ечной  бесконечности до того крошечной что  не остается
ничего кроме белоснежного света проникающего повсюду сквозь тьму  и солнце -
дзинь, и  электромагнетический гравитационный экстаз  протекает насквозь без
слова или знака и даже не протекает насквозь и даже вовсе не существует -
     Но О  Сарина  приди  в мою  постель полную  горестей, позволь мне нежно
любить  тебя ночью,  долго,  у нас  будет целая  ночь,  до рассвета, пока не
взойдет солнце  Джульеты и не иссякнет пыл Ромео, пока я не удалю свою жажду
Самсары у раскрытых твоих как  лепесток  розовых губ и не оставлю в  розовом
саду плоти  твоей сок  спасителя который высохнет и восхнычет тогда еще одно
дитя для этой пустоты,  приди  сладкая Сарина  в мои порочные объятия,  будь
грязной  в  моем  чистом  молоке,  и  отвратительны  будут  мне  собственные
выделения оставляемые в твоей молочно возбужденной цисто-яйцеводной полости,
твоей клоачной мчистой стержне-дырки  через которую хор-газм сочится прячась
в тревожной плоти я прижму твои подрагивающие бедра к  сердцу своему и стану
целовать тебя я в губы в щеки в Лоно и стану я любить тебя везде и будет так
-
     Дойдя  да  кулисы она скидывает лиф, показывает  свои порочные  сиськи,
исчезает внутри и  шоу на этом заканчивается - включается свет - все выходят
- А я сижу, вытряхивая себе в глотку последние остатки, с кружащейся головой
и безумный.
     Все бессмысленно, мир слишком полон волшебства, а мне лучше отправиться
назад к своим скалам.
     В туалете я ору  повару-филиппинцу "отличные девочки, а? Нет, ну ты мне
скажи?" и  ему неприятно отвечать мне,  отвечать бродяге вопящему зачем-то в
писсуарной  -  я возвращаюсь  назад,  вверх  по  лестнице,  чтобы  пересидев
киножурнал посмотреть представление опять, может  на этот раз Сарина сбросит
с себя вообще все и мы увидим и почувствуем бесконечную любовь - Но Боже мой
что за  муть они  показывают! Лесопилки, пыль, дым, серые кадры плещущихся в
воде бревен, люди в оловянных шлемах бродящие в серой дождливой ночи и голос
диктора   "Славные  традиции  Северо-Запада  -"  после  чего  цветные  кадры
катающихся на  водных  лыжах, мне этого  не выдержать  и я покидаю шоу через
левый боковой выход, пьяный -
     Как  только  я  вдыхаю  ночной  уличный  воздух  Сиэттла,  на  холме, у
краснокирпичного  залитого неоном выхода  для актеров появляются Эйб, Слим и
цветной танцор-чечеточник торопящиеся и обливающиеся потом чтобы  поспеть на
следующее представление, даже в обычном темпе  на  улице  чечеточник  ужасно
пыхтит - я понимаю что  у него астма  и какая-то серьезная сердечная немочь,
ему нельзя так отплясывать и суетиться - на улице Слим  выглядит так странно
и неприметно что я понимаю что это  не  он занимается этим с Сариной, должно
быть какой-нибудь продюсер  в ложе, какой-нибудь лощеный хлыщ - Бедняга Слим
-  И Эйб,  Клоун Занавеса  Вечности, здесь  он болтает как обычно  и  так же
хохмит, с его крупным живым лицом среди обычной уличной жизни, и я вижу всех
их  троих  как  актеров,  водевильных  персонажей,  печальных,  печальных  -
Завернувших за  угол перехватить рюмашку или быть может слегка  перекусить и
торопящихся назад  на очередное представление - Зарабатывающих на пропитание
- Так же как мой  отец,  ваш отец, все  отцы, работающие и зарабатывающие на
пропитание на темной печальной Земле -
     Я  смотрю вверх и вижу звезды, все те  же  самые, одиночество, и ангелы
внизу не знающие что они ангелы -
     И Сарина умрет -
     И я умру, и вы умрете, все мы умрем, и даже звезды потускнеют,  одна за
другой, когда-нибудь .

69

     В  кабинке  китайского ресторанчика я  заказываю противень жареного чау
мейна[37], и начинаю пялиться на официантку-китаянку и официантку-филиппинку
еще моложе и  еще красивей, они смотрят на  меня а я смотрю  на них но потом
утыкаюсь в  свой чау мейн, плачу по счету  и ухожу, с  головокружением -  Не
осталось мне никакой в этом мире возможности  подцепить девушку  на ночь, ее
не пустили бы в отель, да и не пошла бы она, и я понимаю что я просто старый
мудак 34 лет и все  равно никто не  захочет отправиться со мной в постель, с
бродягой из  Скид Роу с  вином на губах, в джинсах  и старой грязной одежде,
кому до  такого дело? На улице полным полно  типов вроде меня -  Но  войдя к
себе  в  отель  я  вижу аккуратного инвалида с женщиной,  они поднимаются на
лифте, и часом позже приняв горячую ванну, отдохнув и собираясь идти  спать,
я  слышу  как в  соседнем  номере  они скрипят кроватью в настоящем любовном
исступлении - "Видимо, все зависит от  того как к этому подойти", думаю я, и
иду спать один без девушки но девушки танцуют в снах моих  - О Кущи Райские!
ниспошлите мне жену!
     И ведь были же в жизни у  меня две жены, и  я  прогнал одну и убежал от
другой, и  сотни  подружек каждую из которых я предал  или обманул  так  или
иначе, когда  был молодым и лицо  мое  радовало открытостью и не  стыдился я
спрашивать  -  Теперь  я  угрюмо  смотрю  на  лицо  свое  в  зеркале  и  оно
отвратительно  - Мы любим  нашими  бедрами и бродим под  звездами  мостовыми
твердыми, тротуарами, по  бутылок битым  осколкам,  не излиться нам трепетно
радостно содроганием нежным в потемках  - Везде тусклые  лица,  бездомные  и
безлюбовные, по всему миру, такие жалкие, ночные улицы, мастурбация (однажды
я видел как 60 летний старик мастурбировал два часа прямо в своей комнатушке
в нью-йоркском "Миллс-отеле") - (У него была только бумага - и боль - )
     Ах  думаю  я,  но ведь  где-то  впереди,  в  ночи ждет меня  моя  милая
красотка, она подойдет и возьмет меня под руку, быть может во вторник -  и я
спою для нее и буду как юный Гаутама мечущий пращу чтобы добиться ее награды
- Слишком поздно! Все мои друзья уже старые,  уродливые и толстые, и я тоже,
и ничто не ждет меня кроме надежд которым не суждено оправдаться - и Пустота
Проложит Себе Путь.
     Молитесь Господу,  если  не  можете радоваться жизни  то  обратитесь  к
религии.
     До тех  пор пока не возродят они рай земной, Дни Чистой Природы,  когда
станем мы бродить  обнаженными и  целовать друг  друга в  садах, и проходить
посвящения Любви Господней в Великом Саду  Любовных Встреч, в Земном  Капище
Любви - До тех пор, бродяги -
     Бродяги -
     Всего лишь бродяги -
     И я засыпаю, но совсем по другому чем в  хижине на  горной вершине, это
сон  в комнате,  на улице шумят машины,  сумасшедший  глупый город, рассвет,
наступает субботнее утро  в серости и одиночестве - Я просыпаюсь, умываюсь и
выхожу завтракать.
     Улицы  пусты, и  я сворачиваю не туда, брожу среди каких-то складов, по
субботам никто не  работает, лишь несколько унылых филиппинцев обгоняют меня
- Где же мой завтрак?
     К тому же я чувствую  что  мои мозоли (оставшиеся после гор) разрослись
так что теперь я не могу ехать по трассе, я не смогу закинуть этот рюкзак на
спину  и пройти две мили - на юг  - чтобы выйти из города -- и я решаю сесть
на сан-францискский автобус и ехать на нем до самого конца.
     Может меня там ждет возлюбленная.
     У меня куча денег, и деньги - это всего лишь деньги.
     И что  будет  делать Коди, когда я приеду в Фриско? А Ирвин и  Саймон и
Лазарус  и Кевин?  А  девочки?  Хватит  с меня летних  грез  наяву,  я  хочу
посмотреть что "реальность" припасла там для "меня" -
     "К черту Скид-Роу". Я поднимаюсь вверх по холму потом вниз и немедленно
обнаруживаю отличную закусочную самообслуживания, где ты наливаешь себе кофе
сам  сколько  влезет  и  платишь за  это "по совести"  и можешь  заказать за
стойкой яичницу  с ветчиной и съесть  ее за столиком, где подобрав брошенную
газету можно узнать новости -
     И человек за стойкой так любезен! "Какую хотите яичницу, сэр?"
     "Глазунью, желтками наружу[38]"
     "Да,  сэр,  одну  минуту",  и все его хозяйство, все эти сковородочки и
лопаточки сверкают чистотой  как  новенькие, вот настоящий  набожный человек
который не убоится ночи - ужасной утробной  ночи битых  бутылок, без любви -
вместо  этого он проснется  утром, напевая, и отправится  на работу готовить
людям  еду, уважительно обращаясь к ним "сэр" в придачу - Выносят изысканную
и нежную яичницу с продолговатыми помидорами и хрустящими тостами хорошенько
промазанными  специальной щеточкой подтаявшим маслом, Ах  вот я сижу  и ем и
пью кофе у большого  зеркального  окна,  глядя наружу  на пустую  бесцветную
улицу - Пустую, если не считать идущего куда-то человека в красивом твидовом
пальто и красивых ботинках, "Ах, вот счастливый человек, он  хорошо одет, он
идет себе благочестиво вниз по утренней улице - "
     Я   беру  свой  маленький  бумажный  стаканчик  виноградного  желе   и,
сдавливая, размазываю желе по тосту, выпиваю еще чашечку горячего кофе - Все
будет  в порядке,  одиночество есть  одиночество  где  бы  ты  ни был, и это
одиночество  принадлежит нам, и  в конце концов одиночество  это не такая уж
плохая штука -
     В газетах я читаю о том что Мики Мэнтл не  сможет побить  Бэйба Рута по
очкам  в личном зачете, ну ладно, в  будущем  году  до  него доберется Вилли
Мэйс.
     И  я  читаю  об  Эйзенхауэре машущем  рукой  из  поезда произнося  свои
предвыборные речи,  и  об Адлае  Стивенсоне  таком  элегантном,  фальшивом и
горделивом - я читаю о  беспорядках в Египте, беспорядках в Северной Африке,
беспорядках в Гонконге, беспорядках черт бы их подрал повсюду, беспорядках в
одиночестве - Ангелы бунтуют против небытия.
     Лопай свои яйца
     и
     Заткни пасть

70

     Все кажется таким ярким и пронзительным когда спускаешься после горного
уединения - с  каждым своим шагом я наблюдаю Сиэттл  -  Я иду с рюкзаком  за
плечами  по главной улице  и  счет за комнату  оплачен  и  куча  хорошеньких
девушек поедают рожки мороженого и заходят за покупками в 5 & 10 - На углу я
вижу  чудаковатого продавца газет с велотележкой груженной древними номерами
журналов, упаковками лески и ниток,  такой типаж старого Сиэттла - "В Ридерс
Дайджест о  таких  часто  пишут",  думаю я, и иду  на автобусную  станцию  и
покупаю билет до Фриско.
     На  станции полно народу, я сдаю  свой рюкзак в камеру хранения и брожу
не обремененный  ничем и глазею по сторонам, сижу  на  станции  свернув себе
сигаретку  и покуривая, потом  спускаюсь по улице выпить горячего шоколада у
фонтанчика с содовой.
     У  фонтанчика  работает хорошенькая  блондинка, я  подхожу  и заказываю
густой молочный коктейль, иду к краю  стойки и выпиваю  его там -  Вскоре за
стойкой  становится не протолкнуться народу и я вижу что у нее работы по уши
- Не может справиться со всеми заказами - В конце концов я  все же заказываю
себе горячий шоколад и она чуть слышно бормочет "Гос-по-дии" -  Заходят  два
подростка-пижона  и  заказывают  по  гамбургеру  с  кетчупом, она  не  может
разыскать кетчуп и ей приходится отойти в заднюю комнатку поискать там, а  в
это время вновь  подошедшие сидят за стойкой голодные и  ждут, я оглядываюсь
посмотреть  не  может  ли  ей  кто-нибудь  помочь, продавец  аптечной части,
абсолютно безразличный тип  в очках,  он в конце  концов все же  подходит  к
стойке  но только  чтобы  присесть и заказать  себе  что-нибудь,  бесплатно,
сэндвич с бифштексом -
     "Не знаю я где этот кетчуп!" она уже почти плачет.
     Он переворачивает газетную страницу, "Правда?" -
     Я  разглядываю  его  -  бездушный циничный  клерк  в  аккуратном  белом
воротничке которому на всех наплевать, но который при этом верит что женщины
должны ходить  перед ним  на  цыпочках! - Теперь  разглядываю  ее,  типичная
девчонка с западного побережья, может  быть  бывшая манекенщица, быть  может
даже (всхлип) бывшая  танцовщица из комик-шоу, не  добившаяся успеха  потому
что  не была  достаточно порочной,  как вчерашняя  О`Греди - Но она  тоже из
Фриско, она всегда жила в Тендерлойне, она совершенно добропорядочная, очень
привлекательная,  трудолюбивая,  с добрым  сердцем, но как-то  что-то  пошло
наперекосяк и в жизни выпала ей невезучая карта - вроде как моей матери - Не
знаю, почему не появится какой-нибудь мужчина и  не подцепит ее  - Блондинка
38  лет,  полненькая, с прекрасным  телом  Венеры, прекрасным и  совершенным
камейным лицом, с большими грустными итальянскими веками и высокими скулами,
кремово-мягкими и полными, но  никто ее не замечает, никто  ее  не хочет, ее
мужчина еще не пришел, ее мужчина никогда не придет и она будет стариться со
всей своей красотой в  своем  неизменном кресле-качалке у  окна уставленного
цветочными горшками (О Западное  Побережье!)  -  и  она  будет жаловаться  и
рассказывать историю своей жизни так: "Всю жизнь я старалась как могла" - Но
два  парня настаивают  что  им очень  нужен  кетчуп  и  в  конце концов  она
вынуждена сказать что он кончился и они сердито начинают есть - Один из них,
уродливый  малый, берет свою картофельную соломку и  начинает вытряхивать ее
из  обертки  остервенело стуча по  прилавку будто хочет  забить  кого-то  до
смерти, по-настоящему сильными и быстрыми убийственными ударами,  они пугают
меня  - Его приятель довольно привлекателен но почему-то  привязан  к своему
уродливому  приятелю  и  они  большие  друзья,  может  быть  избивают вместе
стариков по ночам -- В это время она совсем шалеет от дюжины разных заказов,
сосиски,  гамбургеры (я теперь тоже  хочу гамбургер), кофе,  молоко, лимонад
для детей, а бездушный клерк сидит и  читает газету пожевывая свой сэндвич с
мясом  -  Ничего не замечает -  Ее  волосы растрепались и  прядь  их лезет в
глаза,  она  почти  рыдает  - Всем  им  плевать потому что  никто ничего  не
замечает - И вечером она пойдет в свою маленькую чистую комнату с кухонькой,
покормит кошку и  махнув рукой отправится спать, одна из  очень  хорошеньких
женщин, такие редко встречаются - Без Лохинвара[39],  стоящего под дверьми -
Ангел в облике женщины - А по сути  такая же отверженная как и я, ведь никто
не полюбит  нас ночью - Вот  как  устроен этот мир, вот  он ваш мир - Ударь!
Убей! - Будь безразличен! - Вот оно  ваше Настоящее  Пустотное Лицо -- и вот
что  наша пустая вселенная припасла нам, Ненужность - Ненужность  Ненужность
Ненужность!
     И  еще  вот  что  меня  удивляет,  она  вовсе  не  обращается  со  мной
пренебрежительно  за то что целый час я пялился  на нее  крутящуюся белкой в
колесе, вместо  этого  она  доброжелательно  отсчитывает  мне  сдачу,  кинув
быстрый обеспокоенный взгляд нежных голубых глаз - Я представляю себя у  нее
в комнате, ночью, выслушивающим для начала перечень ее обоснованных жалоб.
     Но у меня автобус отходит -

71

     Автобус  вырывается  из  Сиэттла  и  мчится   на   юг  в   Портленд  по
посвистывающей  дороге  99  - Я  удобно  устраиваюсь  на  заднем  сиденье  с
сигаретой  и газетой,  мой  сосед  похожий на индонезийца  молодой  студент,
довольно неглупый, он  говорит мне что приехал с Филиппин  и в конце  концов
(узнав что я говорю по-испански) признается что считает белых женщин дерьмом
-
     "Les mujeres blancas son la mierda"
     Я  поеживаюсь от этих  слов, орды  монгольских  завоевателей  заполонят
Западный Мир, повторяя их, а ведь речь идет всего-навсего о бедных маленьких
блондинках выбивающихся из сил у прилавка - Бог ты мой, будь я султаном! Я б
этого не  допустил! Я  бы распорядился  как-нибудь получше!  Но ведь все это
просто сон! Тогда к чему так волноваться?
     Мир не выжил бы, не будь у него сил освободиться самому.
     Сосите! сосите! сосите титьку Небесную!
     Бог это Собака прочитанная наоборот[40]

72

     Среди  камней  и  снегов меня  переполняла  злость, среди камней  чтобы
сидеть и снега чтобы пить, камней чтобы зачинать горные лавины и снега чтобы
кидаться снежками  в  свой  домик  -  я злился  среди  комаров  и  умирающих
муравьиных  самцов,  злился  на  мышь  и  убил ее,  злился на  тысячемильную
круговую  панораму гор со снеговыми шапками  под  синим небом дня и звездным
восторгом ночи - Злился потому что был глупцом, ведь мне нужно было любить и
каяться -
     И вот я вернулся в чертово кино этого мира и что же мне делать теперь?

     Сиди себе дурень,
     дури себе,
     вот и все --

     Подступают тени,  падает ночь, автобус мчится вперед по дороге  -  Люди
спят, люди  читают, люди курят - Затылок  водителя недвижен и безжизнен -- И
скоро  уже показываются  портлендские огни  холодные  и обманчивые и  воды и
скоро  городские  улицы и фонари развязок автострад пролетают мимо - А потом
просторы Орегона, Долина реки Вилламетт -
     На восходе  я неспокойно  просыпаюсь  и вижу горы Маунт  Шаста и старый
Черный Батте, но горы не поражают меня больше - я даже не выглядываю из окна
-- Поздно уже, и на фиг надо?
     Потом долгое горячее солнце Долины Сакраменто целый воскресный полдень,
и пустынные маленькие городишки где мы делаем короткие остановки и где я жую
воздушную кукурузу  и присаживаюсь где-нибудь  и жду - Ага! - Скоро Валлехо,
виднеется    залив,    и    что-то   новое   начинает    вырисовываться   на
изумительно-облачном небе - Сан-Франциско и Залив!
     И все то же одиночество -

73

     Мост  по-настоящему  изумляет,  въезд-в-Сан-Франциско  по  Мосту  через
Оклендский Залив, над водами чуть встревоженными плывущими на восток в океан
лайнерами и паромами, над водами выносящими тебя к иным берегам,  так всегда
казалось мне когда я жил  в  Беркли - после пьяной ночи, или двух, в городе,
баммм, старый трамвай "М"  катит над  водами вынося  меня к  другому  берегу
тишины  и умиротворенности  - Мы (с Ирвином)  проезжая по  Мосту  говорим  о
Пустоте  -  И  даже сам вид  крыш  Фриско переполняет возбуждением и  верой,
массивное нагромождение  зданий центра,  летучий  красный конь Стандард Ойл,
высотки Монтгомери Стрит,  Отель Св. Франциска, холмы, волшебная Телеграфная
Горка с Койтовой башней[41] на вершине,  волшебная Русская, волшебная Башка,
и волшебная Миссия за ними увенчанная крестом всех скорбей, когда-то давно я
уже видел  их  так  в пурпурном  закате  стоя  вместе  с  Коди  на маленьком
железнодорожном  мосту - Сан-Франциско, Норт-Бич,  Чайнатаун,  Маркет-стрит,
бары,  Бэй-Ум,  Белл-отель, вино,  переулки, бедолаги, Третья  Улица, поэты,
художники,  буддисты, бродяги, торчки,  девушки,  миллионеры,  моряки, целое
кино из  жизни Сан-Франциско можно увидеть  не вылезая  из едущего по  Мосту
автобуса или трамвая, сердце щемит прямо как в Нью-Йорке -
     И  все  они  здесь, мои друзья, где-то среди этих  игрушечных  улочек и
когда они увидят меня ангел улыбнется - Это очень даже неплохо - Не такое уж
оно плохое, это Одиночество -

74

     Ух  ты,  совсем  другая  обстановочка, так всегда  в Сан-Франциско,  он
всегда  дает  тебе смелость потворствовать своим желаниям -  "Этот город так
сделан,  чтобы  ты  в  нем  делал  именно   то  что  хочешь,  с   некоторыми
ограничениями воплощенными в  камне и памяти" --  И  такое вот --  поэтому -
чувство, что "Ух ты, О Переулок, я добуду себе пузырек токайского и пройдусь
по тебе, прихлебывая" - Это  единственный известный мне  город где можно так
открыто  прогуливаясь  по  улице пить и никому до тебя нет дела  - все  тебя
просто сторонятся и ты  для них вроде  прибалдевшего морячка  О Джо Маккоя с
Ларлайна - "он че, один из этих алканавтов?"  - "Нет, просто старый бедолага
матрос, он плавал в Гонконг и Сингапур и обратно много раз и теперь попивает
себе вино в боковых переулочках у Харрисон-стрит" -
     Харрисон-стрит это улица по которой катит наш автобус, под  уклон вниз,
и мы болтая проезжаем еще  семь кварталов на север до Седьмой  улицы, где он
сворачивает  в сутолоку  воскресного городского движения  -  и вот они,  все
Радости твои на этой улице.
     Повсюду что-то происходит. Вот идет Лохматый Чарли Джо из Лос-Анжелеса,
чемодан,  светлые  волосы, спортивная рубашка,  большие  массивные  наручные
часы, и  с ним веселая девица Минни О`Перл которая поет в группе в баре Руэй
- "Эгей?"
     А вот и  негры-носильщики баг