ечко дал? Мама с папой?
   Он засмеялся:
   - А кто же еще? Но тут , правда,  закавыка  одна  есть...  Это  имя  было
предопределено, и они просто не могли назвать иначе... Так  что  у  Иде  имя
двойное, первое домашнее, второе вот это самое.
   Он схватил меня за руку.
   - Вот объясни мне, почему я все тебе докладываю?
   Ответить я не успела. Он держал меня  за  правую  руку,  и  не  успел  он
закончить фразу, как на его лице отразилась такая гамма чувств, такое  дикое
удивление, что мне стало не по себе. Медленно он провел пальцами по  кольцу.
Его не было видно, он не ощущалось, но я знала -  он  понял,  что  оно  там.
Более того, я поняла, что он знает, что это за украшеньице...
   Он поднял глаза от моей руки и посмотрел мне в глаза долго-долго...
   - Так вот куда оно делось, - наконец произнес он. - А я его обыскался.
   - Оно твое?
   Он замялся
   - Не совсем... Но раз оно у тебя, значит  так  и  должно  быть.  Тогда  я
должен тебе хотя бы объяснить, что с ним делать... - он оглянулся, - ...  но
не сейчас. Встретимся как-нибудь завтра, ладно? Учти,  это  очень  важно.  И
очень опасно. Так что постарайся до завтра быть паинькой, договорились?
   - Хорошо, - прошептала я. Признаться,  я  понимала  в  этой  истории  все
меньше и меньше. И чем больше я запутывалась, тем страшнее мне становилось.
   Шептались мы достаточно долго. Никаких других секретов он мне  не  выдал,
пообещал сделать это потом. В основном разговаривали о Монике. Признаться, я
действительно моментально прониклась к нему доверием и симпатией, а  теперь,
слушая, как он о ней говорит, поняла, что подруга моя не  только  в  хороших
руках, но и умудрилась подцепить на крючок самого настоящего Мистера  Идеал.
И к стыду признаться, я  даже  успела  обзавидоваться.  Ну  почему  из  двух
красавцев ей достался добрый, нежный и заботливый, а на мою долю выпал  этот
кривляка и пижон? Нечестно, совершенно нечестно. С  каждой  минутой  он  мне
нравился больше и больше, не было уже никаких  сомнений,  что  нашей  дружбе
предстоит прожить  долго...  Так  мы  и  шептались  в  углу  у  стойки,  как
заправские заговорщики, пока...
   - О чем это вы тут шепчетесь?  -  раздался  над  головой  грозный  голос.
Моника, неизвестно куда испарившаяся в начале, стояла  за  спиной.  Опять  я
попала в немую сцену.
   Она стояла над нами, злая и обиженная. Еще бы - хотела  показать  подруге
своего будущего мужа, военный трофей, с трудом добытый в боях с соперницами,
а тут нате! - стоило отойти на секунду, они уже сидят голова к голове,  чуть
ли не прижавшись, и о чем-то шепчутся. Ну не нахальство ли? И не стоило даже
пытаться объяснить, что никаких видов я на Шейна не имела. Всей душой хотела
бы влюбиться, с ним мне было бы легко и просто, но увы - там  уже  поселился
тот, кого я так пыталась ненавидеть.
   -  Абсолютно  ничем,  крошка  -  Шейн  расплылся  в  широченной   улыбке.
Замечательно. Я бы наверняка ляпнула бы какую-нибудь глупость,  которая  все
испортила бы. - Просто  я  рассказывал  Кей  кое-какие  секреты  о  Дьяволе,
пришлось подстраховаться, чтоб никто не подслушал.
   Он  не  торопясь  отстранился,  спокойно  и  естественно.  И   правильно,
отшатнись он от меня сразу, Мон подумала бы, что тут действительно что-то не
то  происходит,  а  тут  она  сразу  успокоилась,  повеселела  и   принялась
допытываться:
   - Какие такие секреты? Я тоже хочу  послушать,  -  и  усевшись  с  другой
стороны, прижалась щекой к его рубашке.
   - Нет, малышка, - он дунул ей на волосы. - Я рассказал только Кей, и  она
уже поклялась  тайну  не  выдавать.  А  у  тебя  ни  один  секрет  долго  не
задержится, так уж извини.
   Я просто поразилась его способности говорить женщинам правду, да так, что
они ни на что не обижаются, хотя надо бы. Вот и Моника моментально смирилась
с тем, что тайна не для нее и утащила Шейна танцевать. Идя  на  буксире,  он
обернулся на прощание и сделал знак рукой - потом  поговорим.  Ладно,  потом
так потом.
   Ну вот, свою миссию в этом заведении я  считала  выполненной  и  искренне
радовалась, что познакомилась  с  таким  замечательным  человеком.  Если  бы
Дьявол хоть немного на него походил... Пробираясь к выходу, я была вынуждена
обойти  толпу  девиц,  в  гуще  которой  утопал  виновник  моих   несчастий.
Пробраться сквозь нее было делом абсолютно нереальным, но  на  мое  счастье,
клубок восторженных девиц сдвинулся и стал  перемещаться  к  сцене.  Секунду
спустя Его Высочество залезло наверх и зал  потряс  ужасающий  рев,  визг  и
аплодисменты. Я так и не понимала, что тут происходит, пока стоявшая за мной
расфуфыренная пигалица не прокричала подруге:
   - Смотри, сейчас будет его коронный стриптиз!!!
   У меня  чуть  ухо  не  заложило  от  такого  вопля,  но  я  не  на  шутку
заинтересовалась. Стриптиз? Дьявол исполняет стриптиз?  Разве  я  могу  уйти
отсюда, не посмотрев на предмет своего тайного обожания в неглиже? Поэтому я
пододвинулась  поближе  (насколько  было  возможно  при  таком  аншлаге)   и
приготовилась смотреть.
   Ой, что я увидела... говорят, кое-кто в зале аж лишился чувств  от  таких
эмоций, да и зрелище было незабываемое. Какое у него тело, какие  волосы,  у
меня аж заныло где-то там...  Предметы  гардеробы  падали  на  пол  один  за
другим, нагота моментально вуалировалась волосами - интересно, он специально
этому учился? Профессионально исполнялось, ничего не скажешь...
   Под конец на нем остались  только  плавки-стрип,  ну  те,  у  которых  на
заднице только тонкая полосочка... Вопли девушек перешли в болезненный стон,
пигалица сзади только тихонько подвывала от счастья. А меня вдруг зло взяло.
Нравлюсь я ему, как же... Чего он ко мне привязался? Подумаешь,  споткнулась
разок, с какой это стати он меня  так  отметил  среди  множества  идиоток  в
городе? Или никак не может смириться, что хоть одна я смогла дать ему отпор?
Гордость заела бедняжку? Ну да... покорить единственную соперницу,  еще  раз
доказать свою неотразимость... Я вспомнила слова Шейна  и  внезапно  поняла.
Это для меня, только  для  меня  устроен  весь  этот  шабаш  со  стриптизом.
Очередная попытка сломить мое сопротивление, попытка запудрить мне  мозги  с
расчетом на то, что гормоны пересилят разум. Ну ты и подлец, Идеолион...
   От внезапного прозрения меня задушила ярость. Сразу вспомнились  все  мои
унижения - на балконе, тут, на пляже в конце концов,  люди,  столпившиеся  и
глазеющие на меня, распластанную у его ног, и отвратительный,  омерзительный
скрип песка на зубах... Я сжала кулаки и рванула к выходу. Но  не  успела  я
добраться до дверей, когда бабский стон сменился жутким ревом,  а  со  сцены
слетело  матерное  слово.  Обернувшись,  я  увидела   странную   картину   -
плавки-стрип песком стекали по ногам божества и  желтой  горкой  сыпались  к
ногам. Дьявол с обезумевшим лицом закрывался  быстро  поднятой  рубашкой,  а
песок все сыпался и сыпался... Не пытаясь понять  происходящее,  я  злорадно
ухмыльнулась и захлопнула за собой дверь клуба. Ну вот и на твою долю выпало
публичное позорище, любимый... Теперь мы точно квиты.
   Домой я вернулась также на такси, перед тем, как войти  в  дом,  еще  раз
проверила состояние почвы за камином -  все  так  же  не  наблюдалось  новых
признаков земледельческих  работ.  Окончательно  успокоившись,  довольная  и
счастливая, я отправилась спать. И предчувствия меня совсем не беспокоили...
Заглянув в сумку, я обнаружила невесть как туда попавшую записку  от  Шейна,
наверно он как-то умудрился ее мне подкинуть -  с  приглашением  встретиться
завтра днем  и  поговорить  обо  всем,  что  меня  интересует.  Засыпала  я,
придумывая, какие еще тайны про Иде мне хотелось бы выведать...
   Среди ночи мне приснился жуткий кошмар. Мне снилось, будто  на  закате  я
катаюсь по морю на катере. Погода стояла тихая  и  спокойная,  солнце  ярким
блином катилось к горизонту, небо переливалось осенне-багровыми  красками  и
всем  своим  видом  напоминало  яичницу-глазунью.  Вдруг  среди  всей   этой
благодати раздается грохот, очень похожий на  выстрелы...  Атмосфера  вокруг
круто меняется, от солнца уже ничего не осталось,  небо  мгновенно  чернеет,
откуда ни возьмись налетает холодный шквальный  ветер,  он  кренит  лодку  к
озверевшим в мгновение окна свинцовым волнам. Воды в катере  становится  все
больше, он медленно погружается, и я вместе с  ним...  Берега  не  видно,  а
катер погружается все больше. Пока я еще чувствую опору  под  ногами,  но  с
каждым мгновением она становится все зыбче. Крики и вопли о помощи  тонут  в
буре, заглушаются ревом стихии, я понимаю, что надежды нет  никакой.  Спустя
мгновение я перестаю чувствовать опору под ногами.
   Я совсем неплохо плаваю, но тут я абсолютно бессильна -  слишком  сильный
шторм не дает мне продохнуть, меня накрывает с  головой  в  доли  секунды...
Погружаясь, я еще пытаюсь спасти  в  легких  остаток  кислорода,  но  минуту
спустя он становится моим врагом  и  убийцей.  Я  буквально  чувствую  холод
вокруг, как вода затекает мне в рот, нос и уши. Чувствую, как в  конвульсиях
бьется сердце, а мозг отключается клеточка за клеточкой...
   Я села на кровати. Комната снова  светилась  призрачным  блеском,  он  то
становился ярче, то немного затухал. Правую руку  скрутило  в  судорогах  от
дикой боли. Скорчившись на кровати, пытаюсь избавиться от боли, вытащить  ее
из тела. Признаюсь, я готова была даже руку  отрезать,  настолько  мне  было
плохо. Катаясь по постели, я вдруг  обнаружила,  что  она  насквозь  мокрая,
спустив ноги, я наступила в лужу. Пол был залит водой чуть ли не  щиколотку,
наверно, Сирье внизу залило, испугалась я. Шлепая  голыми  ногами  по  воде,
прижимая разрывающуюся руку, я подползла к окну. Обычная  ночная  тишь,  еле
двигаются листья на деревьях, на пару часов город дышит желанной  прохладой.
Откуда тогда этот потоп?
   Чуть не ударив меня, под напором неизвестно чего,  распахнулось  окно,  с
треском ударилось о бабушкин шкаф, брызгами полетели стекла, еле-еле  успела
прикрыть глаза... Теперь водная среда  на  полу  полна  блестящих  подводных
мин... Вода всюду... даже капает со шкафа и стекает с люстры, при  том,  что
на улице обычная сушь... Как же мне надоели все эти странности, будь проклят
тот день, когда я так неосмотрительно забрала кольцо в Таллинне...
   Постоянно натыкаясь на осколки, я побрела в другую комнату в надежде  что
там  простынки  посуше.  Вслед  мне  несется  ослепительная  вспышка  света,
голубовато-белого, ослепительного до рези в глазах... Честно  говоря,  я  не
помню, как добралась до кровати... Большая комната  оказалась  на  удивление
сухой, лишь потихоньку тонкая струйка воды впитывалась в ковер. Я  свалилась
на кровать бесформенным кульком, все еще прижимая  саднящую  руку  к  груди.
Заснула я мгновенно, несмотря на полный содом и гоморру вокруг.
   Утром было такое чувство, будто меня всю ночь били, причем не оставили ни
одной целой косточки. Рука больше не болела, просто казалась  отяжелевшей  и
плохо слушалась. Только  я  успела  привыкнуть  к  кольцу  и  перестала  его
замечать, как оно с новой силой о себе напомнило и мешалось  почти  так  же,
как в первый день. Абсолютно никакая, я  плюхнулась  за  стол  на  кухне,  и
насыпала в чашку в два раза больше кофе, чем обычно... Следующие  полчаса  я
сидела, тупо уставившись в окно и  обдумывала  свое  положение,  если  поток
бессвязных мыслей вообще можно назвать обдумыванием чего-либо. Не стоит даже
и говорить, что утром я не нашла ни единого следа  потопа,  даже  окно  было
целехоньким и плотно закрытым  на  обе  задвижки.  Что  со  мной  происходит
вообще? Я схожу с ума? У меня галлюцинации? Пожалуй, это  единственное,  что
все объясняет... Я просто чокнутая, моя крыша уже давно уехала, а все  никак
это не осознаю... Теперь я была только рада, что с самого начала  ничего  не
рассказала Мон. Какой бы подругой она мне ни  была,  понять  меня  в  данном
случае она не смогла бы. Не хватает ей все-таки глубины... А  вот  Янек,  он
то, что надо... Пожалуй, попрошу его сходить со мной к психиатру.
   Люди говорят, дурака вспомнишь, он и появится... Я, конечно, нисколько не
сомневаюсь в умственных способностях моего брата, но  сейчас  его  внезапное
появление в дверях как нельзя лучше иллюстрировало  известную  поговорку.  В
нормальном состоянии я бы заметила и красные глаза, и  необычную  бледность.
Но мне было плевать на все, кроме своих собственных ощущений.
   - Привет, - сказал он, привалившись к дверному косяку, словно его ноги не
держали.
   - Ага, - пробурчала я, снова прикладываясь к кофе.
   Вопрос был задан в лоб:
   - В клубе вчера была?
   Я удивилась.
   - Ну да. А что такого странного? Моника меня затащила.
   - Говорят, ты достаточно долго шепталась с Императором... Это правда?
   - Да.
   - Что он тебе говорил? Что такое, что даже Мон он доверить не мог?
   Я передернула плечами:
   - Да ничего  особенного...  Просто  сплетни,  -  я  хорошо  помнила  свое
обещание.
   Он медленно подошел, тяжело опустился на кухонный стул,  и  автоматически
затеребил скатерть.
   -  Слушай,  я  понимаю,  может  он  просил  не  говорить...  Но,  он   не
признавался, что чего-то боится?
   До меня постепенно дошло.
   - Это что, допрос? С какой это стати ты так о нем заботишься?
   Янек откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
   - Это очень важно. Ты единственная, с кем он говорил так долго...  Никому
другому он ничего не сказал...
   - Спроси у него, - отрубила я.
   После минутной паузы он произнес:
   - Я бы спросил, если мог.
   - В смысле?
   - Вчера ночью... часа в три...
   У меня нарастало очень нехорошее чувство.
   - Где Шейн?
   - В морге. Его застрелили прямо на парковке перед клубом.
   Я бессильно уронила голову на руки. Только не  это.  Господи,  только  не
это...
   - Кей? Кей, пожалуйста, скажи мне, - начал снова брат.
   - Уходи, - только это я и смогла прошептать, - Уходи. Оставь меня.
   Когда внизу хлопнула дверь, я на ватных ногах пошла в комнату,  дрожащими
руками открыла сумку. Бумажная  салфетка  из  клуба,  три  ряда  торопливых,
кругленьких  буковок,  иероглифы  вместо  подписи...  Шейн,  мальчик  мой...
Кажется, сегодня нам уже не встретиться. Кому это надо было? Что  он  сделал
плохого, кому не угодил? Я еще  никогда  не  встречала  такого  потрясающего
человека... и тем больнее его потерять на следующий день. Не хочу  писать  о
том, что было со мной после...
   Город бурлил. Люди собирались кучками,  знакомые  и  незнакомые,  пытаясь
осмыслить невиданное происшествие - хладнокровное, публичное убийство. И тем
оно было страшнее, что  Шейна  любили  все.  Если  Дьявола  могли  любить  и
ненавидеть, то Шейн нравился всем. И абсолютно  было  непонятно,  почему  на
стоянке стреляли именно в него. В голову не приходила ни  одна  мало-мальски
правдоподобная причина. Было  такое  чувство,  будто  всех  жителей  в  одну
секунду выдернули из привычной колеи и теперь все слонялись,  растерянные  и
испуганные по улицам,  не  зная  куда  себя  деть  и  что  делать.  Страх  и
растерянность объединяли людей совсем незнакомых и непохожих. И даже гопники
с металлистами больше не ссорились, а  одной  молчаливой  кучкой  сидели  на
площади перед банком.
   Я ходила  по  настороженным  улицам  как  инопланетянка,  впрочем  другие
чувствовали себя не лучше. Обрывки фраз, услышанные на улице повторяли  одно
и то же. Ноги сами понесли меня к клубу. Все  было  огорожено,  на  парковке
стояла единственная машина - нетрудно догадаться, чья. В паре метров от  нее
виднелась бурая лужа, присыпанная ближайшим подручным материалом  -  пляжным
песком. У ограждения стояли полицейские с самыми мрачными  лицами.  Несмотря
на хороший день, пляж был пуст. Люди явно обходили это место стороной...
   Мне показалось, что я не единственная, кто стоит наблюдает  за  пустынной
парковкой. Оглянувшись по сторонам, я увидела Иде. Он сидел на каменном шаре
у начала парка и молча смотрел в одну точку.  У  его  ног  как  неприкаянный
лежал огромный черный кот. У меня давно уже  испарилась  радость  по  поводу
вчерашнего конфуза - нелепая смерть сделала все вокруг неважным и глупым,  а
Иде как-никак, потерял лучшего и единственного верного друга.  У  меня  дико
защемило сердце, так хотелось подойти и молча сесть  рядом.  Слова  тут  все
равно не помогут.
   В который раз уже я мысленно прокручивала в голове вчерашний  вечер.  Что
угодно отдала бы я сейчас, чтобы вернуться на двенадцать часов назад.  Тогда
бы я просто наплевала на Мон и утащила бы Шейна из клуба  подальше,  выиграв
вдвойне - во-первых, он мог остаться в живых, во вторых сказал  бы  мне  все
что хотел. Теперь мне никогда этого не узнать...
   Похороны состоялись через два дня. Все это  время  почти  непрерывно  шел
дождь, что еще  больше  способствовало  всеобщему  депрессивному  состоянию.
Провожать Шейна в последний путь пришло чуть ли  не  все  население  города,
дорогу от центра до кладбища перекрыли и  по  ней  черной  рекой  тек  поток
горожан. Естественно, первым за гробом  шел  Дьявол.  Он  не  изменил  своей
привычке  и   был,   как   обычно,   одет   во   все   белое.   Вот   только
мертвенно-мраморное  лицо,  поблекшие  глаза,   закаменевшее   выражение   и
отсутствие каких-либо эмоций делали его  похожим  на  привидение,  а  может,
скорее, на ангела скорби. С того утра, как я видела его у стоянки, он никому
не сказал ни слова, ходил безликий и равнодушный, люди даже побаивались, что
он сошел с ума, но мне в это не верилось. Что-то мне подсказывало, что он не
из тех, кто сдается и теряется. Просто нужно время, и он придет в норму.
   А вот о Монике  сказать  то  же  самое  я  не  могла.  Все  эти  дни  она
беспробудно пила, рыдала и  билась  в  истерике,  пришлось  ее  отправить  в
деревню, к бабушке Янека, чтобы было кому за ней присматривать.  Признаться,
я очень боялась,  что  она  наделает  глупостей.  На  похороны  ее  привезли
все-таки, хотя сначала решили этого не делать - боялись, что  она  совсем  с
ума сойдет. Но накануне она вдруг успокоилась, и  сказала,  что  никогда  не
простит себе, если не придет на кладбище. Она шла сразу за Дьяволом,  точнее
Янек и его старший брат Марек чуть ли не тащили ее, подпирая с двух  сторон,
чтобы не упала,  а  свалиться  она  могла  в  любую  минуту,  была  почти  в
бессознательном состоянии. Зрелище не из легких...
   Прямо в день похорон я переехала  жить  к  Янеку,  не  было  никаких  сил
оставаться дома. Одиночество меня  угнетало,  а  ночные  кошмары  продолжали
мучить так, что я каждую ночь с  криком  вскакивала  на  кровати,  а  потом,
наглотавшись слоновьей дозы валерьянки, сидела на кровати до утра и тряслась
от  страха.  Объяснить  происходящее  я  не  могла,   а   потому   предпочла
дезертировать, все-таки намного лучше, когда ты знаешь,  что  в  доме  кроме
тебя есть еще кто-то живой...
   Там же, у брата, у меня появилась очередная вредная привычка -  встречать
Дьявола по ночам. Окно  моей  комнаты  находилось  прямо  над  подъездом,  а
парковка находилась за домом. Каждый раз, когда я слышала ночью гул  мотора,
я вставала, подкрадывалась к окну и начинала  ждать.  Вот  он  приехал,  вот
паркуется. Сейчас обогнет дом и войдет в подъезд... Каждую ночь  повторяется
одна и та же схема...
   Темно, хоть глаз выколи, лишь над дверью подъезда горит тусклая лампочка.
Я стою у открытого окна, прячась за занавеской, ежась  от  ночной  прохлады,
которая забирается под ночную рубашку  и  гоняет  по  телу  мурашки.  Жду...
Наконец с левой стороны, из-за угла раздаются торопливые шаги.  На  какую-то
секунду ритм их нарушается, за этим  следует  возня,  тихие  ругательства  и
недовольное рычание собаки из дома на углу. Это старушка с первого этажа  на
ночь выпускает собачку на улицу, а та, то ли от скуки, то ли  из  вредности,
подстерегает ночных прохожих, спрятавшись в кустах шиповника,  и  у