в пустыне - Тот,
который на заднем сиденье,  слишком  уж правильный тип, то есть вообще-то он
ничего,   но  по  жизни  занял   заднее  сиденье  чтобы   наблюдать  и  всем
интересоваться (как и я), и также как у меня в нем есть что-то от Простофили
и что-то от Лунной  Богини[16] - В конце  концов, когда  я  говорю "Приятный
ветерок там наверху" в  завершение длинной  беседы, пока Орлиный Нос петляет
по изгибам дороги, никто из них не  отзывается,  мертвая тишина, и я молодой
Шаман получаю  наставление Трех  Старых  Шаманов хранить  тишину, потому что
ничто не имеет значения и все мы Бессмертные Будды Познавшие Тишину, поэтому
я затыкаюсь и настает долгая тишина пока надежная  машина скрежещет вперед и
я  переправляюсь к  другому берегу  Буддами  Нирманакайей,  Самбхогакайей  и
Дхармакайей, всей Троицей которые суть Одно, моя рука свешивается за дверь с
правой стороны и ветер дует мне в лицо и (с чувством счастливого возбуждения
от вида Дороги после проведенных среди скал месяцев) я  вглядываюсь в каждый
маленький коттеджик и деревья и луг вдоль дороги, аккуратный маленький мирок
который  Господь  воздвиг нам для разглядывания  и путешествий  внутри этого
кино,  тот  самый  суровый  мир  который исторгнет  дыхание из наших грудных
клеток  и  уложит  когда-нибудь  нас  окоченевших  в могилу, и  мы не станем
жаловаться  (ведь жаловаться не  стоит) -  чеховский ангел  тишины  и печали
пролетел над нашей машиной - Мы въезжаем в старый Конкрит, пересекаем  узкий
мост  и вот мы среди кафкианских серых цементных  заводов и  подъемников для
бадей с  цементом тянущихся  целую  милю,  заезжаем на цементную[17] горку -
затем  припаркованные  маленькие  Американские машины,  вдоль  по монашеской
деревенского  вида Главной улицы  с жарко посверкивающими окнами  бесцветных
лавок, типа "Все за 5-10$", женщины  в  хлопковых платьях  покупающие всякую
всячину,  старые  фермеры  почесывающие себе  ляжки  в  продуктовых  лавках,
скобяная лавка, люди в темных очках у Почты, декорации которые я буду видеть
до  самых  границ Феллахской[18]  Мексики  -  декорации сквозь  которые  мне
предстоит ехать стопом и от  которых беречь свой рюкзак (два месяца назад на
трассе старый толстый ковбой в грузовике с гравием намеренно пытался наехать
на мой рюкзак, я успел оттащить его назад, он только ухмыльнулся)(я погрозил
ему кулаком чтобы он вернулся, и слава богу он ничего не видел, а то было бы
как в песенке "И вот  теперь  он в тюряге сидит, парнишка  по кличке Бродяга
Боб, немало он пил, воровал и  дурил, и вот теперь он  в тюряге сидит") (и я
вовсе  не  беглый каторжник  в  отчаянной широкополой ковбойско-мексиканской
шляпе, который свернет себе самокрутку в захолустном баре, всадит перо в бок
бармену и отправится себе в  Старую Мексику) (в Монтерей  или Мацатлан лучше
всего) -  Трое старикашек высаживают  меня около Седро-Вулли, откуда  я могу
стопить на 99-ю - Спасибо им -
     Я перехожу раскаленную дорогу в сторону городка, мне надо купить  новую
пару ботинок -- Пригладив расческой волосы на бензоколонке, выхожу в город и
на тротуаре вижу симпатичную  женщину занятую  своей  работой (с  шлангом на
заправке) и ее домашний енот подходит ко мне, присевшему на минутку свернуть
самокрутку, тыкается  длинным странным и нежным носом  мне в  пальцы и хочет
есть -
     Потом я отправляюсь дальше - с другой стороны петляющей дороги фабрика,
охранник  на  входе  начинает  рассматривать  меня  с  величайшим  интересом
"Взгляни на  этого  парня, с  рюкзаком  за  плечами, он едет  автостопом  по
трассе, и куда на хрен его несет? откуда едет?" Он пялится на меня все время
пока я  не прохожу  подальше и не ныряю в кусты чтобы  отлить по  быстрому и
потом  обратно, через маленькие лужицы и  заляпанную смазочным  маслом траву
разделительной  полосы  между  щебенчатыми покрытиями  автострады,  и вхожу,
постукивая вприпрыжку большими скрипучими  треснувшими на гвоздях ботинками,
в пределы Седро-Вулли  - Перво наперво я делаю остановку в банке, здесь есть
банк, несколько человек глазеют  на  меня пока я несу свое бремя  мимо них -
Ага,  карьера Джека  Великого Странствующего  Святого  только  началась,  он
набожно входит в банки и превращает государственные чеки в туристические[19]
-
     Я  выбираю  хорошенькую  рыжую  хрупкую  девушку,  немного  похожую  на
сельскую учительницу, с голубыми  доверчивыми глазами, и  рассказываю ей что
мне нужны туристические чеки  и  куда я направляюсь и где был, и она кажется
заинтересованной, настолько что когда я говорю "Мне постричься бы не мешало"
(имея в виду  после целого лета в горах), она  замечает "Да  вроде пока  еще
ничего" и  оценивающе  рассматривает меня, и я знаю что она  любит меня, а я
люблю  ее,  я  знаю  что вечером  могу пойти  с ней рука об  руку к  залитым
звездным  светом берегам Скэджита, и она не  станет  возражать что бы  я  ни
делал, милая  - она позволит  мне осквернять  ее  по-всякому-разному, именно
этого ей  и  хочется,  женщинам  Америки нужны  спутники  и  любовники,  они
проводят целые дни в мраморных банках, возятся с бумагой, их угощают бумагой
в авто-кинотеатрах после Бумажных Фильмов, а  они хотят  целующих губ, рек и
травы, как в  старые  добрые времена  -- И я так поглощен  ее изящным телом,
милыми  глазами  и  прелестными  бровями  под  прелестной  рыжей  челкой,  и
маленькими веснушками, и нежными запястьями, что  не замечаю как позади меня
вырастает  очередь  из  шести  человек,  старые  злобно  ревнивые  женщины и
спешащие  молодые  люди,  я  тотчас  отшатываюсь   назад,  с  моими  чеками,
подхватываю  рюкзак  и выскальзываю наружу  -  Оглядываюсь  назад,  она  уже
занимается со следующим клиентом -
     В любом случае  пришло время для моего первого за  десять недель глотка
пива.
     Вот и салун... соседняя дверь.
     Жаркий сегодня денечек.


63
     Я беру пиво в большом сверкающем баре и усаживаюсь за столик,  спиной к
стойке,  сворачиваю  самокрутку и тут подходит трясущийся  старикан лет 80 с
тросточкой, садится за  соседний  столик и ждет  с затуманенными глазами - О
Гоген! О Пруст! Будь я писателем или художником равным вам, я описал  бы это
изъеденное землистое лицо, пророчество всех горестей человеческих, для этого
трогательного старого неудачника не существует ни рек, ни губ, ни соитий под
звездами, все это эфемерно, так или иначе но все утеряно - Чтобы ископать из
карманов  свой маленький  доллар ему  понадобилось  минут пять  - Держит его
трясущимися руками  -  По-прежнему  глядя в  сторону бара -  Бармен занят  -
"Почему же  он не встанет и не сходит  себе за пивом?"  - О что за горестная
картина в полуденном баре Седро-Вулли, в северо-западном Вашингтоне, в мире,
в пустоте, которая  суть  одиночество  перевернутое вниз головой  - В  конце
концов  он начинает  стучать  тростью  пытаясь  грохотом  обратить  на  себя
внимание - Я пью свое пиво, заказываю второе - Думаю, не отнести ли пиво ему
-  Но  к чему вмешиваться? Войти как  Черный Джек во всем  великолепии своих
револьверов и прославиться на весь Запад прострелив Слэйду Хикоксу  затылок?
Как и подобает парню из Чихуахуа, я ничего не говорю -
     Два пива совсем не цепляют меня и я понимаю что алкоголь  непричем, что
бы ни творилось в твоей душе -
     Я выхожу вон и иду покупать себе ботинки -
     Главная Улица,  магазины, спортивные товары, баскетбольные и футбольные
мячи  к  наступающей  Осени  -  Счастливчик  Элмер  в  прыжке  взмывает  над
футбольным полем и поглощает  громадные бифштексы на школьном банкете,  и он
получит  свою почетную грамоту,  знаю  я  его  - Я  захожу в магазин,  топаю
вглубь, снимаю свои гавнодавы и парнишка выдает мне синие холщовые ботинки с
толстыми  мягкими  подметками, я  надеваю их и прохаживаюсь,  ощущение такое
будто идешь по небесам - покупаю, оставляю там же старые и выхожу наружу -
     Присаживаюсь  около  стены,  зажигаю сигарету  и наблюдаю  за маленьким
полуденным городом, тут есть сараи сена  и зерновые силосные ямы на  обочине
городка, железная дорога, склад древесины,  все прямо  как у Марка Твена, из
таких вот мест  Сэм Грант[20] и добывал  пушечное мясо для могил Гражданской
Войны  -  и такая же сонная атмосфера  зажигала  огонь  в  вирджинских душах
Джексона Каменной Стены[21] - Одуреть можно -
     Ну ладно, пора сваливать - назад на трассу, через железнодорожные пути,
и вон из  города к  повороту трассы  где  можно стопить машины  сразу с трех
развилок
     Жду около пятнадцати минут.
     "На стопе", думаю  теперь я чтобы укрепить свою душу, "проявляется твоя
хорошая  и плохая Карма, и хорошая  возмещает плохую,  где-то там, дальше по
этой трассе"  (я смотрю вдаль и вот она,  в смутной  дали, без надежды,  без
названия, не от мира нашего) "будет кто-то кто привезет тебя вечером прямо в
Сиэттл к твоим газетам и вину, будь уж так любезен, подожди" -
     Остановившийся  оказывается светловолосым  малым,  с  какими-то кожными
болячками из-за которых он не может больше играть  в сборной Седро-Вулли  по
футболу хотя раньше  был восходящей звездой (мне  кажется,  это вполне может
оказаться  правдой),  но теперь  ему разрешили выступать в  рестлинговой[22]
команде, у него здоровенные бедра и руки, ему лет 17, и поскольку когда-то я
тоже был  рестлингистом  (Чемпион-Черная Маска нашего квартала)  мы начинаем
говорить о рестлинге  -- "Ведь это настоящий рестлинг,  когда у ты стоишь на
четырех точках а другой парень сзади пытается тебя завалить[23]?"
     "Точно, без всякого там телевизионного дерьма - настоящий"
     "А как они подсчитывают баллы?"
     Долгий  и  обстоятельный ответ на  этот  вопрос  помогает добраться  до
самого Маунт Вернона, но  потом мне  вдруг  становится жалко что я  не  могу
остаться с ним, и заняться рестлингом, или даже погонять  в футбол, такой он
одинокий американский парнишка, как девочка, жаждущий бесхитростной  дружбы,
ангельской чистоты,  меня бросает в дрожь от одной только мысли о  всех этих
группках и кланах в колледже разрывающих его на части, и о его родителях,  и
запретах  врача,  и том как редко ему выпадает случайная ночная везуха, да и
то если ночка выдалась безлунная - Мы обмениваемся рукопожатиями и я вылезаю
из машины, и вот я стою под  жарким солнцем (4 часа пополудни) на углу перед
заправкой,  машины  возвращающихся  домой  после  работы   идут  непрерывным
потоком, они думают только о том как бы ловчей обрулить поворот и не смотрят
на меня, так что я зависаю почти на час.
     Забавный  и  жизнерадостный  водитель кадиллака  останавливается  чтобы
подождать кого-то, когда он трогается с  места я  пытаюсь стопануть  его, он
самодовольно  ухмыляется,  разворачивается  и   встает  на   противоположной
стороне, потом опять трогает,  опять разворачивается и опять едет  мимо меня
(на этот  раз я  и вида и  не  подаю)  и опять останавливается,  задерганное
нервное лицо, О Америка что  сделала ты со  своими  автомобильными детьми! И
все  же  магазины полны  лучшей  в мире  еды, вкуснейшие  лакомства,  свежие
персики, дыни, все маслисто-жирные плоды скэджитской земли богатой  влагой и
улитками  -  Тут  подъезжает  Эм-Джи и  Бог  ты  мой, за рулем Рэд  Коэн,  с
девушкой, говорил  же  он мне  что собирается этим  летом в Вашингтон, я ору
"Эй, Рэд!", он лихо разворачивается а я еще не  окончив  вопить  понимаю что
это вовсе не Рэд, и ох опять эта ухмылка "я-тебя-не-знаю", и даже не ухмылка
а рычание, рыча и  зажав своими лапами  руль,  уиипп, он разворачивается и с
ревом уносится прочь, обдавая меня выхлопной струей,  какой-то иной Рэд Коэн
- и  даже  сейчас  я не  вполне  уверен что это на самом деле не он, ставший
совсем другим и ожесточившийся - ожесточившийся на меня --
     Муть.
     Жуть.
     Пустота.
     Но  вот   является   90-   или   80-летний   окто-протогенерический[24]
беловолосый  ариец-патриарх  утопающий  старчески  в  сидении  водителя,  он
останавливается  для  меня, я  подбегаю,  открываю дверь  и  он  подмигивает
"Залезай, юноша, могу тебя маленько подвезти"
     "А как далеко?"
     "О - пару миль".
     Так же было и в Канзасе (1952) когда меня подвезли на несколько миль по
дороге,  в  результате я очутился на закате  один посреди бескрайних равнин,
машины  катились мимо меня в  сторону  Денвера на скорости  80  и ни одна не
останавливалась - Но я пожимаю плечами "Карма-карма" и влезаю -
     Он чуть-чуть поговорил,  совсем немного, и  я вижу что он действительно
очень стар,  и еще что он очень забавный - Он начинает гнать свою  развалюху
вперед,  обгоняет всех,  выходит на прямую трассу и выжимает 80  миль в  час
среди полей  и ферм - "Бог ты  мой, а  вдруг у него сердце прихватит?" - "Не
очень-то любите медленно ездить, а?" сказал  я не спуская  глаз с него и его
руля -
     "Не-а"
     И гонит еще быстрей...
     Так значит меня везет в  Страну Будд Хотсапхо через воды Не-реки старый
и  безумный  Святой Боддхисатва - который намерен  либо довезти меня быстро,
либо не довезти совсем - Вот твоя Карма, созревшая как персик.
     Я сдаюсь - В конце концов он не пьян, как тот толстяк в Джорджии (1955)
который гнал 80 по грунтовой обочине и при  этом  смотрел  не на дорогу а на
меня, тут попахивало таким явным безумием что я  вылез  раньше времени и сел
на автобус до Биримингэма, так он вышиб меня из колеи -
     Но нет,  папаша доставляет меня  в  полном  порядке  к воротам  стоящей
посреди равнин фермы, у него тут  веранда обсаженная тремя вязами, и свиньи,
мы пожимаем друг другу руки и он отправляется ужинать -
     И вот я стою, машины пролетают мимо меня, и  я знаю что теперь уж точно
застрял на какое-то время - К тому же уже поздновато -
     Но  тут  нарисовывается тяжелогруженый  грузовик,  он  замедляет  ход и
обдает  клубами  пыли  меня  стоящего  на  обочине,  я  бегу,  запрыгиваю  -
Благословенны  будьте, Герои!  Это  здоровенный  малый с крепкими  кулаками,
Громила-Боец ИРМ[25],  в  двуцветной матросской куртке, да,  такому  морячку
никто не страшен, и к тому же он любит поговорить, и к тому же строит мосты,
и сзади у него мостостроительные бетонные блоки, ломы и прочие  приспособы -
И когда я сообщаю  ему что направляюсь в Мексику, он говорит: "Ага, Мексика,
мы вот с женой берем детишек в трейлер и  в путь - всю дорогу до Центральной
Америки - Спим  и  едим в трейлере  - у  меня жена по-испански умеет,  она и
болтает - а  я  просто хлебну  там-сям  по  барам пару  рюмашек текилы - Для
детишек хорошо, для образования - Мы только что вернулись на прошлой неделе,
помотались по Монтане, потом  в Восточный Техас, и домой" - И я пытаюсь себе
представить каких-нибудь бандитов которым пришло бы в голову наехать на него
- 230 фунтов горделивых мускулов и  костей - трудно себе представить, на что
он  способен  с  девушками,  или с ломом в руках -  Ох, что-то  мне  неохота
рисовать такие  картины в духе Ороско[26], в тонах соуса для спагетти  -  Он
довозит  меня  до  Эверетта  и  высаживает  под горячим вечерним солнцем  на
каком-то местном  недобродвее  с внезапно унылыми краснокирпичными  пожарной
станцией  и башней  с часами  и  мне  становится  совсем паршиво  - Вибрации
Эверетта  отвратительны  -  Мимо меня  льется  поток  машин  с  озлобленными
рабочими, от  них  исходят  волны  усталости - Никто из них не снисходит  до
взгляда в  мою  сторону,  они только  злорадно  усмехаются - Это ужасно, это
настоящий  ад  -  Я начинаю  думать что мне лучше  было бы остаться в  своей
горной хижине в холодной звездной ночи. (Эвереттский расстрел![27])
     Ну нет! Поток событий течет Кармою - и я не отступлюсь до самого конца,
до смертного моего часа -  Я должен  буду чистить  зубы  и тратить деньги до
конца  времен, или  хотя  бы до того  дня пока не стану  последней на  земле
старухой  грызущей  свою  последнюю  кость  в  пещере  безысходности,  и  не
прошамкаю  тогда я  последнюю  молитву  в последней  ночи, перед тем как уже
больше не  проснуться  --  А  потом  придется  поторговаться уже  с ангелами
небесными, но  это  будет  так быстро, так астрально  радостно,  что  совсем
нетрудно  кажется мне - Но  О  Эверетт!  Высокие  штабеля  бревен  во дворах
лесопилок, вдали виднеются мосты, и так безысходно раскален тротуар -
     Через полчаса, отчаявшись, я захожу в забегаловку и заказываю гамбургер
с  молочным коктейлем  - на трассе я позволяю себе тратить  на  еду больше -
Девушка за  стойкой так подчеркнуто холодна что я  погружаюсь в отчаяние еще
глубже, она неплохо сложена, такая  точененькая,  но какая-то бесцветная и у
нее бесчувственные синие глаза,  и  на  самом  деле  она полностью поглощена
вошедшим типом лет тридцати который собирается  отсюда  в  Лас-Вегас немного
поиграть, его машина  стоит снаружи, и когда он  выходит она кричит вдогонку
"Возьми меня как-нибудь покататься на твоей  машине" а он так самоуверен что
это изумляет  и  раздражает меня,  "О, я подумаю об этом"  или что-то  вроде
того, я смотрю на него, у него стрижка ежиком, очки и выглядит он мерзейше -
Он садится в свою машину и едет прямиком  в Лас-Вегас - Мне кусок в горло не
лезет - Я  расплачиваюсь и торопливо выхожу - Пересекаю с полным рюкзаком за
плечами дорогу - ох-ох -- Похоже,  в конце концов я докатился до самого низа
(горы).

64

     Стою я  на  жарище  и  не  замечаю футбольную  свалку  позади, на  фоне
закатного  марева  на  западе,  пока  проходящий мимо  моряк-автостопщик  не
бросает мне "Давай, парень,  маши!"[28], я оглядываюсь,  вижу его и играющих
ребятишек   одновременно   и   одновременно  же  останавливается  машина   с
выглядывающим  из  нее  явно заинтересованным  лицом,  я  бегу  к ней  кидая
последний  взгляд на  футбольную  игру, где именно сейчас  парнишка пытается
обвести защитника и теряет мяч -
     Запрыгиваю в машину и вижу что водитель смахивает на скрытого гомика, а
значит скорей  всего добродушный малый, поэтому я  напоминаю  о моряке  "Тот
парень тоже стопит", мы его подбираем, и так вот втроем мы сидим на переднем
сиденье, закуриваем по сигарете и едем в Сиэттл, вот такие дела.
     Бессвязный разговор о Флоте  - ну и занудство "Стояли  мы в Бремертоне,
нас там  по субботам иногда выпускали прогуляться, но куда лучше стало когда
нас перевели  в - " и я закрываю глаза - Немного расспрашиваю водителя о его
колледже,  Вашингтонском  Университете,  и он предлагает подбросить меня  до
кампуса, в общем-то я сам его к этому подвожу, так что мы  оставляем морячка
где-то на пути (у него явные нелады с чувством прекрасного, едет по трассе и
везет с  собой бумажный пакет  с бельем  своей девушки,  я  думал у него там
персики а он даже показал мне лежащий сверху шелковый лифчик) -
     Кампус  Вашингтонского Университета  вполне  приятный  такой,  красивый
даже,  с  большими  новыми  миллионооконными  общагами  и  длинными  недавно
проложенными пешеходными дорожками от суматошной автотрассы  и О целый город
в  городе, этот  колледж, загадочный как китаец, сейчас мне с моим  рюкзаком
дойти до него полная безнадега, я сажусь в первый  автобус в центр, и вскоре
мы уже мчимся мимо  славных скользящих морских волн, с древними шаландами, и
красное солнце тонет  за мачтами  и  навесами, вот так-то  лучше, вот  это я
понимаю,  это старый Сиэттл туманов, старый Сиэттл  Город затянутый пеленой,
тот самый старый Сиэттл о котором я читал в детстве в призрачных детективных
книжках, и в  Синих Книгах для  мужчин,  и все о  тех  самых старых временах
когда сотня  человек врывались  в подвал бальзамировщика,  выпивали жидкость
для бальзамирования и умирали все, ушанхаивались в Китай, и глинистые отмели
- Маленькие домики с морскими чайками.

     Следы девушки
     на песке
     - Кучка высохших водорослей

     Сиэттл  кораблей  -  холмов  -  доков   -   тотемных  шестов  -  старых
локомотивных стрелок вдоль береговой линии  -  пара, дыма  -  Скид  Роу[29],
баров  - индейцев - Сиэттл  моих  детских мечтаний, который я вижу  теперь в
свалке  старо