что я трачу свою жизнь? На
ерунду.
   - Ты без этой ерунды не  сможешь,  -  перебила  его  я,  чтоб  он  не
очень-то увлекался.
   - Возможно. Но без тебя... Наверное, старый стал. Тоска  замучила.  Я
тебя ни к чему не принуждаю. Было время, когда я относился к тебе как  к
дочери. Помнишь, как нам было хорошо?  Попробую  и  сейчас.  По  крайней
мере, я очень постараюсь. Просто родной человек рядом.
   - Что ты болтаешь? - покачала я головой.
   - Я бы никогда не заговорил об этом, - взяв меня за  руку,  продолжил
он, - просто не решился бы. Если бы не видел... тебе это тоже нужно.  Ты
очень одинока. Бедная моя девочка, не такой жизни я хотел  для  тебя.  Я
знаю, что ты обо мне думаешь, и ты,  конечно,  права.  Я  разрушил  твою
жизнь, но очень прошу... помоги мне.
   Я  почти  рыдала.  Тут  ничего  не  поделаешь,  умеет   старый   змей
поговорить. И дело даже не в словах, а в этом его взгляде  и  задушевном
тоне, сразу хочется забраться к нему на колени, уткнуться носом в  грудь
и почувствовать себя маленькой, надежно спрятанной от всех тревог мира.
   - Мы не сможем, - вздохнув, сказала я. - Нам было  слишком  хорошо  в
одной постели, чтобы мы забыли об этом.
   - А зачем забывать? Я хочу быть с тобой. И сделаю все, чтобы ты  была
счастлива... Ты знаешь, я сумею. А если... если у тебя появится человек,
которого ты... тебе достаточно только сказать.
   "Помнится, я так и сделала, - с отчаянием подумала  я,  -  и  человек
этот исчез, а когда его труп  обнаружили...  Я  не  хочу,  чтобы  кто-то
принял из-за меня мученическую кончину".
   И едва мои  губы  начали  расползаться  в  ядовитой  улыбке,  как  он
добавил:
   - Второй раз я такой ошибки не допущу. Если бы  я  смог  тогда...  ты
была бы счастлива.
   - Не обязательно, - проворчала я, чтобы хоть что-то  сказать.  Просто
удивительно, как я была растрогана, хотя знаю его двадцать лет и все его
фокусы тоже. - Счастье - такая штука, с ним ничего не знаешь наверняка.
   - Конечно. Вы могли бы пожить вместе какое-то время, понять, что ваши
чувства - ошибка, и ты бы вернулась ко мне. Ведь так могло быть?
   - Угу.
   - Всего-то и надо было, что потерпеть. Или смириться.  Но  я  слишком
тебя любил.
   - Сейчас любишь меньше?
   - Нет. Стал мудрее. Не веришь?
   - Почему? Я тоже  стала  мудрее.  Я  согласна.  Могу  поклясться,  он
растерялся. Еще не было  такого  случая,  чтобы  я  переиграла  его,  но
попробовать всегда стоит. Пока я еще не знала, что он такое задумал,  но
облегчать ему жизнь не собиралась.
   - Ты переедешь ко мне? - пожелал уточнить он.
   - Да. В конце концов, ничто не мешает нам разъехаться, если наш  опыт
не удастся.
   - Господи, - покачал он головой. - Я был уверен,  что  тебя  придется
долго уговаривать. И... даже растерялся.
   - На самом деле ты прав. У меня один  близкий  человек  -  ты.  Есть,
правда, еще Сашка, но он не человек, а  собака,  поэтому  не  считается.
Когда ты хочешь, чтобы я переехала?
   - Сегодня, - с готовностью ответил он.
   -  Может,  дождемся  окончания  следствия?  -   решила   я   проявить
благоразумие.
   - С какой стати? - вполне искренне удивился он.
   - Ну...  сейчас  я  слишком  занята  мыслями  об  этом  деле.  Ты  же
понимаешь,   первое   время   нам   будет   непросто...   Надо   немного
приспособиться друг к другу.
   - Тогда пошлем твою работу куда подальше. Считай, что ты уволена.
   "Опа, - как говаривал в таких  случаях  один  мой  знакомый.  Я  даже
присвистнула, правда мысленно. - Вот оно, самое интересное.  Аж  мурашки
по всей спине. Значит, я кому-то  всерьез  мешаю.  Так  мешаю,  что  Дед
испугался. Сказать об этом прямо  он  ни  за  что  не  решится,  не  тот
человек, да и я не тот, чтобы послушать. Вот и завел всю эту бодягу... А
я-то была готова разрыдаться. Вот уж дура так дура".
   - Мне хотелось бы довести это дело до конца, - ласково заговорила  я,
стараясь  особо  не  перебарщивать,  избыток  ласковости  иногда  звучит
издевательски. - Потом я с трудом представляю  себя  без  работы.  Когда
чересчур много  свободного  времени,  это  к  хорошему  не  приводит.  -
Надеюсь, он понял правильно, уволит меня, а я запью с горя, вот и  пусть
стреляется,  кто  ж  виноват?  -  Я  думаю,   все   должно   происходить
естественно.  Мы  работаем  вместе  и  будем  жить  вместе.  Если  вдруг
обстоятельства изменятся... к примеру, декретный отпуск и  все  такое...
тогда решим.
   Он сидел не шевелясь и смотрел на меня во все  глаза.  Интересно,  он
хоть немного  поверил  или  отлично  все  понял  и  теперь  просчитывает
возможные варианты? Мне ли злиться на это? Я вот тоже сижу просчитываю.
   - Я тебя люблю, - сказал Дед, должно быть, ничего толком не измыслив.
   - И я тебя, - ответила я с готовностью.
   - Можешь переезжать, когда сочтешь нужным.
   - Спасибо. Постараюсь закончить работу побыстрее.
   - Кстати, мне сообщили, что ты зачем-то  встречалась  с  этим  типом.
Шофером Игнатова, - переводя взгляд на  рюмку  коньяка  и  с  увлечением
рассматривая ее, заметил Дед.
   - Да, - я кивнула. - И что?
   - Похоже, убийства - его работа. Не хочу, чтобы  от  избытка  усердия
менты перегнули палку. Зачем нам сюрпризы на суде? Верно?
   - Разумеется. Держи меня в курсе.
   Далее обед проходил в теплой и дружеской  обстановке.  Расстались  мы
вполне довольные друг другом.
   Ближе к вечеру я заехала к Вешнякову, потом  дважды  разговаривала  с
ним  по  телефону,  потом  пришлось  заскочить  в  контору,  подготовить
кое-какие материалы. Несмотря на расследование, от  повседневной  работы
меня никто не освобождал. В общем, суеты  было  много,  но  без  особого
толка. Домой я вернулась поздно, страшно усталой, погуляла с Сашкой,  не
удаляясь от дома, после чего с чистой совестью легла спать.
   Разбудил меня Лялин.
   - Сладко спишь,  -  заметил  он,  когда  я,  взглянув  на  часы,  зло
чертыхнулась.
   - Имею право. У меня вчера был тяжелый день.
   - Везет. У меня все дни тяжелые.
   - Между прочим, Дед предложил мне переехать  к  нему  и  уволиться  с
работы, чтобы у меня было время жарить котлеты. Вот ты умный,  скажи,  к
чему такое? - Лялин надолго замолчал, так что я решила, что он  меня  не
слышит, и на всякий случай позвала:
   - Эй, ты упал со стула от радости за меня?
   - Нет, пытаюсь прикинуть, как бы подоходчивее объяснить тебе, что Дед
прав. Жарь котлеты. Дед тебя любит, успеете ребенка родить, ему  хоть  и
шестьдесят, но мужик он геройский. Глядишь, еще внуков увидит.
   - Чего это ты разошелся? - насторожилась я.
   - Я близко к сердцу принимаю твои проблемы.
   - А какие у меня проблемы?
   - Откуда мне знать, раз ты о них ничего не рассказываешь.
   - Кончай дурака валять, - потеряла я терпение.  -  В  семь  утра  мне
может позвонить лишь человек, начисто лишенный сострадания.
   - Детка, - сказал Лялин со вздохом, - сегодня ночью Игнатов застрелил
свою жену и пустил себе пулю в голову. Из охотничьего ружья.
   - Черт, - тряхнула я головой. - Когда это произошло?
   - В милицию позвонили в пять утра. Там  сейчас  наш  любимый  друг  -
господин Николаев. Начинаешь соображать?
   - И мне об этом самоубийстве сообщаешь ты.
   - Точно, я. Хотя Дед в курсе. Так что  учись  жарить  котлеты.  Очень
тебя прошу, - добавил он.
   Я вскочила, оделась в рекордно короткие сроки и спустилась в гараж.
   Возле особняка, где жил Игнатов, стояло штук шесть машин. Я приткнула
к ним свою и направилась к калитке. К дому вела  дорожка  с  фонариками,
возле крыльца курили двое мужчин в форме. Один хотел что-то сказать  мне
и  вроде  даже  попытался  загородить  дорогу,  второй  делать  это  ему
отсоветовал.
   - Здравствуйте, - на ходу бросила я.
   В  холле  жизнерадостный   Валера,   присев   на   корточки,   что-то
рассматривал на полу.
   - Тебя только и не хватало, - заметил он вместо приветствия.
   - Что тут? - Он махнул рукой.
   - Жену наповал и себе полбашки снес.
   - Записку оставил?
   - Ага. Иди взгляни.
   - Кто обнаружил трупы?
   - Анонимный  звонок  в  милицию.  Кто-то  слышал  выстрелы.  Приехали
проверить, свет горит, а хозяева на звонки не отвечают.
   Услышав наши голоса, в холл заглянул мужчина.  Мы  были  знакомы,  он
приветственно кивнул и сказал:
   - Сюда.
   Я пошла за ним. Игнатов сидел в кресле за огромным письменным столом.
Руки его бессильно свесились, голова, точнее то, что  от  нее  осталось,
запрокинута, на стене за спиной весьма неприятного вида пятно. Между ног
охотничье ружье. Тапка с ноги снята,  носок  тоже  валялся  возле  ножки
стола, выполненной в форме львиной лапы. На столе записка.
   - "Я виновен", - прочитала я. - Лаконично.
   - Что? - спросил Валера.
   - Лаконично, говорю.
   - У мужика нервы не выдержали, обложили  его  крепко.  Он  знал,  что
шофер со дня на день начнет давать показания. А может, совесть замучила,
и такое бывает.
   - Чего на свете не бывает, - согласилась я. - Жена где?
   - В спальне. Хочешь взглянуть? Два выстрела в упор. Жену-то за что?
   - Сам говоришь, нервы.
   - Ага. Появился Николаев.
   - Дело ясное, - вздохнул он. - Вешняков дожмет шофера...
   - В доме были только он с женой?
   -  Да.  Домработница  обычно  уходит  в  восемь.   На   сегодня   она
отпросилась. Мать приболела. С ней сейчас беседует наш сотрудник. Можете
доложить Игорю Николаевичу, что история с мнимым маньяком завершена.
   - Хорошая новость, - кивнула я и прошлась по дому.
   В соседней комнате, небольшой, с  арочным  окном,  стояла  гладильная
доска, в кресле - белье  аккуратной  стопочкой.  Недоглаженное  белье  в
кресле  напротив.  Длинный  шнур  от   утюга   тянулся   за   занавеску.
Оглянувшись, я приподняла ее, утюг включен в  розетку.  Коснулась  утюга
рукой, горячий. Хорошо, что стоит на металлической подставке.
   Утюг я  выключила  и  подошла  к  окну.  Стандартный  стеклопакет,  я
потянула ручку, окно было  не  заперто.  Меня  это  не  удивило,  просто
хотелось удостовериться.
   Я распахнула окно и выглянула. До  земли  метра  два.  Под  утро  шел
дождь, и следы можно не искать. Закрыв окно, я покинула комнату.
   - Осмотр закончили? - бодро спросила я Николаева.
   - Да.
   - На протокол  можно  взглянуть?  Хочется,  чтобы  мой  доклад  Игорю
Николаевичу был обстоятельным.
   - Пожалуйста, - пожал он плечами, но слегка  заволновался.  Я  быстро
просмотрела бумаги. Ни об утюге, ни об открытом окне там не упоминалось.
- По-моему, все предельно ясно, - весомо сказал Николаев.
   - Я тоже так думаю, - оптимистично ответила я. - Что ж, не  буду  вам
мешать, - попрощалась я и покинула дом.
   Едва успев сесть  в  машину,  я  грязно  выругалась,  потом  покачала
головой и потерла лицо руками.
   - Ну и дерьмо, - пробормотала я отчаянно и  вновь  покачала  головой.
Бешенство буквально  переполняло  меня,  а  оно,  как  известно,  дурной
советчик. - Так, успокойся, - заговорила я  вслух,  потянулась  к  замку
зажигания, рука противно дрожала. - Успокойся, черт тебя дери.
   В конце концов мне это удалось, машина плавно тронулась с  места,  но
проехала  я  не  более  двух  кварталов.  Я  увидела   джип   Лялина   и
притормозила. Он вышел мне навстречу, махнул рукой. Разговаривать в моей
машине он остерегался,  и  правильно,  я  теперь  тоже  поостерегусь.  Я
подошла к джипу со стороны пассажира и села на переднее  сиденье,  Лялин
устроился за рулем.
   - Ну что? - спросил он насмешливо. - Поняла, почему я советовал  тебе
жарить котлеты?
   - Ты знал. С самого начала знал.
   - Не знал. Догадывался, что развитие сюжета может быть именно  таким.
Игнатов труп, его жена тоже. Компаньоны и наследники отсутствуют, потому
что теперь их просто нет. И  вожделенная  землица  перейдет  в  надежные
руки.
   - Да неужели из-за паршивого участка земли... - рыкнула я.
   Лялин хохотнул:
   - Но-но, участок не паршивый, а золотой.  Огромные  деньги,  а  когда
речь идет об огромных деньгах...
   - Я разговаривала с Игнатовым, он готовился к драке.
   - Возможно, - кивнул Лялин, насмешки  в  его  голосе  прибавилось.  -
Возможно, даже, что менты  обратят  внимание  на  кое-какие  нестыковки.
Например, синяки на теле Игнатова.  Не  смотри  так,  я  это  к  примеру
говорю. Возможно, и с ружьишком выйдут кое-какие накладки. Но  кому  это
нужно? Валерке? Этому по фигу. Твоего  Вешнякова  и  близко  к  делу  не
подпустят, а  наш  заботливый  страж  закона  господин  Николаев  всегда
отлично знает, в какую сторону дует ветер, и держит по нему свой длинный
нос. Этот  все  оформит  в  лучшем  виде.  Только  намекни,  а  ему  уже
намекнули. Протокольчики подчистит, инструктажик с кем надо проведет и к
весне получит генерала. Он спит и видит себя в белом мундире.  Теперь  -
главное. Зачем я здесь торчу битый час и тебя дожидаюсь?
   - Зачем?
   - Затем, чтобы по-отечески предостеречь.
   - Лялин, - облизнув губы, пробормотала я.
   - Я серьезно. Зная твой характер, здесь и караулю. Не вздумай.
   - Если ты мне поможешь... Он присвистнул.
   - Один раз ты уже пыталась - и  что?  Забыла,  как  кишки  от  страха
сводит? А я не  забыл.  По  мозгам  задвинут  так,  что  кровью  блевать
начнешь. Я эту сволочь хорошо знаю.
   - А меня ты знаешь?
   - Еще бы, - недовольно хмыкнул он.
   - Тогда скажи мне, мой  старший  товарищ,  когда  в  городе  появился
Лукьянов?
   - Так я за ним не следил. Зачем мне твой Лукьянов? - Я прямо смотрела
на него, он отвел глаза и буркнул:
   - На следующий день после первого убийства.
   - А у меня он объявился гораздо позднее.
   - Вчера вечером из гостиницы он съехал. Укатил в Москву, стало  быть.
Даже на посту ГАИ отметился, номер машины занесен в  компьютер.  Правда,
можно в обход поста... Теперь у тебя дури поубавилось?
   - Дури во мне сколько угодно. И  характер  паршивый,  тут,  Олег,  ты
прав. Ладно, спасибо, покачу докладывать. Дед должен быть счастлив. -  Я
распахнула дверь.
   - Детка, - позвал он, - скажи мне,  радостное...  Господи,  ну  зачем
тебе все это?
   - Фиг его знает, - честно ответила я. Лялин отвернулся, видать, тошно
ему было созерцать мою рожу. Я поспешно хлопнула дверью.
   Почти тут же мне позвонил Вешняков и буквально огорошил новостью:
   - Детка... тьфу ты, Ольга, короче, нашли Мещерякова.
   - Любовника Ивановой?
   - Ага.
   - Что значит нашли? Живой, мертвый?
   - Что ему сделается. Живее всех живых. Задержали на вокзале по чистой
случайности. Драку затеял, менты всех забрали. Ну, затем всех  отпустили
и только потом увидели его фотографию у себя перед  носом  и  очухались.
Хорошо, он не успел далеко уйти.
   - Я еду к тебе.
   - Давай.
   Не успела я закончить разговор, как мобильный вновь зазвонил. На этот
раз я долго соображала,  кто  это,  пока  дама  весьма  обстоятельно  не
рассказала о себе, припомнив также нашу единственную встречу. Звонила та
самая классная руководительница Серафимович и Ивановой.
   - Ольга Сергеевна, может, я зря вас беспокою, но  вы  тогда  сказали,
если что-то вспомню...
   - Да-да, слушаю вас.
   - У следователя, что приходил ко мне и  расспрашивал,  на  руке  была
татуировка в виде якоря. Я еще подумала, приличный мужчина... Удивляюсь,
как я могла о ней забыть? Соседский мальчик татуировку сделал, а бабушка
его мне об этом сегодня рассказала, она на внука очень сердилась. Вот  я
и вспомнила, какая мне тогда в голову мысль пришла. Он, знаете  ли,  все
рукав одергивал, видно, стеснялся.
   - Грехи молодости, - пробормотала  я;  простившись  со  старушкой.  -
Выходит, Карпов. Вот сука... впрочем, почему же сука,  человек  выполнял
приказ,  а  приказ  -  это  серьезно.  Он  дядька   тоже   серьезный   и
ответственный.
   Предаваясь размышлениям на эту тему, я полетела к  Вешнякову.  Вид  у
него, когда он встретил меня, был слегка растерянным.
   - Игнатов застрелился? - спросил он с порога.
   - Ага.
   - Сам? И записку оставил?
   - Точно. "Я виноват". Жену в упор и себе башку снес. Кровищи... ужас.
   - Виноват, значит... Что ж, не зря мы, то  есть  я  хотел  сказать...
Теперь и шофер отпираться не будет. Какой ему резон?
   - Резон есть. Положим, никого он не убивал и свято верит  в  то,  что
справедливость восторжествует.
   - Ага. Я тоже верю. Надо за него браться по-настоящему.
   - Неопровержимые доказательства его вины есть? Дело можно  передавать
в суд?
   - Нет, и что?
   - Может, поищем доказательства невиновности?
   - Ты вроде говорила, что в завязке, развязалась, что ли?
   Я выглянула за дверь, тщательно прикрыла ее, вернулась к Вешнякову  и
тихо спросила:
   - Ты очень хочешь быть полковником?
   - Слушай, хватит, а? У меня работы полно.
   - Я серьезно.
   - Серьезно так не говорят. Что у тебя за манера в самом деле?
   Я посмотрела на него и наконец решилась.
   - Артем, я почти уверена, Игнатова убили. Он мешал московским друзьям
нашего Деда. Речь идет о  больших  деньгах...  Очень  больших.  Дидонов,
Игнатов...
   - А Дидонов здесь при чем?
   Пришлось объяснять. Хорошо, что делать это я умею толково  и  быстро.
Когда хочу, понятное дело.
   На Артема было жалко смотреть по окончании моей речи.
   - И чего теперь делать?
   - Найти убийц, естественно, - пожала я плечами.
   - Подожди, если я правильно понял... я правильно понял?
   - Правильно, - вздохнула я.
   - Ничего себе... да ты хоть представляешь... шофера в тюрьме замочат,
и все. Все. А мы какого хрена полезем? Тебе  хорошо,  -  перешел  он  на
ворчание. - Ты одна, сама по себе. А у меня жена с пузом, второго родить
должна через два месяца. Пацану четыре года. И что, прикажешь...
   - Мне сегодня старушка-учительница звонила... - Я передала наш с  нею
разговор.
   - Ну, Карпов... Он мне, кстати, никогда не нравился. У тебя  какой-то
план или так, уток пострелять?
   - Прежде всего до Ваньки мы  должны  добраться  первыми.  Ему  что-то
известно, оттого-то он и в бегах. И если ты будешь  одним  местом  груши
околачивать, у нас появится очередной труп.
   - Я буду, а ты не будешь?
   - А у меня этого места просто нет.
   - Черт. - Он поспешно поднялся, схватил куртку. - Поехали.
   - Секунду. Где фоторобот мужчины,  которого  видела  продавщица?  Ну,
тот, который сначала серенький, а потом настоящий мужик?
   Артем нахмурился, достал из стола листок бумаги и перебросил его мне.
Я взглянула и не смогла удержаться от ухмылки.
   - Надо же, как же я сразу... - Я взяла карандаш и кое-что  в  рисунке
подправила. Добавила очки, скулы сделала резче, подбородок жестче. Артем
заглянул через мое плечо и присвистнул.
   - Надо же... Мама дорогая...
   - Вот она и мама, - хмыкнула я.
   Появление Карпова, по понятным причинам, нас  нисколько  не  удивило.
Мещерякова уже посадили в машину, когда подъехал Карпов, не  один,  а  в
компании. Двух мужчин, что прибыли вместе с ним,  я  раньше  не  видела.
Заметив меня, Карпов непроизвольно поморщился.
   - Оперативно, ничего не скажешь, - засмеялся он, пожимая руку Артему.
- Будете работать со свидетелем?
   - Ага.
   - Вряд ли он что знает, - заметил  Карпов  рассудительно.  -  Дело-то
ясное. Убивал шофер, заказчик - Игнатов. Не зря себе полголовы снес.
   - В суде мы не должны проиграть, -  с  постной  миной  сказала  я.  -
Обвинение против шофера обязано быть без  сучка  и  задоринки.  Уверена,
разговор с этим типом поможет многое прояснить.
   - Что ж, работайте,  -  кивнул  Карпов.  Я  с  трудом  удержалась  от
благодарности, так высоко оценила его товарищеское напутствие.
   Мещеряков пытался смотреть  на  меня  насмешливо,  но  в  его  глазах
плескался страх. Артем, багровый, вспотевший и злой, как черт, косил  на
него  дурным  взглядом,  чувствовалось,  что  он  вот-вот  сорвется.   Я
наблюдала эту картину через  стекло.  Воспользовавшись  тем,  что  особо
заинтересованных личностей поблизости нет, я прошмыгнула в комнату,  где
шел допрос, и замерла у двери. Мещеряков оглянулся, моим  появлением  он
особо не впечатлился и как  будто  потерял  ко