в таком количестве?  Он  же
перебьет себе аппетит.
      -  И  пусть  перебьет, - ответила Жанна. - Объестся  и
заснет,  а не будет скакать и приставать к гостям со  своими
вопросами.
      Я  сочла  такое  решение проблемы мудрым  и  погладила
Саньку по голове.
     - Кушай, кушай, сыночек.
     - Я уже все скушал, - ответил он и показал свои грязные
руки.
      Жанна вскочила и потащила его в ванную. Минутой  позже
он  уже снова был в своем новом матросском костюмчике. Жанна
тоже  принарядилась.  В  скромном  синем  платьице  с  белым
воротничком она была похожа на гимназистку.
      -  По-моему, все чудесно, - сказала я, и в  это  время
раздался звонок.
      Она  побледнела и задрожала. Я, признаться,  тоже,  но
выдавила из себя улыбку и смело отправилась в прихожую.
      У  порога  я приостановилась, три раза перекрестилась,
лишь после этого взялась за ручку двери и...
     Семейство было в полном составе. Впереди всех, наступая
на  меня  широкой грудью, вошла Елизавета Павловна в  черном
костюме из джерси с золотой отделкой.
      За  ней,  возвышаясь головой, с букетом  в  руках  шел
Михаил. И где-то на заднем плане затерялся отец семейства  -
без  имени,  без  отчества,  без  прав,  но  с  грандиозными
обязанностями.
      Я тут же вошла в роль гостеприимной хозяйки: отскочила
назад,  давая возможность будущей свекрови внести в квартиру
свое   большое   тело,   и  с  улыбкой   безумного   счастья
воскликнула:
     - Здравствуйте!
       -  Здравствуйте,  мы  не  опоздали?  -  одарила  меня
снисходительно Елизавета Павловна, с трудом протискиваясь  в
дверь.
      Я  подумала:  "Боже, как она похожа на Марусю.  Только
счастливый ее вариант. Бедная Жанна!"
      -  Вы  не  опоздали,  вы очень вовремя,  -  запела  я,
принимая   букет  от  элегантного  Михаила   и   восторженно
закатывая глаза. - О!
      Мое  "о"  относилось  уже к замыкавшему  шествие  отцу
семейства. Он нес огромную коробку, которая, как и Елизавета
Павловна, с трудом проходила в дверь.
      -  Это подарок, - рявкнула будущая свекровь, кивнув на
коробку.
      Я  расплылась от удовольствия, раскидывая руки,  чтобы
принять подарок.
      -  Не  вам,  ребенку,  - охладила  мой  пыл  Елизавета
Павловна. - Где малец?
     Не вижу мальца!
       Санька,  забившийся  в  угол  и  оттуда  с  интересом
наблюдавший   за   разыгрывающимся  действом,   отреагировал
мгновенно.
      С  криком  "я  здесь! я здесь!"  он  выбежал  в  центр
прихожей и потребовал:
     - Давай подарок!
      После  этого  началось энергичное  общение  прибывшего
семейства с моим бойким сыном. Подарок распечатали и тут  же
объяснили,  как  им пользоваться. Это был какой-то  странный
робот  размером с человека. Он ходил, говорил, как Александр
Лебедь, рыком и мигал цветными лампочками.
      У  меня сразу же возникло множество вопросов. Было  не
ясно, при чем здесь робот, куда его такого большого девать и
как это все отразится на воспитании моего сына.
      Ясно  было только одно: Елизавета Павловна не пожалела
денег,  чтобы омрачить мою жизнь. Она сделала  это!  Мне  не
будет покоя от ее рычащего чудища.
      Санька уже был близок к экстазу. Его теперь не собьешь
с ног никаким тортом.
      Своим  роботом  он  переколошматит  в  моем  доме  все
бьющееся, а может, даже и небьющееся. Я же еще не знаю  всех
способностей этого механического чудовища.
      И  тут  прозвучал второй звонок. Всем было  наплевать,
ведь хозяйка-то я.
      Пришлось открыть дверь. Я сразу же наткнулась на  лицо
Евгения. На очень нетрезвое лицо.
      -  О!  Нет!  Только не это! - закричала я и попыталась
закрыть дверь.
      Но  он  все  силы употребил, не давая ей закрыться.  Я
выталкивала  его  из квартиры и руками, и  коленями,  но  он
упорно   стремился  объясниться  со  мной  прямо  сейчас   и
бормотал:
      -  Ну,  Соня,  ну,  Соня, ну будь человеком...  Паника
охватила  меня. Силы были слишком неравны, к тому  же  гости
бросили  своего  робота  и с интересом  наблюдали  за  моими
действиями. Самого нетрезвого Астрова они еще не  видели,  я
успешно  прикрывала  его  дверью, но  то,  как  энергично  я
выталкиваю кого-то коленом, скрыть было трудно.
       -  Что  там  происходит?  -  строго  поинтересовалась
Елизавета Павловна.
      -  Прос-ти-те, ми-ну-точку, - сдавленным  невероятными
усилиями  голосом  извинилась  я  и  просто  чудом  каким-то
вывалилась на лестничную площадку, прикрыв за собой дверь.
      Старая  Дева, конечно же, уже была тут  как  тут.  Она
крутилась  у мусоропровода, делая вид, что у нее там  важные
дела, и одновременно не сводя с нас глаз.
      -  Ты  зачем приперся? - зашипела я. - Ты смерти  моей
жаждешь?
      В  ответ  он  попытался меня поцеловать. Старая  карга
,#-."%--.   заинтересовалась  своим  мусорным  ведром.   Она
оберегала себя от неприятных ощущений.
     - Вы не хотите пройти в свою квартиру? - обратилась я к
ней. - Стоять здесь небезопасно!
      -  Где  хочу, там и стою, - буркнула она и с места  не
сдвинулась.
     Пришлось заняться воспитанием Астрова в ее присутствии.
Изложив в краткой форме все, что я о нем думаю, я предложила
ему отправиться домой. Он ответил:
     - Я уже дома.
      Я  поняла, что обычной логикой его не прошибешь. Время
поджимало. За спиной - полный дом гостей. Без меня они  вот-
вот заскучают и все вывалят сюда, на лестничную площадку.
      -  Хорошо, - сказала я, - можешь ты сделать  для  меня
доброе дело?
     Евгений решил поторговаться.
      -  И  ты меня простишь? - спросил он. Я вынуждена была
обещать.
     - Тогда могу. Все что хочешь.
      -  Поезжай  к  Розе  и  привези  мне  от  нее...  -  я
задумалась,  -  привези, в общем, она сама  знает  что.  Она
передаст. Понял?
     Астров обрадовался.
     - И после этого ты меня не выгонишь? - на всякий случай
удостоверился он.
     Я поразилась мужской наивности и солгала:
     - Конечно, нет.
      -  Тогда  я  пчелкой! Одна нога здесь, другая  там!  -
крикнул  он,  чмокнул  меня в щеку и побежал  по  ступенькам
вниз, хотя лифт стоял на нашем этаже.
      Розу я выбрала из географических соображений. Она жила
дальше  всех  от меня. Это давало надежду, что  гости  уйдут
раньше, чем вернется Евгений.
     Я с удовлетворением потерла ладони, поправила прическу,
одернула  платье  и... тут-то взгляд  мой  упал  на  коврик,
лежащий  у двери. Ужас! Коврик весь был в крови. Да что  там
коврик!  Вся дверь была перепачкана кровью, как  и  стена  и
бетонный  пол.  Мы с Жанной, делая уборку  в  доме,  начисто
забыли о лестничной площадке. Я со страхом глянула на Старую
Деву, которая приближалась ко мне со своим жутким ведром.
      - Вот-вот, - сквозь зубы процедила она и прошествовала
мимо.
      Оставить  все  как есть я не могла,  как  и  не  могла
вернуться домой за мокрой тряпкой. Весьма странно прозвучало
бы мое заявление гостям:
      "Вы  тут  посидите пока, а я пойду помою  на  лестнице
пол". Посылать за тем же Жанну было бы и вовсе бесчеловечно.
Она и так ходит еле живая.
     Оставалось одно: соседка Татьяна, Я нажала на кнопку ее
звонка  и  ждала, нервно поглядывая на свою дверь.  В  любой
момент  из  нее  могли высыпать мои гости. А в  голову,  как
назло,  не  приходило  ничего  правдоподобного.  Кстати,   и
Татьяне  не  мешало бы выдать приличную  версию.  Как  я  ей
объясню, откуда здесь взялась кровь?
      Наконец  дверь  распахнулась,  и  лестничная  площадка
заполнилась разухабистыми звуками:
     - Виновата-а-а ли я, виновата-а-а ли я, ви-новата-аа ли
я-я-я-я,  что  люблю-ю-ю! Виновата ли я-я-я, что  мой  голос
дрожа-ал, когда пела я песню ему-уу!
      Татьяна  скромничала. Голос ее совсем не дрожал,  чего
нельзя  было  сказать о стеклах в окне лестничного  пролета.
Они  задребезжали от столь проникновенного  исполнения.  Тем
более  что  соседка не только пела, она еще  и  притопывала,
содрогаясь своим грузным телом в каком-то немыслимом танце.
       Увидев   меня,   одиноко  стоящую  на   пороге,   она
обрадовалась, распахнула для объятия и вплела в  свою  песню
новый, не предусмотренный авторами, куплет:
     - Коля, это-о-о не баба Мароня-яя! Коля это-о-о не баба
Мароняяя, это наша соседочка Соня-я-я!
     Татьяна веселилась так заразительно, что я тоже чуть не
запела:
     - О дай-те-е-е, дай-те-е-е мне воды, я свой позор сумею
смыть!
     Но этого не произошло. Татьяна пропела мне:
     - Заходи-и-и-и-и! - и уже в глубь квартиры:
     - Налива-аай!
      Я  зашла  с  одной лишь целью не дать  ей  рассмотреть
кровавые пятна на полу и стене. Зашла и тут же, стараясь  не
сбиваться на пение, объяснила, что мне нужны тряпка и  ведро
с водой.
      Татьяна,  приплясывая  все  это  время,  разочарованно
махнула  рукой  на дверь ванной и уплясала на кухню.  Оттуда
сразу  же  раздался  звон стаканов. Потом секунда  молчания,
смачный хруст и грянула песнь: "Выплыва-а-а-ют распис-ны-ыые
Стеньки Ра-аазина челны-ы-ы!"
      Я  не  стала  терять  даром времени,  схватила  ведро,
наполнила его водой и помчалась смывать кровь.
     - И за бо-о-орт ее броса-а-а-ет! - неслось мне вслед.
       Всей   душой   я  радовалась,  что  есть   на   свете
жизнерадостные  люди,  которым  нет  дела  до  чужой  жизни.
Побольше бы таких соседей.
      Вымыв  все  дочиста,  я  вернула  ведро  и,  три  раза
перекрестившись,  одернула платье, поправила  прическу  и  с
опаской заглянула в свою прихожую.

                          Глава 14

      Волновалась я напрасно. Видимо, персона моя  в  глазах
Елизаветы   Павловны  была  столь  незначительна,   что   ее
отсутствие  никак  не могло отразиться на всеобщем  веселье,
которое по-прежнему крутилось, во-первых, вокруг нее,  а  уж
потом вокруг робота.
      -  Я  потом  покажу тебе нашу собаку! - обольщала  она
моего  Саньку. - У нас есть такая большущая собака, я кормлю
ее вкусной сахарной косточкой!
      Жанна  смущенно топталась за спинами гостей и дрожала,
как овечий хвост.
     Она уже сомневалась, дойдет ли очередь до нее.
      -  У  меня  складывается впечатление, что  они  пришли
знакомиться с моим Санькой, - украдкой шепнула ей я.
     - У меня тоже, - дрожащим голоском ответила она.
      Однако  Санька  развеял  это впечатление.  Он  наконец
возжелал поделиться своим восторгом с нами.
      -  Жанна, смотри, - крикнул он, с разбегу прыгая к ней
на руки. - Робот выше меня!
      -  И  меня  тоже,  - пропищала та, с ужасом  глядя  на
игрушку.
      -  Ах,  Жанна, - расплылась в доброй улыбке  Елизавета
Павловна и строго добавила:
     - Миша.
      Мгновенно появился второй букет, маленький,  но  очень
элегантный.
      Я  с  напряжением  вперилась глазами  в  Мишу  и  отца
семейства,  ожидая  и  от  того, и от  другого  удивительных
свершений. Мужчины действительно очень украсили собой  сцену
знакомства,  чего нельзя было сказать о будущей свекрови.  В
то  время,  когда  она  сверлила  придирчивым  взглядом  мою
сомлевшую   Жанну,  они  галантно  кланялись   и   наперебой
представляли друг друга.
      Когда  все  наконец  познакомились,  я  заметила,  что
Елизавета  Павловна  осталась  не  вполне  довольна  будущей
невесткой.  Точнее,  она  была  совсем  недовольна,  хоть  и
пыталась  это  скрыть. Она (и это сразу бросалось  в  глаза)
относилась к тем людям, у которых буквально все должно  быть
самого высокого качества. Такие люди даже на вопрос:
     - Какое у вас образование? - отвечают:
     - Самое высшее!
      Зато  Жанне  Елизавета  Павловна  понравилась.  Взгляд
девушки  теплел, когда она смотрела на этого  фельдфебеля  в
юбке.
      -  Она  чудо! - украдкой шепнула мне Жанна, как только
представилась такая возможность.
      -  В некотором смысле да, - согласилась я, имея в виду
совсем другой аспект сущности Елизаветы Павловны. - Но  дама
неприятная в крайней степени.
      - Ну что ты! - испугалась Жанна. - Неужели она тебе не
понравилась?
      -  Не нахожу в ней ничего, способного вызвать подобные
чувства, - честно призналась я.
      - Это странно. Она очень похожа на Мишу, точнее, он на
нее. И глаза, и выражение лица! Я просто насмотреться на нее
не могу!
      -  Еще  насмотришься, - без энтузиазма пообещала  я  и
добавила:
      -  Я рада, что она тебе нравится. Может, хоть это тебе
поможет.
      Елизавета  Павловна тем временем  знакомилась  с  моей
квартирой.  Причем делала она это со смаком, щедро  отпуская
хвалебные комментарии. У меня даже появилось подозрение:  уж
не  собирается  ли она поселить здесь молодых.  Особенно  ей
понравилась гостиная, детище моего третьего мужа. Я бы  даже
сказала, его шедевр, потому что моя гостиная - это настоящее
/`.('"%$%-(%.
      Мой третий муж был директором завода, но голова и руки
у  него  были  на  месте. Гостиная - это резьба  по  липе  и
зеркала, это мозаичные полы каких-то невиданных пород дерева
и  хрустальный  потолок с диковинной подсветкой...  Все  это
существовало почти двадцать лет и было словно новенькое.  Но
это уже благодаря моим стараниям.
      -  Миша,  взгляни,  какой великолепный  евродизайн,  -
воскликнула гостья, и я пожалела ее всей душой.
      -  Этот дизайн - ровесник Жанны, - с гордостью сказала
я.  -  Мы тогда о Европе и слыхом не слыхали. Все, сделанное
здесь, опирается на древние традиции русских мастеров.
      -  И  вы  уже много лет живете среди этой прелести?  -
изумилась Елизавета Павловна.
      -  Да,  - согласилась я, - и уже много лет ее  убираю.
Теперь, правда, Жанна мне помогает. Она очень трудолюбива, -
ввернула я, радуясь такой возможности.
      -  Да,  да, - рассеянно отозвалась Елизавета Павловна,
переходя  в  другую комнату. - Миша говорил мне.  Ах,  какая
прекрасная  картина, - тут же восторженно  воскликнула  она,
увидев  мой  портрет во весь рост, занимающий большую  часть
стены. - Кто эта прекрасная дама?
     Мне стало обидно.
     - Разве не видите? Я!
       -   Вы?   -   На  лице  гренадера  в  юбке  появилось
разочарование.
     Я сжалилась над ней и сказала:
     - Шутка. Разумеется, это портрет моей бабушки.
       Елизавета   Павловна   с  облегчением   вздохнула   и
улыбнулась.  Затем  она внимательно  посмотрела  на  меня  и
спросила:
     - Раз ваша бабушка, значит, прабабушка Жанны?
      К  такому  повороту  я  не была  готова,  но  пришлось
согласиться.
      - Ну, разумеется, - после легкой заминки ответила я. -
Это прабабушка Жанны.
      -  Оч-чень хорошо, - одобрила Елизавета Павловна и по-
новому  посмотрела  на Жанну. - Миша, ты  слышал?  Это  твоя
будущая родственница.
      Миша  и  без  того прирос к портрету, с  удовольствием
смотрел  на юную меня, и в глазах у него были совершенно  не
родственные чувства.
      "Дьявол,  - подумала я. - Ведь собиралась быть  только
тетушкой,  а уже угодила в прабабушки. Чертов муж  (второй).
Приспичило ему писать меня в костюме знатной дамы".
      -  Так прабабушка Жанны, выходит, была дворянка?  -  с
легким недоверием продолжила допрос Елизавета Павловна.
      Я вспомнила, как нынче это модно и, не моргнув глазом,
солгала:
     - А разве вы не видите?
      Гостья вперилась в портрет, будто там у меня та на лбу
было  написано,  к  какому роду-племени я,  пардон,  бабушка
относится.  После  пристального  изучения  портрета  будущая
свекровь повеселела.
      - Вы знаете, - воскликнула она, обращаясь ко мне почти
уже  как к своей подруге, - а ведь действительно есть легкое
сходство с вами.
     - Надеюсь, - скромно ответила я.
      - Да, да, и Жанна тоже унаследовала некоторые черты, -
продолжила Елизавета Павловна. - Ведь правда, Миша?
      Он  охотно  согласился. Все были  рады,  только  Жанна
зарделась  от  смущения. Бедняжка не  привыкла  врать.  Надо
подумать, правильно ли я воспитываю Саньку.
      Елизавета  Павловна,  уже вполне  довольная,  ущипнула
Жанну за щечку и сказала:
     - Крошка, а ты мила.
      Я  решила,  что на этой оптимистичной  ноте  можно  их
приглашать к столу.
       Приглашение  восприняли  с  энтузиазмом.   Разогретые
приятным  сообщением  о  дворянском  происхождении  невесты,
гости  захотели  к  духовной пище  присовокупить  что-нибудь
посущественней.  Слава богу, на столе  было  все.  Все,  что
осталось  от  вечеринки. Мы с Жанной добавили к этому  всего
несколько блюд, но зато каких!
     - Миша, - снисходительно бросила ему мать, - поухаживай
за невестой.
      Он  ринулся  выполнять приказание матери. Одной  рукой
взялся за стул, другую положил на талию Жанны...
      И  комната  взорвалась оглушительным  визгом.  Невеста
закричала,   словно  резаная.  Присутствующие  содрогнулись.
Бедного  Мишу  затрясло,  как  от  электрического  тока.   У
Елизаветы  Павловны подогнулись колени,  и  она  рухнула  на
стул.  Я  потеряла дар речи, онемела, но ненадолго. Секундой
позже  я  завизжала не хуже Жанны, схватила ее за руку  и  с
криком "все погибло!" поволокла на кухню, предоставив гостям
возможность строить домыслы.
      -  Что  случилось? - уже на кухне спросила  я,  быстро
включая духовку, сгребая с коробки крошки торта и высыпая их
прямо на пламя.
     - Не знаю, - прошептала Жанна.
      -  Как это не знаешь? Орешь и не знаешь? Она испуганно
покачала головой.
     На бедняжке не было лица. Один страх.
      -  Миша  ко мне притронулся и... Меня словно  кипятком
окатили.
      -  Плохо, - констатировала я, принюхиваясь, достаточно
ли уже дымят крошки. - Придется показать тебя невропатологу,
а  то и психиатру. Ты слишком впечатлительная, возьми себя в
руки.
      Я  попыталась  погладить ее по  плечу,  но  она  опять
вскрикнула  и прыгнула на другой конец кухни. Я окончательно
расстроилась и посоветовала:
     - Старайся пока держаться подальше от Михаила. И вообще
сядешь рядом со мной.
      Надо  сказать,  последнее событие сильно  повлияло  на
меня.  На  душе  и без того скребли кошки. К  тому  же  я  с
мучительным  напряжением ждала возвращения Евгения.  Он  мог
вернуться  в  любой  момент,  и  это  не  было  бы  приятным
an`/`('.,.
     Что ему взбредет в голову, знает только черт!
       Тем  временем  крошки  уже  достаточно  надымили.   Я
выключила духовку, осторожно взяла Жанну за руку и повела ее
в гостиную.
      Гости  в глубокой задумчивости сидели за столом.  Было
видно,  что  задумались они, услышав наши шаги, а  до  этого
энергично делились соображениями.
     - Чем-то пахнет? - потянула носом Елизавета Павловна.
      Я  этого  и  ждала, а потому со скорбным  вдохновением
воскликнула:
     - Сгорел наш пирог! Спасибо Жанне, вовремя вспомнила, а
то не избежали бы мы пожара.
     - Ах, так вот что это было! - обрадовалась гостья.
     Все облегченно вздохнули, потому что, услышав наш визг,
подумать можно было все, что угодно.
     Я, как обстоятельства и требовали, принялась вздыхать и
жаловаться.
      Елизавета  Павловна,  Михаил  и  даже  отец  семейства
сердечно  меня  успокаивали,  мол,  ничего  страшного,   все
прекрасно и не стоит так убиваться из-за какого-то пирога. И
чтобы  укрепить  меня  во  мнении,  что  обед  удался,   все
набросились на еду.
     Я, пользуясь случаем, что рот Елизаветы Павловны занят,
без устали хвалила Жанну. Мать Михаила сдержанно кивала.
      -  Так вы, значит, тетя Жанны? - воскликнула она после
третьей рюмки. - Это очень приятно. Но у вас другая фамилия.
      -  Естественно,  -  таинственно  улыбнулась  я.  -  До
определенного  времени я не ограничивала  себя  в  мужьях  и
имела их достаточное количество.
      -  Ах вот как, - поджала губы она. - Надеюсь, Жанне не
передастся эта черта.
      -  Я тоже надеюсь, - ответила я. - Пока я единственная
унаследовала  эту черту от бабушки, - и я  кивнула  на  свой
портрет.
      В  глазах  Елизаветы Павловны тут же появился  озорной
блеск.
       -  Если  честно  признаться,  я  тоже  когда-то  была
легкомысленной, - вздымая грудь