потолку, перемещались яркие узоры в  мигающих
огнях вспышек. И все сотрясалось, словно желе. Столами  служили  небольшие
серебристые ящики. Они, тоже тряслись, так что стаканы на  их  поверхности
удерживались  с  помощью  специальных  резиновых   фиксаторов.   Хотя   их
содержимое все равно выплескивалось на столы и одежду посетителей.  Музыка
гремела  оглушительно,  и  крыша  вибрировала  в  такт.  Публика  пыталась
танцевать, сохраняя при этом равновесие и вид у всех  был  такой  как  при
приступе морской болезни. Силки ощутила запах марихуаны. Интересно,  водил
ли прыщавый Мэрвин сюда Тамару. Силки очень хотелось, чтобы  водил.  Тогда
они могли бы увидеть здесь и ее в компании с Диком Девере.
     - Высшее выражение мазохизма, - сказал Дик.
     - Что?
     - Это место. Моя теория сводится к тому, что люди ходят на  дискотеки
с целью достижения мазохистических переживаний.  А  эта  пользуется  такой
популярностью потому, что воплощает в себе наибольший садизм. Посмотри вон
туда.
     Он повел ее в сторону, где выстроилась длинная  очередь  в  небольшую
комнатку с надписью "девибрационная комната". В ней ничего не  сотрясалось
и внутри были расставлены кресла для отдыха. Входной билет  стоил  доллар.
Комната была настолько мала,  что  в  ней  одновременно  могли  находиться
только шесть человек. Выражение лиц выстроившихся в очередь людей с каждой
минутой становилось все плачевнее. Силки и самой было не по себе.
     Затем Дик снова отвел ее в центр зала. Он отказался от столика  и  не
хотел танцевать;  он  просто  стоял  посередине  зала  и  профессиональным
взглядом наблюдал за происходящим.  Время  от  времени  он  кивал,  словно
находя подтверждение собственным мыслям. Силки никак не могла понять,  как
он собирается использовать эти наблюдения в своей постановке, но  наверное
он  разбирался  в  этом  лучше,  чем  она.  Силки  ощущала  себя  и   Дика
аутсайдерами,  посторонними  наблюдателями.  Ощущение  было  странным,  но
приятным. Они отличались от других и находились вне происходящего, и никто
из присутствовавших не мог соразделить с ними их состояние.
     - Этот балкон - для высоких гостей. Если тебе не очень хорошо,  можем
посидеть там - они меня знают. Знаменитости могут  безбоязненно  приходить
сюда и наблюдать  за  происходящим  без  каких-либо  мучений.  Только  так
здешняя администрация может дать им возможность ощущать себя непохожими на
других.
     На подвесном балконе  перед  каждым  столиком  имелась  занавеска,  и
многие знаменитости опускали их, чтобы  вообще  ничего  не  видеть,  когда
зрелище им надоедало. "Вот потеха, - решила Силки,  -  платишь  пятнадцать
долларов за вход, а потом прячешься от всего происходящего".
     - Пошли отсюда, - предложил Дик.
     Была полночь. Они зашли в кафе-мороженицу  на  Третьей  авеню,  и  он
купил ей огромную порцию пломбира с орехами и изюмом. Силки  предпочла  бы
стакан воды. Поэтому, поигрывая ложечкой в креманке, она притворилась, что
ест. Мороженое стоило три доллара пятнадцать центов, и  Силки  была  рада,
что Дик не обратил внимание на то, что она едва к нему  притронулась.  "Он
наверное, зарабатывает много денег, - подумала она, - или просто настоящий
джентльмен".
     Ей стало гораздо лучше после того как они  вышли  из  "Лоботомии",  и
теперь Силки пыталась вспомнить классное высказывание  Дика  о  садизме  и
мазо-чем-то дискотек, чтобы когда-нибудь суметь повторить это и произвести
впечатление на нужных людей. Но Дик продолжал говорить все более  и  более
интересные вещи и она разрывалась, пытаясь запомнить все. Он один  заменял
дюжину человек.
     А потом он проводил ее в "Челси" и попросил водителя такси подождать.
Силки испугалась, что наскучила ему, и у нее резко испортилось настроение.
Он даже не намекнул,  что  собирается  подняться,  просто  велел  водителю
подождать. Силки гадала, поцелует ли он ее на прощание, но он просто  взял
ее руки в свои, и долго держал, глядя на нее.
     - Я прекрасно провел этот вечер, - сказал он.
     - И я. Правда. - Она хотела было пригласить  его  к  себе.  Но  потом
вспомнила о кампании, спящей на полу в ее номере, и подумала,  что  Дик  в
ужасе убежит из такого бедлама. - Я обязательно прочту книги, о которых вы
мне говорили, - добавила она.
     Он улыбнулся.
     - Я завидую тебе, ты будешь читать их впервые. Спокойной ночи, - и он
ушел.
     Она было направилась к лифту, а когда увидела,  что  такси  отъехало,
опустилась в кресло в вестибюле, чтобы немного побыть одной. Она не знала,
что и думать. Весь вечер ей казалось, что нравится ему. Он был явно не  из
робких. Может, она показалась ему непривлекательной? Может ему не нравится
спать с темнокожими? А может, он голубой? Нет, Силки была уверена, что Дик
не гомосексуалист. А может, дома его ждет ревнивая  красотка?  Надо  будет
собраться с силами и разузнать все у мистера Либры. Господи, ну и дура  же
она! Надо было  расспросить  его  самого,  а  не  слушать  его  беседы  об
искусстве во время обеда. Но ей все это так льстило и было так  интересно,
что в тот момент она совершенно не думала о его личной жизни. А может  все
его образованные ровесники в Нью-Йорке именно так себя ведут на свиданиях.
Силки решила, что дело именно в этом. Он уважал ее. Ну и ну! Он  испытывал
к ней уважение!
     Когда она поднялась наверх, все  развлекались:  одновременно  слушали
пластинки и смотрели телевизор, и никто даже не поинтересовался,  как  она
провела вечер. Девушки сделали вид, что даже не  заметили  ее  отсутствия.
Только ее младший братец Корнелиус в конце концов поинтересовался,  хорошо
ли она провела время, и Силки так обрадовалась, что чуть не  расплакалась.
Милашка была уже в постели, хотя еще не спала. Силки  заметила,  что  лишь
она одна еще оставалась в гриме. Намазывая лицо кремом, Силки  повернулась
к Милашке и как можно ласковее спросила:
     - Эй, хочешь?
     - Зачем? - мерзким голосом осведомилась Милашка.
     - Чтобы снять косметику.
     - Иди в задницу, -  бросила  Милашка  и,  отвернувшись,  накрылась  с
головой одеялом.
     - Что это с ней сегодня? - обратилась Силки к остальным. Ей никто  не
ответил. Она почувствовала, как у нее замерло сердце. Дик был прав, -  они
завидовали ей. Но они же были ее лучшими подругами, не могут  же  они  вот
так просто разлюбить ее. Она повернулась к Черил и Берил, с которыми  была
ближе остальных. - А не заказать ли нам рыбу и чипсы?
     - А он что не удосужился тебя покормить? - злорадно спросила Черил.
     - Конечно, покормил, но... я подумала, что будет здорово...
     - Мы не хотим есть, - сухо ответила Берил и повернула регулятор звука
проигрывателя на полную громкость.
     -  Что  вы  все  на  меня  взъелись?  -  воскликнула  Силки,  пытаясь
перекричать шум. - Он больше никогда мне не позвонит!
     - Почему же нет? Он что уже знает  о  твоей  фригидности?  -  заорала
Тамара в ответ.
     - Он совсем другой, - кричала Силки.
     - Да неужели? Он что, платит  за  это?  Может  поэтому  ты  собралась
угостить  всех  нас,  бедных  черномазых,   рыбой   с   чипсами?   -   все
расхохотались.
     И тут что-то в душе у Силки оборвалось.
     - Вы ничего не понимаете, - закричала она. - Для вас предел  мечтаний
- это  Мэрвин.  Вы  даже  себе  не  представляете  что  такое  свидание  с
добропорядочным человеком.
     - Зато похоже, ты представляешь, - взвизгнула Тамара,  побагровев  от
ярости. - Ты у нас встречаешься только с  великими  белыми  режиссерами  и
готова вылизывать ему задницу. Почему бы тебе не трахнуть старую  обезьяну
Либру?
     - Да-да, - поддержала Берил. - Задай-ка ему жару.
     - Силки трахает Либру, Силки трахает Либру, - вдруг  запели  они  все
хором. Корнелиус стоял, глядя на них с глупым  видом.  Силки  бросилась  в
ванную и захлопнула за собой дверь. Ее  трясло.  Это  походило  на  ночной
кошмар. Она поняла, что дело не только в свидании с Диком, это всего  лишь
стало последней каплей, потому что он столь  явно  выделил  ее  и  взял  с
собой, не стесняясь встретиться со своими друзьями.  Этот  нарыв  назревал
давно, просто Силки по своей глупости ничего  не  замечала.  По-настоящему
все произошло еще во время шоу, когда  девушки  поняли,  что  Силки  -  их
звезда. Они были вынуждены осознать это, так как все  окружающие  понимали
это. Но разве она была в этом виновата. Они сами сделали ее солисткой. Она
даже посопротивлялась для вида. Она не требовала  ни  большего  количества
денег по сравнению с остальными, ни особенных костюмов. Не ей принадлежала
идея стоять впереди с отдельным микрофоном; так поступали все солисты. Она
не кокетничала с Диком Девере. Она ничего не сделала. В этом-то и было все
дело - ей не надо было ничего делать, все  происходило  само  собой,  лишь
потому, что Бог наградил ее таким голосом.  Силки  захотелось  сбежать  на
улицу, но ей некуда было идти.  Может,  это  и  означало  "быть  звездой"?
Терпеть, как целый день мистер Либра обращается с тобой  как  с  последним
дерьмом, а по вечерам выносить  ненависть  подруг?  "О,  Господи,  Дик..."
подумала она и поняла, что ей не хватает его. Он один понимал ее.  Как  бы
ей хотелось знать его номер телефона, чтобы позвонить. Она ударила кулаком
по раковине и взглянула на свое отражение в зеркале, - лишенное  косметики
и искаженное гневом, лицо ее было уродливым. Без парика, со своей короткой
прямой стрижкой она походила на мальчика. Если бы Дик сейчас увидел ее, он
потерял бы к ней всякий интерес. Не на что было даже посмотреть.  Но  его,
казалось, вообще не заботило, как  она  выглядит.  Он  считал  ее  хорошим
человеком. Он бы понял. Она не могла больше оставаться  здесь,  со  своими
"друзьями", после всего того, что они наговорили.
     Она стерла остатки грима, расчесала волосы чтобы они не  походили  на
стрижку новобранца и вышла из ванной. Девушки продолжали игнорировать  ее.
Корнелиус, который всегда  был  плаксой  и  привык  полагаться  на  Силки,
удивленно смотрел на нее, пытаясь понять, из-за чего весь этот шум.  Силки
взяла свою сумку, накинула жакет и вышла из номера.
     Спустившись вниз, она отыскала номер Дика Девере в телефонной книге и
позвонила. Рука ее так дорожала, что она с трудом запихала монету  в  щель
автомата, а внутри все заледенело. Он снял трубку после второго гудка.
     - Да?
     - Это Силки. Простите, что беспокою вас. Но вы оказались правы,  -  и
она разрыдалась.
     - Что случилось? - спросил он. - Что с тобой? Я ничего не слышу.  Что
случилось? Черт, у тебя есть карандаш?
     - Да, - всхлипнула она.
     - Запиши мой адрес и приезжай сюда. Я бы приехал  за  тобой,  но  уже
разделся.
     Силки нашла в сумке карандаш для бровей и нацарапала на стене  адрес.
Она и так его помнила по телефонной  книге.  Затем  она  поймала  такси  и
добралась до дома Дика, который оказался  не  так  далеко.  Добравшись  до
места, она с удивлением и радостью вдруг  поняла,  что  впервые  совершила
нечто необычное, именно то, что ей больше всего хотелось.
     Дик Девере занимал квартиру в роскошном особняке. Силки нажала звонок
рядом с его именем и поднялась наверх. Он открыл  дверь,  одетый  в  белый
махровый халат. Квартира не была освещена. Он обнял  Силки  и  притянул  к
своей груди, другой рукой небрежно закрывая за ней дверь.
     - Ну же, ну же, - промолвил он.
     Было так темно, что Силки не могла видеть, как  ужасно  она  выглядит
без грима и с заплаканным опухшим лицом. Она и Дика с трудом  различала  в
темноте, -  просто  белое  пятно  в  свете  фонаря,  высившегося  напротив
большого окна.
     - Ну же, ну же, - повторял он, похлопывая ее по  плечу  и  увлекая  в
спальню.
     На мгновение она вспомнила о своей клятве, пока он  раздевал  ее,  но
потом он начал целовать ее и она забыла обо всем. Ей было  так  хорошо,  и
Силки решила, что наверное любит Дика. Он знал, что  делать.  И  это  было
совсем не похоже на то, что делали парни, когда она  была  маленькой.  Это
было божественно... Неужели это и есть то, что называется сексом? Если  бы
она знала, то никогда бы не пожертвовала им.  Ей  доводилось  слышать  обо
всем том, что он делал, но ей никто никогда не говорил, какие это вызывает
изумительные, безумные, волшебные  ощущения.  Так  вот  чем,  оказывается,
занимались девушки со своими парнями! И  как  хорошо,  что  он  все  умел,
потому что член его оказался огромным! Силки совершенно не ожидала такого.
     Ему-то уж все было известно о любви. Силки не сомневалась, что  такое
случается не часто, но все, связанное с Диком, было  потрясающим.  Он  был
настоящим мужчиной. Силки решила, что второго такого нет во всем мире.  "Я
люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя", - повторяла она  и  ей  казалось,
что он шепчет ей тоже, хотя она и не была в этом уверена.
     Когда все было закончено, они свернулись рядом  обнявшись.  Ее  глаза
привыкли к  темноте,  и  теперь  она  различала  его  лицо.  Они  выглядел
счастливым. Силки тоже знала, что счастлива.
     - Силки? - прошептал Дик.
     - Да?
     - Я не могу так спать. Тебе придется  лечь  с  другой  стороны.  Тебе
лучше?
     - Да, - ответила она, неохотно отодвигаясь в сторону.
     - Это хорошо, - сказал он, а через секунду уже спал.
     Она не стала задумываться об этом, так как ей  было  слишком  хорошо.
Наверное, это был лучший день ее жизни. Он определенно не имел ни жены, ни
подружки. "Станет ли он моим? - спрашивала  она  сама  себя.  И  этого  ей
хотелось сейчас больше всего в жизни. Даже больше, чем стать звездой.


     С девушками она встретилась только на следующее утро в офисе  мистера
Либры; никто из них не заикнулся о том, что она всю ночь отсутствовала,  и
не спросил, где она ночевала. Силки надеялась, что девушки сочтут, что она
сняла комнату в Ассоциации молодых христиан или вернулась  в  Гарлем.  Она
пыталась придать себе мученический вид, но несмотря на все усилия,  так  и
лучилась счастьем. Правда заключалась в том, как  она  осознала  с  легким
раскаянием,  что  девушки  действительно  многого  о  ней  не  знали,   не
догадывались о чем она думает, о чем мечтает. Они  знали,  что  она  хочет
петь; они знали, что она много читает, но искреннее о себе она ни с кем из
них не говорила. Она делала только то,  что  они  хотели,  вместе  с  ними
шутила, дурачилась, пытаясь стать частью общей команды.  И  только  теперь
она поняла, что остальные и не думали наступать на собственные интересы во
имя общего дела: тратили деньги на одежду, косметику и духи и каждая  жила
сама по себе. Это она работала, пока остальные  ходили  на  свидания,  она
была солисткой, на ней держалась  вся  группа.  Ей  приходилось  заучивать
слова песен, а они лишь вторили сзади "о-у, о-у, о-у". Интересно, они хоть
жалеют, что выставили ее вон? И вдруг Силки поняла, что никогда  этого  не
узнает. Для них Силки была всего лишь пропуском в лучшую  жизнь;  не  будь
ее, не было бы и "Шелков и Сатинов". Она всегда считала себя  спокойной  и
упрямой, но она  понимала,  что  существует  такая  степень  упрямства,  о
которой она раньше и не подозревала. Год назад, когда они только начинали,
она бы никогда не поверила в то, что  они  так  будут  относиться  друг  к
другу; или что она сама сможет осознать свою важность и необходимость  для
них. И кто она такая? Она ведь даже не была уверена  в  том,  что  хорошая
певица. Она никогда не брала уроков пения. Людям просто нравился ее  голос
и манера исполнения. А что если она - мыльный пузырь, заставивший  девушек
поверить в собственную важность.
     Мистер Либра рассказывал, что договорился о серии выступлений для них
в ночных клубах за пределами города. Затем  они  вернутся  с  гастролей  и
будут  участвовать  еще  в  одном  шоу  "Все  позволено".   Их   вчерашнее
выступление вызвало прекрасную реакцию и теперь все хотели пригласить  их.
Теперь им требовалось большее  количество  костюмов.  И  Либра  готов  был
предоставить им еще один номер в гостинице.
     Силки с облегчением вздохнула. Две комнаты - это намного  лучше,  чем
одна. Хотя больше всего ей хотелось иметь свою собственную комнату,  чтобы
девочки к ней не приставали. Когда она утром уходила от Дика, он  пообещал
позвонить, но не предлагал переехать к нему. А сама она, конечно, не могла
просить об этом. А вдруг она потеряет его, если заговорит об  этом.  После
беседы, она спросила мистера Либру, не может ли она  поговорить  с  ним  с
глазу на глаз. Девушки наградили ее уничтожающим взглядом и вышли.
     - Ну? - спросил Либра.
     - Мистер Либра, мне неприятно говорить об этом, но  мои  отношения  с
девочками действительно очень испортились. Они, похоже,  просто  ненавидят
меня. Я думаю, они завидуют. Они постоянно  унижают  меня,  а  это  мешает
работе. Я хотела бы жить отдельно. Я  могла  бы  платить,  из  той  суммы,
которую вы даете мне на день.
     - Ты что думаешь, что если у  тебя  будет  своя  комната,  они  будут
меньше завидовать тебе?
     - Нет, наверное, это взбесит их еще больше.
     - Неужели ты не ладишь ни с одной из них?
     - Нет, они все против меня.
     - Хочешь, я поговорю с ними?
     - О, нет! - испуганно воскликнула Силки. - Вы их не знаете! Тогда  уж
они точно изведут меня.
     -  Меня  не  интересуют  ваши  личные  отношения,  но  если  я  увижу
какой-нибудь признак враждебности, проявленной на людях, я  расстанусь  со
всеми вами. Мне этого не нужно... Ладно, ты будешь жить отдельно.  Но  при
одном условии. Ты, именно  ты,  отвечаешь  за  то,  чтобы  на  публике  вы
источали нежность и любовь друг к другу. В конце концов,  согласно  твоему
утверждению, именно тебя они не любят, а между собой они прекрасно ладят.
     - А вы могли бы сами им это объяснить?  Скажите  им,  что  даете  мне
комнату, чтобы я не маячила у них перед глазами, а не потому, что я звезда
или что-то вроде этого.
     Либра язвительно улыбнулся.
     - И ты думаешь, они поверят?
     - Но если я сама скажу им об этом, то они уж точно не поверят.
     - Мне что больше делать  нечего,  как  разбираться  в  ваших  детских
дрязгах, - взорвался Либра.
     У Силки все сжалось внутри. Она всегда боялась  Либру.  Но  отступить
она не могла - чтобы мистер Либра не сделал с  ней,  страшнее  всего  было
остаться сейчас без комнаты.
     - Я думаю, так будет лучше, - выдавила из себя Силки, пытаясь  скрыть
страх.
     - Ты меня за  кого  принимаешь,  за  воспитателя  умственно  отсталых
малолеток? Возомнили себя профессионалками, а ведете  себя  как  помоечные
девки.
     - Простите, сэр, но мне больше не к кому обратиться.
     - Ты, как я вижу,  если  не  получишь  комнату,  просто  свяжешься  с
каким-нибудь ублюдком, - с отвращением произнес Либра.
     Силки не ответила.
     - Ладно, - наконец изрек он и  взял  телефонную  трубку.  -  Иди.  Ты
получишь комнату. Я поговорю с девицами. Можешь переезжать сегодня днем.
     - Спасибо, мистер Либра.
     Но он уже был занят переговорами с гостиничной администрацией и  лишь
махнул рукой. Силки вышла из номера.
     Теперь, получив собственную комнату, ей стало гораздо проще  говорить
с Диком по телефону, когда он наконец позвонил вечером. Теперь  она  могла
свободно уходить и приходить.
     Она купила радио. На телевизор, после оплаты комнаты,  денег  уже  не
оставалось. Но Силки была рада тишине  и  уединенности.  Начинались  новые
репетиции, и нужно было выучить новые песни. Она встречалась  с  девочками
на репетициях, на танцевальных занятиях, в офисе  мистера  Либры.  Но  они
никогда не приглашали  ее  вместе  перекусить.  И  Силки  покупала  обычно
что-нибудь в кулинарии,  а  иногда  и  просто  забывала  о  еде.  Ее  брат
Корнелиус сначала переехал  к  ней,  но  потом  ему  стало  скучно,  и  он
переселился в Гринвич Вилледж к своим новым знакомым.  Появлялся  он  лишь
тогда, когда ему требовались деньги.
     Теперь ее единственным другом был Дик. Они встречались  почти  каждый
вечер, и