а мешками с овсом и тюками сена; кроме того, он умудрился сунуть туда седло и уздечку, а также дюжины три яиц и бутыль пива в плетенке. Описание режима питания и тренировок заняло у него четыре страницы, причем сплошь и рядом строчки были жирно подчеркнуты красным карандашом. Раз шесть я пообещал ему, что обязательно заставлю тренера следовать инструкциям до последней запятой.
     Пэт с кривой ухмылкой помогал при погрузке и, видно, ничуть не огорчался, что расстается с лошадью. Заметив, что я смотрю на него, он метнул в мою сторону преисполненный иронии взгляд и когда проходил мимо, шепнул:
     - Пусть на своей шкуре почувствует, как это бывает.
     Безутешный Виктор Ронси стоял посреди захламленного двора, провожая последним взглядом свое сокровище, а я выехал за ограду и медленно повел фургон по узким дорогам Эссекса на запад, к Беркширу. Миль через пять я притормозил у телефонной будки и набрал номер Западной школы искусств.
     - Вот уж сюрприз так сюрприз... - сказала Гейл.
     - Да, - согласился я. - Как насчет воскресенья?
     - М-м... - Она задумалась. - А как насчет завтра?
     - А что, разве завтра нет занятий?
     - Да нет, я хочу сказать - завтра ночью...
     - Завтра... на всю ночь?
     - Так как, сможешь?
     Я так глубоко вздохнул, что заныли ребра. Все зависело от того, сможет ли остаться миссис Вудворд, иногда она соглашалась.
     - Тай, ты меня слышишь?
     - Я думаю...
     - О чем?
     - Что сказать жене.
     - Ты меня убиваешь! Так да или нет?
     - Да, - вздохнув, ответил я. - Где?
     - В гостинице, надо полагать.
     - Хорошо, - согласился я. Я узнал, когда она заканчивает занятия, и мы договорились встретиться на станции Кингс-кросс.
     Набрав домашний номер, я услышал голос Элизабет:
     - Тай? Ты где?
     - На шоссе. Все в порядке. Просто я забыл спросить миссис Вудворд, сможет ли она побыть с тобой завтра ночью... Мне надо поехать в Ньюкасл на подготовку к воскресным скачкам... "Дрянь, - подумал я, - подлая, вонючая дрянь. Лживая, низкая гадина".
     Я с тоской прислушивался к обрывкам разговора в трубке, и настроение ничуть не улучшилось, когда она ответила:
     - Она говорит, что согласна. Тай, все в порядке. Вернешься домой в субботу?
     - Да, милая. До вечера.
     - Хорошо.
     - До вечера. - По ее голосу я почувствовал, что она улыбается.
     - Пока, Тай. До вечера.
     На всем остальном пути к конюшням Нортона Фокса я мучился угрызениями совести, сожалея о содеянном. И зная, что встречу с Гейл отменять не буду. У самого Беркшира у меня чудовищно разболелась голова.
     Нортон Фокс с любопытством заглянул в прицеп, припаркованный на частной стоянке возле его дома.
     - Так это и есть знаменитый Тиддли Пом?.. Да, нельзя сказать, что он производит сильное впечатление.
     - Так и есть, - кивнул я. - Спасибо, что согласился принять его.
     - Всегда рад помочь. Поставлю его в стойло рядом с Зигзагом. Тогда Сэнди Виллис сможет присматривать сразу за обоими.
     - Надеюсь, вы не сказали ей, кто он? - озабоченно спросил я.
     - Конечно нет. - Он снисходительно улыбнулся. - Купил недавно в Кенте иноходца... Пока еще не забрал. Сэнди и другие ребята будут думать что это он и есть.
     - Прекрасно.
     - Пойду скажу старшему конюху, чтобы он отвел машину во двор и занялся разгрузкой. А вы зайдите в дом на чашку чая.
     Я опрометчиво согласился, с запозданием вспомнив тот черный чай, которым меня угощали в прошлый раз.
     - Ну вот, опять то же самое, - пожаловался Нортон. - Моя домоправительница чудовищно экономна, ее невозможно заставить приготовить по-настоящему крепкий чай.
     - Что, фотографы из "Тэлли" были у вас? - спросил я, когда он налил себе чашку и уселся напротив.
     Он кивнул:
     - Сделали с Сэнди Виллис кучу снимков, чем привели ее в полное смятение.
     Он предложил мне половину довольно черствого на вид фруктового пирога и, когда я отказался, сам откусил огромный кусок.
     - Эта ваша статья в воскресном номере, - выдавил он через набитый смородиной рот, - должна произвести кое-где впечатление разорвавшейся бомбы.
     - Гм... Надеюсь.
     - Краткий... мой чемпион по стипль-чезу... он ведь точно был одним из тех нестартеров. Это ясно. Хоть вы и не назвали его прямо.
     - Да, это он.
     - Тай, а вы узнали, почему Дэмбли снял свою лошадь, а потом вообще бросил заниматься этим делом?
     - Я не имею права говорить об этом, Нортон.
     Склонив голову набок, он выслушал ответ и кивнул:
     - Что ж, когда-нибудь потом скажете.
     Я улыбнулся:
     - Только в том случае, если с рэкетом будет покончено.
     - А вы не сворачивайте с дороги, так оно и будет. Если и дальше разоблачать их перед публикой, в предварительные ставки перестанут верить, и мы перейдем на американскую систему, где все деньги поступают только в день скачек, ни минутой раньше. У них ведь это делается именно таким образом?
     - Легально да.
     Большими глотками он осушил чашку.
     - Тогда и посещаемость сразу подскочит.
     - И размер денежного вознаграждения тоже. Помните, как один их жокей, чемпион прошлого года, разом отхватил свыше трех миллионов долларов? Гордон Ричард небось рыдал от зависти.
     Я поставил недопитую чашку на стол и поднялся.
     - Пора, Нортон. Надо ехать. Еще раз спасибо за помощь.
     - Готов на все, лишь бы не повторился случай с Кратким.
     - Счета на все расходы посылайте в "Блейз".
     Он кивнул:
     - И каждый день звонить в спортивный отдел и докладывать вам, или Дерри Кларку, или тому человеку по имени Люк-Джон?
     - Совершенно верно. Да, тут вот еще инструкция Виктора Ронси. В вечернюю кормежку давать Тиддли Пому яйца и пиво.
     - Я знал одного владельца, так он посылал своему жеребцу шампанское.
     Я отвел трейлер к дому приятеля, сел там в свой фургон и поехал домой. Десять минут седьмого... У миссис Вудворд была рекордная неделя по части переработки. Наверное, поэтому она приготовила на ужин цыплят "по-королевски" и оставила их теплыми в духовке. Я поблагодарил ее.
     - Не за что, мистер Тайрон. Всегда рада служить. Пока, милая. До завтра. Приеду с вещами чтобы заночевать.
     Я поцеловал Элизабет, разлил напитки, съел цыплят, посмотрел телевизор и понемногу снял напряжение. После ужина надо приниматься за воскресную статью. Желание заниматься этим равнялось нулю и ниже. Я направился в кабинет с намерением сочинить сдержанное продолжение воскресного опуса с подтекстом вроде "не стоит подпиливать сук, на котором сидишь". Но уже после первых строчек намерение это испарилось. Чарли Бостон и тот иностранный джентльмен в "Роллсе" вряд ли придут в восторг.
     Утром, перед тем как ехать в редакцию, я собрал сумку с вещами, а Элизабет напомнила, чтобы я захватил будильник и чистую рубашку.
     - Терпеть не могу эти твои отъезды, - сказала она. - Знаю, ты ездишь нечасто, во всяком случае, гораздо реже, чем должен. Я знаю, что в самые отдаленные места почти всегда посылают Дерри, и чувствую себя виноватой: ведь его жена остается совсем одна с крошечными детьми.
     - Не печалься, - улыбнулся я. - Дерри обожает ездить.
     Я почти уже верил, что сегодня дневным поездом отправлюсь в Ньюкасл. До встречи с Гейл оставались долгие часы, она казалась мне нереальной. Я три раза чмокнул в щеку Элизабет - ужасно не хотелось оставлять ее...

***

     Приехав в редакцию, я обнаружил, что ни Люка-Джона, ни Дерри на месте нет. Секретарша протянула мне большой конверт, который, по ее словам, доставили в среду, как только я ушел. Я вскрыл его. Гранки статьи в "Тэлли", их следует вычитать и немедленно отослать обратно.
     - Вчера они звонили вам два раза. Статья идет в набор сегодня вечером. Просили срочно позвонить.
     Я прочитал гранки. Арнольд Шенкертон внес кое-какие поправки, его несколько педантичный подход к грамматике ощущался почти в каждой строчке. Я вздохнул. Правки мне не понравились.
     - К сожалению, мы торопились, и нам пришлось напечатать статью, так как мы не дождались от вас никакого ответа, - сказал он прекрасно поставленным тенором и одновременно раздраженным и извиняющимся тоном.
     - Это моя вина. Я только что получил гранки.
     - Понимаю. Что ж, после того как я над ней поработал, читается прекрасно, не так ли? Мы вполне довольны. Думаю, она будет иметь успех. Они очень ценят такую доверительную, немного интимную манеру изложения.
     - Я рад. А нельзя выслать мне экземпляр?
     - Буду иметь в виду, - учтиво ответил он. Вероятно, придется самому покупать этот номер в киоске. - Теперь назовите ваши расходы. Надеюсь, они невелики?
     - Ага, - согласился я. - Самые пустячные.
     Люк-Джон и Дерри вошли, как только я повесил трубку. Люк-Джон, не потрудившись даже пожелать мне доброго утра, протянул лапу за воскресным подношением. Я вытащил статью из кармана и передал ему. Он развернул сложенные листочки и быстро пробежал их глазами.
     - Гм, - произнес он наконец. - Ожидал большего.
     Дерри взял второй экземпляр и тоже прочитал.
     - Еще немного, и Тай сожрал бы их с потрохами, - не согласился он.
     - Неужели нельзя подчеркнуть, что только "Блейз" известно местонахождение Тиддли Пома? - спросил Люк-Джон. - Ты только намекнул на это.
     - Вы считаете, это так необходимо?
     - Да, считаю. "Блейз" заслужила, так как оплачивает все расходы.
     - А если кто-нибудь найдет его... то есть Тиддли Пома? - осторожно спросил я. - Хороши мы будем! Сами спрятали, похвалялись на каждом шагу, а потом выдали его местопребывание...
     - Никто его не найдет. Об этом знаем мы трое и Нортон Фокс. Вернее, только вам и Фоксу точно известно, где находится лошадь. Только вы и Фокс способны определить, которая из шестидесяти лошадей его конюшни является Тиддли Помом. Но вы же никому его не выдадите! Так кто же его найдет? Нет-нет, Тай, этой статье необходимо придать совершенно определенный характер. "Блейз" отвечает за безопасность лошади, и только "Блейз" известно, где она находится.
     - Вряд ли это понравится Чарли Бостону, - заметил Дерри, ни к кому конкретно не обращаясь.
     - Что ж, придется Чарли Бостону скушать и это, - нетерпеливо произнес Люк-Джон.
     - Я хочу сказать, - продолжал Дерри, - что Бостон может натравить своих головорезов на Тая за то, что он наплевал на их предупреждение не совать нос в эти дела.
     Свой человек, Дерри, вот кто настоящий друг!
     Секунды на две, не больше, Люк-Джон призадумался, потом покачал головой:
     - Не посмеют!
     - А даже если и посмеют, - вставил я, - то вы получите прекрасный материал для новой статьи, и газета будет продаваться еще лучше.
     - Совершенно верно, - автоматически произнес Люк-Джон, но тут же спохватился и подозрительно посмотрел на меня. - Это что, шутка?
     - Маленькая, - вздохнул я и улыбнулся.
     - Тогда измени предисловие, Тай. Придай ему стопроцентно оригинальный характер. - Он взял карандаш и перечеркнул первый абзац. Прочел следующий, задумчиво потер кадык, оставил как есть. Урезал следующий кусок. Перевернул страницу.
     Дерри с сочувствием следил за тем, как растет число карандашных пометок. С его материалами это тоже случалось частенько. Люк-Джон прочел текст до конца и вернулся к началу, поясняя каждую поправку. Он постепенно превращал мой довольно безобидный оригинал в орудие убойной силы.
     - Вы что, погибели моей захотели? - спросил я.
     Полдня пришлось провести за обработкой статьи. Вариант, который в конце концов пропустил Люк-Джон, являл собой некий компромисс между его и моей точками зрения. Люк-Джон сам отнес текст главному редактору, сидел там, пока тот читал, и вернулся с видом победителя.
     - Ему понравилось. Сказал, что это замечательный материал. И вчерашняя статья Дерри по итогам гандикапа тоже понравилась. Он говорит, что спортивный отдел вносит ценный вклад в работу всей газеты.
     - Вот и чудесно, - весело заметил Дерри. - Как насчет очередной прибавки?
     - Самое время пропустить по кружечке пива, - взглянув на часы, предложил Люк-Джон. - Идешь с нами, Тай?
     - Нортон Фокс еще не звонил.
     - Так позвони ему сам.
     Я позвонил Фоксу. Тиддли Пом чувствовал себя превосходно, ужинал с аппетитом, устроен со всеми удобствами. Утром пробежал около мили, и никто не взглянул на него.
     Поблагодарив его, я сообщил эти сведения Ронси, который, мне показалось, был одновременно и возбужден, и опечален.
     - Ох, не нравится мне все это, - несколько раз повторил он.
     - Что же, хотите держать его у себя на ферме, подвергая такому риску?
     Помолчав, он сказал:
     - Нет, пожалуй, нет. Но мне это не нравится. Не забудьте позвонить вечером. Весь день я на скачках в Кемптоне.
     - Вам позвонит редактор спортивного отдела. И не волнуйтесь так.
     Он опустил трубку, пробурчав нечто вроде "хм": Люк-Джон и Дерри уже выходили из комнаты, я догнал их, и мы отправились перекусить.
     - Прошло всего две недели со дня смерти Берта Чехова, - заметил Дерри, раскачиваясь на табуретке у стойки, - и всего десять дней назад мы догадались об этом рэкете с нестартерами. Забавно...
     Куда уж забавнее! А до скачек на Золотой кубок осталось еще восемь дней. В понедельник, решил я, буду отсиживаться дома, в безопасном месте.
     - Заруби себе на носу, - сказал я Дерри. - Никому не давать номер моего телефона.
     - Чего ты вдруг?
     - Вспомнил о Чарли Бостоне. Моего адреса нет в телефонной книге.
     - Ни я, ни Дерри никому твой адрес давать не собираемся! - с раздражением отчеканил Люк-Джон. - И прекрати сейчас же. Тай, а то можно подумать, что ты действительно трусишь!
     - Ну и думайте на здоровье, - согласился я, и они весело расхохотались.
     Дерри, понятное дело, был доволен, что я вместо Кемптона вызвался ехать в Ньюкасл, раз в кои-то веки оставив ему Лондон.
     - А удобно тебе? - смущенно спросил он. - Я имею в виду твою жену...
     Я успокоил его, сказав, что думает по этому поводу Элизабет. Люк-Джон не преминут справиться:
     - Как она?
     И я ответил:
     - Прекрасно.
     Остаток дня я проболтался в редакции. Люк-Джон был занят сначала с футбольным обозревателем, потом с корреспондентом из гольф-клуба.
     А Дерри вдруг решил рассказать, как он отвозил ребятишек Ронси на остров Уайт.
     - Крикливые, чертенята, - неодобрительно проворчал он. - И мать совершенно не в силах с ними сладить. Да и вообще она спит на ходу. Только чудом никто из них не свалился с парохода, если учесть, что Тони все время перевешивался через борт, желая посмотреть, как работают лопасти гребного колеса. Я сказал, что они под водой и потому их не видно. Но ему что говори, что нет - как об стенку горох!
     Я сочувственно хмыкал, с трудом сдерживая смех.
     - Вот радости-то было, наверное!
     - Еще бы! Шутишь, что ли, - вместо школы каникулы у моря. Тони заявил, что хочет купаться, неважно, что сейчас ноябрь. Мамаша и не пыталась его удерживать. В конце концов они устроились в пансион. Думаю, нам придется оплачивать астрономические счета за разные разрушения. Им показалось ужасно забавным, что они будут жить под фамилией Робинзонов. "Лучше и не придумаешь, - сказали они. - Теперь мы будем делать вид, что живем далеко, на необитаемом острове." Честно сказать. Тай, перед самым отъездом я почувствовал, что дошел до ручки.
     - Переживешь. Тебе еще предстоит вывозить их оттуда.
     - Только не я! - нервно воскликнул он. - Теперь твоя очередь.
     Ровно в четыре я взял чемодан и поехал на станцию Кингс-кросс. Поезд на Ньюкасл отправлялся в пять. Я видел, как он отошел от платформы.
     В пять сорок Гейл в элегантном темно-синем пальто с кремово-белым чемоданом в руке вышла из подземки. Несколько человек обернулись ей вслед а мужчина, который тоже очень долго ждал кого-то рядом со мной, не сводил с нее глаз, пока она не подошла вплотную.
     - Привет, - сказала она, - извини, что опоздала.
     - Ерунда.
     - Я вижу, - сказала она с плохо скрываемым торжеством в голосе, - проблему с женой удалось уладить.

Глава 9

     В теплой тьме она шевельнулась возле меня, я еще крепче прижал ее к груди и зарылся носом в нежно пахнущие духами волосы.
     - Всегда что-нибудь новое, - сонно сказала она. - Сломанные ребра - это...
     - Я их не чувствую.
     - Врешь, чувствуешь. Как это случилось?
     - Что?
     - Где ты так разукрасился?
     - Один спор проспорил.
     - Ничего себе спор. Должно быть, целая дискуссия.
     Я улыбнулся в темноту.
     - Тай!
     - А?
     - А нельзя нам остаться здесь на уик-энд?
     - Мне придется передать по телефону сообщение из Ньюкасла. Это нельзя отменить.
     - Черт бы побрал "Блейз"!
     - Но есть еще воскресенье...
     - Да здравствует гольф-клуб!
     Довольно долго мы лежали молча. Сон надвигался на меня тяжелой волной, я пытался побороть его. Так мало в моей жизни часов, подобных этим... Разве можно их тратить на сон!
     Для Гейл время не было столь драгоценным. Ее голова соскользнула мне на руку, легкое дыхание согревало грудь. Я вспомнил, как Элизабет, точно так же свернувшись клубочком, лежала подле меня в те давние дни, и впервые подумал о ней без чувства вины, а с печалью и сожалением.
     Гейл проснулась сама и схватила меня за руку - взглянуть на светящийся циферблат.
     - Не спишь? Уже без десяти шесть.
     Я успел на восьмичасовой за десять секунд до отхода. Холодное и сырое утро, глухой лязг и шум, невнятные обрывки объявлений, из-под колес паровоза со свистом вырывался пар. Озябшие сонные пассажиры сплошной массой торопились куда-то этим типично английским утром.
     Такой же озябший и с сонными глазами, я поплелся в вагон-ресторан привести себя в норму чашкой крепкого черного кофе, однако и он не помог избавиться от тягостного чувства уныния и подавленности, охватывавшего меня всякий раз после свидания с Гейл. Я вспомнил, что оставил ее спящей в тепле и уюте на мягкой постели, вспомнил, как она говорила, что воскресенье уже завтра. Воскресенье завтра - это несомненно, но предстояло прожить еще субботу. Сейчас, в этом состоянии, она казалась мне бесконечной.
     Четыре с половиной часа езды до Ньюкасла. Я проспал большую часть пути, а когда не спал вспоминал вечер и ночь, которые мы провели вместе. Мы сняли комнату в маленькой гостинице у вокзала, и я записался в регистрационной книге под фамилией мистер и миссис Тайрон. Никто не проявил к нам особого интереса, портье показал нам неуютную, но чистую комнату, дал ключ, спросил, не желаем ли мы, чтобы утром подали чай, извинился, что у них не готовят обед, и сообщил, что неподалеку имеется несколько приличных ресторанов. Я заплатил вперед, сказав, что боюсь опоздать на утренний поезд. Мне улыбнулись в ответ и поблагодарили, не задавая лишних вопросов. Невозможно понять, догадались они о чем-нибудь или нет.
     Мы немного поболтали, потом пошли выпить в бар, а оттуда - в индийский ресторан, где очень долго сидели - но ели мало - и еще дольше пили кофе. Гейл сохраняла обычно присущий ей независимый и непринужденный вид и в окружении людей того же цвета кожи резко выделялась поразительной красотой. Я, бледнолицый, оказался в меньшинстве. Заметив это, она сказала:
     - Думаю, для таких, как я, Лондон - лучшее место в мире.
     - Наверное, не только для таких.
     Она покачала головой:
     - Именно для людей смешанной расы. Во многих странах я была бы аутсайдером. И никогда не смогла бы получить такую работу.
     - Не замечал, чтобы тебя хоть как-то угнетало твое происхождение, - сказал я.
     - Я принимаю его как данность. Честно говоря, даже не знаю, хотела бы я родиться чисто белой или черной. С тобой мне легко, потому что тебе это безразлично.
     - Ну нельзя сказать, чтобы ты была мне совсем уж безразлична, - улыбнулся я.
     - Черт возьми, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Тебе все равно, цветная я или нет.
     - Ты цветная и такая красивая. Потрясающее сочетание!
     - Я серьезно, - жалобно произнесла она.
     - И такая гладкая и блестящая, до самой