- Все ясно, - сказал Лукьянов, садясь в машину. - Наш  Ванька,  узнав
об убийстве возлюбленной, решил смыться от греха подальше.  Отсиживается
у дружков по зоне и ждет, когда здесь все утрясется.
   - Похоже на правду. Иванову он не убивал, алиби  железное.  А  вот  с
Вероникой не все ясно. Зачем-то он встречал ее на вокзале? И во вторник,
в день убийства, ремонтировал машину. Что-то  ему  известно.  Оттого  он
встречи с нами и не жаждет. А что, если ему позвонить?
   - Вешняков тебе за это спасибо не скажет.
   - А мы ему не скажем. Ну что, рискнем?
   - Рискнем.
   Я набрала номер мобильного, и  женский  голос  любезно  сообщил,  что
телефон абонента выключен.
   - Не желают они общаться, - вздохнула я.
   - Куда теперь? - спросил Лукьянов.
   - Хотелось бы взглянуть на квартиру его тетки.
   - Зачем она тебе? - вроде бы удивился Саша.
   - Вдруг там что-то интересное?
   - Хорошо, - пожал он плечами. - Предлагаешь прочесать все квартиры  в
том районе?
   - Нет, хочу поторопить Виталика.
   - Это парень из охраны Деда?
   - Ага. И денег, что платит ему Дед, он стоит.
   - На ловца и зверь бежит,  -  отозвался  на  мой  звонок  Виталий.  -
Собирался  тебе  звонить.   Значит,   так,   квартира   покойной   тетки
Мещерякова... ее имя тебе надо?
   - Обойдусь.
   - Записывай адрес.
   Я записала, и мы отправились туда.
   - Тратишь время на ерунду, - ворчал Лукьянов.
   - Хорошо, придумай что-нибудь получше.
   - Я бы, к примеру, встретился с кем-нибудь  из  учителей  пятнадцатой
школы.
   - Зачем? - не сразу поняла я.
   - Затем, что мать Ивановой  могла  исказить  истину,  утверждая,  что
подругами девчушки не были. Как раз к Ивановой Серафимович и приехала. И
не просто так приехала.
   - А как?
   - Очень возможно, за помощью.
   - Подожди... Ты думаешь...
   - И  ты  подумай.  Это  иногда  полезно.  Девка  выходит  из  тюрьмы.
Возвращаться  сюда  не  собирается,  нечего   ей   здесь   делать,   раз
родственники переехали в Красноярск. Вышла замуж. Неудачно.  Подалась  к
матери, благо что там квартира. Пожила немного и вдруг  срывается  сюда.
Должна быть причина.
   - И что это за причина, по-твоему?
   - Пока не знаю.
   - И ты надеешься, что разговор с учителями это прояснит?
   По-моему, Лукьянов валял дурака, но, черт знает, что там  у  него  на
уме.
   - Хорошо, встретимся с учителями.
   Я позвонила Вешнякову. Идея встретиться с учителями ему не показалась
вздорной, и он пообещал срочно выяснить, кто тогда работал в школе  и  с
кем следует поговорить.
   - Вот этот дом, - кивнул Саша, сверяясь  с.  адресом,  записанным  на
клочке бумаги.
   - Зайдем?
   - Конечно, раз приехали.
   На наши  настойчивые  звонки  в  дверь  никто  не  отозвался.  Соседи
напротив сообщили, что Ваньку здесь давно не видели.  Он  затеял  ремонт
после смерти тетки, а потом пропал. Неделю назад здесь заметили женщину,
она  открывала  дверь  своим  ключом.  Соседка  еще   решила,   что   он
квартирантов пустил. Лица не разглядела, та спиной стояла. Одета была  в
серый плащ, это  все,  что  помнит.  Мы  добросовестно  прошли  по  всем
квартирам, но больше никто женщину в сером плаще не видел.
   - Убитая Серафимович была одета в куртку, - вслух подумала я.  -  Но,
учитывая особенности нашего климата, могла с собой и плащ прихватить.
   - С  чего  ты  взяла,  что  это  Серафимович?  -  недовольно  спросил
Лукьянов.
   - Просто фантазирую. Давай-ка встретимся с местным участковым.
   - Это еще зачем? - искренне удивился Саша.
   - Поговорим, вдруг он что-нибудь интересное расскажет?
   Саша пожал плечами, но возражать не стал.
   Кабинет участкового находился в здании жилищно-коммунального  отдела.
Одноэтажное, приземистое, оно притулилось во дворе стандартных  хрущевок
неподалеку от дома, где жила тетка Мещерякова. Железная лестница, звонок
возле металлической двери.  Я  позвонила,  не  очень-то  рассчитывая  на
удачу. Дверь открыла женщина в рабочем халате.
   - Нам бы с участковым поговорить, - поздоровавшись, сказала я.
   - Проходите, только он сейчас занят. С Петькой воюет, -  заявила  она
таким тоном, точно всему миру было известно, кто такой Петька.
   Из  крохотной  прихожей,  где  женщина   домывала   полы,   виднелась
распахнутая настежь дверь в комнату побольше с одним окном.  Возле  окна
письменный стол, за которым восседал крупный мужчина в форме. Он вытирал
платком вспотевший лоб и кому-то выговаривал:
   - Вот сейчас отправлю тебя в отделение, и будешь там дурака валять  в
свое удовольствие. Я  тебя  сколько  раз  предупреждал?  -  Тут  мужчина
заметил нас и спросил, нахмурившись:
   - У вас что?
   - У нас  к  вам  несколько  вопросов,  -  улыбнулась  я  и  протянула
удостоверение. Он взглянул на него мельком, а я порадовалась - дядька из
старой гвардии, такой не только всю шпану знает на своем участке, у него
собаки и кошки на учете.
   - Что-то срочное? -  спросил  он  сердито,  косясь  на  мужичка,  что
притулился в углу напротив, взъерошенного, грязного и  явно  страдающего
от невозможности похмелиться.
   - Иваныч, - робко кашлянул он, - отпусти. Ей-богу, нашел я эту сумку,
на помойке, в Варварином дворе. Вот те  крест,  не  крал.  Мое  слово  -
закон, ты же знаешь.
   - Знаю, знаю. Ты мне когда обещал на работу устроиться?
   - Так ведь...
   - Я тебе сам два раза работу находил, людей за тебя просил, и что?
   - Ну, так в запой сорвался, с кем  не  бывает.  Оклемаюсь,  пойду  на
работу. Вот те крест, пойду. А  сумку  не  крал.  Хоть  бабку-дворничиху
спроси, она видела, как я сумку нашел, еще заорала, что  это  ее  сумка.
Сама поживиться хотела.
   Предмет спора, ярко-синяя сумка, довольно объемистая, стояла на столе
участкового.
   - Что сотворил этот страдалец? - решила я полюбопытствовать.
   - Этот страдалец, когда с перепоя мается, точно пылесос. Все к  рукам
прибирает. Вот сумку спер у кого-то и не сознается.
   - Да я ее на помойке нашел, в Варварином дворе.
   - Видали, еще и врет. Уж хоть бы не врал, когда за руку поймали.
   Варварин двор получил название  от  моста  через  широкую  болотистую
канаву Варварку. Мост был старым, девятнадцатого века, на него  выходили
четыре "сталинки", между ними большой двор с эстрадой. Во времена  моего
детства там часто устраивали концерты художественной самодеятельности.
   Интерес мой  вызвал  тот  факт,  что  от  дома  тетки  Мещерякова  до
Варвариного двора две минуты ходу, а в руках у Серафимович, если  верить
показаниям уборщицы с вокзала, была синяя спортивная сумка.
   - Тебе мало, что один раз тебя уже посадили за воровство, - продолжал
увещевать Петьку  участковый,  -  ты  опять  за  старое?  Последний  раз
спрашиваю, где сумку украл?
   - Да не крал я...
   Лукьянов подошел к столу и спросил:
   - Взглянуть можно? - он кивнул на сумку и, не  дожидаясь  разрешения,
расстегнул  "молнию".  Сверху  лежал  серый   женский   плащ.   Лукьянов
присвистнул,  я  подалась  вперед,  а  участковый,  видя  наш   интерес,
заволновался  еще  больше.  В  сумке  оказались  женские  вещи.   Вполне
приличные, выбрасывать такие на помойку никому бы в голову не пришло.  -
Мы занимаемся расследованием убийства, - весомо заявил Лукьянов.  -  Так
вот, по словам свидетеля, у убитой был серый плащ и вот такая сумка.
   Петька  вытаращил  глаза  и  замер  так  на  некоторое  время,   лицо
участкового страдальчески сморщилось:
   - Доигрался, чучело.
   Сразу и не поймешь, кто из них испугался больше.
   - Давайте по порядку, - внес разумное предложение Лукьянов.
   Петька говорить не  мог,  пребывая  в  трансе,  оттого  первым  начал
участковый:
   - Сегодня утром я встретил его  у  пивнушки,  тут  неподалеку.  Рядом
микрорынок, вот он там с бабками отирался, просил вещички продать. Ну, я
к нему с вопросом. Живет один, ни жены, ни матери, просто бабы и то нет,
все здоровье пропил. Спрашиваю - откуда вещи женские? Ясно, что украл. А
он мне про помойку. Вот, привел сюда,  хотел  вызнать,  где  спер,  чтоб
хозяйке вернуть. Не сажать же дурака, он  мужик-то  беззлобный,  и  руки
золотые, если не пьет... И в тот раз по дурости сел,  со  стройки  кусок
рубероида уволок и уснул по соседству с ним, а ему год дали.  Сейчас  же
говори, где украл! - рявкнул участковый так, что стекла звякнули.
   Петька  подпрыгнул,  потом   вдруг   бухнулся   на   колени,   истово
перекрестился и заплакал, бормоча отчаянно:
   - Иваныч, крест святой, на помойке.
   Пока Петьку отпаивали водой,  Лукьянов  еще  раз  проверил  сумку,  в
косметичке под пудрой лежал листок бумаги с  адресом.  Он  прочитал  его
вслух, а я усмехнулась. По этому адресу проживала Елена Иванова.  Теперь
сомнения окончательно оставили меня. Иванова встретила подругу и привела
ее на квартиру тетки Мещерякова. Там Серафимович и ночевала перед  своей
кончиной. Утром отправилась в универмаг, где работала подруга,  и  нашла
свою смерть.
   - Когда сумку подобрал? - спросила я.
   - Вчера... нет... два дня назад.  Ага.  У  дворничихи  спросите,  она
подтвердит, я на помойку в Варварином дворе всегда заглядываю. Народ там
представительный,  пиво  любят,  бутылки  выбрасывают...  Лень  сдавать,
буржуи хреновы... Зашел, не спеша просматриваю,  что  бог  послал,  а  в
уголке под мусором сумка. Вроде как нарочно спрятали, ну  я  вытащил,  а
тут как раз дворничиха. Поскандалил с ней малость и бегом домой.
   - Нашел сумку два дня назад, а  на  рынок  понес  только  сегодня?  -
усомнилась я.
   - Да пил я эти дни. Цыганов  за  гараж  расплатился,  -  обращаясь  к
участковому, пояснил он.  -  Я  ему  погреб  рыл,  кирпичом  выкладывал,
любо-дорого посмотреть. С ним и пил, то есть сначала с ним,  а  потом  с
соседом, Вовкой. Ну и еще  люди  были,  сейчас  не  вспомню.  А  сегодня
проснулся, башка трещит, похмелиться бы, а пусто. И деньги тю-тю. Оттого
и пошел на толкучку с сумкой этой проклятой, век бы ее не видеть.  Лучше
б дворничихе отдал, пусть бы у нее голова теперь болела.
   Я набрала номер Вешнякова, коротко поведала ему о сумке и Петьке, что
страдал напротив.
   - Поскучай еще немного, - вздохнула  я,  обращаясь  к  страдальцу.  -
Сейчас подъедет наш товарищ, запишет твои показания.
   - И посадит, - горестно добавил Петька. Участковый забеспокоился.
   - Не за что тебя сажать,  -  сказала  я.  -  Получишь  благодарность,
словесную, конечно, за помощь следствию.
   Мы покинули комнату, слыша, как Петька заныл:
   - Иваныч, слыхал, мне благодарность обещали. Ты б налил мне чуток,  я
знаю, у тебя есть.
   - Чего мелешь, сейчас люди приедут, а ты с похмельной рожей.
   - Нальет, - как и я, прислушиваясь к разговору, заметил  Лукьянов.  Я
пожала плечами.
   - Заглянем еще раз на квартиру тетушки, - предложила я.
   - Зачем, и так ясно, ночь Серафимович провела именно там.
   - Вдруг там осталось что-то интересное?
   - Пусть менты ищут, они зарплату за это получают.
   - Плевая у них зарплата, я б за такую савраской бегать не стала.
   - Так они и не бегают.
   - Вот именно. Так что пойдем глянем на жилище.
   В квартире не так  давно  закончили  ремонт.  Из  мебели  -  кухонный
гарнитур, диван  в  гостиной  и  телевизор  на  подоконнике.  На  диване
аккуратной стопочкой постельное белье.  Я  на  всякий  случай  проверила
шкафы.  Чай,  соль,  бутылка  масла,  две  картофелины,  сморщенные,   с
отростками.
   - Довольна? - заглядывая в  кухню,  спросил  Лукьянов.  Что  я  могла
ответить? - Никаких тайников я не обнаружил, - продолжил Саша.  -  Да  и
глупо было что-то оставлять здесь. Ванька узнал  об  убийстве,  выбросил
вещи и смылся от греха подальше.
   - Чего-то я недопонимаю, - хмуро глядя в окно, сообщила я.
   - Чего?
   - Приезжает подруга, так? Иванова ее встречает.  Тут  же  пасется  ее
дружок, но близко не подходит. Подругу Иванова ведет не к себе домой,  а
на эту квартиру, хотя репутация  возлюбленного  ей  должна  быть  хорошо
известна. Я имею в виду тот факт, что он ни одной юбки не пропускает.
   - Ну и что тебя смущает?
   - Все, - лаконично ответила я. Лукьянов усмехнулся.
   - Подружка из тюрьмы не так давно вернулась, чего ж ее в дом  тащить,
с мужем знакомить?
   - А зачем тогда дружбу с ней водить?
   - Может, не было никакой дружбы? Может,  их  связывали  исключительно
деловые отношения?
   - И какие у них дела?
   - Поехали к учителям, вдруг узнаем что-нибудь путное. Поторопи своего
Вешнякова.
   Вешняков,  легок  на  помине,  появился  сам:  мы  встретились  возле
подъезда.
   - Ну, что? - спросил он, косясь на Лукьянова.
   - Соседка видела женщину в сером плаще.
   - Похоже, это Серафимович, - сказал Артем.
   - Похоже, - согласилась я. - Кого-нибудь из учителей нашел?
   - Вот адрес классного руководителя Ивановой  и  Серафимович.  Что  за
дерьмо у нас вырисовывается? - вдруг спросил он с тяжким вздохом.
   - Ну, дерьма у нас всегда немало, - решила успокоить его я.
   - Такого вроде еще не было.  Час  назад  получили  телефонограмму:  в
прошлый четверг в Омске был убит Вадим  Краснов.  Нашли  на  скамейке  в
парке с перерезанным горлом.
   - Интересная новость, - присвистнул Лукьянов. - Не успел парень выйти
из тюрьмы...
   - Ага. Похоже, кто-то ждал этого момента.
   - Месть за убитую девочку? - нахмурилась я.
   - Допустим. А две другие женщины: Иванова и Тюрина?
   - Они учились с Серафимович в одной школе, и очень может быть...
   - Вот тебе и маньяк, - вздохнул Вешняков. - Зорро хренов.  Может,  мы
того... фантазируем?
   - Может. Мы поедем к учительнице, потом заглянем  к  матери  погибшей
девочки, она-то должна знать или, по  крайней  мере,  догадываться,  кто
такой Зорро.
   Мы  простились  с  Артемом  и  отправились   к   Сталине   Васильевне
Белобородько, так звали бывшего классного руководителя.
   Она нас ждала, предупрежденная Вешняковым по телефону.  Женщине  было
лет семьдесят, седые волосы  тщательно  уложены,  элегантное  платье.  В
старой  даме  было  что-то  аристократическое.  Женщина   поздоровалась,
провела  нас  в  кухню,  быстро  сервировала  стол,  чай   у   нее   был
восхитительный. Заметив мою улыбку, она пояснила:
   - Ученик привозит из Японии. Бывший ученик, я имею в виду. Теперь  он
глава крупной фирмы, очень хороший мальчик.
   - Артем Сергеевич предупредил, о чем мы хотели поговорить с  вами?  -
спросила я.
   - Да. О той ужасной истории.  До  сих  пор  не  могу  вспоминать  без
содрогания.
   - Вы извините, мы не из праздного любопытства.
   - Я понимаю, и все же...
   -  Убиты  три  женщины,  все  три   бывшие   ученицы   вашей   школы.
Серафимович-Уфимцева, Иванова-Корнеева и Тюрина,  она  замуж  так  и  не
вышла и фамилию не сменила.
   - Да, я помню всех трех. Хорошо помню. Так их убили?
   - Сталина Васильевна, вы телевизор  смотрите?  -  вздохнул  Лукьянов.
Иронии она не уловила, или ей на чужую иронию было начихать.
   - Очень редко. Я человек книжный.
   - Понятно. Но об убийствах в универмаге, надеюсь, слышали?
   - Соседка что-то рассказывала, но я не очень интересуюсь.
   - Так вот, все три женщины были убиты в универмаге. В прошлый четверг
убит бывший приятель Уфимцевой Вадим Краснов, недавно освободившийся  из
тюрьмы. У нас вопрос: Уфимцева была дружна с Тюриной и Ивановой или  они
просто учились в одной школе?
   - Они дружили. Троица - не разлей вода. Беда всей  школы.  Совершенно
неуправляемые девочки. Хамство, прогулы. Когда Уфимцева познакомилась  с
этим парнем...
   - Красновым?
   - Да. Начала всех терроризировать, грозилась, в случае  чего,  избить
до полусмерти. Родители были вынуждены встречать детей из школы.
   - И ничего нельзя было сделать?
   - Уфимцева  была  очень  хитрой  девчонкой,  стоило  на  нее  нажать,
становилась   паинькой,   обещала   хорошо    учиться,    слезы    лила,
подхалимничала. Две другие плясали под ее дудку.  Когда  ей  пригрозили,
что отправят в специнтернат, она испугалась, учителям больше не  хамила,
уроки не прогуливала, хлопот от троицы не стало. А потом этот ужас. Свои
дикие игры они не оставили, а просто перенесли их на улицу.
   - За убийство осудили Уфимцеву и Краснова. Как вы думаете, две другие
подружки могли быть соучастницами? Я просто спрашиваю ваше мнение.
   - Я в этом абсолютно уверена. У Тюриной дед в то время был  в  городе
большим начальником, да и Уфимцева с Красновым настаивали  на  том,  что
убивали вдвоем. Но все прекрасно знали...  Я  уже  говорила  это  вашему
сотруднику, повторю и сейчас.
   - Вы имеете в виду сотрудника, который вел следствие  двенадцать  лет
назад? - спросил Лукьянов.
   - И тогда тоже.
   - Подождите, - насторожился Лукьянов. - А когда еще к  вам  приходили
из милиции?
   - Недели три назад. Симпатичный такой мужчина.
   Мы быстро переглянулись.
   - Как он объяснил свой визит?
   - Сказал, что совершено преступление и нити тянутся  к  тому  давнему
убийству. Мы с ним долго беседовали.
   - А фамилию его вы не помните? - с надеждой спросила я.
   - Помню, конечно. Елагин Алексей  Николаевич.  Очень  милый  человек.
Майор милиции.
   Лишь только мы покинули квартиру учительницы, я позвонила Вешнякову.
   - Артем, проверь, есть ли в городе мент  по  фамилии  Елагин  Алексей
Николаевич, предположительно, майор. Узнай, каким боком он в этом деле.
   - Накопала что-то интересное? - насторожился Вешняков.
   - Интересного пруд пруди. Узнай  поскорее,  это  важно.  Ну,  что?  -
повернулась я к Лукьянову. - Не знаю, как ты, а мы  с  Сашкой  не  прочь
поужинать. Несчастный пес целый день в машине.
   - Проявим  сострадание.  Мамаша  убитой  девочки  от  нас  никуда  не
денется, а желудок беречь надо. К тому же твой Вешняков  за  это  время,
может,  расстарается,  и  мы  узнаем  об  этом  менте.  Он  меня   очень
интересует. - На мой немой вопрос Лукьянов пояснил:
   - Похоже,  кто-то  вел  следствие  еще  до  убийства.  Я  вижу  кафе.
Потопали.
   Я выпустила из машины Сашку,  немного  прогулялась  с  ним,  а  потом
отправилась в кафе. К тому моменту Лукьянов уже сделал заказ.
   - Семга без гарнира тебя устроит? - спросил он с улыбкой.
   - Меня устроит все, лишь бы набить желудок, - ответила  я,  устраивая
Сашку на соседнем стуле.
   Подошла девушка и, мило улыбаясь, спросила:
   - Ваша собачка тоже будет кушать?
   - Обязательно. Кусок сырой свинины без жира, и порежьте помельче.
   - Сделаем, - кивнула девушка, удаляясь, а я подмигнула Сашке.
   - У тебя сегодня  праздник,  будешь  есть,  как  человек.  Только  не
чавкай.
   Сашка отвернулся, демонстрируя обиду по поводу моих сомнений  в  том,
что он может достойно себя вести.
   - Да брось ты, - хмыкнула я. - Я же пошутила.
   - У тебя странные отношения с собакой, - съязвил Лукьянов.
   - Нормальные у нас отношения, - отмахнулась я.
   - Нет, в самом деле. Может, тебе пересмотреть свои принципы  и  замуж
выйти? К примеру, за Колю. Ну и  что,  что  он  импотент.  Зато  хороший
человек рядом. Простое человеческое тепло дорогого стоит. И  он  намного
крупнее таксы. Опять же, умеет разговаривать.
   - Я лучше  за  тебя  замуж  выйду,  ты  еще  и  трахаться  умеешь,  -
осчастливила его я. Он засмеялся.
   - На самом деле ты за меня не пойдешь.
   - На самом деле - побегу. Только позови. Лучше свистни. "Ты  свистни,
тебя не заставлю я ждать,  пусть  будут  браниться  отец  мой  и  мать".
Кстати, я сирота, так что никаких проблем.
   - А Дед?
   - Он  мечтает  возить  моих  детей  на  закорках.  Лукьянов  радостно
фыркнул:
   - Представляю эту картину.
   - Мне она тоже нравится. Ну, так что, осчастливим человечество?
   - Лучше с кем-нибудь другим. Боюсь, что от меня может родиться что-то
двухголовое, с клыками и когтями.
   -  Не  преувеличивай,  не  такой  уж  ты  страшный   парень.   Просто
выпендриться любишь.
   - Спасибо за добрые слова, - шутливо поклонился Лукьянов.
   - Пожалуйста, я их много знаю. Девушка принесла пластиковую тарелку с
мясом для собаки. Сашка неохотно полез под стол, думаю, в  г