ким голосом, что абонент не подходит. Я набрала снова.  Ну,
просыпайся давай.
   Четвертый гудок, пятый.... Стоп. Контакт. Есть контакт! На  другом  конце
провода Ян совершенно отчетливо крыл матом всех, кто звонит  в  такую  пору.
Пока он не бросил трубку, я  стала  набирать  тоновую  фразу,  шесть  звуков
всего. Янек моментально перестал ругаться.
   - Что? - переспросил он.
   Я набрала снова.
   - Кто это шутит? - шутит... сам понимает, что  спрашивает  ерунду.  Кроме
нас двоих об этой системе никто не знал. Я набрала фразу  снова,  подождала,
нажала девятку, чтобы он знал, куда  приезжать,  и  бросила  трубку.  Теперь
оставалось только ждать.
   Скорчившись, я сидела за телефонной будкой прямо на земле. Грязь меня  не
волновала, все равно  быть  грязнее  чем  я  есть  трудновато.  А  вот  если
какой-нибудь прохожий задумает позвонить и обнаружит такую страшилу в будке,
его и удар хватить может. Вот оно, человеколюбие  -  замерзать  на  покрытой
окурками земле, лишь бы какой-нибудь гуляка не заработал  нервный  шок.  Как
будто меня заботят чьи-то нервы. Мне бы в своих разобраться, если они вообще
еще остались. И умудрилась я в такое вляпаться...
   Вдалеке раздался шум мотора, кто-то приближался к  перекрестку  с  нужной
стороны. Я глянула на часы - и десяти минут не прошло. Если это  Ян,  то  он
побил все рекорды по пожарному надеванию штанов. Я осторожно выглянула из-за
своего укрытия. Рядом с автобусной остановкой парковался зеленый потрепанный
Кадет. Слава богу, приехал... Как бы мне так вылезти, чтобы он в обморок  не
упал... Трудная задачка.
   Янек, в старых штанах и с на редкость взъерошенной шевелюрой уже вышел из
машины и подошел к будке. Вид был озадаченный - карточка  вставлена,  трубка
болтается (я ее предварительно сняла). Он  поднял  трубку,  послушал  гудки,
подергал карточку, выругался и стал озираться. Постояв минуты две  и  никого
не обнаружив, он, явно злой, пошел обратно к машине.  Вот  тут-то  тормозить
было  нельзя,  еще  минута  и  он  уедет.  Пришлось  раскрывать   инкогнито.
Собравшись с духом, я окликнула:
   - Янек!
   Он застыл как вкопанный. Оглянулся. Потряс головой. И пошел дальше. Блин,
придется все-таки вылезать, ничего не поделаешь. Я  с  трудом  поднялась,  с
опасением вылезла под обличающий свет фонаря.
   - Янек!
   Признаюсь, такого дикого лица я в жизни еще не видела. Ясно  было  видно,
что он готов бежать  со  всех  лопаток,  молиться,  креститься  и  падать  в
обморок. С такой дикой рожей он стоял минуты три. Я не  приближалась,  чтобы
не усугублять стресс. Наконец он судорожно сглотнул и сделал шаг вперед.
   - Кей?
   - Да, - подтвердила я, - привет.
   Он пошевелил волосы рукой.
   - Я что-то не так сделал?
   - Ты о чем?: - удивилась я.
   - Я что-то забыл? - продолжал он, - иначе бы ты  меня  с  того  света  не
беспокоила...
   - Очнись, - завопила я, - я живая!
   Он попятился.
   - Не может быть. Ты утонула. Три недели назад.
   Значит, это не ошибка... Следовало ожидать, в таком месте,  как  банк,  с
датой не ошибаются...
   - Да не утонула я! Живая. Помнишь, - быстро затараторила я,  -  как  я  в
ванной четверть часа валялась? Так вот, тут то же самое произошло...  Только
валялась я гораздо дольше.
   - Это точно ты? - сомневался брат.
   - Да, точно я, - я была уже в отчаянии.
   Медленно он подошел,  с  опаской  потрогал  за  плечо,  и  удовлетворенно
констатировал:
   - Теплая.
   - Теплая, живая и голодная! - взвыла я, - я домой хочу!
   Он продолжал  меня  щупать,  наверное,  чтобы  окончательно  убедиться  в
реальности, не забыв пару раз ущипнуть себя самого. Обошел вокруг пару  раз,
потрогал еще раз, и неожиданно взревел:
   - Кей!!! - в следующую  минуту  я  взмыла  в  воздух,  он  обнимался  как
бешеный, и кажется даже ревел, но было трудно понять,  отчего  у  него  щеки
мокрые - то ли правда плакал, то ли об мое мокрое платье измазался.  Но  это
было уже не важно. Главное, он меня признал.
   Пять минут спустя, истисканная и исцелованная, несмотря на слой грязи,  я
уже сидела в машине, грызла какое-то засохшее печенье из бардачка и  глазела
по сторонам. К себе домой я не собиралась, ехали к Яну. Вся его родня  опять
была в деревне, бояться мне было нечего. Не стоит  и  говорить  о  том,  что
первое, что я сделала - залезла в ванну. Вылезла оттуда чистая, но  вид  мой
все равно не внушал оптимизма. От загара не  осталось  и  следа,  кожа  была
бледная, даже синюшная какая-то, а этом фоне мои любимые веснушки смотрелись
особенно некстати - как голуби накакали. А ведь я так любила эти веснушки...
Завернувшись в махровый халат, я отправилась на кухню и стала  размеренно  и
методично  уничтожать  весь  запас  провизии.  Весь  стол  передо  мной  был
заставлен тарелками, блюдцами, чашками и плошками. Янек  сидел  напротив  и,
подперев щеку рукой, блаженно на меня взирал, наверно, никогда не видел, как
утопленники восстают из ада.
   Когда в меня не лез больше ни один кусок, я тяжело откинулась  на  спинку
стула и отдышалась. Есть больше не хотелось.  Но  во  мне  проснулось  дикое
желание... просто до истерики...
   - Ян, - пискнула я, - сигаретка у тебя найдется? -  в  последние  часы  я
старалась об этом не думать, боялась, что свихнусь от этой зависимости.
   На мое удивление, он ответил:
   - Конечно. Это не твои любимые....
   - Неважно, - заявила я, раздирая пачку Давидофф. - Сейчас  это  абсолютно
не важно.
   Боже, какое блаженство это было... После пары затяжек я прозрела.
   - Э! А с каких это пор ты курить начал? Ты ведь клялся, что не будешь!
   - С тех самых, как ты сгинула, - ответил он, - и не учи меня жить.  Лучше
скажи, что ты будешь делать теперь.
   Я задумалась. Действительно, а что мне делать-то? Мучимая холодом, жаждой
и никотиновой зависимостью, я об этом не задумывалась. Все  считают,  что  я
померла. А я жива. Мне выйти завтра на площадь и объявить городу об этом?  А
нафик мне это надо?
   - Буду скрываться, - решила я наконец, - пока не отомщу Дьяволу.
   Янек вздохнул.
   - Не надо ему мстить. Пожалуйста, не надо.
   - Как это не надо, - взвилась я, - он меня притеснял,  он  меня  оскорбил
перед всем городом, все его шлюхи видели, как я  на  коленях  ползала.  Тебе
этого мало?!
   - Не надо ему мстить, - повторил Янек, - он уже за все наказан.  Да  так,
что тебе и не снилось. Помнишь ту тетку?
   - Какую еще тетку? - огрызнулась я.
   - Которая работала уборщицей в баре. В тот вечер... Когда Шейн узнал, что
кольцо у тебя... Он не смог сообщить  об  этом  Дьяволу.  Не  успел.  Но  он
написал записочку. И попросил уборщицу ее передать.
   - Это не ту, что она отдала ему на мосту?
   - Ту самую. С этим убийством заварилась такая каша.  Бар  закрыли,  город
сошел с ума, она никак  не  могла  Дьявола  поймать.  Даже  домой  приходила
несколько раз, но не застала.
   - А ведь я ее видела, - прошептала я.
   - Когда он прочитал записку и понял, что кольцо у тебя, он чуть с ума  не
сошел. Он прыгнул за тобой, но было слишком поздно... С тех  пор  он  совсем
свихнулся... Первые несколько дней он почти беспрерывно рыдал.  Потом  носил
цветы к мосту, забросил всех баб и  тусовки,  из  дому  больше  не  выходит,
кажется, хоронит себя заживо.
   - А какое ему до этого дело? Почему это колечко  играет  для  него  такое
значение?
   - Понятия не имею.
   Вот значит,  как...  не  по  мне  ты  плакал,  Иде.  Только  кольцо  тебя
интересует... Но  если  оно  твое,  то  придется  сначала  тебе  свои  права
доказать... А я не сдамся.
   - Неважно, - отрубила я. - Моих планов это не меняет. Я намерена посидеть
какое-то время втихаря, а там посмотрим...
   - Дело твое, - вздохнул Ян.
   Спала я в ту ночь потрясающе, до  того  приятно  было  лежать  на  сухих,
мягких  простынках,  это  вам  не  тина  и  консервные  банки.  И  даже   не
подозревала, что готовится за моей спиной.
   Часов в семь утра Янек выскользнул из дома, постаравшись как  можно  тише
прикрыть за собой дверь. Ушел он недалеко - всего лишь поднялся этажом  выше
и нажал кнопку звонка рядом с аккуратненькой цифрой 409.
   - Что тебе надо в такую рань? - Иде открыл почти сразу.
   - Есть новости.
   Идео помедлил, но отодвинулся.
   - Заходи. Что случилось?
   Янек оглянулся.
   - У тебя никого нет?
   - А разве теперь у меня может кто-то быть?  Кроме  того,  в  этот  дом  я
никогда никого не приводил.
   - Хорошо. Потому что то, что я скажу, слышать никто не должен, - он  взял
предложенный бокал и благодарно кивнул.
   Помолчал, потом сказал:
   - Она жива.
   - Кто? - не понял Иде.
   - Кей жива. Объявилась сегодня ночью.
   - Как жива? Она же утонула! Или она все это время морочила нам голову?
   - Похоже, что нет, - пожал Ян плечами, - говорит, очнулась сегодня  ночью
в реке и выплыла. Она в  жутком  шоке,  что  прошло  столько  времени,  и  в
ситуации не ориентируется. До  сих  пор  думает,  что  это  ошибка.  Правда,
похожее уже случалось, но не на столько же...
   - Что именно случалось?
   Ян выложил ему всю историю  с  ванной.  Иде  долго  сидел  молча,  болтал
жидкость в стакане, наконец сказал:
   - В общем, если на ней кольцо, то так вполне могло быть... Только мне  не
понятно, почему мне не сказали....
   - Что не сказали? - удивился Ян.
   Иде отмахнулся.
   - Неважно. Что она собирается делать?
   - Похоже, мстить тебе. Она очень зла. И вообще, что это  за  заварушка  с
кольцом?
   Иде нахмурился.
   - Я тебе, конечно, очень благодарен... Но, боюсь, это  я  могу  объяснить
только самой Кей. Так что мне  надо  как-то  ее  выманить,  прежде  чем  она
проломит мне череп из-за угла, - он тяжело вздохнул, - нет  ничего  страшнее
разгневанной женщины. А если это Кей, то можно сразу составлять завещание...
   Янек уже понял, что от этой ледяной статуи больше ничего не добиться.  Он
встал.
   - Пойду я,  пожалуй,  пока  она  не  проснулась.  А  то  ведь  и  мне  не
сдобровать. Самое главное я тебе сказал.
   - Спасибо, - ответил Иде, - огромное спасибо, я не  забуду,  -  и  закрыл
дверь.
   А предатель Ян понесся вниз по лестнице обратно к себе домой  с  чувством
выполненного долга.
   Проснулась я когда уже было далеко за полдень. Денек  был  замечательный,
солнышко так и припекало, да и что странного - июль  все-таки.  После  того,
как я посмотрела внимательно газеты  и  телевизор,  я  окончательно  в  этом
убедилась. Янека  не  было,  а  потому  я  нагло  забралась  в  холодильник,
позавтракала и решила исправить положение со своим внешним видом. Я вытащила
на солнечный балкон шезлонг,  установив  его  в  угол,  который  не  мог  бы
просматриваться сверху, на случай если Дьявол выйдет покурить  или  почесать
волосенки, и развалилась на солнышке.  Я  попеременно  подставляла  то  один
бочок,  то  другой,  в  надежде,  что  снова  стану   шоколадкой.   Увы,   я
перестаралась. Через пару часов шоколадкой и не  пахло,  зато  я  напоминала
милого розового поросеночка, или даже скорее крабовую палочку - внизу белая,
сверху красная. Одно расстройство, а не загорание. Впрочем,  я  всегда  так.
Обгораю хорошо, загораю плохо. Еще пара дней таких развлечений и все будет в
норме. Я еще крутилась перед зеркалом, разглядывая обгоревшую  спину,  когда
хлопнула входная дверь и в комнату ввалился Янек с большим мешком пончиков в
руках.
   - Привет, - чмокнул он меня  в  щеку,  -  уже  принялась  восстанавливать
божеский вид?
   - Угу, - я попыталась конфисковать пончики.
   - Э, нет, - он поднял мешок высоко над головой, -  Доставай  молоко,  или
что ты там еще будешь, и сядем поедим нормально.
   - Бяка, - надулась я  и  пошла  вытаскивать  молоко  из  холодильника,  -
Кстати, - спросила я, - как там Моника?
   - Хорошо, - ответил брат, - она уже пришла в себя, наверно,  скоро  можно
будет вернуть ее в город. Да, - задумался он, - вот мои поедут домой,  ее  и
захватят.
   - Хорошо? - переспросила я, - как так?
   Он замялся.
   - Она была в таком шоке все это время, что мы просто не могли ей сказать,
что ты утонула. Так что она единственный человек в городе, который  считает,
что ты жива и здорова. Она, конечно, удивлялась, - продолжал он, - что ты не
звонишь и не приезжаешь, но мы ей наврали, что у тебя какие-то важные дела.
   - Вот как, - я принялась  разливать  ледяное  молоко  по  чашкам,  -  это
хорошо...
   Он сел за стол и вытянул с блюда самый  сахарный  пончик.  Заметив  такую
наглость, я шлепнула его по рукам, пончик отняла, а ему дала другой.
   - Ты еще не отказалась от своих намерений? - резко переменил тему брат, -
насчет Дьявола?
   - Неа, - ответила я, выложив самые аппетитные пончики в ряд перед  носом.
Образовалась пончиковая очередь на съедение, и признаться,  участь  пончиков
меня волновала куда больше страданий Дьявола, - и не собираюсь.
   - И когда ты намерена начать?
   - Не знаю, - честно ответила я, - мне в общем-то  не  к  спеху.  Отдохну,
поразмыслю, приведу себя в порядок и  всыплю  ему  по  первое  число.  И  не
надейся, что  пока  я  тут  отдыхаю,  я  начну  его  жалеть  и  откажусь  от
удовольствия его уничтожить.
   - Как хочешь, - но видно было, что у Янека свое мнение на этот счет.
   - Ну-ка, погоди, - я отложила в сторону очередной пончик, - что-то  я  не
поняла, ты на чьей стороне?
   Видно было, что ему стало на редкость неуютно.
   - Ни на чьей, - пробурчал он, - просто вы не вовремя столкнулись  и  друг
друга не поняли. Он сделал  глупость,  ты  сейчас  собираешься  сделать  еще
большую, и тебя останавливать смысла нет. Так что делай что хочешь, но  имей
в виду - мне дороги вы оба, и поддерживать тебя в этой войне я не собираюсь.
   - Послушай, дорогой, - съязвила я, - а может быть  ты  уже  донес  своему
лучшему другу Дьяволу о моем появлении?
   Он резко отодвинул чашку встал из-за стола .
   - Дура ты, - и ушел.
   А я так и не поняла - так донес он или нет? А  впрочем,  если  бы  донес,
полагаю, его высочество уже было бы тут...
   В последующие дня два я старательно изображала Кавказскую пленницу  -  ни
ногой не вылезала из дому, старательно загорала  на  балконе,  поедала  горы
продуктов, которые Янек не уставал таскать и отсыпалась. В  конце  концов  я
стала более-менее походить на нормального человека, без этих синюшных  пятен
по всему телу. Я, признаюсь,  не  могла  на  себя  в  зеркале  нарадоваться.
Однако, долго наслаждаться спокойствием мне так и не пришлось.
   На третий день с утра я как обычно, завернувшись в халатик, восседала  на
кухне и ела сырные булочки с молоком на завтрак. Каюсь - молоко ненавижу,  в
Москве, например, молочные продукты вообще есть не могу, а вот в  Эстонии  и
творог, и молоко, и сливки уплетаю за милую душу. Так вот, я , значит,  пила
молоко с булочками, когда домой вернулся Ян. Я не  знала,  где  он  пропадал
каждое утро, но разумно рассуждала, что возможно, он бегал ночевать к Кейту,
а под утро возвращался, как раз тогда, когда я имела честь завтракать.
   Он уселся рядом, скинул на стол пачку газет, и ухватил булочку.
   - Отдай плюшку, - голосом Фрекен Бок произнесла я, и отняла продукт.
   - А что я есть буду? - обиделся брат.
   - Ну, -  размышляла  я,  -  по-моему,  там  в  холодильнике  где-то  были
позавчерашние макароны...
   - Издеваешься, - прорычал Янек.
   - Ага, - кивнула я, - а чего это ты такой голодный, а?  Небось  всю  ночь
кувыркался, фулюган... - ткнула я его под бок.
   Он смутился.
   - А если даже и так, тебе-то что?
   - Абсолютно ничего, - я подцепила с тарелки еще одну аппетитную плюшку, -
дай-ка мне газету, будь умничкой. А я тебе за это плюшку пожертвую...
   - Подавись, жадюга, - кинул он мне газеты через стол, - и где моя плюшка?
   Я пододвинула голодному тарелку и  развернула  прессу.  Газет  было  две,
"Эстония" и "Пярну П...".  Как  всегда  я  внимательно  просмотрела  местный
"криминал", который стал намного мрачнее с некоторых  пор,  мельком  глянула
программу телевидения и затем принялась внимательно  изучать  объявления  на
последней странице. Меня, правда, раздражал мелкий шрифт,  только  комару  с
лупой его читать, но ничего не поделаешь,  просмотр  данных  публикаций  уже
превратился в священный ритуал. До сих пор,  впрочем,  бесполезный.  Однако,
сегодняшний день был совсем другим.
   В самом низу страницы, под рекламой каких-то гаражей с  запчастями,  было
написано:
   "Кроликов полосатых, породистых, белых и  рыжих,  отдам  в  хорошие  руки
доброму человеку. Пейджер ХХХ-ХХХХ, аб ХХ14, оставьте свой номер".
   Ну и как обычно у меня начисто пропал аппетит, а в голову полезли  разные
надоедливые мысли. Ждала, ждала... вот,  дождалась.  И  что  теперь?  Раньше
казалось, что появится объявление,  все  разъяснится  и  все  будет  пучком.
Теперь же меня снова мучили сомнения. Ну позвоню я. Ну оставлю свой телефон.
А потом ко мне к гости кто-нибудь заявится, и будем мы с Кырсиком на пару  в
некрологах фигурировать. А между тем, мне этого абсолютно не  хочется.  Я  и
так три недели проплавала,  хватит  с  меня  загробной  жизни.  До  сих  пор
водоросли из волос вытаскиваю, с меня хватит. Но, в конце-то концов, я  могу
и телефон брата оставить... нелогично, конечно, но мне уже плевать.
   Я не могла дождаться ухода брата, даже готова была отвесить  ему  хороший
пинок, чтобы поторапливался, а он копался ужасно  долго,  просто  невыносимо
было терпеть все его замедленные действия. Как только  за  ним  захлопнулась
дверь,  я  подскочила  к  телефону  и  набрала  номер.  Выслушав   заученное
приветствие оператора,  я  продиктовала  телефон  Янека  и  бросила  трубку.
Проверила кассету на автоответчике и уселась ждать. Дала себе слово,  что  к
телефону подходить не стану, хоть ты тресни. Хочу послушать,  что  за  голос
перезвонит.
   Прошло полчаса, час, два.... Телефон молчал.  Я  наконец  позволила  себе
оторвать пятую точку от дивана, где сидела и  пялилась  в  телевизор,  боясь
отойти даже на секунду, и отправилась на кухню, по  пути  разминая  затекшие
конечности. И разумеется, по закону подлости в тот  самый  момент,  когда  я
хлопала дверцей холодильника, открыла кран, поставила чайник  и  производила
прочие бытовые шумы, телефон зазвонил. Самого звонка я  так  и  не  слышала,
привлек мое внимание звук включившегося автоответчика.  Быстренько  отключив
воду, я подлетела к полке с телефоном и приготовилась  внимательно  слушать,
что  же  скажет  мне  неведомый   хозяин   пакостного   украшения.   Однако,
информативностью он не отличился. Автоматическим, явно не живым голосом было
произнесено:
   - Сегодня в два часа ночи, у фонтана напротив клуба "Кир".
   И это все. Как мило.  Всего  лишь  в  два  часа  ночи.  Это  принимая  во
внимание, что один бедолага уже размазан по асфальту, а второй  застрелен  в
такую же милую  невинную  ночку.  А  почему  бы  мне  не  стать  третьей  на
добровольных началах? Вы так добры, незнакомый господин, огромное спасибо за
оказанную честь. Я сделала реверанс, но потеряла равновесие и плюхнулась  на
диван.
   Я пойду? Конечно, пойду. Все равно я уже по уши влипла во все это. Или  я
узнаю, в чем тут дело, или помру, какая разница, от собственного любопытства
или от рук маньяка? Второго я не особенно боялась, к тому же для всех, кроме
Яна и страдающей Мон я уже  три  недели  покоилась  вечным  сном.  Стоит  ли
мучиться и выбирать? Абсолютно не  стоит.  Если  психовать,  так  на  полную
катушку.
   До вечера я постаралась обо всем забыть, и вполне неплохо провела  время,
хотя бы потому что выспалась. Не хочу  стоять  под  дулом  пистолета  сонной
мухой, уж лучше посмотреть в глаза року  ясным  взглядом  и  постараться  не
зевать. Потом, уже на ночь глядя, мы с Мареком, Янеком  и  Яной  очень  мило
затусовались на кухне с пивом, креветками и колодой карт. На пиво у меня был
особый расчет - после него как правило хорошо спится, а значит никто и ничто
не помешает мне ночью выскользнуть из дома. Я абсолютно не следила за  ходом
игры,