дочка весьма кстати. Может, и нароет
чего.
   - Знаю я, как они работают, - отмахнулся Дед. -  Я  хочу,  чтобы  это
стало твоим главным делом. И единственным на ближайшее будущее.  До  тех
самых пор, пока Игнатов не предстанет перед судом.
   - Спасибо за доверие...
   - Я ясно выразился? - перебил он. - В  конце  концов,  я  плачу  тебе
деньги не для того, чтобы ты разводила руками и уверяла меня в том,  что
ничего сделать нельзя.  -  Я  присвистнула.  Если  мой  старший  товарищ
заговорил в таком тоне,  лучше  не  перечить  и  вообще  помалкивать.  -
Разумеется, у тебя самые широкие полномочия. Любая помощь и все такое...
Ясно?
   - Предельно, - кивнула я, поднимаясь, подумала и добавила:
   - Между прочим, мужика можно понять.
   - Не в этом дело, - вздохнул Дед. -  Он  вообразил  себя  всемогущим.
Демонстративно разделывается с этими женщинами, днем, в центре города...
плюет на закон и общественное мнение.
   - Да, лучше бы ему придушить их по  тихой  и  где-то  за  городом,  -
охотно согласилась я.
   - Прекрати паясничать. Это серьезно. Он бросил вызов всем.  А  мы,  в
свою очередь, должны доказать, что перед законом все  равны.  И  Игнатов
тоже, несмотря на его деньги и положение в обществе. Именно потому,  что
у него деньги и положение в обществе, он обязан это общество уважать.
   "Все, зашелся..." - мысленно вздохнула я. Иногда Деда  клинит,  и  он
отрабатывает на мне свои агитационные  речи.  Тут  главное  -  думать  о
своем, чтобы в голове, упаси боже, ничего не осталось.  Он  говорил  еще
минуты две. Я дремала с открытыми глазами, с готовностью кивая  в  самых
ответственных местах, то есть когда Дед повышал голос.
   Наконец он замолчал, а я  вскочила  с  сияющими  глазами,  готовая  к
великим свершениям. Я была уже возле двери, когда Дед совершенно  другим
тоном вдруг спросил:
   - Что у тебя с Лукьяновым?
   Обожаю дурацкие вопросы. В самом деле, что у меня с Лукьяновым?  А  с
Дедом? И вообще со всем этим миром? У меня все хорошо. Так  хорошо,  что
хочется напиться, но этот гад обещал застрелиться. С него  станется,  он
упрямый, как стадо ослов.
   - У нас полное взаимопонимание, - глазом не моргнув, ответила я. - Он
очень помог нам в работе по выяснению личности преступника.
   - Мало тебя в детстве ремнем драли, - сказал Дед.
   - Папа был противником насилия.
   Он подошел и даже открыл рот, чтобы что-то сказать. Но не  сказал.  И
правильно сделал. Нечего нам сказать друг другу. Давно уже нечего.
   Я вышла, прикрыла за собой дверь, бормоча под нос:
   - А кто придет к нам с мечом, от меча и погибнет.
   - Ты чего? - испугалась Ритка.
   - Дед дал четкие указания, как поступать с супостатами, не уважающими
наш электорат.
   - Это не Дед сказал, а Александр Невский. Я кино смотрела.
   - Сегодня он за Невского. Покой избирателей был нарушен,  и  виновные
должны понести наказание по всей строгости закона.
   - Ну тебя к черту, - обиделась Ритка.
   - Ладно, извини.
   - Чего случилось-то? - спросила она заинтересованно.
   - Сообщаю по секрету: у меня очень большая зарплата.
   - Ну, знаю. И что?
   - А я хочу маленькую и большой отпуск. Большой-пребольшой.
   - С ума с  тобой  сойдешь.  Иди  отсюда.  В  следующий  раз  захочешь
поговорить, а я начну кривляться, посмотрим, как тебе это понравится.
   Я поцеловала ее в нос и отбыла восвояси. Само собой, разговор с Дедом
моего  настроения  не  улучшил,  хотя  оно  и  так  было  хуже   некуда.
Возможности зацепить Игнатова я по-прежнему не видела, да  и  заниматься
этим делом не хотела. Как юрист (у меня и диплом есть), я  считала,  что
закон надо уважать, даже если  он  тебе  не  нравится.  Но  когда  погиб
близкий мне человек... Когда я собралась замуж и честно  рассказала  обо
всем Деду, своему тогдашнему любовнику, мой несостоявшийся муж  погиб  с
благословения того же Деда, не терпевшего соперников ни в чем и никогда.
Я разыскала исполнителя... в общем, не мне судить Игнатова. Нет  у  меня
на это права. Но Дед решил иначе. А почему, черт возьми,  я  должна  его
слушать? Послать эту работу к такой-то матери. Пойду к Лялину,  он  меня
возьмет. Назло Деду возьмет. И не побоится. Я  плюхнулась  на  ближайшую
скамейку и попыталась представить свою новую жизнь. Оказалось, что новая
ничуть не привлекательнее старой.
   - Ох ты, господи, - проворчала я. - Может, мне  в  Америку  податься?
Или в  Африку?  Буду  защищать  слонов  от  браконьеров,  крокодилов  от
охотников. А еще лучше на Южный полюс, пингвинов рыбьим жиром поить.
   В географии я была не  сильна,  и  фантазия  моя  вскоре  истощилась.
Примерно в это время позвонил Вешняков.
   - Ты где? - спросил он сердито. На такой вопрос я знала  только  один
ответ.
   - Здесь. А ты?
   - Я у себя. Сможешь приехать?
   - А надо?
   - Очень. У меня тут такое дерьмо, просто не знаю, что делать.
   - Ну, дерьмом-то меня не удивишь, - оптимистично  заверила  его  я  и
поехала к нему.
   Судя по его физиономии, на парня обрушились все возможные несчастья.
   - Излагай, - сказала я, устраиваясь верхом на стуле.
   - Лукьянов прав, кто-то проводил следствие раньше нас.  И  тому  есть
доказательства.
   -  Это  твое  дерьмо?  Так  нам  майора  по  имени  назвали.  Правда,
оказалось, что такого в природе нет.
   - Может, и есть, только зовут по-другому, - понизил голос Артем. -  Я
проанализировал ситуацию.  Кто-то  из  наших  активно  помогал  убийцам,
тормозил следствие.
   - Проанализировал, дальше что?
   - Уверен, у Игнатова здесь есть свои люди, - он обвел взглядом  стены
своего кабинета, - и доказать его причастность будет ох как непросто.
   - Оттого у тебя дерьмово на душе?
   - А ты думаешь, приятно подозревать коллег, с которыми ты...
   - Сейчас будет еще дерьмовее. Я только что от Деда. И  он  совершенно
определенно заявил: Игнатов должен сесть в тюрьму за то,  что  плюнул  в
лицо электорату. Он в магазины ходить боится.
   - Дед?
   - Электорат. И Дед этим очень сильно огорчен. Короче, мы его  сажаем,
и ты получаешь полковника. Не пяль глаза, я серьезно. Не  сажаем,  едешь
участковым в Берендеевку, это в костромских лесах, а я на Огненную Землю
пожары тушить. Вот так примерно выглядит настоящее дерьмо.
   -  Между  прочим,  Дед  прав.  Преступник  должен  сидеть  в  тюрьме.
Нормальная позиция. Ты так не считаешь?
   - И как ты думаешь сажать этого самого преступника?
   -  Должны  быть  зацепки,  нет  такого  умника,  чтобы  ни  разу   не
прокололся.
   - У нас нет  даже  уверенности,  что  за  всем  этим  стоит  Игнатов.
Пожалуй, докладывать Деду я поторопилась. Хотела осчастливить  народного
избранника и себя порадовать, то есть послать это дело к черту,  и  вот,
пожалуйста...
   - Это Игнатов, - посуровел Артем, должно  быть,  он  уже  видел  себя
полковником. - По-другому не складывается. Нет больше версий, нет.
   - Чего ты орешь? - удивилась я.
   - Злой очень, вот и ору.  Тюрина  Ольга  вовсе  не  та  женщина,  что
двенадцать лет назад  совершила  убийство.  -  Поначалу  я  решила,  что
ослышалась, продолжала сидеть и пялить глаза на  Артема.  -  Вот-вот,  -
кивнул он. - Редкий случай полного совпадения: и та и  другая  -  Тюрина
Ольга Александровна, родились в нашем городе, и  год  рождения  тот  же.
Только одна родилась в мае, а  другая  в  январе.  И  убитая  никогда  с
Серафимович в одной школе  не  училась.  С  Ивановой  они  познакомились
четыре года назад, вместе  работали  в  гастрономе,  а  та  Тюрина,  что
участвовала  в  убийстве,  предположительно  участвовала,  -  поправился
Вешняков, - утонула в  прошлом  году.  Тот,  кто  разыскивал  участников
давней трагедии, допустил непростительную халатность, в результате погиб
случайный человек.
   - Не стоило ему этого делать, - нахмурилась я.
   - Да уж. Когда  вершишь  правосудие  сам,  очень  велика  вероятность
непоправимой ошибки.
   - Это точно? - все-таки спросила я.
   - Вот, почитай. - Он перебросил через  стол  листок  бумаги.  -  Отец
Тюриной - служака, мотался по гарнизонам, и  двенадцать  лет  назад  она
жила в городе  Новосибирске.  Сюда  приехала  через  четыре  года  после
произошедшей трагедии. С Уфимцевой даже не была знакома, так же как и  с
Красновым, потому что к тому моменту они были изолированы от общества.
   - Серьезный  прокол,  -  заметила  я.  -  Могли  бы  поинтересоваться
биографией, прежде чем прирезать.
   - Уж очень все было просто и ясно: вместе работали, дружили, фамилия,
имя, отчество и возраст подходящие, вот черт и попутал.
   - По-твоему, мент мог допустить такую ошибку?
   - Менты тоже люди, - пожал плечами Артем. - Давай  прикинем,  что  мы
имеем. У Игнатова, если за убийствами стоит Игнатов, здесь свой человек,
возможно,  не  один.  Значит,  будут  вставлять  нам  палки  в   колеса.
Необходимо внедриться в окружение Игнатова. Тебе это проще, ты у  нас  с
сильными мира сего на "ты" и за руку. Если нам повезет... При этом ничто
не мешает нам разрабатывать другие версии, если они, конечно, появятся.
   - Внедриться - это хорошо,  -  задумчиво  пробормотала  я.  -  Ладно,
попробую. Умнее все равно ничего не придумаешь.  Любыми  судьбами  найди
любовника Ивановой.  Если  он  смылся  из  города,  значит,  был  повод,
наверняка что-то знает. Еще раз поговори с ее мужем. Вдруг были письма с
угрозами или странные звонки. Пошли,  наконец,  человека  в  Красноярск,
пусть поговорит с людьми, которые знали Серафимович. Дед сказал,  у  нас
широкие полномочия, учись ими пользоваться. В  рамках  закона,  конечно,
который мы очень уважаем.
   - Особенно ты, - съязвил он.
   - Особенно я, - ответила я серьезно. - Ладно,  будем  работать.  Если
повезет, посадим этого сукина сына, чтоб другим неповадно было.
   Я поднялась и потопала к двери.
   - Будь осторожна, - сказал он мне вслед. -  Такие,  как  Игнатов,  ни
перед чем не остановятся.
   Я кивнула и побрела  к  своей  машине.  Артем  прав,  самому  вершить
правосудие - вещь опасная, в  основном  для  граждан,  которые  о  твоих
проблемах ни ухом, ни рылом. Погибла  женщина,  ни  за  что  погибла,  и
Игнатов должен за  это  ответить.  Но  при  мысли  об  Игнатове  у  меня
почему-то противно сосало под ложечкой.
   - Хочу в отпуск, - сказала я, с печалью глядя в небо.
   Однако через минуту завела машину и вскоре уже тормозила возле своего
дома. Машина Лукьянова стояла в гараже. Сам он отсутствовал, так же, как
и Сашка, из чего я сделала вывод, что  они  пошли  гулять.  На  кухонном
столе красовался экзотический салат из фруктов, креветки, приготовленные
в ресторане по соседству, и две свечи. Свечи  не  горели,  но  зажигалка
лежала рядом.
   - С ума сойти, - покачала я головой и замерла у окна.
   Вскоре показался Лукьянов. Сашку он нес под  мышкой,  и  тот  казался
абсолютно довольным жизнью. Странное дело. Пес у меня вредный.  Выходит,
Лукьянов легко обольщал не только женщин, но и собак. Особенно годовалых
такс. Я вдруг поняла, что реву. Это  уж  точно  никуда  не  годилось,  Я
поспешно вытерла глаза,  так  что,  когда  Лукьянов  вошел  в  квартиру,
выглядела как обычно: немного придурковато, но очень оптимистично.
   - Сашка - забавный пес, - сообщил Лукьянов,  снимая  кроссовки.  -  И
соображает, по-моему, лучше многих людей.
   - Лучше меня?
   - Это уж точно.
   - Спасибо. Всегда приятно, когда говорят хорошее о моей собаке.
   Сашка потрусил к мискам, а Лукьянов подошел и обнял меня.
   - Ты почему не уехал? - спросила я.
   - Честно? - Он немного отстранился, заглядывая мне в глаза.
   - По возможности.
   - Сам не знаю. Сел в машину и вдруг решил, что ничего хорошего меня в
Москве не ждет. Так же, как в других многочисленных  городах.  Пошевелил
мозгами и пришел к выводу, что твоя квартира - единственное  место,  где
мне хотелось бы находиться.  Думаю,  что  я  заслужил  небольшой  отдых.
Скажем, на пару дней. Ты не против?
   - Шутишь?  Я  счастлива.  Ты  со  мной...  целых  два  дня  неземного
блаженства.
   - Хочешь, чтобы я уехал? - спросил он. Вышло это  у  него  грустно  и
даже испуганно.
   - Я хочу, чтобы ты остался навсегда, - вздохнула я. - Правда, понятия
не имею, что мы будем делать в этом случае.
   - Заниматься любовью, - усмехнулся он, вновь привлекая меня к себе. -
Хочешь, открою шампанское?
   - Не хочу. Меня развезет, и я опять начну болтать глупости.
   - Болтай на здоровье.  Я  готов  выслушать  что  угодно.  У  меня  же
выходной.
   - Здорово. Тогда открывай.
   Мы выпили. Я вяло пожевала салат, вздохнула,  уставилась  на  горящую
свечу, потом перевела взгляд на Лукьянова,  который  молча  наблюдал  за
мной, и сказала:
   - Дед хочет, чтобы он сел за решетку.
   - Игнатов?
   - Ага.
   - Ну что ж... хороший повод задержаться еще на несколько дней.
   - Задержаться? - подняла я брови.
   - Не притворяйся, - поморщился Лукьянов. - Я сказал то,  что  сказал.
Могу добавить: сказал, что думал. Еще вопросы?
   - Нет. Извини.
   -  Когда  ты  с  таким  видом  начинаешь  извиняться,  я   с   трудом
сдерживаюсь, чтобы не сказать тебе гадость.
   - Извини.
   - Да пошла ты к черту. Что за манера все портить?  -  Он  поднялся  и
потянул меня за руку. - Идем. С тобой лучше  общаться  в  горизонтальном
положении. Или в  вертикальном,  но  когда  твои  мысли  заняты  другим.
Например, как получить максимальное удовольствие. Предупреждаю сразу,  я
рад, что остался, и не позволю тебе испортить мне настроение.
   - Твое желание для меня закон, - хмыкнула я.
   - Значит, мы прекрасно проведем время.
   Я пошла за ним в спальню, пытаясь обнаружить  в  своей  душе  большое
счастье. Со счастьем были некоторые проблемы,  зато  появилось  чувство,
что меня умело водят за нос. Вопрос - с какой  стати?  А  может,  я  все
выдумываю, может, он действительно... Должна быть причина.
   Лукьянов оказался прав, эта мысль очень скоро, меня покинула, так  же
как и все остальные. И счастье явилось как по заказу, да такое, что хоть
сейчас умри, ничего лучше в  жизни  уже  не  будет  и  ждать  нечего,  а
надумаешь ждать - себе дороже, замучаешься.
   В комнате было темно, под дверью скулил мой пес,  которого  опять  не
пустили в спальню, а я робко позвала:
   - Саша...
   - Что? - спросил он. - Хочешь, чтобы я сказал, что люблю тебя? Я тебя
люблю. Никогда никого так не любил. И точно знаю, что не буду. Потому  и
не приезжал, не звонил. К чему сердце рвать? Так проще.
   - Давай уедем куда-нибудь. Далеко.
   - Разве  только  на  Шпицберген.  Но  там  хреново.  А  я  тяготею  к
пятизвездочным отелям.
   - Что же делать?
   - Ничего. Жить. И радоваться тому, что есть.
   Следующий день прошел в высшей степени приятно. Квартиру мы  покидали
только для того, чтобы погулять с Сашкой да еще заглянуть в  магазин  за
продуктами. Я приготовила фирменное блюдо, названия  оно  не  имело,  но
выглядело аппетитно. Лукьянов мне помогал, оказывается, он знал  толк  в
кулинарии, по крайней мере больше, чем я. Резал лучок, тер морковку. А я
то и дело касалась его, без всякой к тому нужды,  то  есть  нужда  была,
хотелось чувствовать его рядом, прижаться к плечу. Странно, но  его  это
не раздражало, и на прикосновение  моих  пальцев  он  реагировал  весьма
благосклонно.
   Вечером, когда мы устроились перед телевизором, позвонил Артем.
   - Чем занимаешься? - буркнул он устало.
   - Хороший вопрос, - почесав в затылке, ответила я.
   - Этот тип из Москвы все еще здесь?
   - Дед решил, пока...
   - Ясно, - перебил Вешняков. - Идеи есть?
   - Есть. Лечь спать пораньше.
   - Так я и знал. А мне  отдувайся  за  двоих.  Давай  шевелись,  общую
проблему сообща и решают.
   - Лучше Ваньку найди.
   - Помечтай... К примеру, вдруг Игнатов явится с повинной?  Мол,  взял
грех на душу, теперь спать не могу...
   - Эко хватил, - вздохнула я и торопливо простилась с ним.
   - Вешняков? - спросил Саша, когда я повесила трубку.
   - Он самый.
   - Что ж, праздник кончился.  Давай  все-таки  прикинем,  как  прижать
Игнатова.
   - Давай, -  согласилась  я,  устраиваясь  напротив.  -  Проверим  его
окружение. Кто-то что-то должен знать. Даже если киллеры  -  гастролеры,
информация могла просочиться.
   - Разумно. Что еще?
   - Установить за ним наблюдение. Вдруг повезет?
   -  Вряд  ли,  но  попробовать  можно.  Неплохо   бы   заставить   его
понервничать. У тебя есть знакомые журналисты?
   - Пруд пруди, - скривилась я.
   - Отлично.
   Утром пришел Дед. Разумеется, когда его не  ждали,  оттого  увиденное
его порадовать не могло. Дурацкая привычка являться  без  звонка.  Мы  с
Лукьяновым пили  кофе,  когда  он  вошел,  открыв  дверь  своим  ключом.
Лукьянов сидел в купальном халате, оставшемся от моей прежней  жизни,  в
которой иногда возникали мужчины. При появлении  Деда  он  и  бровью  не
повел, поздоровался и продолжил завтрак как ни  в  чем  не  бывало.  Дед
обвел кухню строгим взглядом, зыркнул на меня так, точно хотел, чтобы  я
провалилась сквозь землю. Впрочем, не очень это  меня  испугало.  А  вот
поведение Лукьянова вызывало любопытство. Не похоже, что он относился  к
Деду как к работодателю, скорее просто  его  игнорировал.  Это  было  бы
забавно, не внушай подобное серьезных опасений.
   Поняв, что Лукьянов чувствует себя вполне комфортно и  не  собирается
покидать мою кухню, Дед миролюбиво сказал:
   - Детка, можно тебя на два слова. Мы прошли в гостиную.
   - Может, плащ снимешь? - предложила я. - Я кофе сварю.
   - Перебьюсь, - ответил он,  устраиваясь  в  кресле,  не  удержался  и
добавил:
   - Рад, что у вас такое тесное сотрудничество. Я невольно поморщилась:
   - Ты по делу или решил напомнить, что я живу в твоей квартире?
   - Это твоя квартира, - резко ответил он.
   - Купленная тобой.
   - Это твоя квартира, и ты имеешь право...
   - Соколова Анна Дмитриевна, -  перебила  я.  -  Веретенникова  Ольга,
отчества не помню, двадцать два года. Лепешева Анжелика  Сергеевна...  Я
молчу про ту особу, что живет с тобой официально, должен  же  кто-то  за
порядком в доме следить. Кулик Маргарита...
   - А это кто такая? - нахмурился Дед.
   - Марго, стриптизерша из "Пирамиды".
   - О господи, - покачал он головой с видом мученика. - Я  о  ней  даже
забыл.
   - Немудрено. Список продолжить?
   - Не стоит. Рад, что ты так хорошо осведомлена о моей жизни.
   - Так мне не зря в твоей конторе деньги платят.
   - Ладно, будем считать, поговорили. Что там с Игнатовым?
   - Будут новости, сообщу.
   - Поторопись. Медовый месяц устроишь себе позднее.
   "Непременно", - съязвила я, правда молча. Он поднялся, а я  проводила
его до двери.  Перед  тем  как  уйти,  он  взял  меня  за  подбородок  и
поцеловал, вполне по-отечески.
   - Помни главное, - сказал он тихо. - Все эти бабы... и твой  Лукьянов
сегодня есть, а завтра нет. Но  то,  что  связывает  нас  с  тобой,  это
серьезно, это навсегда.
   Комментировать данное утверждение я не стала, заперла за ним дверь  и
вернулась в кухню.
   - Ценная мысль, - хмыкнул Лукьянов и пояснил:
   - Насчет меня и его баб.
   - Ну и слух у тебя, - покачала я головой.
   - Похоже, он действительно тебя любит.
   - Я же рассказывала, он знает меня с  пеленок.  На  рыбалку  с  собой
брал, книжки читал, рисовал бегемотов.
   - Потом ты подросла и стала годиться для более интересных занятий.
   - Не передергивай. Это я его соблазнила. Я...
   - Я помню эту трогательную историю. Что ж, займемся Игнатовым.
   Пару  дней  я  была  очень  занята,  в  основном   рутинной,   оттого
малоинтересной работой. Изучила биографию Игнатова вдоль и поперек.  Его
привычки, образ жизни и  прочее,  прочее.  Встретилась  с  журналистами,
неофициально, конечно. Важно было, чтоб информация появилась в газетах с
определением "по слухам". Вадим Вишневский,  рослый  парень  с  большими
амбициями и неуемной тягой к деньгам, вцепился в меня, как клещ.
   - Говоришь, за всеми этими убийствами стоит Игнатов?
   - Я тебе ситуацию обрисовала. Так что... помни глав