троица  вышла  в  холл,  еще  раз  смерила  нас  с  ног  до  головы
недружелюбным взглядом, но, поскольку скудость  нашей  одежды  не  оставляла
сомнений, что мы не  прячем  под  нею  базуку  или  хотя  бы  пистолет,  нас
отпустили с миром.
   - Это не по правилам! - возмущался Прошка, когда мы возвращались домой. -
Они должны были составить протокол и дать нам подписать!
   - Скажи спасибо, что тебе не дали пинка, - философски  заметил  Генрих  и
рассказал эпизод, на  этот  раз  о  приятеле,  которого  однажды  пригласили
присутствовать при досмотре мертвецки пьяного  гражданина.  Когда  приятель,
невзирая  на  выразительные  подмигивания   служителей   закона,   отказался
подписывать протокол, где утверждалось,  что,  когда  гражданина  привели  в
участок, он был гол как сокол, у строптивого  понятого  мигом  обнаружили  в
кармане ручку-пистолет. Как она туда попала, неизвестно, но в итоге приятель
Генриха заплатил за  свою  принципиальность  около  тысячи  долларов.  Таким
оказался суммарный гонорар адвоката, который год спустя добился  прекращения
дела "за недоказанностью".
   Леша  и  Марк  уже  ждали  нас  дома.  К  счастью,  недолго,  потому  что
задержались, врезая мне новый замок. Они подтвердили, что из квартиры ничего
не пропало, даже  старинная  золотая  брошь  с  сапфиром,  которую  покойная
бабушка подарила мне на шестнадцатилетие.
   - Но половину посуды тебе придется заменить, - предупредил Марк. Взломщик
не утруждал себя, доставая из буфета по тарелочке, просто вынул полки вместе
со всем содержимым, и посуда, естественно, попадала на пол.
   -  Ты  должна  позвонить  маме,  -  сказал  Леша.  -  Она   оставила   на
автоответчике аж три сообщения и в последний раз говорила очень сердито.
   Я с сомнением посмотрела на часы, прикидывая, сколько  времени  сейчас  в
Торонто.
   - Давай-давай звони, не раздумывай! - насел Прошка, немного  знавший  мою
маму и потому представлявший, чем может обернуться ее сердитость.
   Я послушно побрела к телефонному аппарату.
   Первую половину нашего разговора я опущу. Скажу только,  что  при  первых
раскатах маминого голоса мысль о счете, который телефонисты предъявят  Марку
за этот международный разговор, мгновенно вылетела у меня из головы.  Вторая
половина была более содержательной.
   - Папа сказал мне, что ты разыскиваешь Вероникину тетю, - сообщила  мама,
слегка отдышавшись. - Он, как всегда, все перепутал. Валерия Пищик  -  вдова
его  коллеги  с  другой  кафедры,  и  папа  относил  ей  деньги,   собранные
сотрудниками института на похороны мужа. А сестру Ларисы  зовут  Валентиной.
Валентина Максимовна Пустельга. Тоже птичья фамилия. Адреса у меня  нет,  но
есть телефон. Хотя его, наверное, уже  сто  раз  поменяли...  Но  на  всякий
случай запиши. Если что, на телефонной станции подскажут новый номер.
   - Какая у тебя прекрасная память, мамочка! - льстиво сказала я.
   - Память! - фыркнула мама. - Неужели ты думаешь, что я столько лет  держу
в голове всякий хлам! Просто у меня сохранилась старая записная книжка.
   Да, в голове у моей мамы царит образцовый порядок. Старый хлам она держит
в других местах. Я вот уже пять лет безуспешно пытаюсь от  него  избавиться.
Но это еще пустяки. Видели бы вы глаза моего папы, когда он обозревал багаж,
предназначенный для отправки в Канаду!
   Я пожелала маме доброй ночи и тут  же  набрала  номер  Полевичека,  желая
передать ему свежие новости о тетушке Вероники. Михаила Ильича на  месте  не
оказалось, я продиктовала для него сообщение и вернулась к друзьям.
   - Марк, ты все-таки не прав насчет моей версии, - сказала  я,  протягивая
ему бумажки. - Посмотри, в нее укладываются все известные нам факты!
   Марк взял листочки и  погрузился  в  их  изучение.  Воспользовавшись  его
сосредоточенностью, Прошка улизнул на кухню.
   - Нет, не все, - заговорил Марк спустя пять  минут,  откладывая  бумажки.
Во-первых,  остается  пресловутая  трусость   Романа.   Во-вторых,   ты   не
потрудилась объяснить, каким образом Цыганков узнал о швейцарских  миллионах
Вероники. Насколько я помню, ты специально предупредила сестрицу, чтобы  она
не светилась.
   - Да, но я опоздала. Она уже успела позвонить из Цюриха Людмиле.
   - Правильно. - Марк кивнул. - Но, заметь, Людмила в то время с Цыганковым
не контактировала. Она у него не преподавала, а в труппу Романа взяли только
после возвращения Вероники из Цюриха, это ясно из рассказа  Тамары.  Короче,
если Людмила и была знакома с Цыганковым,  то  не  настолько  близко,  чтобы
лететь к нему с радостной вестью  сразу  после  Вероникиного  звонка.  А  по
возвращении Вероника поехала к тебе, и ты от души  постаралась  напугать  ее
страшными сказками об участи  беззаботных  миллионеров.  Надо  думать,  твоя
впечатлительная сестрица немедленно  снеслась  с  подругой  и  запретила  ей
упоминать о швейцарских деньгах даже на исповеди.
   - Да, это похоже на  правду,  -  согласился  Леша.  -  У  меня  сложилось
впечатление, что Тамара, например, не знает о миллионах, а ведь Людмила была
ее близкой подругой.
   - А откуда Роман вообще узнал о Веронике? - вдруг  спросил  Генрих,  тоже
перебирая записи.
   - Как - откуда? - опешила я. - Познакомился с ней на курсах.
   Марк и Генрих переглянулись и посмотрели на меня.
   - По-твоему, в высшем учебном заведении, готовящем директоров отелей,  не
преподают английский язык? - спросил Марк.
   -  Ну...  Наверное...  Может,  Цыганков  хотел  подтянуть  хвосты   перед
экзаменом, - промямлила я.
   - Мы, конечно, уточним,  был  ли  у  него  в  этом  семестре  экзамен  по
английскому. Но не кажется ли тебе, что для  человека,  полностью  лишенного
честолюбивых устремлений, - так охарактеризовала Цыганкова бывшая любовница?
это несколько необычный поступок? Я имею в  виду  -  записаться  на  платные
курсы за три месяца до возможного экзамена. Много ты  знала  сокурсников,  в
том числе и честолюбивых, которые так поступали?
   - Есть еще один непонятный момент, - сказал Генрих. -  По  твоей  версии,
сообщник Цыганкова - Макиавелли - ждал на лестнице,  пока  Роман  выведет  к
нему Веронику. Но они должны были как-то объяснить ей его присутствие. Иначе
получается какой-то рояль в кустах! Даже если в ту минуту Вероника ничего не
соображала,  то  потом  она  не  могла  не  задуматься  над   его   странным
появлением... - Не говоря уже о том, что болтаться под дверью квартиры,  где
должно произойти  убийство,  рискованно,  -  подхватил  Марк.  -  Если  твой
Макиавелли такой комбинатор, как ты описываешь, он не мог  допустить  такого
прокола.
   - Хватит! Прекратите! - закричала я, затыкая уши. -  У  меня  была  такая
стройная, изящная версия, а вы превратили ее в какое-то сито! Роман  не  мог
убить, потому что трус, потому что не знал о Вероникиных  миллионах,  потому
что сообщник не мог поджидать его на лестнице, потому что... - Я осеклась  и
уставилась на Лешу. Он самозабвенно изучал люстру, мерно втягивая и выпуская
губы. А когда Леша вот так возводит очи горе и начинает  корчить  рожи,  это
значит, что на него снизошла  интеллектуальная  благодать.  Следуя  за  моим
взглядом, Марк и Генрих повернули головы и застыли в почтительном  ожидании.
В дверях появился Прошка с охапкой бутербродов в руках.  Оценив  обстановку,
он откусил полбутерброда и, погруженный в созерцание, начал рассеянно жевать
- ну, вылитая священная корова!
   Несколько минут прошли в полной тишине. Потом Леша в последний раз сложил
губы трубочкой, поводил ими из стороны в сторону и как ни в  чем  не  бывало
обратился ко мне:
   - Варька, помнишь, Тамара что-то говорила  насчет  сестры  Евгения?  Она,
кажется, должна была приехать на спектакль.
   - Да, - озадаченно подтвердила я.
   - Значит, Веронику не  удивило  бы,  если  бы  эта  девица  оказалась  на
лестничной площадке?
   - Наверное, нет...  Минуточку!  Уж  не  намекаешь  ли  ты,  что  сообщник
Цыганкова, этот Макиавелли - сестра Евгения?
   - Ну, это многое бы объяснило, разве нет? Людмила не стала бы говорить  о
Вероникиных миллионах малознакомому ей Роману, зато вполне могла  поделиться
новостью с человеком, которого любила.  С  Евгением.  А  тот  -  с  сестрой.
Присутствие никому не известного  приятеля  Романа  под  дверью  Вероникиной
квартиры требовало бы объяснений, а  появление  там  же  сестры  Евгения,  о
приходе которой все были предупреждены заранее, не требовало.
   - Леша! Ты - гений! - воскликнула я.
   И он, скромная душа, даже не сказал: "Я знаю".
   - Постойте, постойте! - запротестовал Генрих. -  Но,  по  словам  Тамары,
никто из их компании не был знаком с сестрой Евгения, даже  Людмила.  Откуда
же ее мог знать Роман?
   - А Роман тут и ни при чем, - ответил ему Марк. -  Вернее,  не  то  чтобы
совсем ни при чем, но Людмилу он не  убивал.  Ему  в  этой  пьесе  досталась
маленькая роль - обеспечить алиби Евгению, проводить  Веронику  к  дверям  и
вверить ее заботам этой сестры... - Стоп! Стоп! Стоп! - закричала я,  хватая
со стола расписание наших перемещений в роковые минуты субботнего вечера.  -
Смотри: после ухода Людмилы Роман и Евгений провели  вместе  четыре  минуты.
Все это время