В  доме  найдешь
машину и ключи. Там есть женщина, она будет убирать и покупать продукты. В
доме есть книги, пластинки, телевизор и большая фильмотека.
     - И все это - в маленьком прибрежном бунгало? -  Джерри  против  воли
улыбнулась.
     Винсент поехал вместе с ней. У него теперь была уже мужская прическа.
Без макияжа, в свитере и джинсах он выглядел очень  симпатичным  "голубым"
но уже совершенно не походил на девушку. Лиззи его даже  не  узнала.  Пока
Винсент занимался ее багажом, Лиззи поинтересовалась:
     - А с девушками он этим тоже занимается?
     - О, нет.
     - Хм-м-м, - промычала Лиззи, разглядывая  широкие  плечи  Винсента  и
облизывая губы.
     Они поцеловались на прощание, а Лиззи даже заплакала.
     - Я позабочусь о твоей квартире, - пообещал Винсент. -  Ты  захватила
таблетки?
     - Да. - В сумке у нее лежала и бутылка виски. -  Позаботься  о  себе.
Измеряй вес каждый день. Не забудь про спортзал и бассейн по  утрам.  Пиши
мне, не звони. Это дорого стоит.
     - Я люблю тебя, - прошептал Винсент. Из глаз его катились слезы.  Все
знали, что она больше никогда не вернется. Хотя об этом не было сказано ни
слова. Джерри еще раз поцеловала Винсента на прощание.
     - Там есть целый винный погреб, - сказала Лиззи. - Чувствуй себя  как
дома.
     - Спасибо. До свидания. До свидания.
     Усевшись в кресло салона первого класса, Джерри поняла,  что  впервые
после всего случившегося наконец-то осталась одна. Она гадала, не случится
ли катастрофа во время  ее  полета.  Ее  это  не  беспокоило,  только  вот
остальных пассажиров жаль. Они-то  хотят  жить  дальше.  Она  пила  скотч,
шампанское и вино, которое разносили стюардессы, и спала.  Проснулась  она
уже в Калифорнии.
     Домик был маленьким и уединенным.  Перед  ним  был  небольшой  садик.
Солнце светило весь день. И  имелся  участок  пляжа.  Другие  дома  стояли
далеко. Ей никто не надоедал. Женщине, которая убирала и присматривала  за
хозяйством, Либра видимо уже позвонил. Она не задавала вопросов, а  только
спрашивала меню на неделю. Готовила у себя, а прибиралась  в  доме,  когда
Джерри спала. Джерри выбрала для себя  спальню  Либры,  так  как  ее  окна
выходили на океан. Там стояла  королевских  размеров  кровать  с  голубыми
простынями. Вся комната была отделана в синих и зеленых тонах -  под  цвет
моря. В хрустальной вазе стояли цветы из сада.  С  утра  женщина  подавала
Джерри поднос с завтраком прямо в постель. А потом Джерри  читала  газеты,
сидя на солнце перед домом, или лежала на пляже с бутылкой вина и сочиняла
идиотские стихи. Они источали насилие и ненависть ко всему.
     В доме нашлась бумага и  пишущая  машинка,  и  Джерри  попыталась  их
печатать.  Они  были  ужасны,  но  ей  становилось  легче.  Каждый   день,
полупьяная, она печатала, затем спала и обедала, сидя  перед  телевизором.
Она смотрела все подряд. Женщина научила ее обращаться  с  проектором,  но
первое время Джерри отнеслась к этому равнодушно. Потом из  любопытства  и
от скуки она начала смотреть фильмы - все, что она пропустила, когда  была
в Европе. Она устраивалась с бутылкой скотча и крутила  пленку  иногда  по
три-четыре раза, если фильм ей нравился. Ей странно было видеть все это на
экране: повторяющиеся сцены, жесты, слова. Как будто люди находились рядом
с ней, в доме. Она нашла фильм с Заком  Мейнардом.  И  удивилась,  что  ее
профессиональное любопытство победило. Она просмотрела  фильм  дважды.  Он
оказался вовсе не таким уж плохим  актером.  Интересно,  а  у  Силки  тоже
получится сыграть ее роль в "Мавис"?
     Изредка Силки писала  ей,  но  письма  у  нее  получались  сумбурные,
дурацкие.  Она  писала  о  новостях  из  Нью-Йорка,   но   Джерри   больше
интересовали не новости, а сама Силки. Ее муж,  Бобби,  делал  карьеру  на
телевидении и довольно успешно. Силки была взволнована.
     Почти каждый день приходили  письма  от  Винсента.  Это  были  совсем
другие письма,  будто  они  с  Силки  жили  на  разных  планетах.  Новости
Нью-Йорка и бизнес его абсолютно не интересовали.
     "Марсию пришлось отправить  в  госпиталь  из-за  каких-то  проблем  с
силиконовыми грудями, - писал он.  -  Там  с  нее  содрали  парик  за  сто
пятьдесят баксов, и оказалось, что она - лысый мужик. И они не знали,  как
ее регистрировать: как мужчину или как женщину. Она настаивала на том, что
она женщина, и ее поместили в женское отделение. Это его-то, лысого мужика
шести футов росту с искусственными грудями. Сплошной бардак!"
     Винсент боялся теперь ходить по барам. Он  подозревал,  что  над  ним
будут смеяться. Все  новости  из  гей-мира  он  узнавал  по  телефону.  Он
прибавил пятнадцать фунтов, подрос еще на дюйм, стал  прекрасным  пловцом.
"И знаешь что? - писал он. - Я встретил в спортзале  отличного  парня.  Он
нормальный. Он сказал, что ненавидит трансвестов и женоподобных. И  я  ему
нравлюсь. Я не говорил ему о Бонни Паркер. Он бы просто умер тогда.  Мы  с
ним уже дважды ходили обедать в нормальные рестораны, и над нами никто  не
смеялся. Волосы у меня отрасли, как у хиппи. А еще появились усы.  Смешно,
но когда я с ними боролся, они росли слишком быстро, а теперь -  медленно.
А  девчонки  со  мной  стали  кокетничать,  представляешь!  Я   несчастный
извращенец!"
     На него стали заглядываться девушки! Ух ты! Джерри почему-то было это
приятно. Может, Винсент действительно  сделает  себе  карьеру  кинозвезды,
например, в следующем году. Подростки обожают слегка женоподобных актеров,
в них нет скрытой угрозы.
     Джерри взвешивалась на весах, которые стояли  у  Либры  в  ванной,  и
заметила, что из-за постоянного потребления алкоголя  прибавила  несколько
фунтов. Тогда она сократила дозу до нескольких бокалов в день, и попросила
женщину не готовить ничего слишком калорийного.  Заботиться  о  себе  было
приятно. Она писала открытки родителям, рассказывая об отпуске  в  Малибу.
(Они ведь ничего не знали про нее  и  Дедди.  Джерри  не  хотела  сообщать
новости до окончания его развода.) Она писала  коротенькие  письма  Силки,
Винсенту, Либре и Лиззи. Теперь в ее стихах стало меньше злости  и  больше
печали, хотя они оставались такими же ужасными. Джерри  хранила  листки  с
текстами. Растущая кипа бумаги говорила ей, что она, несмотря на  подобный
образ жизни, еще сохраняет в себе что-то человеческое.
     Она начала читать журналы, а  потом  книги  Либры.  Больше  всего  ей
нравились книги по истории, они  ничем  не  напоминали  ей  о  сегодняшней
жизни. В них был совсем другой мир. Либра организовал повтор всех программ
Дедди по утрам, и  Джерри  перестала  смотреть  телевизор.  Она  принимала
снотворное и спала. И старалась ни о  чем  не  думать.  Однажды  ночью  ей
приснился Дедди. С Джерри началась  истерика.  Она  взяла  бутылку  виски,
стакан и пошла на пляж. Она шла по песку и вдруг увидела, что в  одном  из
домов - вечеринка. Какие-то люди бегали по пляжу. К ней  подошел  какой-то
мужчина.
     - Привет, - сказал он. - Присоединяйся к нам.
     - А почему бы и нет? - ответила Джерри.
     Выглядела она ужасно: без косметики, в ночной рубашке с покрасневшими
от слез глазами и заплаканным лицом. Все вокруг были молодыми,  загорелыми
и красивыми. На ее ночную рубашку, казалось, никто  не  обращал  внимания.
Наверное, они решили, что она - хиппи. Джерри нашла лед для виски (она так
и держала бутылку в руке), и еще сигареты, и устроилась на диване.  Кто-то
заговаривал с ней, а она улыбалась,  чтобы  не  казаться  слишком  пьяной.
Музыка была включена на полную громкость, люди танцевали. Кто-то пригласил
ее, но она отказалась, испугавшись, что ей станет плохо. Она встала, чтобы
поискать еще льда,  и  вдруг  наткнулась  на  Дика  Девере,  загорелого  и
счастливого.
     - Джерри! - он радостно улыбался. - Я не знал, что ты в Калифорнии. И
давно ты здесь?
     - Уже больше месяца, полагаю.
     Он обнял ее. Неужели это Дик, которого она так любила? Не может быть.
     - Как ты? - Он не дождался ее ответа. - А я так  счастлив.  Все  идет
отлично. Фильм будет чудесным. Денег будет уйма! Это будет здорово.
     Джерри высвободилась из его объятий. Он ничего  не  знал,  а  если  и
знал, то это его не касалось. Дика волновало только его благополучие.
     -  Я  куплю  себе  дом  в  Беверли-Хиллс  и  заведу  себе   японского
мальчика-слугу, - продолжал он. - Я так счастлив. Это мой год!
     - Отлично, - сказала Джерри с отсутствующим видом. Но он уже  куда-то
направился, забыв о ней.
     - Это ночная рубашка, да? -  спросил  ее  кто-то.  Она  обернулась  и
увидела мальчика, просто мальчика. Наверное, он играет у  Дика  в  фильме.
Джерри кивнула. - А почему вы ее не снимите?
     Она отшатнулась и отправилась в  другую  комнату,  которая  оказалась
спальней. На ковре лежала парочка, еще пятеро резвились в  кровати.  Потом
их оказалось шестеро. Обнаженные,  они  походили  на  рыбок  в  аквариуме.
Вокруг звучала музыка,  прислуга  в  униформе  разносила  еду  и  напитки,
протискиваясь между телами, будто происходящее здесь -  обычное  дело.  Из
свалки тел на кровати высунулась рука и схватила стакан с подноса.
     Она убежала, чтобы найти необитаемый  остров,  и  нашла  его,  здесь,
просто никто из всех этих людей  об  этом  не  подозревал.  А  сейчас  она
смотрела на все происходящее в спальне отчужденно: это ее не  касалось.  А
всего лишь год назад она была в шоке, увидев Лиззи Либру и Зака  Мейнарда,
удалявшихся в спальню на вечеринке... Правда, Лиззи и Зака она знала.
     Парень, окликнувший ее в гостиной, проследовал за  ней  в  спальню  и
поцеловал в ухо. Она отпрянула, но он уже обнимал ее. Он целовал ее  губы,
а Джерри пыталась понять нравится ли ей это... Так давно  она  не  ощущала
прикосновения мужчины, и  она  была  так  одинока...  К  горлу  подступила
тошнота, и Джерри оттолкнула парня от себя. У него были  маленькие  хитрые
глазки. Для нее он был никто, всего лишь тело; тело, которое могло умереть
в любую минуту. Комната дышала смертью, в ней было больше мертвечины,  чем
в кошмарах, которые мучили Джерри по ночам, но ведь эти люди  делали  вид,
что живы!
     - Эй! - сказал парень. Он был то ли пьян, то  ли  -  в  наркотическом
бреду и продолжал держать ее за край сорочки. Она услышала треск  рвущейся
ткани и попыталась вырваться и убежать в  светлую  гостиную.  Рубашка  еще
кое-как держалась на ней. Парень бросился за Джерри.
     - Эй! - опять крикнул он.
     - Ты разорвал мне платье, - сказала Джерри.
     - Ночную рубашку...
     - Это платье. Пошел вон!
     К ней направился еще кто-то. Джерри бросилась в  ванную.  Там  стояли
трое мужчин, как ни странно, одетые. Они были  настолько  поглощены  своим
занятием, что даже не заметили ее.  Они  измеряли  свои  члены  с  помощью
косметического карандаша. Один из них оказался коротышкой, и даже поднялся
на цыпочки, чтобы представить свое оснащение  во  всей  красе.  Во  втором
Джерри инстинктивно угадала одного из тех, кто собирается стать восходящей
звездой кино. Третьим был Дик.
     - Я выиграл, - сказал Дик. - У меня больше почти на дюйм, а он еще не
полностью встал. - Он начал мастурбировать.
     - Давай я сделаю это, - заявил восходящая звезда и, встав  на  колени
перед Диком, взял его член в рот. Дик с  восторгом  смотрел  вниз,  сложив
руки на груди и широко расставив ноги.
     Джерри не  верила  своим  глазам.  Картинка  напоминала  непристойные
фрески  в  Помпее  -  это  не  мог  быть  мужчина,  которого  она  любила,
романтический герой, разбивший столько женских сердец. Но она  чувствовала
только легкую тошноту и печаль. Ей стало жалко Дика Девере. Теперь уже  не
важно сколько девичьих сердец он разбил. Всю  оставшуюся  жизнь  он  будет
страдать гораздо больше. Она пришла в себя.
     Джерри бросилась вон из дома. Всю обратную дорогу она  шла  по  самой
кромке прибоя. Шум и музыка таяли вдали, за ее спиной. В  остальных  домах
царила тьма и спокойствие - так, как и должно быть. В ночном небе  мерцали
звезды. О, Дедди, Дедди, где же ты? Может  ты  на  одной  из  этих  звезд?
Джерри молилась об этом. Она сама могла выбрать  звезду  и  поверить,  что
Дедди смотрит на нее оттуда. Она так хотела в это поверить.
     Вскоре вдали показался  ее  дом,  и  Джерри  почему-то  обрадовалась.
Сейчас он казался ей _е_е_ домом. В нем теперь не было одиноко и  страшно.
Над головой светили звезды. Ей хотелось написать стихотворение про звезды.
Но у нее так кружилась голова, что Джерри направилась прямиком в постель и
сразу же заснула.
     - Какой сегодня день? - спросила она у женщины на другое утро.
     - Двадцать третье мая.
     - Мая? -  Она  оказывается  пробыла  здесь  гораздо  дольше,  чем  ей
показалось. Ей хотелось  о  чем-нибудь  еще  спросить  женщину.  -  А  вам
нравится работать на мистера Либру?
     - Это - работа. А яйца вам нравятся? Или я их не доварила?
     - Все хорошо. И как давно вы на него работаете?
     - С тех пор, как умер мой муж.
     - А когда это случилось?
     - В декабре будет уже шесть лет.
     Поддерживать разговор становилось трудно, да и женщина не  стремилась
к этому.
     - Здесь наверное скучно одной? - спросила Джерри.
     - Нет. У меня есть есть друзья.
     - Я не так уж много знаю о нем, - сказала Джерри.
     - О ком?
     - О мистере Либре.
     Женщина улыбнулась. Она была чуть полноватой. На вид  ей  можно  было
дать лет сорок.
     - Я тоже не так уж и много о нем знаю, хотя знаю его всю жизнь.
     - Всю жизнь?
     - А вы разве не знаете? Я его сестра.
     - Его сестра? -  Джерри  сама  себе  казалась  тупицей,  повторяя  за
женщиной ее фразы.
     - Сэм заботиться о своей семье, - сказала женщина. И Джерри не  могла
понять, гордится ли женщина этим или язвит.
     - Он и обо мне заботится, - сказала Джерри. - Он хороший, правда?
     - Кто может сказать, что хорошо, а что плохо?
     - Я не его подружка, если вы об этом подумала.
     - А кто об этом говорит? Люди могут  чувствовать  перед  кем-то  свою
вину, и поэтому делать добро другим, чтобы как-то сгладить это чувство.  -
Женщина пожала плечами.
     - А почему он должен чувствовать вину?
     - Не спрашивайте меня. Я ничего не знаю о мире, в котором  он  живет.
Поверьте мне, я не соглашусь переехать в  Нью-Йорк  ни  за  какие  деньги.
Двадцать два года я прожила с любимым мною мужчиной. У  меня  две  дочери,
они уже замужем. Я не имею ничего общего с шоу-бизнесом. Кто знает, что он
делает в Нью-Йорке?
     "Действительно, кто?" - подумала Джерри.
     Женщина взяла поднос.
     - Почему бы вам не поехать куда-нибудь?  Молодым  девушкам  не  стоит
сидеть дома целыми днями. Поезжайте.  Вы  заболеете,  если  будете  только
сидеть изо дня в день наедине со своими  мыслями.  Осмотрите  окрестности.
Калифорния прекрасна. - Она вышла из комнаты. Эта женщина дала ей  хороший
совет, и мир стал чуть-чуть ярче.
     Она оделась, вывела машину и поехала  по  автостраде,  поглядывая  по
сторонам в поисках супермаркета, где женщина (нет, сестра  Либры,  но  так
думать о ней Джерри не могла, настолько  женщина  не  походила  на  своего
брата) покупала продукты. На пляже играли дети. Джерри  остановилась.  Они
были такими счастливыми, что заразили этими чувствами Джерри,  хотя  и  не
обращали на нее ни малейшего внимания. Для них она, наверное,  вообще  уже
старушка. Она купила хот-дог и банку колы и съела прямо  на  пляже.  Ну  и
тоска же здесь! Как же раньше это не приходило ей в голову?  Она  загорела
настолько, что цвет ее кожи стал как у Силки. Стать чернее было уже просто
невозможно, а зачем тогда лежать на  пляже?  Плавать  Джерри  не  особенно
любила. Серфингом тоже не увлекалась. Делать  на  взморье  было  абсолютно
нечего. Она  поймала  себя  на  мысли,  что  стала  думать  как  Либра.  И
рассмеялась. Она скучала без него. Интересно, кого он нанял на  ее  место?
Может, он тоже по ней скучает?
     Вечером позвонил Винсент.
     - Я же просила тебя не звонить, - сказала Джерри.
     - Я скучаю по тебе. Что ты делаешь?
     - Ничего. Отдыхаю.
     - Скучно?
     - Немного.
     - Здесь тоже тоска, - сказал Винсент. - Я снова вызывал  мастера  для
кондиционера. Он опять сломался. Мастер посоветовал купить новый.  Сказал,
что больше не будет его чинить.
     "А зачем мне новый? - подумала Джерри. -  Я  же  никогда  не  вернусь
домой". - А что еще новенького?
     - Я сделал несколько снимков. Я пошлю один тебе. Познакомился с одним
геем, он писатель, мистер Эмеральд. Он говорит, что  по  его  книге  будут
снимать фильм. И предложил  мне  роль.  Надо  сыграть  парня,  переодетого
девушкой.
     - Нечего тебе играть таких парней! - заявила Джерри. - Ты что, хочешь
проститься со своей карьерой, даже не успев начать? Я не  хочу,  чтобы  ты
вообще куда-нибудь выходил, пока из нового яйца не вылупишься. В следующем
году, в _с_л_е_д_у_ю_щ_е_м _г_о_д_у_, когда ты окончательно  вырастешь,  я
сделаю тебя секс-символом. И нечего считать себя педиком!
     - Хорошо, Джерри, я ничего не буду делать без тебя, - ответил Винсент
патетическим тоном. - Я не знаю, что мне делать, пока ты не приедешь и  не
расскажешь мне об этом. Ты так нужна мне.
     - Сиди в Нью-Йорке и делай, что я тебе говорила. Скажи, что не будешь
играть. Обещай мне.
     - Хорошо. Но он говорил, что я идеально подхожу для этой роли.
     - Да в кино миллион ролей для педиков!  -  взбесилась  Джерри.  -  Ты
хочешь работать по-настоящему?
     - Конечно, хочу.
     - Тогда жди. Может этой зимой все получится. И вышли мне фото.
     - О'кей. Завтра пошлю. Когда ты вернешься  домой?  Я  так  скучаю  по
тебе.
     -  Давай  лучше  попрощаемся.  Либре  же  придется  оплачивать   этот
разговор. Спасибо что позвонил. Я напишу тебе.
     - Пока, - сказал Винсент грустно.
     - До свидания. Я тоже по тебе скучаю, глупый. Ты же сам знаешь.  Будь
хорошим. И пошли мне фотографии.
     Джерри повесила трубку. Пошел он... Она же не его мать. И вообще, она
уже не занимается делами. Разбавив себе  виски  с  содовой,  она  пошла  в
кинозал. Она хотела еще раз посмотреть один старый кинофильм. Главная роль
в нем была будто специально написана для Винсента. Фильм был про мальчишку
из  колледжа,  превратившегося  в  психопата-убийцу.  Кто  даже  смог   бы
заподозрить в этом Винсента с его нежным лицом и  нежным  голоском?  Но...
Может быть, в следующем году.  Но  она  все  равно  не  будет  работать  в
шоу-бизнесе. С этим покончено.
     Следующие несколько дней  прошли  в  тоскливом  полусне,  лежании  на
солнце и писании стихов, которые были даже хуже, чем раньше.  Голова  была
пустая, будто солнце высушило ее мозг. Думать ни о чем не хотелось.  Книги
наводили тоску. Журналы были не лучше. Все  фильмы,  которые  хранились  у
Либры, она просмотрела по крайней мере дважды. Стояла смертельная жара,  и
Джерри спала, спала, спала, одурманенная  таблетками.  Потом  она  наконец
решила отказаться и от снотворного и от транквилизаторов. Поговорить  было
абсолютно не с кем... Джерри решила поехать в супермаркет.
     На прилавке журнального киоска она увидела журнал "Верайети" и купила
его. Газеты навевали на нее  тоску  -  они  писали  только  о  предстоящих
выборах. Неплохо бы для разнообразия почитать что-нибудь другое. Потом она
зашла в парикмахерскую и подстриглась.
     - Ваши волосы в очень плохом состоянии, - сказал мастер.
     - Плохом?
     - Это от солнца. За волосами надо ухаживать. Не забывайте, что они  -
часть вас.
     Джерри вспомнила о мистере Нельсоне. Интересно, что он сейчас делает?
     - Я раньше никогда вас здесь не  видел,  -  не  отставал  парикмахер,
втирая ей в волосы какое-то желе. - Вы здесь живете?
     "Где же я живу?"
     - Нет, приехала отдохнуть, - сказала она.
     - У вас очень запущенные волосы, постараюсь чем-нибудь помочь.
     Теперь его голос напомнил Джерри об Ингрид Леди Барбер.  А  она  как?
Наверное до сих п