27

     "Чертова программа [имеется в виду Telethon - многочасовая  программа
с  участием  звезд,  являющаяся  частью  кампании  по  сбору  средств   на
благотворительные цели], - подумала Джерри. Стоял  март,  все  еще  стояли
морозы. А люди вынуждены сидеть в  этой  жаркой  переполненной  комнате  в
зимней одежде, часами ожидая приглашения  появиться  перед  камерой  всего
лишь на одну минуту. Все было скучно, унизительно, и к тому же  бесплатно.
Участникам не платили ни гроша. Шальной Дедди ненавидел телетоны не меньше
Джерри, и попросил ее пойти с ним, чтобы скрасить  долгие  часы  ожидания.
Дедди уже трижды побывал в ванной, очень  медленно  расчесывался  и  очень
медленно подбирал галстуки. Он был готов делать все что  угодно,  лишь  бы
идти туда попозже.
     -  Либра  строит  из  себя  поборника  благотворительности,   вот   и
заталкивает нас всех сюда на подобные программы. Единственная причина, это
- паблисити. Остальное его не волнует.
     - Поспеши, -  сказала  Джерри.  -  Давай  придем  пораньше,  пока  не
соберется вся эта толпа.
     Он появился из ванной комнаты - опять без галстука.
     - Неужели мне так нужно идти?
     - Ты же  знаешь,  что  нужно.  Ты  обещал,  и  тебя  уже  объявили  в
программе. Сейчас уже поздно идти на попятную.
     - Да моего отсутствия никто и не заметит, - жалобно прошептал он.
     - Ты же знаешь, что заметят.
     - Там всегда такая толпа... перед студией.
     - Поедем на лимузине. Там будет полиция. Я буду держать тебя за руку.
Поехали, не глупи. Давай побыстрее от всего этого отделаемся.
     - Я так счастлив, что ты со мной, - сказал он.
     - Я люблю тебя, - сказала Джерри.
     - Я тоже тебя люблю.


     Больше всех предстоящему телетону радовалась Барри Гровер,  президент
клуба поклонников Шального Дедди из Кью-Гардена. Правда,  из  всех  членов
клуба осталась только она одна. Как только она узнала по  телевизору,  что
Дедди  будет  там  выступать,  она  тут  же  решила  пойти  и   наконец-то
встретиться с ним. Она знала, что программа скорее всего затянется на  всю
ночь, поэтому напридумывала матери про ночевку у своей подружки Донны  для
совместных занятий. Затем она натянула  под  пальто  два  свитера  на  тот
случай, если ей придется простоять  перед  входом  всю  ночь.  Чтобы  мать
ничего не заподозрила, она на всякий случай прихватила с собой учебники  и
забросила их Донне.
     -  Если  она  позвонит,  скажи,  что  я  ванной,  или  еще   где,   -
инструктировала она подругу.
     - Ты рехнулась, - сказала Донна. - Там же будет миллион людей,  и  ты
его ни за что не увидишь.
     - Я увижу его. Он знает меня.
     - Так уж и знает!
     - Знает!
     - И ты собираешься караулить там всю ночь?
     - Может, он выступит сразу.
     - Хорошо, если так, - сказала Донна. - Будь осторожна, когда  пойдешь
обратно. Возьми лучше такси.
     - У меня и денег нет. А у тебя?
     - Шутишь? Я на этой неделе все свои деньги уже потратила на накладные
ресницы. Попроси у своей матушки.
     - И на что?
     Донна пожала плечами.
     - Ну тогда просто будь осторожна. По ночам в одиночку бродить опасно.
     - Ничего со мной не случится, - заявила Барри. Но она боялась. Однако
победила любовь, и она решила пойти. Она постаралась не думать о том,  что
придется идти ночью. Страшно. Может, все-таки не стоит возвращаться  домой
до утра? А утром можно сразу пойти в школу.
     - Принесешь завтра в класс мои учебники?
     - О'кей.
     - Не забудь.
     - Не забуду. Удачи, - хихикнула Донна. - Может он  и  пригласит  тебя
куда-нибудь выпить.
     - Это было бы чудесно.
     - Дай-ка я подправлю тебе макияж.
     Донна в последнее время стала настоящим мастером. Она  умело  нанесла
тушь и тени на веки Барри. Глаза ее стали  казаться  вдвое  больше.  Барри
даже себя с трудом узнала в зеркале. Но она точно была хорошенькой.  Может
Дедди и на самом деле пригласит ее выпить. Всякое же случается!
     - На, побрызгай. - Донна протянула ей бутылочку с духами. -  И  зачем
ты напялила все эти свитера? Ты же выглядишь толстой, как корова.
     - Да? Тогда я оставлю один у тебя, хорошо?  Принесешь  его  вместе  с
книгами.
     В одном свитере Барри выглядела намного  лучше.  Донна  расчесала  ей
волосы и слегка сбрызнула лаком. Они разглядывали полученный  результат  в
зеркале. Барри казалась даже хорошенькой.
     - Ты выглядишь старше, - подытожила  Донна.  -  Всегда  старайся  так
краситься.
     - Когда?
     - Когда идешь в школу, дурочка. Познакомишься там с кем-нибудь.
     - В школе нет никого, с кем бы я хотела познакомиться и встречаться.
     Донна проводила подружку до дверей.
     На улице было темно, но ездили машины. Барри  пошла  вдоль  тротуара,
тщательно избегая теней, отбрасываемых  домами,  чтобы  никто  ее  не  мог
застать врасплох. По  проезжей  части  она  тоже  идти  боялась,  а  вдруг
кто-нибудь в машине подумает, что она ищет клиента? Она  слышала  смех  из
проносившихся мимо машин. Она ненавидела этих парней в машинах, хотя и  не
знала их. Все равно они грубые и противные. Она боялась  взрослых  высоких
мужчин, которые могли выскочить из темной аллеи и напасть на нее. Звук  ее
каблуков  звучал  в  темноте  слишком  громко  и  слишком  по-женски.  Она
старалась идти медленно, чтобы звук был поглуше. А  еще  она  думала,  что
запах ее духов легко почувствовать в темноте. И зачем только она позволила
Донне ее надушить? У нее в  сумочке  на  крайний  случай  лежал  небольшой
ножик, но Барри знала, что никогда  не  решится  им  воспользоваться.  Она
смотрела  прямо  перед  собой,  наконец  увидела  автобусную  остановку  и
облегченно вздохнула. На остановке стояли несколько женщин, возвращавшихся
с работы. Барри определила это по их одежде и усталому взгляду. Она  очень
обрадовалась, увидев их. Программа начиналась через полчаса. Барри уселась
в автобус до Манхэттэна, вся в предчувствии встречи. Дедди!  Она  так  его
любит!
     Вход на студию находился в дальнем  конце  широкой  аллеи.  Толпились
люди в надежде увидеть звезд воочию. Несколько полицейских расчищали место
перед  входом,  чтобы  приглашенные  могли   спокойно   войти.   Постоянно
подъезжали лимузины и такси. В эти моменты по толпе пробегал гул,  и  люди
бросались вперед. Если  подъезжала  знаменитость,  то  вокруг  раздавались
"охи" и "ахи", а если неизвестный - то со  всех  сторон  сыпались  вопросы
"Кто это?", пока кто-нибудь не ответит.  И  тогда  толпа  вновь  напирала,
правда не с таким энтузиазмом как раньше. Здесь были дети с альбомами  для
автографов. Но больше всего Барри поразило изобилие взрослых  с  безумными
глазами и глупыми лицами. Некоторые знали всех, и сообщали  окружающим  их
имена и всю подноготную. Барри медленно  пробиралась  сквозь  толпу.  Люди
казались дружелюбными  и  вполне  приличными.  Барри  заметила  даже  даму
средних лет в дорогом меховом пальто. Смазливых молодых девчонок,  которые
могли бы понравиться Дедди, в толпе не оказалось. Барри обрадовалась.
     Никто из звезд кроме Дедди Барри  не  интересовал.  Краем  глаза  она
заметила, как в студию вошли длинноволосые "Кинг Джеймс Вершн" с гитарами.
Вот бы Мишель  позавидовала!  Последним  ее  увлечением  был  солист  этой
группы. Она скупала все его пластинки. Но она любила его  совсем  не  так,
как Барри любила Дедди. При  виде  музыкантов  толпа  заорала  и  подалась
вперед. Полицейские еле сдерживали ее напор. Барри боялась, что они пустят
в ход свои дубинки. Она стояла очень тихо и не кричала как  окружающие,  а
лишь стойко удерживала занятую удобную позицию прямо перед  входом.  С  ее
места все было хорошо видно.
     Ну где же Шальной Дедди? Может, он вообще не придет. Или  уже  пришел
раньше, опередив ее. А может, придет к  самому  концу  передачи.  В  толпе
холод не ощущался. Чужие тела согревали ее. От некоторых дурно пахло. Этот
запах, запах выпитых за  обедом  коктейлей  и  прокуренной  одежды,  Барри
ненавидела.
     Толпа  постоянно  пульсировала  и  перемещалась.  Ноги  у  нее  стали
мерзнуть, но  согреться  было  негде.  Она  вдруг  решила,  что  все  люди
отвратительны. Она ощущала лишь множество желудков,  переваривающих  пищу,
рты с  запломбированными  зубами,  женские  потные  тела,  жаждущие  своих
кумиров, которых им уже никогда не  заполучить,  потому  что  они  слишком
стары и слишком ужасны. Почему все эти  женщины  не  идут  домой  к  своим
старым ужасным мужьям? Или дома их никто не ждет? О... кому они нужны.
     Кто-то больно ткнул ее локтем в плечо. Барри чувствовала запах потной
одежды. Она подняла лицо вверх и посмотрела на далекие  мерцающие  звезды.
Она старалась дышать чистым воздухом небес. Она с трудом  подняла  руку  и
взглянула на часы. Полночь. Казалось, что она ждет здесь уже вечность. Эти
глупые свиные рожи выглядели счастливыми просто потому, что могли  увидеть
знаменитых людей, которых даже не заботит их существование, которые ничего
о них не знают. А вот Дедди будет рад встрече с ней. Он узнает ее по фото,
которое она ему  послала,  и  улыбнется,  и  вспомнит  все  те  прекрасные
чувствительные письма, которые она ему посылала.
     - Я - Барри, - скажет она ему.
     - Барри! - воскликнет он, протянет к ней руку и вытащит из  толпы.  -
Где ты была все это время? Почему ты раньше не пришла? - спросит Дедди.  -
Неужели ты простояла на морозе целую ночь, только для того, чтобы  увидеть
меня? О, ты наверное замерзла и устала. Почему бы тебе  не  присоединиться
ко мне? У меня теплая чудесная машина.  И  я  куплю  тебе  чашку  горячего
шоколада. Или, ты хочешь немного выпить? Ты ведь уже достаточно  взрослая.
А когда ты писала мне письма, я думал, что ты маленькая девочка.
     - Тогда я и была ею, - ответит Барри. - Но я выросла.
     Выросла? Вот уже десять лет она стоит в этой отвратительной толпе? Да
где же он? Где же он? Час ночи. Она уже так замерзла и  так  расстроилась,
что собралась умереть.
     Два часа. Ее ноги заледенели. Но она всю  оставшуюся  жизнь  простоит
здесь, чтобы увидеть его. Он для нее - все прекрасное, доброе,  смешное  в
этом мире. Благодаря ему обретало смысл все - ее  одиночество,  депрессия,
сны, мечты, кошмары. Ожидание здесь было наполнено  большим  смыслом,  чем
все, что приходилось ей делать раньше, в школе; все, что делали ее  друзья
и на чем настаивали родители.  Сегодняшняя  ночь  -  это  ее  судьба.  Она
чувствовала это. После этой ночи все изменится. Все будет хорошо.


     Джерри находилась рядом с ним почти все время, кроме  его  выхода  на
сцену. Но все равно Дедди поддался панике, которая охватывала его при виде
толпы. Когда он стоял перед камерой или перед аудиторией, скрытой во  тьме
зала, он чувствовал  себя  свободным  и  наслаждался  собой,  как  всегда.
Забавно, в зале люди - зрители и друзья, но стоит им оказаться  на  улице,
как они мгновенно превращаются во врагов. Они играют роль публики, а он  -
роль исполнителя. Но когда шоу заканчивается, они выбирают себе новую роль
- охотников, а он превращается в жертву. Перед выходом  из  здания  студии
Дедди бросило в пот.
     - Ты уверена, что машина остановилась прямо перед входом?
     - Я проверила.
     - Хочу выпить.
     - В машине есть кое-что, - сказала она и  подмигнула.  Джерри  всегда
знала, как действовать в экстремальных ситуациях.
     - Хотелось бы мне выпить прямо сейчас.
     - Ну пошли же в машину. Через две секунды ты получишь свой коктейль.
     Она не понимала, этого никто не мог понять, кроме него. Это похоже на
ощущение тех, кто панически боится летать на самолете. Им можно доказывать
с помощью статистики, что летать  безопаснее  чем  ездить  на  машине,  но
тщетно: их ноги становятся ватными, сердце готово выскочить из груди,  пот
льет ручьями. Толпа, которая знала его в лицо, действовала на  него  точно
так же. Раньше, когда он только мечтал о славе, такое ему даже в голову не
приходило.
     Его трясло, лил пот,  тело  стало  столь  чувствительным,  что  любое
прикосновение могло обратить Дедди в паническое бегство.  Стоящие  снаружи
люди казались ему  каннибалами,  готовыми  наброситься  на  него  в  любую
секунду.  Полицейский  распахнул  дверь,  и  Джерри  вышла  первой.  Дедди
вцепился в рукав ее пальто как четырехлетний ребенок. Толпа  взревела  как
взбесившееся дикое животное. На мгновение он выпустил край пальто Джерри и
на него нахлынула паника и одиночество.
     Как в тумане он видел всех этих нимфеток, которые сходили по  нему  с
ума, и к панике примешалось чувство вины  и  настигающего  его  возмездия.
Теперь, когда он любил Джерри,  а  Джерри  любила  его,  девочки  казались
непристойными. Он сам был непристойным.  Как  он  мог  гладить  их  бедра,
целовать их рты? Он был безумен!  Теперь  они  были  для  него  совершенно
лишены сексуальной привлекательности, дети прыгали  вокруг  него,  пытаясь
дотронуться до его одежды, до его тела, до  его  члена.  Они  хотели  его!
Дедди хотелось закричать и разогнать их по домам.
     Но кричали _о_н_и_. Они выкрикивали  _е_г_о_  имя.  Эти  взбесившиеся
зверьки. Он устремился к лимузину, и молился, молился, молился...


     Вдруг  толпа  взревела:  "Шальной  Дедди-и-и-и-и!"  Это  был  он.  Он
выходит, выходит!
     Барри увидела его. Толпа волнами накатывала на полицейских. Дедди был
почти рядом с ней. Реальность повергла ее в шок.  Она  никогда  раньше  не
видела его  так  близко:  вот  она  ее  любовь,  живая,  во  плоти  своей.
"Дедди-и-и-и!"
     Толпа бросила Барри на него. Она могла дотронуться до него рукой.
     - Дедди! - кричала она.
     Он посмотрел на нее. Нет, он смотрел сквозь нее. В его глазах застыли
страх и ненависть, как во взгляде змеи. Он поняла, что в этом хаосе он  ее
не узнает.
     - Дедди! - кричала она. - Я - Барри. _Б_а_р_р_и_!!!
     Она должна была задержать его на секунду, чтобы он смог вспомнить. О,
автограф... Она лихорадочно искала в сумке ручку и блокнот.
     Он оттолкнул ее от  себя  -  со  всего  размаха,  рукой.  Его  взгляд
совершенно ясно говорил, что он не хочет ее, не знает  ее.  Она  для  него
меньше, чем ничего. Он отмахнулся от нее, как от  мухи.  И  это  причинило
Барри огромную боль.
     - Не прикасайся ко мне! - крикнул он.
     Ее рука, шарившая в сумке, наткнулась на маленький нож.
     Толпа вздохнула, как умирающее чудовище.  Барри  понадобилось  время,
чтобы увидеть его, Дедди, распростертого перед ней. Из  его  груди  лилась
кровь. Рядом с ним на коленях стояла рыжеволосая девушка. Она поддерживала
его голову и выглядела до  смерти  испуганной.  Девчонки  в  толпе  начали
рыдать. Люди  толкали  ее,  пихали,  желая  узнать,  что  случилось.  "Что
случилось? - орали они. - Что случилось?"
     Глаза Дедди были закрыты.  Лицо  его  посерело.  Рыжеволосая  девушка
беззвучно заплакала. Полицейские достали пистолеты, а один их них медленно
подошел и, взяв пальто, прикрыл им лицо  Дедди.  Теперь  на  земле  лежала
кучка одежды. Не было больше Дедди. Там мог лежать кто угодно.
     Толпа опять вздохнула. Женщины и девушки плакали. Барри  поняла,  что
сжимает что-то в пальцах. Она разжала пальцы: на землю выпал нож. Рукав ее
пальто и перчатка были в крови. Она не понимала, как это случилось.
     Люди орали и  напирали  на  полицейских.  Барри,  не  осознавая,  что
делает, пробиралась к двери в студию. Она будет стоять там и ждать,  когда
же выйдет _е_е_ Дедди. И дождется, обязательно дождется...



                                    28

     Они стояли рядом с ней: Либра, Лиззи, Силки, Винсент... Винсент ходил
за ней, как собачонка. Они боялись, что она покончит с собой.  Но  она  не
собиралась убивать себя - об этом она вообще не думала. К  чему  еще  одна
смерть? Ей нужно побыть одной и подумать. Врач Силки (не Ингрид)  дала  ей
таблетки: транквилизаторы и снотворное.  Она  предпочитала  пить.  Винсент
смотрел на нее, менял пластинки на  проигрывателе  и  придумывал,  что  бы
такое сказать, а она пила по полбутылки неразбавленного виски каждую ночь,
приканчивала третью за ночь пачку сигарет, а потом принимала таблетку. Она
была послушна, как больная. Почему они обращаются с  ней  как  с  больной?
Больной была девочка, которую задержали через два дня... Барри. Почему  ее
так долго искали? Теперь она в каком-то институте  на  обследовании.  И  в
газетах пишут, что ее признали душевнобольной.
     На похороны прилетела  Элейн  вся  в  черном  и  в  умопомрачительной
шляпке. Она была похожа на женщин, каждый год приносящих цветы  на  могилу
своего кумира  Валентино.  Она  рыдала,  будто  потеряла  самого  любимого
человека. Джерри сидела  там,  наглотавшись  транквилизаторов,  отупевшая,
пьяная. Она казалась спокойной и сильной для мира, который взирал на  нее.
Прилетели его сестра с мужем. Забавно, что родственников Дедди она  первый
раз увидела на его похоронах... Ей хотелось разбить гроб, но она понимала:
это бессмысленно.
     Публика питалась им, а потом  убила.  Его,  самого  доброго,  который
просто не подумав, случайно, сказал ей грубое слово. Кто-то, кого  она  не
знает, убил его, и изменилось все  вокруг.  Вот  что  значит  быть  идолом
толпы. Джерри больше не хотела иметь с этим ничего общего.  Она  не  будет
создавать звезд для толпы. Она  ненавидела  свою  работу,  она  ненавидела
Нью-Йорк, она должна уехать.
     Она уедет на далекий необитаемый остров, о котором она мечтала вместе
с Дедди. Она будет жить там одна, делая вид, что она с ним, пока время  ее
не излечит. Пришлось сказать Либре, что она уезжает. Через два  дня  после
похорон она уложила чемоданы и сказала Винсенту, что он  может  уезжать  к
родителям. По  каталогу  она  нашла  себе  остров  и  заказала  билеты  по
телефону. Потом она пошла в офис  попрощаться.  На  один  его  вопрос  она
ответила ложью.
     - Не надо, - сказал он. - Пожалуйста, не надо. -  В  его  глазах  она
увидела боль и удивилась: ей раньше и в голову не могло  прийти,  что  его
заботит что-то подобное. -  Не  уезжай  к  родителям.  Оставайся  здесь  и
работай. Работа  -  лучшее  лечение.  Скоро  мы  переедем  в  новый  офис.
Посмотри, какой это будет красивый дом. Посмотри в окно, его отсюда видно.
У тебя будет свой офис. Там будет все так, как ты пожелаешь. Я заплачу  за
это. Ты вообще не будешь работать, пока его не отделают. Поверь мне,  быть
занятой, не думать - единственное спасение.
     -  Я  уеду,  -  сказала  она.  -  Я  пришла  только   попрощаться   и
поблагодарить за все, что вы для меня сделали.
     - Не стоит.
     - Тогда до свидания, - сказала она.
     - Подожди, - сказал он. - Если ты  хочешь  уехать,  то  у  меня  есть
маленький домик в Малибу. Мы с Лиззи проводили там уик-энды, когда жили  в
Калифорнии. Поживи там. Он стоит особняком на побережье. Соседи  не  будут
тебя беспокоить. Я закажу билет. Поезжай туда на пару недель,  загорай  на
пляже. Сейчас в Калифорнии очень хорошо. Тебе нужно отдохнуть. Ты уже  год
работаешь без отпуска.
     Год? Разве уже прошел год?  Всего  лишь  год  назад  она  приехала  в
Нью-Йорк, а как много всего случилось... Эта работа поглощает  время  так,
что его не замечаешь. Она подумала о доме. Это наверное лучше, чем жить  в
отеле. Ее никто не будет беспокоить. И кроме того, у нее не так  уж  много
денег, чтобы долго прожить даже на необитаемом острове.
     - Живи там столько, сколько захочешь, - продолжал Либра. -  Там  есть
телефон. Если тебе что-нибудь понадобится, позвони.
     - Нет, спасибо, - сказала она. - Вы будете каждый день звонить мне по
делу. А я увольняюсь. Я не смогу жить в вашем доме спокойно и  свободно  и
не говорить с вами о бизнесе. Это будет нечестно.
     - Честно? Честно? Прекрати. - Либра потянулся к телефону. -  Улетаешь
сегодня вечером. Иди, собирай чемоданы.
     - Я уже все уложила.
     - Тогда улетаешь сегодня днем. Поедешь в аэропорт на  моем  лимузине.
Лиззи тебя проводит. Когда прилетишь -  возьмешь  такси.