а  Будапешта.  Но
первый день работы ее разочаровал, хотя Дик  не  высказывал  недовольства.
Она надеялась, что после репетиции они уйдут вместе, но Дик  только  обнял
ее за плечи и  сказал,  что  ему  еще  нужно  побеседовать  с  автором  об
изменениях в тексте и что  ей  лучше  уйти  одной.  Она  вышла  на  улицу,
чувствуя себя одиноко и тоскливо под жарким осенним солнцем.  Она  сделала
вид, что торопится: ей совсем не хотелось знакомиться с кем-то из  труппы,
сидеть за чашкой кофе, болтать о чем-нибудь...
     Дик дал ей  сценарий  в  шикарной  кожаной  папке,  на  которой  было
вытеснено золотом ее имя. Доказательство, что она  стала  звездой.  Она  -
звезда. В это трудно поверить. Она  погладила  мягкую  кожу  и  попыталась
представить себя звездой. Но она казалась самой себе испуганным  ребенком,
которому предстоит опозориться перед незнакомыми людьми.
     Вечером она налила себе чашку чая и принялась  учить  роль.  Она  уже
пару недель работала с хореографом. Пьеса теперь стала для  нее  понятней,
чем раньше, две недели назад, когда она ее  прочитала.  Но  мелодии  песен
казались устаревшими.  Правда,  она  слышала  их  только  один  раз  -  их
исполняли старички-соавторы под фортепиано. Ей так хотелось поговорить  об
этом с кем-нибудь. Она не могла пойти к мистеру Либре - она  его  боялась.
Она не могла пойти к мистеру Будапешту - она его тоже боялась.  Но  больше
всех она боялась Дика. Это было смешно - стать звездой, которой не  с  кем
посоветоваться или даже поговорить.  Единственное,  что  ей  оставалось  -
набрать номер Джерри.
     Трубку сняла девушка, которая жила вместе с Джерри. Ее голос  походил
на писк перепуганной мышки, которую только что разбудили. Джерри  не  было
дома. Девушка пообещала передать, что звонила Силки. Мир  вдруг  показался
обезлюдевшим.
     Силки приняла ванну и легла в девять часов. Мышцы  болели  от  уроков
танцев - казалось, они болят теперь все время и будут  болеть  всю  жизнь.
Танцовщицы,  наверное,  сумасшедшие.  Разве   нормальный   человек   может
постоянно испытывать боль?
     В полночь зазвонил телефон и разбудил ее. Звонил  Хетчер  Вилсон.  Он
приехал в город всего на несколько дней. Силки была безумно  рада  слышать
его голос. Вилсон казался ей  старым  другом.  Так  всегда  бывает,  стоит
только подумать, что ты совершенно одинок, как кто-нибудь позвонит...
     - Мне так много нужно тебе сказать, - сказала Силки.
     - И мне.
     - Начинай.
     - Я женился, малышка! И как тебе новость?
     Женился? Он? Силки не могла поверить. Она пыталась сдержать удивление
и растерянность в голосе.
     - Чудесно! И кто же она?
     - Птенец, которого я подобрал на пути. Мы поженились в Коннектикуте в
эти выходные. Она танцовщица и певица. И мы хотим вместе сделать песню.  Я
ее сам написал. Ты хочешь пойти на запись в пятницу?
     - У меня репетиция. Я буду звездой в бродвейском мюзикле.
     - Я читал. И как дела?
     - Отлично, - солгала она. - Интересно и в общем забавно. Море работы,
но знаешь...
     - Работать придется обязательно. Деньги просто так не платят.
     - Я знаю. Прости, но я не смогу пойти на  запись...  и  я  хотела  бы
познакомиться с твоей избранницей.
     - Познакомишься. А ты-то как? Все еще с этим режиссером, или как  его
там?
     - Он ставит мое шоу.
     - Хмм, - он многозначительно хмыкнул.
     - Мы просто друзья. На все остальное у меня теперь нет времени.
     - С каких это пор? - Хетчер рассмеялся.
     - Рада была поболтать с тобой, - сказала Силки. - Но сейчас мне нужно
спать. Завтра рано вставать.
     - О'кей. Позвоню. - Он повесил трубку. Она вдруг сообразила, что даже
не спросила Хетчера, где он остановился. А сам он не  сказал.  Может,  его
жена не поверит, что они - просто друзья.
     Друзья... были ли они когда-нибудь друзьями? Оказывается были. Все те
месяцы, пока она сходила с ума из-за Дика, можно было найти  время  и  для
Хетчера. Оказывается, этот бродяга может влюбиться и  жениться.  Она  ведь
тоже могла стать его женой, если бы судьба  распорядилась  по-другому.  Но
разве ей этого хотелось? Теперь трудно сказать. Кроме Дика и Хетчера Силки
больше не знала парней. А теперь он влюбился, и потерян для нее  навсегда.
По крайней мере, на ближайшие годы. Она никогда  не  обращала  на  Хетчера
особого внимания, но  сейчас  чувствовала  себя  отвергнутой.  Как  быстро
прошло время, а она так ничего и не сделала. Она скоро  станет  умудренной
опытом знаменитой звездой.  И  это  не  спасет  ее  от  одиноких  ночей  в
гостинице, когда ты принадлежишь только себе самой...
     Спала она плохо. Утром съела бутерброд и отправилась на репетицию. Ей
хотелось побыть с Диком наедине и она  вышла  пораньше.  Но  Дик  появился
только тогда, когда все остальные были уже в сборе. Он пришел небритый,  в
том же костюме, что и накануне.
     Неделя шла за неделей, ничего кроме работы и переживаний. Они  начали
репетировать в театре. Теперь Дик кричал  на  нее,  когда  она  ошибалась.
Кричал так, как будто она никогда не была его девушкой,  а  только  дурой,
которая делает ошибки.  Джерри  пришла  на  несколько  репетиций  и  очень
хвалила ее.
     - А Дик так не думает, - сказала Силки.
     - Думает. Он говорил мне. Он повышает на тебя  голос  только  потому,
что это его первое шоу на Бродвее. Он боится еще  больше,  чем  ты.  А  ты
будешь просто прекрасна.
     - А что ты думаешь о постановке?
     - Мне нравится. И песни хорошие. Три  точно  станут  хитами.  Мне  не
нравится название, но его изменят.
     - Ты действительно считаешь, что я справлюсь?
     - Ты бесподобна.
     - Хотелось бы и мне быть в этом уверенной.
     - Ты безумно много работаешь, - сказала Джерри, оглядывая ее с ног до
головы. - А спишь ты достаточно?
     - По восемь часов, иногда больше.
     - Ты похудела. Аппетит нормальный?
     - Конечно, - солгала Джерри.
     - Попринимай витамины.
     - Я принимаю. - Это было правдой.
     - Но ты очень похудела. Сколько ты весишь?
     - Я не знаю.
     - Пей молоко. Сейчас тебе нельзя болеть.  Ешь  мясо.  Это  даст  тебе
силы. Мясо по-татарски. Если ты, конечно,  можешь  его  есть.  Я  не  хочу
читать тебе материнские нотации, но если Либра увидит, в каком ты виде, он
устроит тебе скандал похуже, чем Дик. Сама знаешь.
     - О'кей, - сказала Силки. Вечером она отправилась в магазин и  купила
бюстгальтер с  прокладкой,  очень  мохнатый  шерстяной  свитер  и  толстую
твидовую юбку. Если их одеть, то всем будет казаться,  что  она  прибавила
фунтов десять.
     Она одела их на следующий  день.  Ей  повезло.  На  репетицию  пришел
мистер Либра. Он, казалось, ничего не  заметил,  похвалил  ее,  и  сказал,
чтобы она обращалась к нему, если что понадобится. Вот потеха! Все, что ей
нужно - это новое сердце, бесстрашное сердце, а не разбитое на кусочки. Но
этого Либра ей дать не может.
     За Диком каждый  вечер  заходила  очередная  девушка.  Все  они  были
длинноволосыми, с большим бюстом и в облегающих очень коротких платьях.  У
всех  были  накладные  ресницы  и  совершенно   одинаковые   самодовольные
хорошенькие личики. Ни одна из девушек не появлялась дважды. Это  не  было
похоже на Дика. Обычно  он  некоторое  время  встречался  только  с  одной
девушкой. А теперь каждую ночь - новенькая. Как  будто  он  поставил  себе
целью переспать со всеми девушками в мире. Интересно, почему?
     Однажды Джерри пришла на репетицию  со  своей  соседкой  по  квартире
Бонни Паркер. Бонни была очаровательна, но Дик не обращал на нее  никакого
внимания, разве что с наигранной радостью поздоровался.  Силки  спрашивала
себя: "Почему?" Ей Бонни казалась именно той девушкой, с которой бы Дик  с
удовольствием лег в постель. Может он с  ней  уже  и  переспал.  Бонни  не
обращала на Дика ни малейшего внимания и флиртовала с режиссером.
     Вечером  за  Диком  зашла  какая-то  девушка,  и  Силки  опять   одна
отправилась домой. Она была измучена, а предстояло еще собрать  и  уложить
чемоданы к предстоящей  поездке  в  Бостон,  где  должна  была  состояться
премьера. Силки теперь все время чувствовала себя  усталой  и  измученной:
утром, днем, вечером, ночью. Почему-то у нее  случилась  задержка:  прошел
уже месяц, а месячных не было. И никак не могла понять почему  -  она  уже
несколько месяцев не спала с мужчинами. Вероятно от нервов, в конце концов
решила она. Она была совершенно издергана.
     В комнате она разделась и  оглядела  себя  в  зеркало.  Она  казалась
тощей, как скелет. В театре, где и так было жарко,  она  ходила  в  теплой
одежде и поэтому страшно потела. А на улице стоял  сентябрь.  Она  приняла
холодный  душ,  надела  чистое  хлопковое  платье  и  босоножки  и  решила
спуститься вниз перекусить. За углом было  кафе.  Силки  заказала  тарелку
супа - это единственное, что она  могла  заставить  себя  проглотить.  Как
обычно, после двух ложек ее горло сжалось. Она была голодна, но  не  могла
есть. "Я умру, - подумала она в ужасе. - Я умру еще до премьеры".
     Она посмотрела на свое отражение в зеркале на стене и увидела  только
рот и глаза - карикатура. Щеки  ее  ввалились,  будто  их  срезали  острым
ножом. Она, должно быть, потеряла фунтов тридцать. Разве можно  терять  по
десять фунтов за месяц? А почему нет? И  потом,  прошло  уже  больше  трех
месяцев с того момента, как Дик ее бросил. Прошла вечность... а она  скоро
растворится и исчезнет. Она заказала колу, но  смогла  выпить  лишь  треть
стакана. Силки расплатилась и вышла.


     Силки понравился Бостон.  Хоть  какое-то  разнообразие  после  будней
Нью-Йорка. И она соскучилась по переездам. Тем более хорошо,  что  девушек
теперь рядом с ней не было. Жалко только,  что  мало  времени  погулять  и
посмотреть  на  город.  Приходилось  все  время  репетировать.  Шоу  вновь
называлось "Мавис",  и  теперь  это  название  утвердили  окончательно.  В
сценарий не внесли больших изменений, только сократили немного. На  первом
просмотре, впервые появившись перед публикой, она испугалась лишь в первую
секунду, а потом вдруг аудитория стала такой же как  и  в  ночных  клубах,
только микрофон теперь был приколот к платью и руки оказались  свободными.
Она могла различать лица в первом ряду. Это ничем не отличалось, когда она
выступала в клубе. А  когда  она  запела,  то  вообще  забыла  о  публике.
Аплодисменты обдавали ее волнами  всеобщей  любви.  И  это  было  правдой!
Правдой!
     Когда она запела вторую песню, Силки вдруг стало  плохо:  она  видела
только черные и зеленые вспышки перед глазами, в ушах стоял  шум,  она  не
чувствовала сцены под ногами. Очнулась она уже в гримерной, на диване. Все
вокруг кричали.
     Дик нагнулся над ней. Лицо его было бледным и взволнованным.  За  его
плечом она увидела Либру. Он то появлялся перед ее глазами, то  исчезал  -
как в сюрреалистическом кино. Она попыталась встать.
     - Я должна вернуться на сцену... что случилось?
     - Лежи, глупышка, - сказал Дик и подтолкнул ее обратно  на  диван.  -
Шоу закончилось.
     Вдруг опять возник Либра, оттолкнув Дика  в  сторону.  Совсем  другой
мистер Либра, добрый, таким она его никогда не видела.
     - Ты настоящий идиот, - сказал он Дику. - Испугалась? - обратился  он
к Силки.
     - Нет.
     - Температуры нет, - сказал Либра, положив ей руку на лоб.  -  Может,
ты что-то съела. Я же говорил тебе не есть в забегаловках.
     - Она вообще ничего не ест, - вмешалась костюмерша. - Я ей  говорила.
Она убивает себя.
     - Что это значит "шоу закончилось"? - спросила Силки и почувствовала,
что на глаза наворачиваются слезы.
     - Только на сегодня, - сказал  мистер  Либра.  -  Завтра  тебе  будет
лучше. Я уже послал за Ингрид. Она врач. Она уже летит сюда.  Меньше,  чем
через час будет здесь. Не беспокойся, она мигом поставит тебя на ноги.  Мы
не собираемся терять ни нашу звезду, ни наше шоу.
     - Я не хотел... кричать на тебя, - начал было Дик.
     Она протянула руку за платком и мистер Либра тут же подал ей  коробку
салфеток.
     - Ты сможешь доехать на такси, или вызвать "скорую"?
     - Только не врачей! - воскликнула Силки, хлюпая  носом.  -  А  что  с
публикой?
     - Они ушли домой, - ответил мистер Либра. - В кои-то веки их  выгнали
вон. Обопрись на Дика. Он сильнее, чем кажется.
     Дик нес ее на руках.  Ее  голова  лежала  на  его  плече.  Она  вновь
чувствовала себя маленькой девочкой, на руках у папы. "Папа" -  это  слово
она не произносила уже вечность. Тот, кого она называла этим  словом  стал
для нее абстракцией. И у Дика были такие же костлявые плечи, как  и  у  ее
папы. А его руки были сильными и нежными. Когда-то  она  его  любила,  так
сильно, и так давно... Дик... Но это был не Дик,  кто-то  просто  присвоил
себе его имя, кто-то, кто  ставит  шоу.  Он  не  был  уже  тем  человеком,
которого она любила, а просто добрым, сильным и нежным...  кем-то,  в  ком
она сейчас нуждалась. Сначала она боялась заболеть, потом - умереть, потом
- потерять Дика. Она должна поправиться. Людям, которые хотели  посмотреть
на нее, пришлось уйти. Из-за нее. Но может они придут еще  раз.  И  придут
другие люди. Она должна быть готова. Они ждали этого, чтобы полюбить ее, и
она должна заставить их себя полюбить. Подумать только - их всех отправили
домой! Только потому, что она заболела,  они  отправили  домой  всех,  кто
пришел в театр! О, как она любила этих людей... как она любила руки  Дика,
которые обнимали ее... сильные руки,  которые  она  знала  в  прошлом.  Но
теперь она уже достаточно сильная, чтобы обходиться без них.
     Ее привезли обратно в  отель  и  уложили  на  кровать.  Либра  и  Дик
погасили свет, оставив ночник, остались в гостиной дожидаться Ингрид.
     - ...домашний доктор, - говорил  Дик.  -  Я  не  понимаю,  почему  не
вызвать врача из городской больницы, он бы вполне смог...
     Они старались говорить спокойно и тихо, но Силки слышала.  Дверь  они
оставили приоткрытой. Она слышала чьи-то шаги. Мистера Либры? Дика?
     - Мне не не нужно "вполне смог", мне нужен лучший врач, - зло  сказал
Либра. - Ты - сукин сын, кобель чертов. Ты знаешь  об  этом?  Я  знаю,  ты
трахаешь кого ни попадя, но это уже не смешно. И ты - брюзга. Пусть Ингрид
и тебе вколет... И мне... Господи, кто-нибудь позвонил Лиззи?
     - Я думал, вы помните об этом, - сказал Дик.
     - Мне нужна Джерри, - продолжал Либра. - Где ее носит? Я не могу  без
Джерри.
     В дверь позвонили.
     - Слава Богу, коридорный, - сказал Дик.
     - Мне не нужен коридорный, мне нужна Ингрид.
     Дверь закрылась.
     - Выпейте виски, - сказал Дик. - Сразу почувствуете себя лучше.
     - Нерон пьянствует, а Рим горит...
     - Боже, они принесли мне не ту марку джина.
     - Надеюсь, ты не думаешь, что  Силки  будет  платить  за  выпивку,  -
сказал Либра. - Ты должен был записать ее на свой счет.
     - Я так и сделал, - оскорбленно ответил Дик.
     Опять позвонили в дверь.
     - Сэм, дорогой! Я приехала сразу же, как смогла.
     - Слава Богу! Ингрид!  Девочка  потеряла  сознание  прямо  на  сцене.
Теперь она спит, наверное.
     - Сейчас, только помою руки.
     Высокая леди в черном пальто заглянула в спальню. Силки  притворилась
спящей.  Женщина  поставила  черный  медицинский  чемоданчик  на  стул   и
направилась в ванную, прикрыв за собой дверь. В дверь снова позвонили.
     - Джерри! - воскликнул Либра.
     - Я зарегистрировала вам номера  на  ночь,  -  сказала  Джерри.  -  Я
подумала, что тоже буду вам необходима.
     - Ты мне вовсе не нужна. Но раз уж  ты  здесь,  то  я  очень  рад,  -
спокойно сказал он.
     - Привет, Дик, - сказала Джерри. Ее голос был очень холоден.
     - Привет, Джерри.
     - Надеюсь, вы оба выше всех этих глупостей? - сказал Либра.
     - Да между нами ничего  нет,  -  сказала  Джерри.  -  Мне  только  не
нравится  видеть,  как  этот  эгоистичный,  себялюбивый,  подлый  мерзавец
доводит мою подругу до самоубийства.
     - Какое самоубийство? - воскликнул Либра.
     - Силки, - продолжала Джерри. -  Я  предчувствовала.  Я  должна  была
что-то делать. Но ничего не  сделала.  Это  и  моя  вина.  Бедная  девочка
мучилась и боялась так, что довела себя чуть ли не до голодной смерти.
     - Самоубийство? - все еще не веря переспросил Либра.
     - А как еще это можно назвать? - сказала Джерри холодно.
     - Самоубийство? - повторял Либра. - Этого не  может  быть.  У  черных
самый низкий процент самоубийств по стране.
     Наступило молчание.
     - Ладно, - примирительно сказал Либра. - Если ты так думаешь, Джерри,
то, наверное, ты знаешь больше о молоденьких девушках, чем я.
     - Я одного понять не могу, - продолжала Джерри, - как  ты,  Дик,  мог
спокойно жить и  ничего  не  замечать.  Я  наблюдала  за  тобой  во  время
репетиций. Ты ее постоянно пинал. Она же до сих пор любит тебя. Ты же  мог
быть помягче. Все твоим высказывания она принимала на свой счет.
     - Ты что думаешь, было бы лучше, если бы я постоянно твердил ей,  что
она чудесна, а после премьеры вышли бы разгромные  рецензии?  -  защищался
Дик. - Я делал это ради нее. Я хотел ее успеха. Может  быть  я  делал  это
неправильно, но иначе я не умею.
     - О чем ты думаешь, Дик? Если честно? - спросил Либра спокойно.
     - Я думаю, что она будет звездой. Я  не  думал  так  сначала.  Только
знал, что у нее есть шанс, если она будет работать изо всех сил. Но теперь
я точно знаю: она покорит всех.
     "Дик! Дик! Дик! Это говорит Дик! Он знает, что она покорит всех,  что
она будет звездой".
     Ингрид в белом халате вошла в спальню и включила верхний свет.
     - Просыпайся, дорогая.
     Силки сделала вид, что просыпается.  В  дверях  показались  Джерри  и
мистер Либра. Джерри приветливо улыбалась. Силки улыбалась  в  ответ.  Она
действительно была рада  видеть  Джерри.  Ингрид  достала  из  чемоданчика
шприцы и иглы. Силки передернуло.
     - Что это? - спросила она.
     - Всего лишь витамины и некоторые  добавки,  чтобы  ты  почувствовала
себя лучше, - Ингрид говорила с иностранным акцентом.
     - Я не хочу.
     - Не глупи, - сказал Либра.
     - Скажите мне, что это.
     - Я же тебе сказала, - повторила женщина.
     Силки не нравилось, что на бутылках с лекарствами не было этикеток. И
ей не нравились глаза женщины. Женщина взяла ее руку и смазала спиртом.
     - А почему на бутылочках ничего не написано? - не унималась Силки.
     - Потому что Ингрид сама их готовит, - горделиво сообщил Либра. - Это
ее профессиональный секрет.  Я  каждый  день  делаю  себе  один  укол.  Ты
прекрасно будешь себя чувствовать уже через несколько минут. Забудешь, что
вообще болела.
     - Но от витаминов не будешь чувствовать себя чудесно через  несколько
минут, - упорствовала Силки. - Что там еще?
     Женщина как клешнями вцепилась в ее руку. Силки пыталась вырваться.
     - Тебе придется держать ее, Сэм. У нее истерика.
     Но у Силки не было никакой истерики. Силки не знала откуда она знает,
но она была уверена, что это наркотик. Она всегда подозревала, правда,  не
была уверена, что Либра применяет допинг. Но ведь это его личное дело!  Ее
это не касается. Но сейчас дело дошло и до нее.
     - Перестаньте! - закричала она, прикрывая  руку  свободной  рукой.  -
Перестаньте! Джерри, не давай им ввести мне  наркотики.  Не  дайте  ей!  Я
привыкну к ним, как он!
     Ингрид вонзила иглу. Либра держал Силки за руку.  На  лице  его  была
печаль, будто у Силки и вправду случился приступ  паранойи.  Глаза  Джерри
расширились от удивления. Силки по ее лицу видела,  что  она  все  поняла!
Только Либра ничего не понял. Зрачки докторши были как черные  дыры.  Губы
сжаты, будто пластырем заклеены.
     - Ну вот и все, - мягко сказал Либра, отпуская ее руку.
     - Что за манеры, - заявила Ингрид. -  Это  же  ребячество  -  бояться
уколов!
     Силки не употребляла наркотиков, но она знала, что ждать.  Так  много
друзей из ее