ами,  amor,  corazon и  tequila - Мой стол  завален  бумагами,
очень  красиво если смотреть прищурив  глаза,  туманно молочный  беспорядок,
груды  бумажных  листов,  будто  в  забытом  сне  с  картинками  на  бумаге,
вырисованными как в комиксах, как  реалистическая сценка из старого русского
фильма, масляная лампа  отбрасывает полутени -  И вглядываясь  в свое лицо в
оловянном  зеркале я  вижу  синие  глаза, загоревшее на солнце лицо, красные
губы,  недельной  давности небритость и думаю: "Сколько же  мужества  нужно,
чтобы    жить    перед    лицом    этой    невыносимой    безысходности    -
"идиот-ты-же-умрешь"?  Не-ет,  все  сказанное   и  сделанное   действительно
становится неважным" - Так  должно быть, так оно есть, Золотая Бесконечность
развлекается движущимися картинками - Мучает меня в тюряге, во что тогда мне
верить?  -  Мечом  сечет конечности  и что  ж  мне делать  тогда, ненавидеть
Калингу до и после горестной смерти моей?  - Пра есть сознание.  "Покойся  в
Священном Мире" -

27

     И  вот  однажды  мне  вдруг приходит в голову  включить радио послушать
общую  трепотню  и  я слышу всеобщие  восторги по  поводу  молнии,  Рэйнджер
попросил Пата с Кратерной передать чтобы я немедленно с ним  связался, что я
и делаю, и он говорит "Как у тебя там  с молнией?" - Я говорю "Здесь наверху
ясная  лунная  ночь,  северный  ветер"  - "Ага",  говорит  он чуть нервно  и
встревожено. "Кажется ты в порядке" - Тогда только  я вижу вспышку на юге  -
Он  хочет,  чтобы я вызвал полевую группу с  Большого Бобрового, я  пытаюсь,
никто  не  отвечает - Внезапно  ночь  и  радио взрываются  воплями восторга,
вспышки на  горизонте сверкают  подобно  предпоследней строфе Алмазной Сутры
(Алмазный  Резец  Обета Мудрости),  вереск  издает зловещие  звуки, ветер  в
стропилах  сторожки полнеет  подозрительнейшими дуновениями и кажется  будто
шесть недель пустынного тоскливого  уединения на  Пике Одиночества подошли к
концу и я  опять внизу, и  все  это из-за дальней молнии, дальних  голосов и
доносящегося  иногда  дальнего  бурчания  грома  -  Луна  продолжает  сиять,
затягивается тучами гора Джек, но не Пик  Одиночества, могу себе представить
как старина Джек-Снежные-Поля хмурится в их мраке - гигантское крыло летучей
мыши размером миль 30 на 60 медленно наползает, грозя вскоре погасить  луну,
которая печально в туманной дымке гибнет у себя в колыбели - Я меряю  шагами
ветреный двор и чувствую себя странно и радостно  - молния желто выплясывает
над вершинами  хребта, два  пожара  уже начались в  Пасайтеновском Лесу  как
сообщил захлебывающийся и  восторженный Пат  с Кратерной,  он говорит "Я тут
отмечаю  места, куда молния ударяет, веселые  дела"  что он вовсе  делать не
обязан это не его район и не мой тоже более 30 миль отсюда - Прогуливаясь, я
думаю   о   Джерри  Вагнере  и  Бене   Фэгане,   которые  во   время  своего
смотрительского уединения писали стихи (на Старательской и Кратерной)  и мне
хочется  их повидать  и  еще чтобы  не уходило странное чувство будто я  уже
спустился  с горы и вся эта  тоскливая хреновина  позади  - Почему-то, может
из-за  всей  этой  суматохи,  меня  невероятно  затащило  от  открывания   и
закрывания двери  в хижину, она  теперь  кажется населенной, об этом пишутся
стихи,  ванная,  вечер перед  выходными и  люди  этого мира,  нечто, и можно
чем-то заняться или кем-то быть - И сегодня уже не просто Четверг Вечером 14
Августа  в Одиночестве но Ночь  Мира  и Вспышек Молнии и  в ней вышагиваю  я
повторяя про себя строчки  из  Алмазной Сутры (ведь может же внезапно  пасть
молния  и поразить  меня  прямо  в спальном  мешке  моем  страхом Божиим или
сердечным приступом и гром грянет тогда прямо в  мой громоотвод) -  : "Когда
последователь  учения  вынужден сохранять  любое,  пусть  даже  ограниченное
суждение  о реальности ощущения собственной отдельности, реальности ощущения
отдельности  других  людей,  реальности ощущения отдельности  живых существ,
реальности ощущения  отдельности всеобщей сущности, тогда  он  хранит  нечто
несуществующее"  (в  моем  пересказе) и этой ночью  более чем когда-либо мне
видна  истинность  этих  слов -  Для  всех  этих  феноменов, то  есть  вещей
кажущихся, и  всех  ноуменов,  то есть  вещей как  они  есть,  утеря Царства
Небесного  (и не только) суть - "Сон, фантазм, пузырь на воде, тень, вспышка
молнии..."
     "Я  выясню и  сообщу тебе  --  оба-на,  еще  одна -- в общем,  выясню и
сообщу, ух-ты,  сообщу  обстановку" говорит Пат по радио  стоя  возле своего
пожароискателя  и отмечая  крестиками  места  куда  как ему кажется  ударила
молния. Он говорит  "оба-на!" каждые 4 секунды, по-моему со своими "оба-на!"
он  ужасно забавен  прямо как придуманный нами с  Ирвином  "Капитан Оба-на",
Капитан Корабля  Дураков  по  сходням  которого пробираются тайком  на  борт
всевозможные  вампиры,  зомби,  таинственные  странники и клоуны-арлекины  и
когда  корабль en route sur le voyage  доплывает до края земли и  собирается
перевалиться через край вниз, Капитан говорит "Оба-на!"

     Пузырек, тень -
     оба-на -
     Вспышка молнии

     "Оба-на", говоришь  пролив суп  на  стол  -- Конечно мало приятного, но
скользящий-сквозь-мир    должен   радоваться   всему   происходящему,   быть
беззаботным пышущим радостью засранцем - (пышущим бедствием) -  так что если
удар  молнии  разнесет  Джека  Дулуоза в  его Одиночестве на куски,  Старина
Татхагата насладится этим как оргазмом, вот и все

28

     Пссст, пссст,  говорит  ветер,  несущий грозу и  пыль ко  мне  -  Клик,
говорит громоотвод,  получая разряд  электричества от молнии ударившей в пик
Скэджит,  могучая  сила неслышно  и  бережно проскальзывает по моей защитной
мачте,  проводам  и  растворяется в земле  одиночества -  Никакого  грохота,
чистая  смерть  -  Пссст,  клик,  и  лежа  в  своей  кровати  я  ощущаю  как
содрогнулась  земля - Кажется большой пожар бушует в пятнадцати милях к  югу
восточнее Рубиновой горы и где-то возле ручья Пантеры, здоровенное оранжевое
пятно, в 10  часов электричество  тянущееся к огню бьет в этот место опять и
пожар  разгорается до катастрофических размеров, далекое  бедствие  и  я  не
удерживаюсь от "Ох-о-ох" -- Кто-то там выжигает себе глаза рыданиями?

     Гроза в горах -
     металл
     Маминой любви

     И  в  насыщенном  электричеством  воздухе  что-то вдруг  напомнило  мне
Лэйквью Авеню около Лапин-Роуд где я  родился одной  грозовой  летней  ночью
1922 года, ночью песка  на мокром  тротуаре,  наэлектризованных и  блестящих
трамвайных  рельсов,  промокших  лесов  на  заднем  плане,  апокалипсическая
паратоманоитическая[10]   детская  коляска  гугукает  на  блюзовой  веранде,
влажная, под грушевым глобусиком лампочки, и все  это  слышится мне в песнях
Татхагаты,  песнях горизонтящихся  молний и грома  барабахающего из утробных
глубин, Храм в ночи -
     Где-то около полуночи от непрерывного глядения во тьму за окном мне уже
везде мерещатся пожары,  даже  у себя под носом  у самого Грозового  ручья я
вижу три светящиеся ярко-оранжевые огненные вытянутости призрачного пламени,
которые вспыхивают и гаснут в моих напряженных и наэлектризованных зрачках -
Гроза  то  затихнет  ненадолго  то  крутанувшись   где-то   в   пространстве
обрушивается  на мою гору опять и  в конце концов я  засыпаю  - Просыпаюсь в
дождевую морось,  серость, на небе  к югу от меня обнадеживающие серебристые
просветы - на 177o 11'' где вчера был большой пожар я вижу теперь
странную  коричневую  заплатку на  заснеженной  горе  отметившую  где  огонь
бушевал  шипя  под  ночным  дождем,  возле  Грозового  и  Коричного  никаких
признаков  ночных  призрачных пожаров  - Сочится туман, моросит дождь, такой
весь трепещущий и восхитительный день и в полдень я чувствую  первозданность
Северной  зимы  принесенной  ветром  с  Хозомин,  ощущение Снега в  воздухе,
железная сероватость и стальная синева скал - "Эгегей, ну и дела!" ору я моя
свою посуду после  вкусного превосходнейшего  завтрака с  блинами  и  черным
кофе.

     Дни проходят-
     им не остановиться
     И мне не понять

     приходит мне в голову когда я обвожу кружочком 15 августа в календаре и
смотрю на часы, уже 11.30 и значит полдня уже прошло - Выйдя во двор влажной
тряпкой  я   оттираю  от   летней  пыли   свои   полуразвалившиеся  ботинки,
прогуливаюсь и  размышляю - Петли  двери в  прихожую разболтались, из печной
трубы  вывалился камень, настоящую ванну я смогу принять не раньше чем через
месяц  и мне  на это  наплевать  - Дождь опять  начинается, теперь  уж точно
зальет любой пожар -  Во сне мне приснилось  что я поругался с Эвелин, женой
Коди, что-то такое  насчет их дочки,  дело происходит в солнечном домике  на
барже  в  солнечном  Фриско,  и  она угощает  меня  самым  злобным  из  всех
ненавидящих  взглядов   за  всю   историю  человеческой  ненависти  и   бьет
электрическим разрядом, от которого меня  всего корежит до самых кишок, но я
почему-то не  должен  подавать  вида  что боюсь  ее  и продолжаю невозмутимо
разглагольствовать сидя в  своем кресле - На той самой  барже где в одном из
моих старых снов мать развлекала адмиралов - Бедная Эвелин, она слышит как я
соглашаюсь с Коди что  с ее  стороны было  глупо отдать  единственный в доме
торшер  Епископу  и  ее  сердце  колотится над ее тарелками - Бедные  сердца
человеческие, повсюду-то они колотятся.

29

     В этот  дождливый день  чтобы  сдержать  обещание  данное  себе  в  тот
апрельский день когда Джерри приготовил для нас в своем  домике в Милл-Волли
восхитительнейшее китайское  блюдо из риса я делаю на жаркой печи обалденный
китайский  кисло-сладкий соус  состоящий из  зеленой  репы,  кислой капусты,
меда, черной патоки, красного  винного  уксуса,  свекольного рассола  (очень
темного  и горького) и пока все это булькает на плите и крышка на кастрюльке
с рисом начинает приплясывать,  я выхожу во двор  и говорю "  Китайска обеда
всегда осень-осень холесая!" и  вдруг вспоминаю отца и "Чин Ли" в Лоуэлле, я
вижу краснокирпичную стену за стеклом ресторанной кабинки и дождь, пахучий и
краснокирпичный дождь, дождь китайских обедов  в Сан-Франциско, через унылые
равнины и горы я  вспоминаю плащи и обнаженные в улыбке зубы, это необъятное
неотвязное  видение  подернуто  скудными  обрывками  -  тумана  -  тротуаров
городов,  дыма  сигар и  звяканья монет  за прилавком, и  того как китайские
повара загребают круглым черпаком из  котла  рис, подносят к  нему маленькую
китайскую  чашу,  переворотом  черпака  перекидывают  в  нее  круглый  комок
дымящегося  риса  и  приносят  в   кабинку  со   всеми  этими   сумасшедшими
ароматнейшими соусами - "Китайска обеда всегда  осень-осень  холесая!" - и я
вижу поколения дождей, поколения дымящегося  риса, поколения краснокирпичных
стен  со старомодными красно неоновыми рекламами сверкающими на них  теплыми
огнями  кирпичной  пыли, ах милый  неописуемо зеленый рай  светлых попугаев,
тявкающих дворняжек,  старых Дзенских  Безумцев с  их  приколами и китайских
фламинго, которые изображены на восхитительных вазах династии Минь и  других
менее славных династий - Дымящийся рис, его аромат такой густой и  древесный
и он чистый как облака,  несущиеся над  озерной долиной  в  сегодняшний день
"китайской  обеды",  когда  ветер  подталкивает  их  молочно-струящихся  над
порослью молодых пихт к первозданным мокрым скалам

30

     Мне снятся женщины, женщины в трусиках, женщины в комбинациях,  одна из
них сидит возле меня стыдливо отодвигая мою расслабленную руку от места  где
ее тело мягко закругляется но хоть я не делаю никаких усилий к этому так или
иначе но моя рука остается там,  другие женщины и даже тетушки  наблюдают за
мной - И  в  определенный момент  эта  мерзкая высокомерная  стерва, которая
оказывается  моей женой, встает и  выходит в туалет, фыркнув и сказав что-то
пренебрежительное,  я смотрю  на  ее  узкую  задницу -  я  последний  дурак,
домашний  узник,  приговоренный  вожделеть к ненавидящим  меня женщинам, они
призывно возлагают свою плоть по всем диванам, комната превращается в  котел
забитый  мясом  женских  тел  - сплошное  безумие,  я  должен  освободиться,
пережевать их  всех,  рвануть на товарняке  вон отсюда[11] - Я  просыпаюсь и
радуюсь что надежно  защищен  дикостью гор - И ради этой грушевидной  пухлой
плоти с влажной дыркой я  готов был просидеть  ужасающие тысячелетия в серых
комнатах освещенных серым солнцем, окруженный полисменами и алиментщиками, у
дверей и  в  ожидании  тюрьмы?  Это  кровоточащая комедия. - Великие Ступени
Мудрости  горестного  понимания  свойственного Величайшей Религии  оставляют
меня при виде гарема -- Эх, да что там гарем, все мы на небесах - благослови
же  их всех их  мычащие сердца - Некоторые  агнцы женского пола, у некоторых
ангелов женские крылья и все это приходит к материнству так что простите мне
мою язвительность - извините мою похоть.
     (Хрю хрю хрю)

31

     22 августа для меня это очень важный день, именно 22-е число (много лет
подряд)  было  для меня  днем важнейшим (по  некоторым причинам) днем Первых
Скачек моего лоуэлльского детства,  прыгают мраморные камушки детки играют в
зашибалку - Это произошло в  конце  лета  той прохладной августовской порой,
когда звездными ночами деревья особенно  густо темнеют за  окном, прибрежный
песок  становится  прохладным  и  в   нем  поблескивают  маленькие  раковины
моллюсков  а через  Лунный  лик  проносится  тень  Доктора  Сакса  -  Скачки
Могиканской   Весны   были   захолустными   скачками   туманного   Западного
Массачусетса,  с  нищенскими  призами,  потрепанной  публикой,  изможденными
лошадьми и грумами из Восточного Техаса, Вайоминга и старого Арканзаса - Они
проходили   весной   и   в   них   обычно   участвовали   только   никчемные
коняги-трехлетки,  но  вот  Большой  Августовский  Кубок  был  популярнейшим
событием на него стекались сливки общества Бостона и Нью-Йорка и это было Ах
теперь  когда лето  кончилось,  у  результатов скачек,  у  имени  победителя
появляется осенний  аромат  словно  аромат яблок  собранных уже в корзины  в
Долине, аромат  сидра и  трагической  конечности, и последней  теплой  ночью
солнце заходит за старыми  конюшнями Могиканской  и печальноликая луна сияет
сквозь  первые железногустые  облака  Осени и скоро будет уже холодно  и все
застынет -
     Детские сны и мечтания, и весь  мир этот  есть ни что иное как  большой
сон, сделанный  из  просыпающейся (почти проснувшейся!) материи -  Что может
быть прекраснее -
     Чтобы завершить,  увенчать и драматизировать мое 22  августа  - в  этот
самый  день  в 1944-м был  освобожден  Париж и в  этот  жаркий  нью-йоркский
полдень  я был на  10 часов  выпущен из тюрьмы чтобы жениться на моей первой
жене, где-то в районе Чэмберс-стрит,  в сопровождении детектива с пистолетом
в кобуре - какая же пропасть лежит между меланхолично-печальным Ти-Пуссе[12]
с  его  прыгающими  камешками,  с  его  старательно  вычерченными  таблицами
результатов  Могиканских Скачек и пышущей невинностью комнатой, и коренастым
моряком со  злодейской  рожей женящимся под  полицейским  конвоем в кабинете
судьи   (потому  что  районный  прокурор  думал  что  невеста  беременна)  -
гигантская пропасть, я тогда  так  ужасно опустился, в том августе, что  мой
отец не  захотел  бы даже разговаривать со мной,  не  говоря уж  о том чтобы
попытаться  вытащить меня из тюрьмы  - И вот августовская луна сияет  сквозь
лохмотья    набежавших    облаков    уже    не   прохладно-августовских    а
холодно-августовских  и  Осень присматривается к  пихтам чьи силуэты видны в
послесумеречье  на фоне далекого  озера, небо  снежно-серебряных  и  ледяных
цветов дышащее  морозным туманом  и скоро все  будет кончено -  Осень Долины
Скэджит, но мне никогда не позабыть еще более безумную Осень Долины Мерримак
когда серебряная стонущая луна сочилась брызгами холодного тумана и запахами
фруктовых садов и дегтярно-чернильные ночные скаты крыш густо пахли ладаном,
дымом горящих дров, дымом сжигаемых листьев,  речным  дождем, прихватывающим
сквозь   штаны   холодом,   запахом   открывающихся   дверей,   двери   Лета
приоткрываются чтобы впустить ненадолго улыбающуюся яблочно  ликующую осень,
за ней ковыляет искрящаяся старушка-зима - Таинственная магия первых осенних
дней  которая  вопреки многолетним молитвам местных  сестер-монашек живет  в
лоуэлльских переулочках - индейские духи в дуплах деревьев,  в  их корнях, в
самой  земле, в глине, индейцы во  всем  -  Что-то (но  не  птица) стремглав
проносится мимо -- Шлепки весел каноэ, озеро в лунном свете, силуэт волка на
гребне горы, цветок,  утрата - Штабель  дров, сарай,  лошадь, ограда, забор,
мальчик,  земля  -  Масляная  лампа,  кухня, ферма,  яблоки, груши,  дома  с
привидениями, ели, ветер, полночь, старые одеяла, чердак, пыль  -  Изгородь,
трава,  бревно,  тропинка,  старые   увядшие  цветы,  шелуха  от  кукурузных
початков, луна, разноцветные лохмотья облаков, огни, магазины, дороги, ноги,
ботинки, голоса, витрины, двери открывающиеся,  двери закрывающиеся, одежда,
тепло, конфеты, холод, страх, тайна -

32

     Насколько я  знаю из  всего моего нынешнего  опыта,  эта так называемая
Лесная  Служба  не  более чем  прикрытие, с  одной  стороны  замаскированная
попытка  правительства ввести тоталитарное ограничение доступа людей в леса,
когда  вам  говорят,  не смейте  ставить  здесь  палатки,  не  смейте  здесь
мочиться,  делать  то-то  и  то-то незаконно а  вот то-то  и  то-то вы  себе
позволить можете,  здесь  в  Даосской  Первобытной Глуши,  в Золотом Веке  и
Тысячелетнем  Прошлом  Рода  Человеческого, а с другой стороны  форма защиты
интересов  лесопромышленников  в  результате  чего  леса  год   за  годом  в
"сотрудничестве" с  Лесной  Службой  вырубаются  всякими там компаниями типа
Бумажных Салфеток Скотта а  Лесная Служба тем временем гордо оповещает о том
сколько во  всем Лесу кубических футов древесины (как будто это означает что
у вас  лично появится хотя бы  кубический дюйм  чтобы поставить туда палатку
или  помочиться) и,  как  результат, люди всего мира подтирают себе  задницы
прекрасными деревьями -  А  что касается молний и пожаров, то  что теряет от
лесного пожара  отдельно взятый американец? и как Природа справлялась с этим
на протяжении миллионов лет?  - Размышляя об этом я лежу на животе на скамье
в лунной ночи и ощущаю бездонный ужас этого мира, во всех его самых паршивых
местах  вроде  перекрестков  ричмонд-хиллских  улиц  за  Ямайка-Авеню  и   к
северо-западу от Ричмонд-Хилл-Центра, кажется именно туда я шел одной жаркой
летней  ночью  когда  Ма  (в  1953-м)  была  на юге в гостях  у  Нин,  там я
прогуливался и  вдруг из-за того видимо что был в  глубокой депрессии, вроде
той что мучила меня  однажды зимней ночью  когда я так же вот бродил за день
до  смерти  отца  где-то  в  этом  районе и позвонил  Маделайн Уотсон, чтобы
назначить  ей  свидание и  узнать  выйдет ли она за  меня  замуж,  внезапный
приступ безумия  которым  подвержен я,  "сумасшедший бродяга  и ангел"  -- я
вдруг осознал что  нет  на всей земле такого места где этот  бездонный  ужас
рассеивался бы (Маделайн была  удивлена, перепугана и сказала что у  нее уже
есть  постоянный  парень,  наверное  до сих  пор  через  много  лет все  еще
недоумевает зачем  я ей  звонил  и  какая муха  меня укусила) (а может тайно
любит меня) (у меня только что было видение ее лица на кровати  возле  меня,
эти   прекрасно-трагические   черты  смуглого  итальянского   лица,   такого
исчерченного дорожками  слез, такого  целуемого,  округлого,  милого,  такие
всегда нравились мне) -- и подумал что даже живи я  в Нью-Йорке, поджидал бы
там меня  бездонный ужас бледных ноздреватых  лиц  телевизионных  актеров  в
узких серебристых галстуках на светских  приемах и  безысходная  унылость их
риверсдэйл-драйвских   квартир   со   сквозящими   пла