Я пожала плечами:
   - Хуже не бывает. Тонна дерьма и нулевые перспективы.
   - Сочувствую. Ты сейчас куда?
   - К матери Ивановой. Потом по обстоятельствам. Если что, звони.
   - И ты тоже.
   Мать погибшей Ивановой, в девичестве Корнеевой, жила в  частном  доме
на окраине. Нас встретила громким  лаем  огромная  собака.  Мы  постояли
возле калитки, пока на крыльце не появилась женщина в цветастом халате.
   - Вам кого? - спросила она сурово. Я  назвала  фамилию  и  предъявила
удостоверение. - Заходите, - кивнула она и оттащила собаку.
   Мы вошли в чистенькую  прихожую.  Женщина  указала  рукой  в  сторону
кухни.
   - Чего вы от меня хотите? - вздохнула она устало.
   - Поговорить, - пожал плечами Лукьянов.
   - Что толку от ваших разговоров? Дочь вы мне не вернете...  и  убийцу
не найдете.
   - Почему же, очень может быть, что и найдем.
   - Как же... - Она зло усмехнулась. - Ладно. Садитесь, поговорим.
   Я  скромно  устроилась  в  уголке,  Лукьянов  напротив  женщины.  Она
машинально поправила волосы, выпрямила спину.  Положительно  во  взгляде
Лукьянова было что-то магнетическое.
   - Какие у вас были отношения  с  дочерью?  -  спросил  он.  В  глазах
женщины появилось удивление.
   - Обыкновенные. Почему вы спросили?
   - Ну... всякое бывает. Она с вами своими проблемами делилась?
   - Какие у нее проблемы. Так, блажь одна. Работа хорошая,  по  крайней
мере, платили прилично. Я вон за тысячу рублей горблюсь.  Муж  -  чистое
золото. И зарабатывал дай бог каждому.
   - Между собой они ладили?
   - С ее Серегой только дура не поладит. Он же точно  теленок.  Говорю,
чистое золото.
   - Но она завела любовника, - сказал Лукьянов, не спросил, а  поставил
ее перед фактом. Женщина быстро взглянула на него, облизнула губы.
   - Ничего такого я не знаю.
   - Выходит, о своих сердечных делах она вам не рассказывала.
   - Я бы ей рассказала... Радовалась бы, что муж такой  достался.  Я-то
со своим намучилась. Слава богу, прибрал господь.
   - Тут  вот  какая  вещь  получается,  -  вздохнул  Лукьянов.  -  Есть
показания свидетелей, что накануне ваша  дочь  поссорилась  с  мужчиной.
Разговаривали они на  улице,  одна  из  женщин,  работающих  в  торговом
центре, как раз шла мимо и слышала, как он ей угрожал.
   - Так ведь ее маньяк... все говорили... вон и по телевизору...
   - Первое убийство и убийство вашей дочери совершено  разными  людьми.
Это установленный факт.
   Женщина с минуту растерянно смотрела на него.
   - Но как же так, - начала она плаксиво.
   -  Очень  может  быть,  что  человек,  убивший  вашу   дочь,   просто
воспользовался ситуацией. Кстати,  погибла  еще  одна  женщина,  которая
дружила с вашей Леной. Тюрина Ольга.
   - Господи... о господи. С него станется, он же уголовник.
   - Кто? - вкрадчиво спросил Лукьянов.
   - Ее хахаль.
   - Так она вам все-таки о нем рассказывала?
   - Нет, - покачала женщина головой и заплакала. -  Я  догадалась,  что
она завела кого-то. Звоню им, а Серега с удивлением: "Так она,  мама,  к
тебе поехала". Я давай ее пытать. Наврала с три короба. Ладно, думаю,  а
у самой на душе кошки скребут. Потом замечать стала: заедет  ко  мне  на
минутку и на часы зыркает. И быстрее к двери. Тут до меня дошло, что она
мною прикрывается, Сережке врет, что у матери,  а  сама...  Ну  я  ее  и
выследила. А уж когда  узнала,  кто  он,  совсем  худо  стало.  Год  как
освободился. Ну на что он ей, господи? Сидел  за  убийство.  Мне  соседи
сказали. А Серега добрый... Нет бы ребенка ему родила, куда  там...  Вот
уж правду говорят, яблоко от яблони... Папаше ее тоже все  на  месте  не
сиделось.
   - Вы с ней разговаривали на эту тему?
   - О любовнике? Нет. Я  ее  характер  хорошо  знаю.  Характер-то  тоже
папашин.  Разругались  бы  вдрызг,  а  что  толку?  И  вашим  ничего  не
рассказала, не хотела грязное белье трясти, но раз такое дело...
   - Как зовут ее любовника?
   - Ванька. Мещеряков Иван Сергеевич.
   - Где живет, вы знаете?
   - На Второй Литейной.  Номер  дома  не  помню,  напротив  гастронома,
четырехэтажный, с аркой. Он там один такой. Первый подъезд, квартира  на
втором этаже, как войдешь, направо. Я с соседкой говорила, что  под  ним
живет, она мне все про него рассказала. Вы  уж  только  Сереге  пока  не
говорите, ему бедному и так нелегко. Каково про жену узнать, что она  за
твоей спиной любовь крутит? А уж как я радовалась, когда они поженились.
Думала, хоть вздохну спокойно.
   - А что, с Леной были проблемы? - вкрадчиво спросил Лукьянов.
   - А у кого с детьми проблем нет? Моя не хуже  других.  Если  вам  что
наболтали, так не очень слушайте, язык-то без костей.
   -  Подруги  у  Лены  были?  -  спросил  Лукьянов.  Голос  его  звучал
завораживающе ласково, не голос, а райская музыка.
   - Конечно. Девочка она общительная.
   - Вы многих знаете?
   - Я в основном знаю тех, с кем она со школы дружила. Приходили они  к
нам. А когда Лена замуж вышла, стали жить врозь.
   - А среди школьных подруг вы не помните Веронику Уфимцеву?
   Лицо женщины словно окаменело. Она  наконец  сглотнула  и  с  большим
трудом произнесла:
   - Помню. В одном  классе  учились.  Только  подругами  они  не  были.
Вероника - сорвиголова, а моя - нормальный ребенок. Ну, может, видели их
вместе, на танцах или еще где, но это ничего не значит.
   - Собственно, я задал этот вопрос только потому, что женщина, которую
первой убили в универмаге, и есть Уфимцева.
   - Но ведь фамилию-то совсем другую называли. И не  больно  похожа,  я
фотографию видела.
   - Фамилию она  сменила.  После  освобождения  вышла  замуж.  А  когда
приехала в этот город, здесь встречала ее ваша дочь.
   - Не может быть. Зачем Леночке ее встречать, с какой стати?  Леночка,
когда все это случилось, сказала: знать ее  не  хочу.  Вы  ведь,  должно
быть, в курсе, что она  со  своим  парнем  натворили?  Уму  непостижимо.
Вероникина мать сразу отсюда уехала, не могла людям в глаза смотреть.
   - А у вас нет школьных фотографий дочери? - робко вклинилась я  в  их
разговор.
   - Есть. Зачем вам?
   - Может, и Уфимцева на них случайно промелькнула, нам  бы  это  очень
помогло идентифицировать ее личность.
   Такого слова женщина не знала и озадачилась.
   - Хорошо, - пожала она плечами и скрылась в комнате.
   Через пять минут в руках у  меня  была  фотография:  три  девицы  лет
пятнадцати стояли в обнимку, короткие юбки, боевая раскраска,  выражение
лиц такое, что мимо проходить желательно с кастетом,  но  и  тогда  этих
юных особ не стоит задевать.
   - Вот это Леночка, это Вероника, а это Ольга.
   - Какая Ольга? - нахмурилась я.
   - Тюрина.
   - Подождите, Ольга Тюрина училась с вашей дочерью в одном классе?
   - Нет. Она на год младше, но тоже училась в пятнадцатой школе.
   Я внимательно посмотрела  на  фотографию.  Здесь  Ольга  Тюрина  мало
походила на женщину, увиденную мною в подсобке универмага.  Правда,  там
она сидела с перерезанным горлом, да и времени  с  того  момента,  когда
была сделана фотография, прошло немало, хотя Лену и Веронику узнать было
нетрудно.
   - Что ж, спасибо вам большое, - поднимаясь, сказала я.
   Лукьянов тоже поднялся, пожал женщине руку, вышло это трогательно.
   - Что скажешь? - спросила я, когда мы оказались на улице.
   - Вырисовывается нечто в высшей степени интересное, - ответил  он.  -
Все три убитые - школьные подруги, одна  из  которых  отсидела  срок  за
убийство.
   - А в деле глухой намек на то, что убийц было не двое, а больше.
   - В этом что-то есть, - нахмурился Лукьянов.
   - Есть, чувствую. Понять бы, с какого бока здесь  любовник  Ивановой.
Что он делал на вокзале, почему прятался?
   - Это мы у него спросим. Поехали, адрес есть.
   - Надо позвонить Вешнякову, - усомнилась я.
   - Без него справимся.
   В этом я не сомневалась,  Лукьянов  справится.  Правда,  пару  раз  я
присутствовала при том, как он сел в лужу,  но  кто  ж  за  собой  такие
мелочи помнит?
   - Поехали, - вздохнула я, вовремя сообразив, кто у нас тут главный.
   Найти дом и в самом деле оказалось легко.  Обшарпанная  "сталинка"  с
огромной аркой. Двор,  кстати,  поражал  чистотой  -  детская  площадка,
аккуратные  кустики,  клумба,  правда,  сейчас  она  обилием  цветов  не
баловала, но все равно чувствовалась хозяйская рука.
   Мы поднялись на второй этаж, позвонили в квартиру.  Тишина.  Лукьянов
позвонил еще раз. Безрезультатно.
   - Может, он на работе? - взглянув на часы, подумала я вслух.
   - Спустись к соседке, а я здесь покараулю, может, наш мальчик  просто
не желает открывать дверь.
   Если верить матери Елены Ивановой,  соседка,  снабдившая  ее  ценными
сведениями о  верхнем  жильце,  жила  в  квартире  под  номером  три.  Я
спустилась на первый этаж и позвонила  в  дверь.  Открыть  мне  тоже  не
пожелали.  "Не  везет",   -   философски   решила   я,   тут   открылась
противоположная дверь, и резкий женский голос осведомился:
   - Вам чего?
   - Мне бы увидеть жильцов третьей квартиры,  -  радостно  сообщила  я.
Женщина нахмурилась.
   - Зачем они вам?
   -  Хотела  поговорить  по  поводу  вашего  соседа.  Мещерякова.  -  Я
предъявила удостоверение.
   - Его что, опять сажают?
   - Пока нет. А есть за что?
   - Кто его знает. Пословицу слышали:  как  волка  ни  корми...  Ладно,
идемте.
   Женщина решительно направилась  к  третьей  квартире,  открыла  дверь
ключом и вошла первой.
   - У соседки кино смотрела, - милостиво пояснила она.  -  У  меня  НТВ
что-то плохо показывает. Как звать-то?
   - Ольга.
   - А меня Лидия Васильевна. Проходи.
   Мы устроились в гостиной. Судя по обстановке, Лидия  Васильевна  жила
одна. Мебель старенькая, салфеточки, окна наполовину заклеены  газетами,
летом, когда жарило солнце, в квартире, должно быть, царила духота.
   - Все никак не займусь окна почистить, - заметив мой взгляд,  сказала
Лидия Васильевна. - Старость не в радость, кости  болят,  на  подоконник
влезешь, а слезть уже мочи нет. Ну, зачем тебе сосед-то? Сотворил чего?
   - Да вроде пока не успел. Есть сведения, что  он  состоял  в  близких
отношениях с Еленой Ивановой, одной из женщин, убитых в универмаге.
   - Видно, это ее мать приходила с месяц назад, выспрашивала.
   - Ее. Она нам его адрес и сообщила.
   - Ну, что я могу тебе сказать?  Ванька  -  парень  непутевый,  всегда
таким был. В отца пошел, а тот в своего папашу,  то  есть  в  Ванькиного
деда. Оба сидели, ну и внучок по  их  стопам.  Лет  с  пятнадцати  начал
куролесить, пока не начудил по-крупному. Чего-то не поделил с дружком  и
убил его. Ванькина мать, царство ей небесное, святая  была  женщина,  уж
сколько вытерпела.  Ваньку  ждала,  все  надеялась,  образумится  сынок.
Померла в прошлом году. Здесь ее все  уважали.  Да  и  про  Ваньку  ведь
ничего плохого не скажешь.  Я  не  убийство  имею  в  виду,  а  так,  по
соседскому делу. Вон клумбу копать никто из молодых не  вышел,  а  он  -
пожалуйста. Тут я пристыдила его, что лестницу  не  убирает,  так  он  с
соседкой договорился, денег ей дал, она теперь полы моет. Есть  у  парня
совесть.
   - Вы его когда последний раз видели?
   - Два дня назад. Он в командировку уехал.
   - В командировку?
   - Ага. С сумкой был. Значит, в командировку.
   - А где он работает?
   - Да здесь, на Литейном рынке. Дружок у него колбасой торгует,  возит
из Москвы. А Ванька при  нем.  После  тюрьмы  не  больно-то  устроишься.
Хорошо хоть дружок выручил.
   Я достала фотографию Серафимович и положила ее перед женщиной.
   - Ее вы здесь случайно не видели?
   Лидия Васильевна надела очки, внимательно поглядела на фотографию.
   - Нет, ее не видела. Девки к нему заглядывали, конечно, иногда  среди
ночи такой концерт устроят,  я  по  батарее  стучала.  Утром  извиняться
приходил, мол, загулял, бывает. Но эту я не видела.
   - А Елену Иванову видели часто?
   - Может, и видела, не больно-то я приглядываюсь, кто  к  нему  ходит.
Когда ее мать пришла, я так и сказала, бабы заглядывают, а которая ваша,
я не знаю. Расстроилась она очень, у дочки муж хороший, а она с  Ванькой
связалась. Может, он ее сюда и не водил,  чтоб  с  другими  случайно  не
встретилась. У него ведь еще квартира есть, от тетки досталась.
   - А где эта квартира?
   - На Красноармейской. Адрес точно не скажу. Была там единственный раз
с Ванькиной матерью, давно, лет семь, сейчас  уж  и  не  вспомню.  Тетка
умерла месяца два назад, он квартирантов хотел пустить.
   Я задала еще  пару  вопросов  о  Ванином  житье-бытье  и  простилась.
Лукьянов по-прежнему ждал меня на втором этаже.
   - Ну что? - спросил он без особого интереса.
   - Похоже, парень отбыл в командировку. Соседка  видела  его  два  дня
назад.
   -  Самое  подходящее  время  для  командировки,  -  кивнул  Лукьянов.
Уточнять, что он имеет в виду, я не стала. - Что ж, заглянем в квартиру,
- вздохнул он, извлекая из кармана отмычки. Другая бы  удивилась,  но  я
Лукьянова неплохо знала.
   - Давай заглянем, - согласилась я без особой охоты.
   Квартира выглядела уютно, мебель была солидная. Слой пыли на тумбочке
в прихожей указывал на то, что уборку здесь не  делали  довольно  давно.
Для начала мы прошлись по квартире, а потом Лукьянов приступил к обыску.
Не знаю, что он ожидал найти, но его  старания  успехом  не  увенчались.
Похоже, у хозяина не было тайн.
   С некоторой печалью из-за впустую потраченного  времени  мы  покинули
чужое жилье. Я позвонила Вешнякову, а затем Виталию, мне нужен был адрес
покойной тетки Мещерякова.
   - Заглянем на рынок? - предложила я Лукьянову. - Пока есть время.
   - Давай заглянем, - пожал он плечами.
   Найти дружка Мещерякова оказалось не так-то легко, рынок был большой.
Мы обошли все отделы, где торговали колбасой. Наконец нам повезло.
   - У нас Мещеряков работает, - хмуро глядя на  меня,  сообщила  тучная
дама неопределенного возраста. - Вы из милиции? - уточнила  она,  косясь
на Лукьянова. Я предъявила удостоверение. - Чего начудил? Подрался,  что
ли? Вот уж спокойно не живется...
   - Что, скверный у парня характер? - улыбнулась я.
   - Как вам сказать? Парень вроде ничего. Пока  не  накатит.  Один  раз
выехать с рынка не мог, кто-то "Газель" оставил,  дорогу  перекрыл,  так
Ванька такое устроил... еле утихомирили. Он ведь за убийство срок мотал,
а у них там у всех мозги клинит. А по работе вроде ничего. И помогает, и
вообще... Конечно, с таким ухо  востро  держать  приходится,  но  Вовка,
хозяин наш, его дружок, вот и жалеет, пристроил, хотя мы в восторг особо
не пришли.
   - А где сейчас Мещеряков?
   - Не знаю. Вовка сказал, что его несколько дней не будет.
   - Кем он вообще работает?
   - Шофером, грузчиком.
   - В командировки часто ездит?
   - В Москву через день, мы оттуда  товар  привозим.  Вдвоем  с  Вовкой
ездит, ну и тут помогает. Работа всегда есть.
   - О его личной жизни что-нибудь знаете?
   - Личная жизнь у него насыщенная, - хмыкнула женщина. - К кому  здесь
только он не  подкатывал.  Он  вообще-то  парень  видный,  а  бабы,  как
известно, дуры, ну и липнут. Заходила тут несколько раз  одна...  Такая,
знаете, вся из себя, я еще удивилась, этой-то что надо?  Неужто  получше
найти не могла? И по телефону все ему  названивала,  у  него  мобильный.
Зовут ее Ленка. А он ее особо не баловал, говорил с ней как-то сурово.
   - Часто названивала?
   - Иногда раз по пять на дню и все  спрашивала,  когда  встретятся,  я
слышала. А он поворчит  немного,  а  потом  по-барски  так:  ну,  ладно,
приезжай.
   - А хозяина вашего где можно увидеть?
   - Владимира Степановича? Часам  к  пяти  приедет.  Я  вам  номер  его
мобильного дам, позвоните.
   - А номер Мещерякова вы случайно не знаете?
   - Знаю, конечно.
   Она продиктовала оба номера, а я добросовестно записала их.
   - Звони этому Вовке, - сказал Лукьянов. - Он должен  знать,  где  его
дружок.
   Вовке я позвонила, представилась и объяснила, с какой  стати  он  мне
понадобился.
   - Вы где сейчас? - спросил Владимир Степанович.
   - На рынке.
   - Я подъеду минут через десять.
   Мы договорились встретиться у центрального входа, и, пока  добирались
до него, Владимир  Степанович  уже  подъехал  на  "Мерседесе",  который,
несмотря на возраст, выглядел весьма прилично.
   - Это вы меня искали? - спросил он, подходя ближе.
   - Если вы Елисеев...
   - Он самый. - Парень внимательно посмотрел на меня и нахмурился. - Но
ведь вы... Я вас по телевизору видел.
   -   Очень   может   быть.   Убийства   в   универмаге    взбудоражили
общественность, все силы брошены на их раскрытие, в том числе и мои.
   Лукьянов поспешил отвернуться, чтобы скрыть усмешку. Парень  же  моим
ответом вроде бы остался доволен.
   - Ясно. А Ванька здесь при чем?
   - Одна из убитых женщин его хорошая знакомая.
   - Это которая?
   - У него их что, много было?
   - Вагон и маленькая тележка. Бабы от него просто  дурели,  не  пойму,
почему. Ну, здоровый мужик, ну, морда симпатичная, но ведь относился  он
к ним совершенно по-свински. А им нравится. Мазохизм какой-то, ей-богу.
   - Убили Елену Иванову. Вам о ней что-нибудь известно?
   - А-а... Ленка. Слышал. Ванька рассказывал. Очень она  его  допекала.
Замуж хотела за него. Хотя вроде была пристроена и муж неплохой. Баб  не
поймешь.
   - А он к ней как относился?
   - Трахал регулярно, прошу прощения. Думаю, она ему денег подкидывала.
На день рождения часы подарила, дорогие. Видно, вправду любила дурака.
   - А он?
   - Ну... это у него спрашивайте. Когда звонила  без  конца,  то  вроде
злился, но был доволен, видно, самолюбию льстило. Короче, не поймешь.
   - Мещеряков сейчас в городе?
   - Нет, насколько я знаю. Отпросился на недельку, к другу  подался.  У
дружка проблемы. Я еще разругался с ним,  говорю,  на  фига  тебе  чужие
проблемы, живи спокойно, женись, заведи детей. А он уперся,  как  баран:
дружок, говорит, мне все равно что брат, я ему обязан. Сидели вместе.
   - А куда уехал?
   - В Рязанскую область. Куда, точно не  сказал.  И  что  у  дружка  за
проблемы, тоже.
   - Он вам случайно не звонил?
   - Вчера вечером.
   - Что хотел?
   - Да ничего. Поинтересовался, как без него справляемся, еще  спросил,
не интересовался ли им кто?
   - Вас этот вопрос не удивил?
   - Нет. Почему  это  должно  меня  удивлять?  Мало  ли  какие  дела  у
человека?
   Мне,  однако,  вопрос  показался  интересным.  И  неожиданный  отъезд
Мещерякова тоже. Уехал он как  раз  на  следующий  день  после  убийства
Ивановой.  Возможно,  памятуя  свой   "послужной   список",   не   хотел
встречаться с милицией, а возможно, причина была гораздо серьезнее.
   - Денег у вас он не занимал перед отъездом? - спросил Лукьянов.
   - Занял. Двести баксов, хотя накануне получил зарплату.
   - Что ж, спасибо за содержательную беседу, - кивнула я.
   - Пожалуйста. - Владимир Степанович помялся и сказал со вздохом:
   - Если вы думаете, что женщин  в  универмаге  Ванька...  чепуха  это.
Иванова когда погибла? - Я назвала дату и время. - Вот-вот, - кивнул  он
удовлетворенно, достал органайзер, полистал и ткнул  в  нужную  страницу
пальцем. - Мы в этот день в Москве были. Выехали в шесть утра. Там у нас
три точки. Пока объедешь... Домой вернулись только в половине девятого -
не повезло, в пробку  попали  на  Калашинском  мосту.  Потом  до  десяти
разгружались. Никак он не мог...
   - А в прошлый вторник он тоже был с вами в Москве?
   - В прошлый вторник? Нет... в Москву  не  ездили.  Сейчас  проверю...
точно, "Газель" сломалась, чего-то с  подвеской.  Ванька  за  запчастями
ездил, а потом целый день с машиной возился. А в среду в  шесть  утра  в
Москву.
   - У Мещерякова есть квартира, оставленная теткой, не знаете, где  она
находится?
   - Нет.  Никогда  там  не  был,  хотя  про  квартиру  Ванька  говорил,
наследством хвастал. Продать  ее  хотел  и  тачку  купить  хорошую.  Он,
знаете, любитель выпендриться.
   Мы поблагодарили его за ценные сведения и удалились.