плохих отношениях. И как-то вечером после  пары  стаканчиков  он  и
рассказал обо всем Гарри.
   - А вы каким образом об этом узнали?
   - Вспомнил! -  воскликнул  Перигрин.  -  Когда  я  рассказывал  труппе  о
перчатке!
   - Верно. Гарри сказал,  что  об  этом  должна  узнать  миссис  Констанция
Гузман, и при этом покосился  на  Маркуса  в  своей  особой  манере.  Маркус
покраснел как рак. Тем же вечером я встретился с Гарри и Чарльзом Рэндомом в
пабе, Грав и пересказал нам эти приключения с Гузман. Должен признаться,  мы
жутко хохотали, когда он, изображая миссис Гузман, тянул: "Я  хочу  отдаться
на вашу милость! Мне нравится быть в вашей власти! Ах, не  предавайте  меня!
Ах, как прекрасны ваши ноги!"
   Перигрин раздраженно фыркнул.
   - Вот именно, - отреагировал Джереми. - Я не стал тебе это пересказывать,
отлично зная твою нелюбовь к театральным сплетням.
   - Другие члены труппы в курсе? - поинтересовался Аллен.
   - Полагаю, что да.
   - Гарри, безусловно, поделился с Дестини, - сказал Перигрин.
   - Да, - подтвердил Джереми с несчастным видом. - При мне. За ужином.
   - Вам придется отправиться к сейфу в сопровождении двух офицеров полиции,
- сказал Аллен, - изъять перчатку и  передать  ее  им.  Затем  вас  попросят
подписать ваши показания. Будет ли вам предъявлено обвинение, я пока сказать
не могу. По-моему, вы действовали почти как лунатик, но с  формальной  точки
зрения вы - вор.
   Джереми, побелевший так, что его веснушки казались коричневыми  конфетти,
запинаясь, обратился к Перигрину:
   - Я чувствую себя как последняя свинья. Мне очень скверно.
   С этими словами он двинулся к двери. Фоке мгновенно оказался перед ним.
   - Минуточку, сэр, прошу вас.
   - Все в порядке, Фоке, - вмешался Аллен. - Мистер Джонс, не будете ли  вы
любезны отправиться туда, где стоит сейф? Двое  наших  людей  встретят  вас,
примут перчатку и проедут с вами в Скотленд-Ярд. На данный  момент  все.  До
свидания.
   Джереми быстро вышел из кабинета. Было слышно,  как  он  пересек  фойе  и
побежал вниз по лестнице.
   - Джей, задержитесь, пожалуйста, - сказал Аллен. - Фоке, займитесь.
   Фоке подошел к телефону и набрал номер Скотленд-Ярда.
   - Насколько я понимаю, этот молодой человек - ваш близкий друг? -  сказал
Аллен.
   - Да. Мистер Аллен, я понимаю, что это ничего не  изменит,  но  все-таки,
если мне можно сказать одну вещь...
   - Конечно. Почему бы нет?
   - Спасибо, - с легким  удивлением  поблагодарил  Перигрин.  -  Собственно
говоря, две вещи. Во-первых, у Джереми ведь  не  было  мотива  грабить  сейф
прошлой ночью, учитывая его признание, так?
   - Если он сказал правду - не было. Но если он допускал, что подлог  может
открыться  и  начнется  следствие,  мотив  вообразить  нетрудно.  Однако   в
полицейской работе мотивы - не самое главное. В данный  момент  мы  собираем
факты. Что вы хотели сказать во-вторых?
   - Нечто неубедительное - с  точки  зрения  только  что  сказанного  вами.
Джереми действительно мой самый близкий друг, поэтому  я  не  могу  говорить
непредвзято. Но я обязан заявить, что он совершенно не способен на  насилие.
Он порывист, может взорваться. Он раним. Однако  он  исключительно  мягок  и
абсолютно не в силах сделать то, что произошло ночью в театре.  Я  уверен  в
Джереми в этом отношении так же, как уверен в себе. Извините. Я понимаю, что
подобные доводы не могут повлиять на полицейское расследование, но  спросите
любого человека, который знаком с этим идиотом, и я не сомневаюсь: он скажет
то же самое.
   - В качестве грубого, толстокожего полицейского выражаю  вам  глубочайшую
признательность, - с улыбкой произнес Аллен. - Я рад узнать  ваше  мнение  о
Джереми Джонсе. Ведь не каждый раз встречаешь незаинтересованного  свидетеля
с ценными наблюдениями.
   - Простите.
   - За что? Кстати, прежде чем мы продолжим, не объясните ли  вы  положение
дел между Найтом, Мейд, Брейс и Гравом?  В  чем  суть?  Характерная  актриса
обижена, а тем временем восходит вторая звездочка? Или что?
   - Стоит ли спрашивать меня, если вы сами все видели? - кисло  осведомился
Перри.
   - И плюс блистательный  молодой  декоратор  в  хвосте  свиты  без  всякой
надежды на продвижение?
   - Да. Вот именно.
   - Хорошо.  Оставим  пока  это.  Вы  не  знаете,  кто  именно  может  быть
покупателем из США?
   - Понятия не имею. Это конфиденциальные  сведения.  По  крайней  мере,  я
понял Гринслэда именно так.
   - Случайно, не миссис Констанция Гузман?
   - Да не знаю я! Совсем ничего не знаю. Мистер Кондукис, в  конце  концов,
может быть просто с ней знаком. Да это и не особенно важно.
   - По-моему, они знакомы. Во всяком случае, она была на "Каллиопе",  когда
произошло крушение. Одна из немногих спасшихся, если не ошибаюсь.
   - Подождите-ка... Тут что-то есть... Подождите...
   - С удовольствием.
   - Я только что  вспомнил...  Мелочь,  конечно.  Однако  я  вспомнил  один
эпизод... Когда еще шли репетиции, Кондукис появился в театре и сообщил, что
мы можем выставить реликвию на всеобщее обозрение... Гарри вошел,  когда  мы
разговаривали в этом кабинете. Он сиял, как  медный  грош,  и  нисколько  не
смутился. Он поздоровался с мистером Кондукисом, словно на  время  пропавшим
дядюшкой, осведомился, не ходит ли тот на яхте, и попросил напомнить  о  нем
миссис Г. На свете, разумеется, тысячи миссис Г., но когда вы  заговорили  о
яхте...
   - Как Кондукис отреагировал?
   - Как обычно. Никак.
   -  У  вас  есть  какие-нибудь  соображения  по   поводу   характера   его
обязательств перед Гравом?
   - Ни малейших.
   - Шантаж например?
   - Не думаю. А Кондукис, если вас заинтересует и эта линия, мне кажется, в
своем уме. Да и Гарри, насколько мне известно, тоже. Насчет шантажа.., тут я
ни в чем не уверен, хотя вряд ли. Он чудак,  он  вечный  нарушитель  мира  в
любой труппе, но я не считаю его порочным, способным на преступление.
   - Почему?
   Перигрин немного подумал.
   - Наверное, потому, - сказал он с легким оттенком  удивления,  -  что  он
забавен. Во всяком случае, он меня смешит. В театре  он  сотни  раз  доводил
меня   до    белого    каления,    а    потом    как    скажет    что-нибудь
возмутительно-скандальное, так  едва  смех  удержишь,  несмотря  на  злость.
Скажите, вам доводилось обвинять в убийстве подобного клоуна?
   Аллен и Фоке призадумались.
   - Не помню, - осторожно проговорил Фоке, - чтобы  в  случаях  душегубства
мне приходилось натыкаться на смешные стороны. А вы, мистер Аллен?
   - Мне тоже. Однако я не уверен, что наличие или отсутствие чувства  юмора
может служить достоверным тестом.
   Перигрин улыбнулся - в первый раз за все утро.
   - Вам известно, что мистер Грав является  дальним  родственником  мистера
Кондукиса? - спросил Аллен.
   - Мне?! Нет! - воскликнул Перигрин. - Кто вам это сказал?
   - Грав.
   - С ума сойти... Это треп. Хотя.., да, это многое бы объяснило.
   - Что именно?
   - Железную руку Правления. Распоряжение ангажировать его.
   - Да, да. Кстати, что он закончил?
   - Уверяет, что колонию для несовершеннолетних преступников. Только  я  ни
на миг ему не верю. Гарри - сноб, правда, наизнанку.
   - Еще какой!
   - По-моему, он начал в военно-воздушных силах, затем болтался  по  разным
странам, пока не прибился к "Лестнице в подвал". Это театр. Однажды  у  него
так долго не было работы, что он перебивался чем попало: шофер на грузовике,
лакей и официант в заведении со стриптизом. Он утверждает, что  на  языке  у
него гораздо больше, чем позволяет себе высказать.
   - Когда это было?
   - Лет шесть назад. Как раз  накануне  "Лестницы",  куда  он  попал  после
беготни по многочисленным агентствам. - Перигрин помолчал, потом спросил:
   - Все?
   - Я хочу попросить вас еще об одном  одолжении.  Я  понимаю,  что  у  вас
сейчас масса  хлопот,  но,  если  найдется  свободная  минутка,  пожалуйста,
припомните все  детали  ваших  встреч  с  мистером  Кондукисом  и  все,  что
случилось прошлым вечером, и подробно запишите. Каждую мелочь. А заодно все,
что вы могли упустить из виду вчера.
   - Вы действительно считаете, что  Кондукис  имеет  какое-то  отношение  к
событиям прошлого вечера?
   - Не знаю. Он здесь был. Возможно, он совершенно  ни  при  чем,  но  надо
проверить. Выполните мою просьбу?
   - Должен признаться, с крайней неохотой. Это малоприятно.
   - Как малоприятен и вид тела Джоббинса, - сказал Аллен.
   - Что бы там ни произошло, - проговорил побледневший Перигрин, -  кто  бы
ни опрокинул бронзового дельфина,  я  не  верю,  что  это  было  обдуманное,
хладнокровное убийство. Мне  кажется,  этот  некто  перевернул  подставку  в
слепой попытке остановить надвигавшегося Джоббинса. И,  клянусь  Богом,  мне
вовсе не хочется принимать участие в погоне за этим человеком, кто бы он  ни
был: мальчик или кто другой.
   - Прекрасно. Кстати, как насчет мальчика, если он ни в  чем  не  виноват?
Почему вы пытаетесь использовать его в качестве  буфера,  удобного  предлога
для оправдания собственной неохоты, более удобного, чем защита  постороннего
человека? Учтите, что его сбросили  с  яруса.  Именно  сбросили.  Он  уцелел
благодаря одному шансу из сотни, да и то хрустнув, как  яичная  скорлупа.  О
да, - добавил Аллен, внимательно наблюдавший за Перигрином, - это  сравнение
отдает плохим вкусом. Убийства вообще отличаются  дурным  вкусом.  Вы  имели
случай столкнуться с одним из них, так что должны бы понимать.
   - Зачем вы так? Это отвратительно.
   - В таком случае ступайте, и пусть вас вытошнит. А потом, поразмыслив  на
досуге, сядьте и запишите все - абсолютно все! - что вы знаете о Кондукисе и
прочем. В данный момент я вас больше не задерживаю. Проваливайте!
   - Из моего собственного кабинета, смею  вам  напомнить.  Кроме  того,  на
площадке лестницы провалиться вряд ли удастся. Разве что откину копыта.
   - Очко в вашу пользу, - засмеялся Аллен.  -  Не  сердитесь.  Уверяю  вас,
гораздо  лучше  откинуть  копыта  на  лестнице,  чем  в   комнате   ожидания
Скотленд-Ярда. Ладно, попробуем еще раз. Если  ваша  совесть  и  желудок  не
станут слишком возражать, может быть, вы расскажете мне  вкратце  о  прошлом
членов труппы? Нет-нет, - Аллен слегка приподнял руку,  -  я  знаю,  что  вы
относитесь к ним лояльно,  и  вовсе  не  прошу  компромата.  Я  только  хочу
напомнить вам, Джей, что подозрение так или иначе падает на лиц,  работающих
в театре, поэтому неизбежны  долгие  беседы  и  различные  предположения.  В
труппе, за исключением вас, мисс Дюн и мисс Мейд, поскольку  у  вас  хорошие
алиби, и, возможно, Гарри Грава, нет ни  одного  человека,  включая  Уинтера
Морриса и Джереми Джонса, который не имел бы  физической  возможности  убить
Джоббинса и покалечить ребенка.
   - Не понимаю, откуда вы это взяли. Все они, кроме Тревора,  ушли.  Я  сам
видел, как они уходили. Двери были заперты на замок и засов.
   - Служебная  дверь  была  заперта,  но  не  на  засов.  Хокинс  отпер  ее
собственным ключом. Главная дверь была открыта, когда уходила мисс Брейс,  а
на засов ее закрыли только после ухода Морриса и  Найта.  Они  слышали,  как
Джоббинс гремит задвижкой.
   - В таком случае их можно со всей уверенностью исключить.
   - А вы примерьте ситуацию на себя, - возразил Аллен. - Джоббинс еще  жив.
Кто-то стучит в главную дверь. Он спускается в нижнее фойе.  Знакомый  голос
просит открыть. Скажем, актер забыл в гримерной деньги или  еще  что-нибудь.
Джоббинс впускает его. Вошедший направляется за  сцену,  говоря,  что  уйдет
через служебный вход. Джоббинс возвращается на пост.  В  полночь  он  делает
свои обычные телефонные звонки. Продолжение следует.
   - Откуда вы знаете?
   - Господи, дорогой мой сэр! Для блистательного драматурга у вас не все  в
порядке с логикой. Я не знаю. Я просто выдвигаю версию, которая может свести
на  нет  вашу  теорию  о  запертом  театре.  Это  простое,  даже  простейшее
предположение недалеко от истины. Ну  ладно.  Я  лишь  пытаюсь  внушить  вам
мысль; желая выглядеть деликатным и лояльным, даже защищая убийцу, вы  никак
не поможете очиститься от подозрений остальным шестерым, или  даже  семерым,
если учесть Кондукиса.
   Перигрин задумался.
   - По-моему, - сказал он наконец, - все это чистая софистика, но считайте,
что вы меня убедили.  Только  учтите:  вы  ставите  на  неудачника.  У  меня
скверная память. Вот например. С момента катастрофы у меня в голове вертится
что-то тревожное. Вы думаете, я знаю, что именно? Ха-ха.
   - А с чем оно связано?
   - Не знаю. Быть может, со стонами Тревора. С  Кондукисом.  С  тем  утром,
когда он показал мне реликвию. Правда, в тот момент я был навеселе, так  что
полагаться на меня вообще  нельзя.  Впрочем,  спрашивайте,  а  я  постараюсь
ответить.
   - Весьма любезно с вашей стороны, - сухо сказал Аллен. - Начнем с.., да с
кого угодно. С Маркуса Найта например. Вы можете рассказать о нем подробнее,
чем  газеты.  Биография   его   мне   известна.   Он   действительно   такой
темпераментный?
   - Ax, это! - Перигрин испытал облегчение. - Он сам  дьявол,  о  чем  всем
известно, однако он несравненный актер и потому мы изо  всех  сил  стараемся
примириться с его характером. В принципе он веселый малый,  собирает  марки,
но не выносит и намека на критику -  взрывается  сразу,  как  ракета.  Любит
распускать хвост павлином и умирает от любой неодобрительной фразы в газете.
Люди говорят, что в глубине души он - просто  прелесть,  хотя  добраться  до
этой глубины не так-то легко.
   Аллен поднялся из-за  стола  и  подошел  к  стенке,  где  были  развешаны
фотографии всех членов труппы в костюмах их персонажей и с подписями. Маркус
Найт был запечатлен на фоне потрясающе сходного  с  ним  портрета  Графтона.
Перигрин присоединился к Аллену.
   - Поразительное сходство, - заметил Аллен. - Какая удача для вас!
   Он повернулся к Перигрину и обнаружил, что тот  внимательно  разглядывает
подпись на фотографии.
   - Самоуверенный росчерк, - сухо заметил Аллен.
   - Да. Но дело не в этом. Что-то было... Черт! Не помню.
   - Может быть, вспомните. Оставьте пока. Лучше  скажите,  всегда  ли  Грав
поддразнивает Найта, как это было  сегодня,  называя  королем  "Дельфина"  и
прочее?
   - Постоянно.
   - Но если Найт действительно так вспыльчив,  почему  он  до  сих  пор  не
стряхнул прах "Дельфина" со своих ног? Что его удерживает?
   - По-моему, - откровенно сказал Перигрин, - ему нравится роль.
   - Мой дорогой Джей, приношу вам свои глубочайшие  извинения.  Ну  конечно
же! Вне всякого сомнения, это его лучшая роль, если не считать шекспировских
образов.
   - Вы действительно так думаете?
   - Клянусь вам.
   Лицо Перигрина неожиданно просветлело.
   - Спасибо. Я вам верю.
   - Странно, что вам  есть  дело  до  моих  мыслей.  Вы  ведь  сами  должны
понимать, насколько хороша ваша пьеса.
   - Да, но мне нравится, когда об этом говорят. Из чего вы,  между  прочим,
можете сделать вывод, что в этом плане наши с Марко характеры весьма схожи.
   - Они с Дестини Мейд были любовниками?
   - Да, причем постоянными, пока Гарри не бросил бедняжку Герти и не разбил
парочку. К сожалению, характер исполняемых ими ролей  удивительно  совпал  с
ситуацией. Подобные совпадения чреваты неприятностями. А  способность  Марко
беситься из-за капли на шляпу.., о, тут может произойти все, что угодно.
   - Мисс Мейд, насколько я понял, не.., не относится  к,  интеллектуальному
типу личности.
   - Она настолько тупа, - задумчиво сказал Перигрин, подыскивая  сравнение,
- ну настолько, что просто диву даешься. Милочка Десси. Но,  -  добавил  он,
приподняв палец, - не без доли хитрости. Право, без элемента притворства тут
не обошлось.
   - Вам, наверное, пришлось нелегко, особенно если учесть  тонкий  характер
ее роли?
   - Да нет. Нужно только вовремя сказать: "Дорогая,  ты  печальна.  У  тебя
разбито сердце. Ты больше не в силах  сдерживаться",  -  и  мгновенно  ручей
слез. Или:
   "Дорогая, ты слишком умна для них", - и  она  тут  же  становится  жестче
мрамора. А проще всего: "Дорогая, ты отправляешь  его  в  дальний  путь",  -
тогда она вообще ничего не делает, а смотрится -  очаровательно.  Понимаете,
она изображает, а додумывает уже публика.
   - Темпераментна?
   - Только в тех случаях, когда считает нужным устроить скандал. В принципе
- добрая душа.
   - Найта она отвергла сразу или отвадила постепенно?
   - Очень постепенно. Было забавно  наблюдать  за  ними  на  репетициях.  В
любовных сценах. Она рассматривала свои ногти, подправляла ресницы, а  потом
вообще попросила прогонять эти эпизоды чисто формально, поскольку не  должна
обдумать свой подход. Никакого подхода у нее, разумеется,  нет  и  не  может
быть - только чистая интуиция на основе блестящей техники и изрядного гонора
звезды.
   - Кажется, она разошлась со своим вторым мужем и живет одна?
   - Э-э.., да. Официально.
   - Что еще вы можете сказать о ней?
   - Она азартный игрок. Способна  проиграться  в  пух  и  прах.  Собственно
говоря, именно по этой причине и распался ее второй брак. Муж был просто  не
в состоянии выдержать все эти рулетки и партии в покер.
   - В целом ей везет?
   - Думаю, она и сама толком не знает.
   - А мисс Брейс?
   - О, тут совсем другое дело. Я ничего не знаю о ее прошлом, но сейчас  на
ее долю достаются все пощечины, причитающиеся Оскорбленной  Женщине.  Она..,
она не всегда умеет быть снисходительной  и  часто  ведет  себя  так,  будто
попала в осиное гнездо.  С  Марко  они  объединились  на  почве  отвергнутых
чувств. Марко сейчас - ходячая уязвленная гордость и смертельная  обида.  Он
до сих пор не может поверить, что с ним так обошлись.  Кстати,  трогательный
штрих: вплоть до сегодняшнего дня он  никоим  образом  не  задевал  Дестини.
Вообще-то я опасался, что он налетит на Гарри.
   - Ударит?
   - Да. Отвесит пару добрых оплеух. Герти в своем мщении  пока  не  заходит
дальше шипения и язвительных выпадов в сторону вероломного.
   - Таким образом, мисс Мейд оставлена в покое, а  Грав  терпит  нападки  с
двух сторон?
   - Вот именно.
   - Найт и мисс Брейс в самом деле ненавидят его?
   - Пожалуй, нет, но... Да к чему все это? Какое вам дело до чувств Марко и
Герти по отношению к Граву?
   - Пожалуй, что никакого. Перейдем к Рэндому. Каковы  ваши  комментарии  к
его характеру?
   - Чарли? Никаких трудностей и неприятностей. Может  быть,  как  вы  могли
заметить, он не стопроцентный мужчина, но что с того?  Это  все  за  порогом
театра.
   Например, его совершенно спокойно можно  оставить  в  одной  гримерной  с
мальчиком.
   - Хобби?
   - Кроссворды, головоломки, древние манускрипты. Мне говорили, что  Чарльз
не чужд антиквариата. Джер утверждает, что у него просто  нюх  на  редкости.
Половину своего времени он  проводит  в  дешевых  лавочках  у  Чарингкросса.
Хороший, думающий актер. Обычное образование и театральная школа.
   - До этой постановки все члены труппы знали друг друга?
   - Да, за исключением Эмилии. Она из начинающих.
   - Скажите, знаком ли вам пиджак Гарри Грава?
   - Видел  раз  нечто  невообразимое,  когда  он  уходил  после  одного  из
представлений. Надо сказать, цвет бросился в глаза  даже  с  противоположной
стороны улицы. Труппа немало забавлялась по этому поводу.
   - Как он выглядел?
   - Я, наверное, не... - тут голос  Перигрина  стих.  -  О  нет.  Не  может
быть... Это невозможно.
   - Что?
   - Он не на Генри Джоббинсе?
   - Грав подарил свой пиджак Джоббинсу в пятницу. Он объяснил это тем,  что
данная часть его гардероба никому не нравилась. Вы были в курсе?
   Перигрин покачал головой.
   - Не  понимаю..,  совершенно  не  понимаю,  почему  я  не  узнал  его  на
Джоббинсе... Он ведь сказал, что это подарок.
   - Быть может, вам помешал шарф?
   - Шарф? Не помню на нем никакого шарфа.
   - Вот как? Яркий желтый шарф?
   - Подождите. Да, - Перигрин опять побледнел - Конечно. Я.., я помню.  Уже
потом...