стройства
для их выпускников. Никаких контактов с Россией у Южной Кореи тогда не было,
ее граждан до начала семидесятых ни под каким видом не пускали на территорию
СССР, да и впоследствии, вплоть до  1987  г., разрешения на  поездку в  СССР
выдавалось  и  Москвой,  и  Сеулом только в  самых  исключительных  случаях.
Распространение  любых советских изданий на территории  Кореи было строжайше
запрещено, причем исключения  не  делалось  даже  для  совершенно безобидных
вещей,  вроде пластинок  русской классической музыки,  изготовленных  фирмой
"Мелодия"  (уже  тот факт, что  они  были произведены в СССР, превращал их в
глазах   тогдашних  корейских  цензоров  в  "подрывные   материалы").   Даже
самостоятельные занятия русским языком считались крамолой и были  запрещены.
Разумеется,  знание  разговорного  языка  у  тогдашних  выпускников  русских
отделений  оставляло желать лучшего,  все их  образование  строилось  вокруг
умения читать, а не  говорить по-русски. Окончив русское отделение и получив
диплом,  выпускник  практически   не   имел   шансов   получить  работу   по
специальности,  если ему только не  удавалось  попасть в  аспирантуру  (в те
времена  часто -- за границей,  в США  или  Германии) или же найти работу  в
армии и/или спецслужбах.
     Если же говорить о большинстве  населения, то его представление о  СССР
сводилось, по большому счету, к трем положениям: а) Россия -- очень большая,
очень  холодная и  очень агрессивная страна,  опора мирового  коммунизма; б)
Россия   --  страна  высокой   культуры,  страна  Толстого  и  Достоевского,
Чайковского и Станиславского;  в) Россия --  главный враг США и единственная
страна, которая  может при случае противостоять Америке. Разумеется, попал в
Корею и традиционный американский набор  "российских образов", который  в те
времена активно  пропагандировался Голливудом: водка,  снега, меховые шапки,
медведи и злобные агенты КГБ.
     Серьезные перемены наступили только около  1988 г.,  когда СССР и Южная
Корея установили между собой отношения  (сначала -- неформальные, а потом --
и  официальные, дипломатические). 1988-1992 гг. были эпохой второго, и  куда
более значительного, "советского бума" в Корее. Этот бум отчасти подогревали
надежды  корейских бизнесменов на гигантский  потенциал  российского  рынка,
отчасти  --  извечная  тяга  к  запретному  плоду,  а  отчасти  --  и  вновь
усилившиеся  среди корейской молодежи левые настроения.  В те годы на полках
книжных  магазинов стала  все  чаще  появляться не  только  дореволюционная,
классическая, но и советская литература. Спрос на нее был немалый. Раскупали
молодые  корейцы  произведения  не  только (и  даже  не столько)  Толстого и
Чехова,  сколько  писателей социалистического реализма, популярность которых
как  раз в то  время  в  самом СССР упала  почти  до нуля. Представляю,  как
поразились бы российские студенты в истово-перестроечном 1990 г., узнав, что
среди их  корейских сверстников едва  ли  не самым популярным  произведением
русской литературы тогда являлась "Мать" Горького!
     Следствием советского бума стало и стремительное увеличение численности
российских отделений в корейских университетах. В 1988-1995  гг.  они  росли
как  грибы,  и  любой  вуз,  претендующий  на  респектабельность, в те  годы
стремился  обзавестись  русским  отделением.  В  течение  короткого  времени
русские отделения находились на пике популярности. Всем казалось, что тысячи
корейских фирм  вот-вот  двинутся  в  Россию и  сделают  там многомиллионные
состояния,   и   что   этим  фирмам   будут  нужны  тысячи   переводчиков  и
консультантов.  Вдобавок,  внезапное  "открытие"  России,  до  того  времени
недоступной  и, следовательно,  экзотически-таинственной и  манящей  страны,
тоже  воодушевляло  многих. Результатом стал  не  только количественный рост
корейской русистики, но и заметное улучшение "качества" студентов.
     Однако  ничто  не  бывает  вечным,  советский бум  продолжался недолго.
Окончился он около 1992 г., вскоре после распада СССР. К этому моменту стало
ясно, что те розовые надежды, которые поначалу возлагал на  Россию корейский
бизнес,  не оправдались. Находящаяся в состоянии хронического экономического
и  политического хаоса  страна оказалась куда  менее выгодным  рынком,  чем,
скажем,  стабильные и быстро растущие  Китай или Вьетнам --  государства,  в
которые в 1990-е гг. и двинулись основные корейские инвестиции.  Разумеется,
сравнительно  скромный   масштаб   российско-корейской  торговли  означал  и
сравнительно  малое  количество   рабочих  мест   с   русским   языком,   и,
соответственно, снижение  популярности русских отделений среди абитуриентов.
Корейские  студенты девяностых годов в  целом ведь  куда  прагматичнее своих
предшественников, они  хотят  получать  такие  специальности,  которые могут
помочь им  в поиске работы. Русский язык сейчас  к  таковым,  скажем  прямо,
сейчас никак не относится.
     Снизилась  и популярность русской литературы.  Потеря  интереса к таким
книгам  как "Мать"  или  "Как  закалялась сталь"  понятна: молодежь  здесь в
последние годы опять отошла от левых идей, да  и вообще меньше  интересуется
политикой. Однако явно снизился в  Корее и интерес к русской классике, столь
популярной в шестидесятые  и семидесятые годы. Причин на это немало. Отчасти
это  отражает  и  общий  процесс, который затронул  не  только  Корею, но  и
большинство  стран мира: молодежь, в том числе и образованная, сейчас читает
куда  меньше,  чем  несколько десятилетий назад. Нравится  это кому-либо или
нет, но  в развитых  странах  книга  в  молодежной среде во многом  уступила
позиции  современной  музыке и кинематографу,  то есть областям,  в  которых
достижения   современной  России,  будем  честными,  не  пользуются   особым
международным признанием. Вдобавок, неспешный стиль русских классиков сейчас
многим  кажется  затянутым   и   скучноватым.   Новые   поколения,   скорее,
предпочитают  более динамичную  прозу американских авторов. Наконец, немалую
роль  играет  и  американизация  культурной   жизни  Кореи.  И  школьные,  и
университетские программы здесь строятся с оглядкой на американские образцы,
так что не  удивительно, что американская  и, шире,  англоязычная литература
занимает  в  корейской  "картине мира"  все более  и  более  заметное место,
вытесняя на второй план все "неанглоязычные" литературы.
     И тем не  менее, Россия и Корея остаются соседями, так что наша история
продолжается. Можно быть уверенным в том, что  в отношении корейцев к России
произойдет еще немало перемен.







5.2 РОССИЙСКАЯ ЭСТРАДА В КОРЕЕ

     Один из вопросов, который очень часто приходится слышать мне  в России,
звучит просто: "А  что  они  там, в  Корее, думают о  нас?"  Пожалуй,  самым
честным  ответом  на  этот  вопрос  было бы:  "А  ничего  особо не  думают!"
Действительно, Россия занимает довольно скромное место в корейском сознании.
Конечно,  есть в Сеуле многочисленные  (и неплохие) специалисты  по русскому
языку, по русской культуре и экономике, некоторое количество корейцев учится
или училось  в  вузах Москвы и Санкт-Петербурга, а корейские фирмы все более
активно  проникают  на  российский  рынок.  Есть,  наконец,  и люди,  просто
интересующиеся  Россией. Однако  по большому  счету основная масса  корейцев
довольно безразлична  к тому, что происходит за пределами  их страны  (чтобы
убедиться в этом,  достаточно пролистать корейскую газету,  в которой  из 30
страниц международным новостям обычно  отведено не  больше двух). Если какие
государства и  вызывают  их интерес, то  это,  бесспорно,  Америка, Япония и
Китай.  Место же  России,  как, скажем,  и  Германии или Индии, в  корейской
картине мира весьма скромное.
     В  то же самое время корейская интеллигенция питает немалое  уважение к
русской  классической  культуре. Имена  Толстого,  Чехова,  и  даже впавшего
сейчас у  нас в немилость  Горького  знакомы  любому  образованному корейцу.
Хорошо известны в Корее российский балет и российская классическая музыка.
     Однако  есть  у  Кореи одна любопытная особенность. Как  ни странно, но
здесь  знают не  только классическую, но и современную  российскую  массовую
музыкальную  культуру.  Странно  это  потому,  что  в  целом  в мире  Россия
ассоциируется не  с  Алой  Пугачевой или  Борисом Гребенщиковым,  а с Еленой
Образцовой  и  Дмитрием  Шостаковичем.  Наш рок  или наша  поп-культура  (не
исключая  и самых громких  имен) за пределами России, в общем-то,  мало кому
известны и мало кому  интересны. Когда тот  или иной российский  исполнитель
возвращается  с гастролей  на Западе и рассказывает о том успехе, котором он
там  якобы  пользовался, он, как правило, выдает желаемое за действительное.
Если  успех  у  него  и  был,  то  наверняка только  среди  бывших советских
эмигрантов,  да и  то,  скорее всего, недавних.  Коренные же американцы  или
австралийцы   ни  малейшего   желания  появляться  на  концертах  российских
эстрадных  звезд  не  испытывают,  и  трудно  представить,  чтобы на  улицах
американских городов звучали песни Высоцкого или Кобзона (разумеется, если в
этих городах нет больших эмигрантских общин).
     Однако Корея --  это исключение, что становится еще более удивительным,
если  вспомнить,  что Южная Корея ни  в социалистический лагерь  никогда  не
входила (совсем  наоборот -- отличалась весьма истовым антикоммунизмом),  ни
под заметным русским влиянием не находилась.
     Столкнулся в  первый раз я с этим  "распространением  нашим по планете"
осенью 1992 года, вскоре после того, как приехал в Корею. Помнится, шел я по
улице, и  вдруг -- слышу: из  вполне  обычной  корейской лавчонки  доносится
русская   песня.  Вначале  я  даже  ушам   своим  не  поверил.  Остановился,
прислушался -действительно,  русская  музыка.  Это  звучала "Я склонюсь пред
твоими  коленями..." (слова Заболоцкого, в исполнении  группы  "Петербург").
Только  потом  узнал  я, что  в Корее  эта песня была одним из шлягеров того
лета.
     Вообще  в  популяризацию русской эстрады  немалый вклад  вносит местное
телевидение. Почему-то корейские телевизионщики часто используют в  качестве
заставок к сериалам русские песни.  В  частности, прошедший лет пять назад и
пользовавшийся  огромной  популярностью  сериал  "Песочные часы" начинался с
песни  "Журавли"  в  исполнении  Иосифа  Кобзона.  Сериал  этот  стал  здесь
сенсацией  (главным  образом,  из-за  того, что затрагивал некоторые  острые
вопросы недавнего корейского  прошлого), и как следствие кассеты  и лазерные
диски  с песнями Кобзона  появились  во  всех корейских  магазинах.  Не один
десяток раз приходилось слышать мне в Корее и Владимира Высоцкого. Его песни
также использовали  на  телевидении, да  и кассеты Высоцкого  в Корее  часто
появляются  в  продаже.  Представить  такое,  кстати, в какой-либо  западной
стране невозможно. На Западе  Высоцкого ведь воспринимают во многом  так же,
как в свое время Есенина: не  как поэта,  а  как экзотического русского мужа
западной знаменитости. Для европейца Высоцкий -- это никто иной как "русский
муж  Марины  Влади",  в  то время как  Есенин  даже  сейчас  в тех  западных
изданиях, что предназначены для массового читателя, -- "русский муж Айседоры
Дункан".
     Популярен  в Корее  и Виктор Цой,  что и  понятно  -- тут сказалось его
корейское   происхождение.   Любопытно,   кстати,   что   корейцы  почему-то
воспринимают  его как политического певца, борца  против коммунизма, чуть ли
не автора песен протеста. Песни Цоя звучат здесь не очень часто,  но вот имя
его известно неплохо (пару лет назад вышел даже роман, в котором он является
главным героем).
     Впрочем,  список этот  далеко  не  полон, в  Корее  неплохо  известны и
некоторые другие  наши эстрадные певцы и музыканты. Такая вот  любопытная и,
во многом, исключительная ситуация.






5.3 КОРЕЙЦЫ И ЯПОНЦЫ

     Сегодня мне хотелось бы остановиться  на таком, прямо скажем, непростом
вопросе, как отношение корейцев к Японии,  японцам  и,  особенно, к японской
культуре. Как мне  не раз приходилось убеждаться, для  большинства русских и
японцы,  и  корейцы  -- почти что одно  и  тоже.  Помнится,  года  два назад
попалась мне на глаза  в одной российской газете заметка  о  Сеуле, где было
что-то сказано о "самурайском  упорстве" корейцев. А между тем для  корейцев
уже  само слово "самурай"  --  -  оскорбление, да и  вообще сравнения  своей
страны с Японией (типа "подобно японцам, корейцы...") они воспринимают,  как
правило, с обидой.
     Вообще  говоря,  во всем  мире отношения  двух  соседних  народов редко
бывают  добрососедскими.  Наличие  общей  границы само по  себе  существенно
увеличивает шансы на возникновение  территориальных споров, равно как и иных
столкновений  экономических,  военных  и  политических  интересов.  Так  что
непростые  отношения  двух  соседних  держав  --  это  скорее  правило,  чем
исключение, и подтверждением этому служит история постоянных войн и взаимной
неприязни, омрачающей  или до недавнего времени  омрачавшей связи  Франции и
Германии, Австрии и Италии,  Вьетнама  и Китая, России и Польши. Однако даже
на этом фоне историю отношений Кореи и Японии трудно назвать простой.
     С одной стороны, в культурном отношении и японцы и корейцы имеют немало
общего.  Оба  народа  примерно полтора  тысячелетия назад оказались в  сфере
культурного   влияния  Китая,   хотя   и   смогли   сохранить   политическую
независимость,  не  стать  частью  Поднебесной Империи. Японский и корейский
языки  состоят в родстве,  хотя и довольно отдаленном (примерно в таком, как
русский и  английский), и, вдобавок, насыщены китайскими заимствованиями.  В
то  же самое  время история отношений  двух стран  была омрачена постоянными
вооруженными  конфликтами. В  начале XX века Япония  смогла, справившись  со
своим главным соперником -- Россией, на целых 35 лет превратить Корею в свою
колонию.
     Колониальный  период  был временем преследований  национального языка и
культуры,  насильственной  японизации.  Преподавание  на   корейском  языке,
издание  корейских газет  и журналов на  протяжении этих 35  лет  или  вовсе
запрещалось, или всячески ограничивалось. Сотни тысяч корейцев были угнаны в
Японию  работать на шахты  и  стройки,  или же были  мобилизованы в японскую
армию. Корейцы  были неполноправными  гражданами, как правило, они не  могли
учиться  в  высших учебных  заведениях,  занимать руководящие посты (во всем
Сеульском  Университет,  например,  в 1945  году  было только  два корейских
профессора).  Поэтому  нет  ничего удивительного  в том,  что и  сейчас  все
японское вызывает  у корейцев  по  меньшей мере настороженность,  во  многом
подпитываемую и  правительственной пропагандой, которая не устает напоминать
о  реальных  или  мнимых  преступлениях  японцев  и  подвигах,   совершенных
отцами-основателями нынешнего  южнокорейского  государства  в  борьбе против
колонизаторов.  В  Корее существуют  официальные  и  очень  жесткие  запреты
распространение  в стране продукции японской  массовой  культуры.  Например,
прокат японских  фильмов в Корее до 1998 года был  категорически запрещен, и
являлся уголовно наказуемым действием.  Даже американские фильмы, в  которых
участвует слишком много японских актеров, пробивали себе дорогу на корейский
экран  с  немалым  трудом  и   после  немалых  дискуссий.  Нельзя   в  Корее
распространять  и  записи  японской  популярной  музыки.  Наконец,  в  самом
престижном  корейском  вузе  -- Сеульском Государственном  университете  нет
кафедры  японского  языка, причем  ее  отсутствие  объясняется  все  теми же
"принципиальными"  соображениями <после 1999  года  многие  их этих запретов
были  отменены   --  А.Л.>.  Впрочем,  на  серьезную  литературу  запрет  не
распространяется.
     В то же время реальная  картина не так уж  и проста. С течением времени
уходят  их жизни те корейцы, которые еще помнят колониальное  время и старые
обиды.  Для  молодежи  все  это  -- уже почти что  древняя история. Конечно,
традиция  жива, и о преступлениях колонизаторов  напоминают новым поколениям
корейцев и в школах, и в  музеях. Однако  время  берет свое. В конце концов,
Япония  -- ближайший  сосед и один из  крупнейших  торговых партнеров Кореи,
источник  многих  жизненно  важных  технологий, страна с большим  и активным
корейским меньшинством. Поэтому, как мне не раз казалось, хотя настороженное
отношение  к  Японии  -это  реальность современной Кореи,  в целом корейский
"анти-японизм" носит достаточно поверхностный характер.  Наряду с отрицанием
всего  японского  существует и  интерес  к  японской  культуре,  уважение  и
некоторая зависть  к экономическим  успехам соседей. Не  случайно, например,
что те  же записи  японской  поп-музыки, ввоз которых  формально запрещен, в
действительности  широко  распространяются  в  пиратских копиях и  оказывают
очевидное  влияние  на  современную  корейскую  музыку.  Относится  это и  к
фильмам, и вообще ко всем явлениям массовой культуры.
     Так что картина непроста, как,  наверное,  обычно и бывает в отношениях
двух соседних стран.



5.4 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ

     Значительная часть корейцев, примерно 5 миллионов человек, живет сейчас
за пределами страны своих  предков. Наряду с еврейской, армянской, китайской
и  польской диаспорами, корейцы -- одна  из самых экономически и политически
активных национальных  групп  во многих  странах  мира.  Корейцы есть сейчас
почти везде, и кажется даже странными, что эмиграция из этой страны началась
совсем недавно, всего сто с небольшим лет назад.
     До конца  прошлого века корейское  правительство относилось к эмиграции
(да и к поездкам за границу вообще) примерно так же, как советские власти во
времена  товарища  Сталина.  На  протяжении двух  с  половиной  столетий,  с
середины  XVII и до конца  XIX века, границы  Кореи были  наглухо закрыты, и
выезд  из нее  был категорически  запрещен.  В  те  времена корейцы, подобно
жителям сталинского Советского Союза,  могли  бывать за  границей  только  в
официальных  командировках.  Разумеется, разрешение на  такую поездку  могли
получить только высокопоставленные лица, да и для них  это было не  очень-то
легко.  Попытка  покинуть   пределы   Кореи   самовольно   считалась  тяжким
преступлением, за которое могли и  казнить. Вдобавок, и бежать было особенно
некуда,  в соседних с Корее странах корейцев, скажем мягко, не ждали. Вплоть
до  1872   г.  китайское  правительство  строжайше  запрещало   поселение  в
граничащих с Кореей районах Маньчжурии. Не были исключением из этого правила
и  сами  китайцы,  и  жить  в  Маньчжурии  разрешалось  лишь  кочевникам  --
маньчжурам, которые в те времена правили всем Китаем. Япония до 1856 г. была
государством еще более закрытым, чем Корея, въезд любых иностранцев туда был
категорически запрещен.  О  других  же  странах  тогда  в Корее  особо  и не
слыхали, да и попасть куда-нибудь в Америку у корейского крестьянина не было
никакой возможности.
     Ситуация резко изменилась 100 с небольшим  лет назад, когда после  1876
г. ограничения на  выезд из страны были существенно ослаблены, а  потом -- и
вовсе отменены. Почти  одновременно  с этим Россия вынудила ослабевший Китай
отказаться  от  прав  на  территорию нынешнего  Приморского  края,  и, таким
образом, стала  соседкой  Кореи. Китайские  власти  также  сняли  запреты на
переселение  в  Маньчжурию. Все это  означало, что корейцам  появилось  куда
переселяться, и они не замедлили этим воспользоваться.
     Первая  волна  переселенцев,  которая в 1870-1890-е  гг.  двинулась  на
русский Дальний Восток и в  китайскую Маньчжурию, состояла в первую  очередь
из крестьян северных провинций. Эмиграция эта носила, как бы сейчас сказали,
чисто  экономический  характер.  Крестьяне, уставшие  от  нехватки  земли  и
грабител