кси, Милош вдруг хлопнул себя по колену и что-то пробормотал.
     - А теперь повтори все то же самое, но только внятно и остроумно, - попросила я.
     Оказывается, он огорчался, что завтра прилетает съемочная группа и ему необходимо приниматься за работу...
     - А ты что будешь делать?
     - Буду таскать за тобой кинокамеру.
     Он по-прежнему подозревал, будто ?загадочные? фотографии ему присылает какой-то Александр, будто это фотографии какой-то Лолы. И мне пришлось закинуть свою ногу ему на колени, чтобы чем-то отвлечь от этой темы. Милош, как водится, позабыл на время про фотографии, про Александра, про Лолу, про Агриппину он тоже позабыл. Только я постоянно помнила про Агриппину. А Милош попытался засунуть свою руку в мои шортики, и, чтобы он особенно не пытался, я спросила у него, как работает кинокамера. Он вытащил руку, соединил пальцы рамочкой и погряз в технических деталях. Тогда я положила Милошу на колени и вторую ногу, устроилась поудобнее и принялась кивать головой - на каждой кочке. Машина то и дело подпрыгивала, что только облегчало мою задачу - быть внимательной по отношению к мужчине. Таксист, между прочим, поглядывал на меня чаще, чем на дорогу, и я показала таксисту язык. ?Панорама, перспектива, интерьер, натура?, - самозабвенно бубнил Милош до самого отеля...
     ?Диоген? заявлял о себе как о ?рае для влюбленных?. В нашем номере я распахнула стеклянные двери и вышла на лоджию. Отсюда открывался прелестный вид. Волны лениво разглаживали песок совсем неподалеку от отеля, цикады успокоительно верещали, кондиционер работал, и только ангелы не порхали под окнами.
     - И свадьбу новую сыграла при жизни мужа... - вполголоса сказала я. - И ночь провела в супружеских вольностях...
     Друг мой, а сколько стоит мужчина? Покуда его потрошит другая женщина, он ровным счетом ничего не стоит. Надо оценивать после развода - сколько от него осталось. Я рассмеялась. Я знала точно - кто посылает фотографии Милошу...

***

     Принося жертву - береги свою грыжу.
     Надпись на серебряной ложке, найденной в окрестностях Гиллиполи

     На следующее утро я ощущал недостаточную крепость во всем организме, чтобы вот так запросто подняться и идти в ванную. Редкие вещи нас устраивают полностью. Например, ботинки я ношу одного размера, а трусы - другого размера. Если об этом серьезно задуматься, то можно еще немного поваляться в постели. Именно в такие минуты жизни меня посещают слабые мысли:
     ... Наше жилище помечено женскими следами. Неожиданно и годы спустя вдруг выкатится губная помада из-под шкафа, или диван вскрикнет не свойственным дивану голосом, или ветер тронет шторы на окнах - и тени промелькнут и разбегутся в разные стороны, хихикая и перешептываясь...
     ... Надо позвонить Агриппине, надо позвонить Агриппине, надо позвонить Агриппине...
     ... Женщина - существо не человеческой расы. Мужчины всю жизнь пытаются познать инородное тело, понять иноземный разум. Но как пустота может понять бублик?..
     ... Кстати, о бубликах... Завтра прилетает Александр. Я сфотографирую его с Лолой, он меня - с Валерией. Получится не фильм, а сказка - как мы весело провели время на Крите. Несомненно, что господин директор сделает бублик, просматривая наши кинопробы. Даже знаю, что он скажет: ?Неужели вам не хватило шлюх дома и вы отправились за ними на Крит?? Вот что он скажет...
     ... Женщины от нас предохраняются. Они распоряжаются чужой судьбой по собственному усмотрению. Прерванное зачатие - сколько лауреатов Нобелевской премии погибло из-за этого? Никто не может сказать. Удивительно, из окружающих детей я знаю только великовозрастного ребенка Агриппины. Пусть растет и дальше - на него вся надежда...
     ... Женщины призваны вынашивать искру божью, а рассуждают как чертовки. Я беседовал на эту тему с Агриппиной. Она не разделяет моих чемоданных аналогий. Мол, что положишь, то и возьмешь. ?Беременность, - говорит Агриппина, - процесс с непредсказуемым результатом от разных дураков?. Между прочим, я никогда не помню, что за дрянь кладу в свой чемодан. Но всегда хочется открыть его и обнаружить какую-нибудь значительную рукопись или потрясающее художественное произведение. Так что я тоже понимаю женщин, когда с замиранием сердца приподнимаю крышку своего чемодана и вижу на дне сапожную щетку, скомканные рубашки и просроченные счета за собственное проживание. Жалкое зрелище. Зачатие дурака. Это ощущение роднит творчество и беременность. И приятельниц у меня намного больше, чем реальных половых связей...
     ... По теории вероятности, надо вырезать побольше букв и разложить их на огромной сковородке. И подбрасывать, и подбрасывать... Рано или поздно из этих буквиц сложится роман. Таким образом можно легко написать ?Сагу о Форсайтах?. По теории вероятности. Сколько раз я пробовал, но получалась какая-нибудь галиматья, вроде ?взбдызнуть по голозыдре?. Наверное, я собираю не те буквы...
     ... При виде Валерии мужчины превращаются в китайцев. Или японцев. Их улыбки растягиваются до позвоночника. Валерия, как ходячая электростанция, переключает энергию мужчин на себя. Блондинки совершенно анемичны. Вы испытывали сексуальное влечение к холодильнику? Когда ко мне приближается блондинка, я представляю, что сейчас мой член засунут в морозильник. А Валерия - натуральная бестия. Игривая, как пантера в добром расположении духа...
     ... Дружить с женщинами весьма полезно - всегда ты сыт, сексуально не озабочен и остроумен. С мужчинами дружить гораздо сложнее. Я не знаю, что с ними делать после полуночи. И какой смысл долго общаться с мужчиной, если все равно окажешься в постели с женщиной? В том-то и дело. Я предпочитаю с мужчинами просто пить, пить стоя, за здоровье присутствующих здесь дам. Главное, не указывать женщинам, как им жить. Они живут как бог им на душу положит...
     ... Я уже придумал название для нашей кинокартины. ?Кому нужны чужие трупы?!!? Я так и думал, что вам понравится, господин директор!...
     ... Лучше всего я разбираюсь в похоронной музыке, но под нее особенно не попляшешь. Хотя на своих похоронах я закажу что-нибудь веселенькое и банальное. Ведь жизнь - это обыкновенная оргия. Отрезок времени, когда душа соединяется с телом. Мы радуемся, мы безобразничаем от полноты ощущений, а потом - важные, в белых тапочках - расстаемся с осязанием, обонянием, зрением, слухом, вкусом и гравитацией. ?Друзья, от нас ушел Милош Корда...? Отсюда ушел - туда пришел... И спрашивается - как Милош прожил ты жизнь, тебе отпущенную? А вдогонку мне - ?иииууу, виииууу!? - заунывная мелодия. И ответить Милошу, собственно говоря, будет нечего. Всю жизнь я занимался ерундой. Получи, господи, обратно свое подобие...
     ... Говорят, что я описываю события не последовательно, не по-христиански: вначале прелюбодействую, а затем - еще раз прелюбодействую. А надо бы пойти в церковь и между этими событиями покаяться. Каюсь...
     ... Эту прошедшую ночь в постели с Валерией я надолго запомню...
     ... Мы, пылкие существа, должны восемь часов прижиматься друг к другу телом, иначе нам холодно и одиноко. Иначе мы теряем уверенность в необходимости нашего бытия. Сомневаемся, что будем нужны кому-то утром, поэтому жадно обнимаемся всю ночь, согревая эту надежду. Мы циники днем, мы насмешливо смотрим на чувства. Мы притираемся, как дощечки, и очень нуждаемся друг в друге, чтобы жить только так, как мы живем. Мы вертимся, как колесики в часовом механизме, тикая друг на друга. ?Тик?. - ?Так?. ?Так?? - ?Так!? Мы любим только себя друг в друге, мы любим эту жизнь, как отражение нашего существа. Мы целуем друг друга, как зеркало, потому что райское яблоко вновь становится целым, когда мы соединяемся, и червоточина прячется внутри нас, когда соединяются две половинки. ?Это - тик?? - ?Тик?. ?Как тебе, хорошо?? - ?Так!?
     ... Вчера вечером у себя в номере я разложил фотокарточки прямо на полу. Глаз, губы, рука. Неужели, кроме желания пощекотать мне нервы, тут не было никакого смысла? Рука, глаз, губы. Я перекладывал карточки наподобие пасьянса. Губы, рука, глаз. Позвонил портье. Глаз, губы, рука. ?Да, синьор?? Почему портье обращается ко мне - ?синьор?? Мы же в Греции, а не в Италии.
     - Мне нужен мел, - сказал я портье.
     - ?Мел? - это то, чем натирают бильярдный кий?
     - Мел - это то, чем рисуют дети, - уточнил я.
     - У вас есть в номере дети? - удивился портье.
     - Нет, у меня есть в номере бильярдный кий! - разозлился я.
     - Я понял, - сказал портье.
     - Я надеюсь, - сказал я...
     ... Мужчина совершает добрые дела, не задумываясь, женщину каждый раз приходится уговаривать. Мол, сделай доброе дело - отдайся...
     ... В женских будуарах надо вести себя осторожно, чтобы не провалиться в другое измерение. По коробочкам и ящичкам не надо лазить - ничего интересного для мужчины там нет. В нижнем отделении лежат пустые тюбики от помады - не твоего ума дело. В правом шкафчике колготки - не тебе их носить. И не надо фыркать на пудру и смотреть, как она разлетается по комнате...
     ... Вчера горничная передала мне от портье кусочек мела. И все-таки мел оказался - ?то, чем натирают бильярдный кий?. Синего цвета. Я опустился на пол и принялся рисовать. Валерия, лежа на кровати, лениво за мною наблюдала, как кошка. Минут через десять я поднялся на ноги и оценил дело рук своих. На полу остались лежать контуры вульгарной женщины. Раскоряченные ножки, растопыренные ручки и сиськи набок. Ушки, носик, волосы - все было на месте и все синюшного цвета. Я даже по памяти нарисовал одну совсем интимную и лохматую штучку женского рода, но потом застеснялся и затер эту штучку ногами. Насладившись картинкой, я разложил по синему контуру и фотоснимки. Глаз, рука, губы. Мне захотелось представить фотопортрет целиком. Но получился - пьяный сюрреализм. Сальвадору Дали такие ?натюрморты? и не снились. Слабый ветерок гулял по полу, шевелил фотографии. Гадкая, синюшная женщина подмигивала мне одиноким глазом, манила бледной кистью и улыбалась...
     Удивительно, сколько ассоциаций появилось на свет, пока я валялся в постели и ничего не делал. Поток сознания иссяк. Слабые мысли кончились - пора вставать...
     Я вышел на лоджию, сделал глубокий вздох и поспешил выдохнуть все обратно:
     маленькую лагуну цвета сочной бирюзы; садовника, который поливал кустики под окнами отеля;
     песчаный пляжик по краю лагуны;
     детей с надувными крокодилами на песчаном пляжике;
     надувных крокодилов, потому что я не люблю надувных крокодилов;
     сотню-другую цикад, из-за того что они нахальные головастые мухи и шкворчат, и шкворчат с утра до вечера;
     очень соленую воду Средиземного моря;
     два парома вдали;
     синее и постоянно безоблачное небо над Критом;
     солнечные батареи на плоских крышах домов;
     запах вчерашней текилы вместе с запахами рыбы и кальмаров и бесконечный греческий танец сиртаки - ?трам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам, трам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам!?.
     - Мужчина, вы не подскажете, как пройти к морю? - спросила у меня Валерия.
     Она стояла на лоджии, раскинув руки. Глаза Валерии прятались за солнечными очками, сигарета во рту курилась самостоятельно, как будто Валерия не имела к этому действию ни малейшего отношения.
     - Ты перегрелась, - заметил я. - У тебя все тело дымится.
     Валерия слегка наклонилась вперед и аккуратно выплюнула сигарету. Затем вернулась в исходное положение - руки в разные стороны, ноги на ширине плеч, подбородок приподнят, бикини в разобранном состоянии. То есть - полбикини.
     - По утрам полезно принимать солнечные ванны, - сказала Валерия. - Полезно для здоровья, - уточнила она.
     Я выглянул за лоджию - куда упала ее сигарета? Теперь она дымилась на клумбе возле садовника. Садовник удивленно рассматривал сигарету, словно летающую тарелку с инопланетянами. Назревал вопрос - откуда она прилетела? Я быстренько развел руки в разные стороны и сделал вид, что тоже принимаю солнечные ванны, полезные для здоровья.
     - Может быть, надо позвонить Клавдио? - предложил я.
     - Может быть, - ответила Валерия, да и только.
     О чем размышляла Валерия, прячась за солнечными очками, оставалось тайной, покрытой темными стеклами. А я представил себя на месте Клавдио, собрал всю греческую полицию и принялся мысленно рыдать: ?Мсье, мсье, у меня жена пропала! Брюнетка, глазки карие, очень хорошенькая!...? Впрочем, знал я еще одну женщину, которую муж вечно разыскивал...
     ?Так, после ее убийства, садясь за стол, он спросил - почему же не приходит императрица??
     ... А между прочим, она совсем и не скрывалась. Ушла от мужа полгода назад и задирала ноги в другом обществе. Просто муж никак не мог в это поверить.
     - Клавдио прекрасно знает, где меня найти, - сказала Валерия. - Благодаря портье...
     - Портье?
     - Портье из ?Афродиты?, - подтвердила Валерия. - Друг мой, а почему же вчера ты не тревожился о Клавдио?..
     Вчера мы бродили с Валерией по ночному побережью... Южные звезды крупнее и натуральнее, чем бриллианты. Во всяком случае, это самое подходящее колье для обнаженной женщины. Валерия тихо плескалась в море среди россыпи звезд, а я примерял ей подходящее ожерелье. Малая Медведица казалась мне простоватой, и Большая слишком бедна для моей Валерии. Вчера я сидел на песке, ожидая, когда Валерия выйдет на берег, и действительно - ничто меня не тревожило. Вчера я корчил из себя египетского сфинкса. Спокойного и всезнающего. Эпитафию человечеству.
     - А, пошел он к черту! - сказал я, имея в виду Клавдио.
     - Правильно, - рассмеялась Валерия. - Ты очень решительный мужчина...
     - Это шутка?
     - Гипноз! - Валерия снова рассмеялась. - Коварный соблазнитель, коварный соблазнитель, коварный соблазнитель!...
     Она опустила руки и внимательно осмотрела свой маникюр. Оказывается, Валерия попросту ожидала, когда под солнцем высохнет лак для ногтей. Некоторые женщины еще трогают лак кончиком языка. Но Валерия посчитала, что это лишнее, и показала мне, как тигрицы обдирают кору на деревьях.
     - Ррррр, - сказала Валерия, - пойдем завтракать.
     Очень любезная тигрица-людоедка. Спасибо за приглашение...
     ?Он хорошо понимал, насколько преступна и чревата опасностями подобная связь, но отвергнуть Мессалину было бы верной гибелью, а продолжение связи оставляло некоторые надежды...?
     Мы не пошли в ресторан. Коварная лагуна возле отеля пообещала открыть мне тайну вечной любви, и я повел Валерию туда, где открывались вечные тайны. Мы выбрали уединенное место на пляже, под соломенным зонтиком, и завтракали часа два с половиной. Уничтожили бутылку красного вина, четыре груши, две сочные грозди винограда и муравья, который покушался на единственный персик. Муравья с почетом похоронили в песке, вместе с косточкой от персика. Словом, коварная лагуна сдержала свое обещание. Вот ее тайна: чтобы вечно любить одну женщину, надо жить с нею на необитаемом острове. Мы плавали в лагуне, как Адам и Ева; мы любили друг друга под каждой волной. Теперь я прекрасно понимаю импрессионистов, которые завтракали с обнаженными подругами. Одинокие самцы просто обязаны вкусно закусывать на природе. Тут можно аппетитно давить во рту виноградинки, перемигиваясь с подружкой, и глупо хихикать - ни о чем. А как вам коктейль из красного вина, фруктов и Валерии? Добавьте туда немного ласковых слов, легкий поцелуй, прибрежный песок, греческое солнце и пейте, пейте, пейте и наслаждайтесь. Если не понравится, то вы ничего не понимаете в импрессионизме.
     - С добрым утром! - поздравила меня Валерия и перевернула пустую бутыль кверху попочкой.
     Завтрак закончился. Мы удалялись прочь, а я все время оглядывался на лагуну, как будто оставил там полжизни. Красное вино и солнце легко играли с моим воображением - в лагуне резвились тени случайных женщин. Сколько мимолетных встреч, сколько романов у меня было - все оказались в коварной лагуне, как джинны, выпущенные из бутылки...
     Когда-нибудь я открою свой ломбард. Или устрою распродажу женских вещей. В Праге у меня хранится значительное количество разных безделушек. От губной помады до швейной машинки. Я не фетишист, но такого количества женских огрызков нет ни в одной холостяцкой квартире. На всем белом свете. Какие-то застежки, булавки, колготки - будто бы я маниакальный старьевщик. Я консультировался по этому поводу с Александром. Он выбрасывает все, что подвернется ему под руку из женских предметов. Вышвыривает прочь из дома, иногда даже раньше дамы, которая вынуждена собирать свои вещи на улице. Я деликатнее. У меня имеется два испорченных пылесоса - я складываю все туда. Отчасти. Потому что где взять столько испорченных пылесосов?
     Например, швейную машинку ко мне приволокла одна сумасшедшая обормотка, которая трижды была замужем. Ей бы обвенчаться и в четвертый раз, так нет же - она переезжала от одного бывшего мужа к другому. И предъявляла претензии по поводу ушедшей молодости, увядших роз и утраченного на этом поприще здоровья. Шарахалась, одним словом, как старый боксер между тремя углами на ринге. Это называется - бой с тенью. Четвертым углом на ринге, следовательно, был я. Больше чем на одну ночь эта дамочка у меня не задерживалась. Приходила с головной болью и убегала с тоскою в глазах. Три тяжелых чемодана сопровождали ее, словно верные псы и соучастники блужданий. И мы бесновались каждый раз между ее чемоданов от полуночи до шести часов утра. В половине седьмого за нею являлся какой-нибудь бывший муж и сигналил, и стонал под моим окном. ?Пора!? Швейная машинка, современный станок Пенелопы, занимала отныне почетное место в моей квартире. Восемнадцать лет простоит без Пенелопы, покуда она блуждает, - и выкину эту дрянь на улицу. Вот такая ?Одиссея?. Надо сделать объявление: ?Крупногабаритные вещи принимают по адресу...? И дать адрес Александра. Ведь у него квартирка побольше да и нервов поменьше. Сотворит из машинки ?блямс!? - и поминай как звали. ?Меня зовут Александр, а ваше имя теперь - Блямс!!!?
     Агриппина оставляла у меня оторванные пуговицы. Ведь она не могла раздеться по-человечески, и мне приходилось добиваться любви, раздвигая на ней одежды. ?Раз!? - говорила Агриппина, и пуговица от юбки выстреливала под диван. ?Два!? - говорила Агриппина, и застежка на лифе трещала под моими пальцами. ?Три!? - говорил я и проникал в Агриппину. Дальше мы сбивались со счета, и только оторванные пуговицы фиксировали нашу страсть. Я складывал пуговки и застежки Агриппины в большую чайную кружку на письменном столе. Однажды Агриппина принялась их перебирать, высыпала на стол и заметила: ?Девяносто шесть! Боже мой, как я давно тебя знаю!? Вероятно, Агриппина никогда не раздевалась, чтобы не принадлежать мне полностью. Снять всю одежду, стряхнуть с себя цивилизацию, принять языческую веру, сесть на помело и визжать, визжать, наслаждаясь дикими звуками собственного голоса. Вероятно, женщина боится только себя. Только она подозревает, что же на самом деле скрывается под ее современными одеждами. Поэтому: ?Мужчина! Стой где стоишь, иначе не знаю, что с нами будет!?
     - Я хочу сообщить тебе нечто важное, - сказала мне Валерия...
     После завтрака мы исследовали окрестности вокруг отеля. Полуденное солнце разогнало всю живность под тень, только оставленный на привязи осел истошно орал и ругался, требуя воды, пищи и особого места в греческой литературе. Мы прошлись с Валерией вдоль прибрежных заведений - таверн, лавчонок, ресторанчиков, кафе - и разыскали пару самых идиотских шапочек от солнца, чтобы не выглядеть дураками среди туристов. Вдобавок купили небольшой бюстик Сократа и затащили его выпить с нами в первый подвернувшийся бар.
     - Нечто важное? - переспросил я, макая бюстик Сократа носом в пиво.
     - Этот бармен заядлый гомосексуалист. - Валерия постучала пальчиком по стойке бара для убедительности.
     Я взглянул на бармена как следует. До этого я больше обращал внимание на карту вин. Пышные усы бармена соединялись с бакенбардами, как день неторопливо переходит в сумерки, и, видимо, этот бар был открыт круглосуто