ьских налогов, от неурожаев и всеобщей нищеты, уходили за  кордон, в
Китай  и Россию,  где  земли  хватало  всем,  и  где  чиновничество  если  и
притесняло, то куда меньше, чем в родных местах.
     Принимали переселенцев власти  Китая и России по-разному, но в целом --
достаточно  благожелательно.   Правда,  иногда   владивостокское  начальство
начинало относится к поселявшимся на Дальнем Востоке корейцам с подозрением,
воспринимая  их как своего  рода  "пятую колонну",  но гораздо чаще корейцев
привечали. Работали они  много,  поднимали целинные земли, превращали склоны
сопок в поля, платили налоги, принимали православие, и в целом вели себя как
законопослушные русские подданные.
     В  Китае  же для  маньчжурских властей  работящие корейские переселенцы
вообще оказались  просто даром небесным. Выяснилось, что они  хорошо  знают,
как вести хозяйство  в сложном  климате Маньчжурии. Налоги,  которые платили
корейцы, оказались немалым  подспорьем  для  китайских властей, которые в те
годы находились в состоянии хронического финансового кризиса.
     После 1905 г. эмиграция из Кореи резко усилилась и приобрела  отчасти и
политический  характер. Главной причиной тому  стало  японское вторжение.  К
1905 г. Япония установила над Кореей полный контроль, а  в 1910 г. формально
превратила ее в свою колонию. Японцы столкнулись с немалым сопротивлением, в
том числе и с активным партизанским движением, но в конце концов техническое
и  финансовое  превосходство  колонизаторов  решило  исход  борьбы.  Остатки
разбитых  партизанских   отрядов  часто  отходили  на  русскую  и  китайскую
территорию.  Уезжали  во  Владивосток  и  Харбин,   Шанхай  и   Хабаровск  и
оппозиционно настроенные интеллигенты. Наконец, и  крестьяне, которым приход
японцев поначалу не принес ничего, кроме новых налогов, продолжали десятками
тысяч покидать родные места.
     Японские власти  не  возражали  против  эмиграции,  и даже поощряли ее.
Во-первых,  за границу уходили  самые  беспокойные и,  следовательно,  самые
опасные.  Во-вторых, уезжая  из своей  страны,  корейцы  как бы "освобождали
места" для переселявшихся туда японцев -- ведь колониальные власти старались
заселить колонию  выходцами из метрополии, японизировать  ее. В результате к
1920 г.  российских  корейцев было уже около 100 тысяч, а китайских корейцев
-- без малого полмиллиона (точнее, 490 тысяч).
     Впрочем,  к концу  двадцатых  годов эмиграция  и  в  Китай, и в  Россию
замедлилась.   Снижение   эмиграции   в  Китай  было   вызвано  в   основном
экономическими  факторами.  Свободных  земель в  Маньчжурии  практически  не
осталось,  и переселение  туда более не  означало  резкого  улучшения жизни.
Наоборот,  переселенца  скорее всего  ждала  участь бесправного  батрака.  В
случае с Россией причины снижения (а  потом -- и прекращения) эмиграции были
в основном политическими: как известно, советское правительство  чем дальше,
тем  с большим подозрением относилось к выходцам из-за рубежа, тем  более  к
тем, кто  формально считался  подданными  Японской империи.  Около  1930  г.
советская граница оказалась, как тогда говорили  с гордостью, "на  замке", и
корейская эмиграция на Дальний Восток  практически прекратилась.  В  1937 г.
все  советские  корейцы,  на тот момент проживавшие на Дальнем Востоке, были
насильственно  переселены  в  Среднюю  Азию,  став,  таким  образом,  первым
"репрессированным" советским народом.
     Зато  в двадцатые  годы  появились  новые  центры  эмиграции,  в первую
очередь -- США. Уже  с  конца прошлого  века за океан стали все чаще уезжать
первые  корейские западники-интеллигенты. Некоторые из  них (как,  например,
будущий первый президент Южной Кореи Ли  Сын Ман), получали там образование,
защищали  диссертации  и  даже  становились  своими  людьми  в  американских
коридорах власти. Однако в те времена массовой иммиграции  в континентальную
часть США  еще  не было, она началась много позже, уже после 1945  г. Другое
дело -- Гавайские острова, что лежат на полпути между США и Кореей. В начале
века там начали выращивать сахарный тростник, и для  работы на  тростниковых
плантациях   на  Гавайи  во  все  больших  количествах  стали   отправляться
контрактные рабочие. Немало среди них было и корейцев.
     Поехали корейцы и в Японию.  Многие ехали туда  учиться,  ведь получить
образование,  особенно  высшее,  было  тогда  в  Корее очень трудно.  Однако
большинство  отправлялось просто на заработки, ведь, как бы плохо к корейцам
не относились в Японии, заработать там было легче,  чем на родине. В отличие
от корейцев Китая и российского Дальнего Востока, которые были  выходцами из
северных  провинций, большинство  тех,  кто  отправлялся  искать  счастья  в
Японию, происходило  с юга Корейского  полуострова.  Относились к корейцам в
Японии действительно  неважно. В 1923  г.  Токио  даже  произошли  корейские
погромы, в ходе  которых  погибло несколько сотен  человек. И, тем не менее,
корейское население в Японии  росло  очень быстро: с 21 тысячи  в 1919 г. до
690 тысяч  в 1936 г. Особо  стремительным стал рост корейского меньшинства в
Японии в военные годы, когда туда по мобилизации вывозились в насильственном
порядке  десятки  тысяч рабочих. Некоторые  из них,  кстати, были направлены
трудиться  на шахтах  южного Сахалина, и  после  1945 г.,  когда  эта  часть
острова  отошла  к  СССР,  они неожиданно для  себя  оказались  на советской
территории.
     В связи с этим  надо  заметить, что корейцы б.СССР четко делятся на две
неравные группы.  Большинство из них  -- это потомки  выходцев  из провинций
корейского  северо-востока,  их  предки  переселились в  Россию  в прошлом и
начале  нашего века. Они в  большой степени  ассимилированы, и, если владеют
корейским вообще, то говорят на северных диалектах,  которые весьма непохожи
на литературный корейский язык  (он создан на основе столичного,  сеульского
диалекта). Вторая группа  -- потомки корейцев Сахалина, которые оказались на
территории  СССР  после  занятия  острова  в  1945  г.  Они  гораздо  меньше
ассимилированы, говорят на "правильном" (то есть сеульском) языке и являются
выходцами из провинций Юга.
     После  изгнания   колонизаторов  в  1945  г.  эмиграция   из  Кореи  не
прекратилась,  но просто  изменила свое  направление. Основная эмиграция  из
Кореи в послевоенный период идет в США, а также (в куда меньших масштабах) в
иные англоязычные страны -- Канаду, Новую Зеландию, Австралию.
     По-настоящему  иммиграция  в США началась  только в  1965 г., когда был
принят  новый  американский  закон   об   эмиграции.   Этот  закон   отменил
дискриминационные  (по  сути   --   расистские)  квоты,  которые   до  этого
ограничивали "небелую" иммиграцию в страну. Рост корейской общины США  после
1965 г. был стремителен, и сейчас там проживает  более миллиона корейцев (по
численности корейской общины Америка уступает только Китаю, где корейцев два
миллиона).  Уезжали   туда   в   основном  люди   с  неплохим  образованием,
квалифицированные  специалисты.  Пик  эмиграции  в  США  пришелся  на  конец
семидесятых. В 1980 г.  Корею покинуло  37  тысяч человек, причем  более 90%
уезжавших направлялись в США.
     После 1980 г. эмиграция  стала быстро сокращаться. "Экономическое чудо"
принесло свои плоды,  и корейцам все реже  хочется искать  хорошую жизнь  за
морями  --  им и дома теперь  живется  в общем неплохо.  Однако эмиграция не
прекратилась  полностью. В  1998 г. из Кореи  за границу на постоянное место
жительства выехало 13.974  человека.  Это  на 11,9 %  больше, чем в 1997  г.
(некоторый рост эмиграции вызван экономическим кризисом). Примерно  4/5 всех
эмигрантов направляются в  Америку, за ней с большим отрывом следуют Канада,
Австралия и Новая Зеландия.
     На протяжении полувековой  истории  Республики Корея эмиграция здесь не
осуждалась, а, наоборот,  поощрялась и  поддерживалась властями. Корея  и  в
наши дни остается  одной из самых густонаселенных стран планеты,  а  уровень
жизни в ней до начала 1980-х гг. был очень даже невысоким, так что власти не
возражали  против  того,  чтобы  "лишнее"  население  покинуло   полуостров.
Разумеется, не пытается Корея  и следовать примеру Израиля. Она  не проводит
политики  поощрения реэмиграции  (или, как  вежливо именует  это израильская
пропаганда, "репатриации"). Задача опять собрать всех  корейцев  планеты  на
полуострове Сеулом отнюдь  не  ставится,  и  немногочисленные  "возвращенцы"
могут рассчитывать  только  на  свои  силы.  Впрочем,  в то  же  самое время
правительство проводит политику поддержки корейских общин за рубежом, тратит
немалые деньги на преподавание им корейского языка и культуры.
     Судьбы корейских общин в разных странах складывались по-разному. Но это
-- уже тема последующих статей.






5.5 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: КИТАЙ

     Наш рассказ о корейских общинах мы начнем с  Китая,  и сделаем  это  по
очень  простой причине:  корейская  община в Китае -- самая большая из  всех
корейских эмигрантских общин,  она насчитывает без малого 2 миллиона человек
(точнее, 1 миллион 960 тысяч по состоянию на 1997 год). Цифра эта велика, но
надо  помнить, что  Китай --  страна,  как  известно, немаленькая,  так  что
многочисленные  этнические  корейцы составляют всего лишь около 0, 17% всего
его огромного населения.
     Китай,   вдобавок,  --  это  единственная  страна,  в  которой   сейчас
существует  корейская  территориальная  автономия  --  Янбяньский автономный
округ.  Автономные корейские  районы имелись  когда-то  и  в СССР,  но  были
ликвидированы  во  время  насильственного переселения  советских корейцев  в
Среднюю  Азию в 1937 г. Что  же до  двух других  центров  корейской диаспоры
--Японии и  США, то там о каких-либо автономных образованиях и  речи быть не
может: отчасти потому, что корейцы там живут в основном в крупных городах, а
отчасти  потому, что сама идея национально-территориальной  автономии в этих
странах, скажем мягко, не слишком популярна.
     Корейцы стали переселяться в Китая чуть более столетия  назад, в 1880-е
гг.  Пик  эмиграции приходился  на 1900-1925  гг., и  к  1939 г. численность
корейского населения Китая перевалила за миллион. Гнала  иммигрантов в Китай
в основном нужда, ведь  земли  в  самой  Корее  хронически  не  хватало, а в
граничащих  с  Кореей  районах  китайской  Маньчжурии  переселенцев поначалу
привечали и давали им неплохие земельные наделы.
     Подавляющее большинство отправлявшихся в Китай переселенцев состояло из
бедных крестьянами. Однако после  захвата Кореи Японией в 1910 г. Китай стал
и  крупнейшим  центром  корейской  политической иммиграции. Именно в Китае в
1919  г.  было  создано  корейское правительство  в изгнании, именно на  его
территории,  в Маньчжурии, в основном  базировались  корейские  партизанские
отряды -- как националистические, так  и коммунистические.  Как и в СССР,  в
Китае большинство иммигрантов составляли выходцы из провинций северной Кореи
(в Японию и, позднее, США переселялись преимущественно южане).
     И  в  наши  дни  95%  всех  китайских   корейцев  живет  на  территории
Маньчжурии,  то есть в трех  провинциях Северо-Восточного Китая.  Наибольшая
концентрация корейского  населения  -- в приграничном Яньбяньском автономном
округе, в котором корейцы составляют около 40% всех жителей.
     Яньбяньский округ (до этого  -- уезд) получил  автономный статус вскоре
после прихода коммунистов к власти в Китае,  в 1952 г. Надо  сказать,  что в
своей национальной политике китайское коммунистическое правительство в целом
следовало  советским образцам, так что внешние  атрибуты корейской автономии
хорошо  знакомы  всем,  кто  в  советские  времена  жил  или  бывал в  наших
автономных  республиках:  двуязычные  вывески  на  официальных  учреждениях,
несколько  газет и журналов  на  "местном"  (в  данном  случае -- корейском)
языке,  собственный  союз  писателей,  радиостанция,  театральная  труппа  и
университет. Впрочем, все эти атрибуты -- отнюдь не просто символы.  Корейцы
живут в Маньчжурии  весьма  компактно,  в основном  -- в отдельных корейских
поселках, где почти нет китайцев, и где люди между собой говорят в  основном
по-корейски. В Яньбяне в принципе можно неплохо существовать, вообще не зная
китайского языка, и обходясь одним корейским.  Этим обстоятельством, кстати,
активно пользуются нелегальные эмигранты из  Северной Кореи,  которых сейчас
немало скрывается в тех местах. Вдобавок, китайские власти обычно относились
к  корейскому  языку  и  культуре  вполне  благожелательно,  и  оказывали им
всяческое  содействие.  Единственным  исключением  стал  период  злополучной
"культурной   революции",   когда   корейская   интеллигенция   подвергалась
преследованиям,   а    деятельность   корейских   учебных   заведений   была
приостановлена.
     В наши дни Яньбяньский университет,  где учится 15 тысяч студентов  (из
них 5 тысяч -- на  дневном  отделении, остальные -- вечерники и  заочники) и
где значительная часть  преподавания ведется  на корейском языке,  во многом
уникален. В мире есть еще один "зарубежный" корейский университет, в Японии,
но и по размерам, и по престижности он существенно уступает Яньбяньскому.  В
Яньбяньском округе выходит 7 корейских  газет, действует не только корейское
радио, но и корейское телевидение.
     Для большинства корейцев КНР корейский язык остается родным. В этом они
отличаются  не только от  советских  корейцев,  но и  от корейской  молодежи
Японии и  США, которая обычно или с трудом изъясняется на языке своих дедов,
или  не  знает  его  вовсе.  Из всех  крупных  зарубежных  корейских  общин,
китайская -- наименее  ассимилированная.  Впрочем, есть  у этого и оборотная
сторона: низкая степень ассимиляции  китайских корейцев  вызвана в  основном
тем, что они по-прежнему живут в "местах  компактного проживания", то есть в
деревнях. Это  означает,  что  им легче  сохранять родной  язык  и традиции.
Однако  это  также означает,  что  китайские  корейцы  в  своем  большинстве
остаются крестьянами, причем, зачастую, весьма бедными, и что их  социальный
статус в китайском обществе не слишком высок.
     Подавляющее большинство  корейцев Китая  -- граждане КНР,  но некоторые
еще  с  пятидесятых  годов  имеют  северокорейское гражданство.  Большинство
живущих в Китае обладателей северокорейских паспортов имеет неплохие связи в
Пхеньяне. Остальные корейцы Маньчжурии (да и  сами китайцы) часто и, похоже,
не  без   оснований  воспринимают  обладателей  пхеньянских  паспортов   как
потенциальных или реальных агентов северокорейских  спецслужб, и относятся к
ним весьма настороженно.  С другой  стороны, в последнее  десятилетие, когда
экономическая  ситуация в  Северной  Корее  из  просто тяжелой  стала совсем
катастрофической,  в  Китай  бежало  немало жителей Северной Кореи. По самым
скромным   оценкам,   там  сейчас  скрывается   несколько   десятков   тысяч
северокорейских перебежчиков. Северокорейские беженцы находятся в Маньчжурии
нелегально,  работают  батраками  в  хозяйствах  местных  богатых  крестьян,
официантками   и  посудомойками  в   дешевых   ресторанах,   выполняют  иную
малооплачиваемую  работу.  Время  от  времени  китайские  власти ловят  этих
нелегалов и высылают их  в Северную  Корею.  До  недавнего времени  выданных
пхеньянским властям перебежчиков ждала почти верная  смерть, но сейчас к ним
относятся  мягче -- слишком уж  их теперь много. Впрочем,  особого  рвения в
деле  охоты  за  беглецами  китайские  полицейские  не  проявляют,  так  что
подавляющее большинство  нелегалов благополучно остается  в Китае.  Конечно,
цель многих из них -Южная Корея, однако Сеул не очень стремится приглашать к
себе  беглецов,  которые,  скорее всего,  станут  источником  дополнительных
проблем  (как  социальных  --  внутри  страны,  так  и  международных  --  в
отношениях с Китаем). Поэтому реальные шансы попасть на Юг есть в основном у
тех из них, кто занимал в  КНДР важные посты и в силу этого обладает  ценной
информацией или  же у тех, кто имеет родственников  в  Сеуле и  сумел как-то
связаться с ними.
     В  последние годы на национальную самооценку китайских корейцев  немало
влияет интенсивное развитие связей КНР с  Южной Кореей.  Эту страну в  Китае
сейчас  часто воспринимают  как пример для подражания, так что понятно,  что
китайские корейцы в последнее время стали гордиться своими кровными  связями
с  ней.  В  том, что  эти  связи  являются  столь  уж "кровными", нельзя  не
усомниться, ведь у 9 /10 китайских корейцев их  предки были выходцами из тех
провинций, что после  1945  года вошли в  состав Северной, а не Южной Кореи.
Впрочем, такие историко-генеалогические тонкости сейчас мало кому известны и
мало кого волнуют: быть связанным с Южной Кореей -- это престижно. В 1992 г.
Южная Корея и КНР установили между собой дипломатические отношения. Вслед за
этим  в Корее начался "китайский бум", который  пришел на смену "российскому
буму"  1988 -1992 гг. Из "российского  бума" ничего толком не вышло, надежды
корейских предпринимателей  на стремительное  развитие  торговли  с  Россией
оказались иллюзорными, а вот с Китаем им повезло куда больше. Сейчас в Китай
направляется более  10%  всего южнокорейского экспорта, и он является вторым
по  значению   (после  США)   объектом  корейских  инвестиций.   Дешевая   и
дисциплинированная рабочая сила сейчас привлекает в Китай немало иностранных
капиталов. Корейские бизнесмены, особенно средние и мелкие, часто устраивают
свои  заводы и  мастерские в  Маньчжурии,  и  охотно нанимают  туда  местных
корейцев.  С ними и языковых проблем нет,  и  сами они как то понятнее своим
единоплеменникам. С другой стороны, активная деятельность корейского бизнеса
и   корейской  дипломатии   в   приграничных   районах  вызывает   некоторую
настороженность у китайских властей, которые, как можно предположить, боятся
возникновения корейского сепаратизма в будущем.
     С  начала  1990-х  годов многие этнические  корейцы КНР стали приезжать
(как   правило,   нелегально)  на   заработки  в  Южную  Корею.   По  данным
южнокорейской иммиграционной службы, сейчас в стране находится  примерно  85
тысяч  граждан КНР,  по большей части -нелегальных  иммигрантов.  Среди  них
большинство  составляют  именно  этнические  корейцы.  Время  от  времени  в
корейской  печати появляются сообщения о том,  что полиции  удалось раскрыть
очередную  группу  нелегальных   перевозчиков,   которые  промышляли  тайной
доставкой нелегалов в  Корею. Однако всех  не переловишь, соблазн слишком уж
велик.  Маньчжурия  --  это  один  из  самых  бедных  регионов Китая,  и  те
полторы-две  тысячи долларов, которые удачливый  и работящий  нелегал  может
заработать  на какой-нибудь сеульской  стройке за месяц, для  Маньчжурии  --
целое состояние, годовой доход неплохо оплачиваемого служащего.
     В  последние несколько лет развился  даже такой экзотический  промысел,
как поставка в Корею невест из  числа маньчжурских кореянок. Для этих женщин
Южная Корея -- это страна-сказка, и они готовы выйти за кого угодно, лишь бы
только попасть сюда. Предприимчивые  дельцы  воспользовались этим и  открыли
агентства, в которых сватают  девушек за тех, кто при других обстоятельствах
едва ли  бы  смог  найти себе приличную  пару:  инвалидов, пожилых  вдовцов,
бывших заключенных и т.д. В 1996 г., например, в Корею было ввезено почти 10
тысяч невест из Китая. Легко догадаться, что эти браки не всегда оказываются
удачным.  Порою  жертвами  выступают  "импортированные"  жены, а порою --  и
"экспортеры"  мужья, которые становятся для иных  предприимчивых  девиц лишь
трамплином в процветающую Южную Корею.






5.6 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: США

     Американская  корейская община -- вторая в мире по своей по численности
(1  миллион 630 тысяч  человек, по состоянию на 1995 г.), и при этом она  во
многом уникаль