и потрепал меня  по  щеке,  -  так  и
будешь дуться всю ночь? Расслабься... Или, если хочешь, могу тебе помочь.
   - Помочь? Это как?
   - Колыбельную спеть, например, - рассмеялся он, - в прошлый раз  ты  сама
призналась, что после моей колыбельной отлично спится.
   - Верно, - протянула я, - но тогда ты все-таки живой был...
   - А какая разница? - удивился Дьявол, -  я  не  холодный,  не  скользкий,
пульсы бьются, так что все в порядке.
   - Ну, можно попробовать, - улыбнулась я, - надо  же  проверить  как  тебя
починили.
   Через неделю я встречалась с Вадиком у метро, чтобы отвести его в гости к
родителям. Встретиться мы договорились в пять вечера, но в половине  шестого
его все еще не было. Впрочем, этому явлению я никак не удивилась,  наоборот,
готова была спорить с кем угодно и на сколько угодно,  что  он  опоздает,  и
намного. Поэтому я расселась в метро на лавочке, заранее купив "Спид-Инфо" и
приготовилась к долгому ожиданию. В ушах у меня гремел плеер,  наигрывая  по
кругу старый добрый " X  Japan",  от  которого  я  никогда  не  уставала.  Я
устроилась со всеми удобствами и совсем не беспокоилась о времени, поскольку
была умной девушкой и встречу назначила на пять, а  родителям  сказала,  что
гость будет в семь. Два часа в запасе не так уж мало  даже  для  гениального
физика.
   Однако, когда часы показали тридцать пять минут седьмого, я отвлеклась от
чтения и внимательно огляделась. Еще немного, и Вадик  побьет  все  рекорды.
Убедившись  в  том,  что  он  ничего  не  перепутал  и  не  ждет   меня   на
противоположном конце станции, я было снова углубилась в газету,  как  вдруг
глазам моим предстало потрясающее зрелище, насколько неожиданное,  настолько
невероятное. Поезда ушли, основной  поток  уже  вышел,  и  по  почти  пустой
станции шла к эскалатору одинокая фигура. В толпе я ни за что не обратила бы
на нее внимание, но тут она была единственным движущимся объектом и поневоле
на нее падал взгляд.
   Скользнув равнодушно глазами, я снова попыталась углубиться в чтение, как
меня что-то кольнуло изнутри, и я посмотрела снова. Боже  всемогущий...  Это
была  Арапиха.  Да-да,  Белая  Арапиха  собственной  персоной,  но  как  она
выглядела!
   Ирочка была одета в синие джинсы и вязаную кофточку под горло,  но  не  в
одежде даже суть... Весь ее вид выражал только одно -  нежелание,  чтобы  ее
видели, замечали и разговаривали. Мелкими шажками, вся какая-то съежившаяся,
она пыталась проскользнуть к эскалатору. Я просто глазам своим не  поверила.
Чтобы Арапиха, и так изменилась?
   Недолго думая, я ее окликнула. Увидев  меня,  она  бросила  на  эскалатор
последний взгляд, как бы прикидывая, успеет  ли  она  сделать  вид,  что  не
слышала, или нет, но наконец вздохнула, вымученно улыбнулась  и  подошла  ко
мне.
   - Привет, - сказала я.
   - Здравствуй, - голос тихий, скромный, даже не манерный. Вот это да,  что
делается... Я просто не верила своим глазам.
   - Как дела? - надо же с чего-то начинать...
   - Хорошо, спасибо, - потупила глазки, - я вот из библиотеки еду, кое-чего
почитать взяла.
   Тихий шок. Ира, библиотека и чтение - понятия несовместимые.
   - А что именно? - с некоторой опаской  поинтересовалась  я.  Надеюсь,  не
комиксы...
   - Да так, всего понемножку.
   Углом глаза я заметила выпирающую из сумки обложку. Оскар Уаильд. Пустите
мне пулю в лоб, если я могу в это поверить.
   - Катя, ты извини, - прошептала она. - но мне действительно пора идти.  Я
еще обещала сегодня ужин сделать...
   - Да-да, - промямлила я. Ужин? Арапиха готовит  ужин?  Это  она,  которая
совсем недавно призналась публично, что в первый  раз  попробовала  пожарить
картошку и она у нее сгорела?! Она готовит ужин?  Кажется,  я  была  слишком
жестока... Но, с другой стороны, Дьявол тщательно проверил мой запрос и внес
поправки, так что может, это он такое устроил?
   Виновато улыбнувшись, она помахала рукой и повернула к  эскалатору.  Я  в
тихом шоке опустилась обратно на скамейку. Поверить не могу...
   - Катя?
   Я подняла глаза в немом изумлении. Она вернулась.
   - Да?
   Она смущенно теребила ремешок от сумочки.
   - Я хотела спросить, вдруг случайно ты знаешь...
   - Что? - чего она хочет?
   - Ты не знаешь, что такое Б1?
   Вот те на... Я судорожно пыталась сочинить хоть что-нибудь.
   - А... где ты это услышала?
   Она совсем стушевалась и покраснела.
   - Мне... приснился сон, а в нем часто  повторяли  -  Б1,  Б1...  Ты  ведь
когда-то занималась оккультизмом, правда? Я  подумала.  может,  тебе  что-то
известно...
   - Нет,  Ирочка,  -  "Ирочка"  вырвалось  совершенно  непроизвольно,  -  к
сожалению, не знаю.
   - Ну ладно, извини тогда, - и не дожидаясь ответа она пошла к выходу.
   Я проводила ее долгим задумчивым взглядом. Мощь Дьявола и его  подопечных
впервые начала внушать мне ужас.
   - Ага! - сзади меня так хлопнули по плечу, что  меня  аж  передернуло  от
неожиданности.
   Гениальный физик стоял рядом и потрясал букетом чего-то, непонятно  чего,
очевидно было лишь то, что растительность была весьма потрепанной.  Учитывая
его опоздание, он никак за этим на Хованское кладбище ездил, подумала  я.  Я
поздоровалась и потащила его на улицу, поскольку мы уже  опаздывали  даже  к
семи.
   Перед тем, как нажать кнопку звонка, я бегло окинула его  взглядом.  Одет
он был на удивление прилично,  лишь  из  карманов  по  обыкновению  вылезала
научная макулатура, но с этим, видимо, бороться было бесполезно.
   Дверь открыла мама и  радостно  улыбнулась.  Однако  ей  пришлось  немало
подождать, пока Вадик войдет - физик старательно вытирал ноги, прямо-таки  с
лабораторной тщательностью, будто стерилизовал мензурку, от которой  зависит
будущее человечества. Закончив процедуру, он с обаятельнейшей улыбкой  зашел
в квартиру, облобызал маме ручку, торжественно вручил  ей  зонтик,  а  букет
небрежно закинул на полку в прихожей. Мама удивилась, но виду  не  подала  -
привычная, наверное.
   В этот момент в коридор  соизволил  заглянуть  Кузьма  Андреич,  огромный
пушистый  котяра,  всеобщий  любимец  и  баловник.  У  Кузи   было   любимое
развлечение - это когда он куда-нибудь идет, то по дороге внезапно плюхается
на бок, и так валяется. Потом встает и дальше идет. На этот раз Андреич имел
неосторожность  плюхнуться  на  коврик  возле  двери,  за  что  и  пострадал
немедленно - Вадик любовно разместил на нем ботинки. Недовольно фыркнув, кот
умчался на кухню, а ботинки физика разметались по коридору, как будто с ними
играли в футбол. Но Вадик был уже выше таких мелочей - он прошел  в  большую
комнату и самозабвенно тряс отцу руку, приговаривая:
   - Очень приятно, Яков Моисеевич, ой, Михайлович, очень, очень приятно.
   Не стоит говорить, что отчество он путал до конца вечера.  Я  посидела  с
ними недолго - немножко перекусила и отправилась к  себе  домой.  Все  равно
ведь неинтересно сидеть, когда  за  столом  рассуждают  два  физика,  причем
каждый думает, что говорит только он один. А Вадику теперь точно уж  скучать
не придется. На самом деле, ему еще долго не придется скучать - с этого  дня
он стал в доме моих родителей частым и желанным гостем.
   ТРИ ГОДА СПУСТЯ
   ЧАСТЬ 4.
   СБОЙ
   Я продолжала тупо  смотреть  в  окно.  Иде  молчал,  лишь  позволил  себе
приземлиться рядом со мной на подоконник.
   Я стряхнула пепел на кафельный пол и наконец спросила:
   - Что было-то?
   - Генератор выдал ее минут десять назад.
   - Категория?
   - Стандарт, - пожал он плечами, - дорожно-транспортное происшествие.
   - И когда? - я была на удивление хладнокровна,  то  ли  во  мне  говорила
обида и чувство мести, то ли я уже училась мыслить вселенскими масштабами  и
мне было плевать... Я и сама не могла понять, в чем тут было дело.
   - После последней пары. Выйдет, поймает машину, возле  Площади  Академика
Люльки  водитель  не  справится   с   управлением,   слетит   с   моста   на
железнодорожные пути. Приблизительное время - 22 часа 07  минут  56  секунд.
Твои поправки, ежели пожелаешь.
   Я затушила окурок об подоконник.
   - Спасибо, что предупредил.
   Он заинтересованно пододвинулся.
   - Что будешь делать?
   - У меня еще есть время, - пожала я плечами, - Вот на  последней  паре  и
подумаю.
   - Ладно, только имей в виду, что  она  спешить  будет.  Если  вдруг  тебя
задержат на уроке, а ты тем временем решишь проявить милосердие,  то  можешь
не успеть. Хотя, - хихикнул  он,  -  тебе  ничто  не  стоит  время  попросту
остановить...
   - Да неужели? - съязвила я, - первый раз об этом слышу.
   - Ладно, мне пора, - он наклонился и чмокнул меня в щеку, - еще увидимся.
А это дело... полностью на твое усмотрение, как всегда.
   - Давай, - сказала я и стащила с подоконника сумку.
   Он улыбнулся и секунду спустя испарился. Я осталась на лестнице одна.
   Кинув еще один взгляд на пейзаж за окном, я вздохнула и стала  спускаться
вниз. Прошла по первому этажу и спустилась в буфет. Не  стоило  и  говорить,
что  подруга  меня  не  дождалась,  там  сидели  лишь  пара-тройка  человек,
обложившись  учебниками.  Я  взяла  стакан  кока-колы,  два   моих   любимых
бутерброда с ветчиной  и  уселась  за  дальний  столик  в  углу.  Надо  было
подумать, а между тем  делать  этого  совсем  не  хотелось.  На  часах  было
двадцать минут девятого, через пять  минут  закончится  пара,  а  еще  через
десять начнется последняя. Считай,  у  меня  осталось  полтора  часа,  чтобы
решить судьбу Сыркиной.
   Когда прозвенел звонок, буфет  быстренько  наводнила  толпа.  Чуть  позже
своей обычной неторопливо-наплевательской походочкой  вошла  Сыркина  и  без
очереди отоварилась чаем и бутербродом. Тоже мне, небось полгода назад  сама
в очереди давилась, а теперь воображает из себя...
   Плюнув мысленно в ее сторону, я поплелась на четвертый  этаж  в  кабинет,
где намечалось домашнее чтение и в гордом одиночестве уселась на  заляпанный
стул за не менее заляпанным столом. Разумеется, к уроку я ничего не  писала,
хотя надо было... Ненавижу писанину. Мне легче целую пару разговаривать, чем
написать пару страниц.
   Несколько минут спустя в кабинет стали подтягиваться  мои  одногруппники,
все так же соблюдая дистанцию отчужденности.  Ну  и  наплевать.  Я  небрежно
выложила перед собой вкривь и вкось разорванную книжку с рассказами Моэма из
библиотеки, тетрадку  и  ручку.  Моя  экипировка  готова.  Первой  подвалила
показушная отличница Аня Офигенько,  за  ней  маленькая,  вечно  шепелявящая
Панфилова. Потихоньку подбирались и остальные. Затем, опоздав на добрые пять
минут, в кабинет вплыла училка Медведкина, тоже в  совсем  недавнем  прошлом
студентка, но в отличие от Сыркиной не слишком зарывающаяся.
   Усевшись, она кинула на меня недовольный взгляд, как бы прикидывая, стоит
ли со мной связываться. На занятия я  хожу  редко,  потому  что  делать  там
нечего. Она прекрасно знает, что если  захочет  меня  поймать,  ей  придется
постараться. Даже если сейчас она из вредности начнет меня  гонять  по  всем
книжкам, начиная с первой недели, она получит дохлую крысу  на  обед  -  мне
абсолютно все равно о чем говорить, а все книжки я  читала.  Мне  для  этого
даже думать не требуется, вышла на середину и экспромтом почесала говорить с
любого места, хоть из середины в оба конца сразу. Нет, Медведкина уже хорошо
знала, что по части устных ответов я кого хочешь за пояс заткну, и  меня  на
этом не поймаешь, тем более что сама она говорила не ахти как.  Поэтому  она
применила запрещенный прием.
   - Вы принесли сочинение  по  "Оводу"?  -  обратилась  она  в  пустоту.  Я
прекрасно понимала, что адресовано это мне. Все  остальные  эту  дурь  давно
сдали. Ненавижу сочинения, ненавижу писанину, тем более  на  дурацкие  темы.
"Что делает человека героем?" Ну, в обычной жизни понятно, что  его  таковым
делает. А этот дурацкий "Овод"?  В  этот  коммунистическом  бреде  я  вообще
ничего путного не вижу, какое нафик  геройство?  При  чем  тут  героизм,  ну
скажите мне? Интересно, в каком состоянии эта книга писалась... Чуется  мне,
что в сильном алкогольном опьянении. Но тут такое не скажешь...
   -Так почему же вы  не  принесли  сочинение?  -  Повторила  Медведкина  и,
отпятив зад, поерзала на стуле.
   -Принесу в следующий раз, оно написано уже, - провякала  я,  впрочем,  не
слишком убедительно. Ага, жди....  чтобы  я  на  такую  гадость  свое  время
тратила. Да ни за что в жизни!
   -Я из-за вас не могу вернуть сочинения всей группе! - мадам соизволила на
меня посмотреть.
   Особого расстройства в  ее  голосе  не  слышалось,  однако.  И  чего  она
выкаблучивается? Она, впрочем, поняла уже, что от меня ничего не  добьешься.
Да что уж темнить, она с самого начала знала, что я ничего не писала,  иначе
и спрашивать не стала бы. Так, показательное выступление для остальных...  А
на зачете мне все как миленькая поставит, даже  без  сочинений.  Потому  что
если придется где устно выступать, все равно ко мне побежит.
   А вообще-то, если посмотреть со стороны, препод Медведкина явно  страдала
тяжелой формой сексуальной недостаточности, это было вполне очевидно всем, у
кого глаза располагались на нужном месте. Во-первых,  она  всегда  одевалась
вызывающе - обтягивающие платья, разрезы чуть ли не  до  трусов,  прозрачные
блузки - все явно в развратном ключе. Во-вторых, на стуле  она  сидела  тоже
весьма своеобразно - до отказа выпрямив спину, облокачиваясь грудью на стол,
для пущей убедительности подпирая ее руками - было  бы  что  подпирать  -  и
отставив зад как можно дальше. Плюс ко всему этому она постоянно этим  задом
ерзала по вышеупомянутому предмету мебели, видимо, ища у него  единственного
утешения. В-третьих, говорила она тихо и вкрадчиво, слышалась  в  ее  голосе
нотка какой-то неудовлетворенности, а с двумя мальчиками в нашей группе  она
всегда разговаривала с некоей претензией, ее выдавал каждый взгляд и  каждый
жест - потому, наверное, я  всегда  относилась  к  ней  с  долей  некоторого
превосходства.
   Урок потянулся с обычной нудностью - рассказы Моэма  Медведкину  явно  не
интересовали, а стул под ней наверняка уже отполировался  до  блеска.  Кома,
кома, вернуться бы.... Так там хорошо, а тут такая тоска, что хоть ори, хоть
вой, а кошек с души  не  прогонишь.  Если  только  поразвлечься  маленько...
совсем чуть-чуть...
   Движения задом по  стулу  мне  окончательно  надоели...  Может  хватит???
Железные ножки стула начали медленно краснеть. Стул опускался на пол,  ножки
плавились все больше и больше,  ничего  не  подозревающая  мадам  Медведкина
медленно  опускалась  вниз.  Опустившись  на  пять-шесть  сантиметров,   она
поднялась  снова,  а  ножки  выпрямились  и  застыли.  Не  потому,  что  мне
расхотелось веселиться, а потому, что хулиганить без повода я  не  люблю.  А
повод, причем замечательный, уже назревал, так что  необходимость  в  глупых
розыгрышах отпала.
   Начало нового семестра, а  Медведкина  зачем-то  подняла  старую  тему  -
вопрос религии в "Оводе", который очень быстро перешел в дискуссию о религии
вообще, а затем встал со всей остротой: "Есть ли Бог?"
   - Да нету никакого бога! - вопила Офигенько, размахивая  тетрадками,  где
она записывала каждую мелочь таким почерком, что хоть сейчас на выставку. Не
знаю почему, но Аня явно считала, что чем громче кричишь,  тем  убедительнее
выглядишь, - Где он? Кто-нибудь его когда-нибудь видел?
   - Тише. Анечка, не надо так кричать, - увещевала ее Медведкина,  -  кроме
того, я хочу послушать остальных.
   Панфилова высказала мнение, что все  "чудеса"  пришли  из  глубины  веков
сильно преувеличенными и являли собой не что иное,  как  глупые  совпадения.
Офигенько ее поддержала.
   Народ высказывался, обсуждал, и склонялся к  мнению,  что  бога  все-таки
нет. Из одиннадцати человек в группе семь было за  то,  что  его  нет,  трое
против  и  один  воздержался.  Воздержалась  я,  ибо   сидела   в   качестве
наблюдателя,  а  также  была  единственным,  кто  располагал  самой   точной
информацией на этот счет. Я  посмотрела  на  часы:  было  уже  без  двадцати
десять, а решить судьбу Сыркиной я так и не удосужилась, настолько захватила
меня разгоревшаяся дискуссия. Ладно, потом решу.
   Офигенько меж тем встала в полный рост,  одной  рукой  оперлась  о  стол,
второй размахивала в воздухе и толкала гневную речь:
   - Кто-нибудь тут может мне  представить  ясное  доказательство,  что  Бог
существует? - она огляделась на тех, кто был "ЗА". Они молчали. - Правильно,
никто. Я не поверю в его существование, пока мне это не докажут, а  сказками
меня кормить нечего!
   - Катя, а ты чего  скажешь?  -  обратилась  ко  мне  Медведкина,  которая
пыталась сохранить нейтралитет, - По-твоему, он есть?
   - А по-вашему? - равнодушно спросила я.
   - Мне кажется, что есть, - тихо ответила она, - тебе есть, что сказать?
   - Я много чего могу сказать, -  пожала  я  плечами,  -  вот  только  надо
помнить некоторые вещи. Офигенько,  я  к  тебе  обращаюсь.  Ты  знаешь,  что
никогда нельзя ставить этот факт под сомнение? Если ты будешь тут  вопить  и
требовать доказательств, тебе не приходило в голову, что Он  может  взять  и
доказать, да так, что ты сама не обрадуешься?
   - Пусть попробует, - фыркнула та, как озлобленная кошка.
   - Вы все хотите доказательств?  -  спросила  я  у  остальных.  Те  дружно
закивали. Оппозиционеры отказались. И сказали, что и так верят. Отлично.
   - Ну тогда, Анечка, встань прямо и громко скажи Богу, что ты  в  него  не
веришь, - продолжала я. Весь этот цирк уже напрямую транслировался к Дьяволу
в кабинет, пусть полюбуется на своих подопечных.
   - Я в тебя не верю, -  завопила  Аня,  и  ткнула  пальцем  в  потолок,  -
Слышишь? Не верю!
   Народ молчал. Я улыбалась.
   - Ну? - Офигенько обернулась ко мне, - и Где он, твой Бог?
   - Он не только мой, а даже твой, хоть ты и не веришь... Может, он  просто
занят и не слышал? - Иде веселился, я это слышала.
   - Ну конечно, тогда он всегда занят!
   - Может, вам стоит всем встать и повторить это дружно? - предложила я.
   Язва Офигенько уже разошлась.
   - Да, давайте все дружно  встанем  и  скажем,  может  тогда  эта  монашка
заткнется, - исходила ядом она, - ну давайте же!
   Народ нехотя поднялся. Она  выстроила  семь  человек  и  по  команде  они
завопили.
   - Нет, - рассердилась Аня, - давайте дружнее, чтоб услышал.
   Все это страшно напоминало сцену в  детском  саду,  когда  малыши  кричат
"Раз, два, три, елочка, гори!" Ага, получите сейчас свою елочку...
   - Мы в тебя не верим!!! - уже хорошим хором проорали мои сокурсники. И  в
тот же момент у тех, кто кричал, вспыхнули на столе вещи.  Горели  тетрадки,
книжки, сочинения и у кого-то даже зачетка.  У  Медведкиной,  меня  и  троих
оппозиционеров  все  было  в  порядке.  Было  прекрасно  видно,   что   хотя
Офигенькина книжка полыхала адским пламенем, лежащая рядом  с  ней  тетрадка
другой, хорошей девочки, была абсолютно в порядке, пламя ее  не  касалось  и
даже пепел на нее не сыпался.
   В кабинете раздался дружный отчаянный вопль, громче всех вопила,  конечно
же, Аня. Она попыталась спасти хоть что-то, но это ей не  удалось.  Несмотря
на то, что она скинула какую-то тетрадь на  пол  и  пыталась  ее  затоптать,
пламя не утихало. Еще бы, крошка Джо свое дело знает, усмехнулась я.
   - Анечка, - я поднялась и подошла к ней, -  ты  хотела  доказательств?  У
кого горят бумажки?
   - Это не доказательство, - вопила она, - вот на тебя сейчас  перекинется,
увидишь!
   - Смотри, - я взяла из рук остолбеневшей Медведкиной журнал и сунула  его
в самое пламя, - смотри внимательно.
   Офигенько застыла, открыв рот. Огонь вовсю уничтожал ее бумаги и вещи,  а
журнал и моя рука заодно оставались  целехонькими.  Абсолютно  целыми,  даже
копоть не садилась.
   - Убери руку, - очнулась она, - сожжешь ведь!
   - Нет, не сожгу, - спокойно ответила я, -  потому  что  я  ни  в  чем  не
сомневаюсь. Наказали тебя, а не меня