произносить свою проповедь  в  самой  гуще  толпы.  Он  говорил  о  втором
пришествии Христовом и объяснял, что Страшный суд состоится 2 октября 1951
года. Тыкал пальцем в каких-то пьянчуг и громко обличал их своим  хриплым,
сорванным голосом. От возбуждения рот у него наполнялся слюной, и от этого
в горле всегда клокотало. Стоило ему протиснуться в толпу, поставить  свой
ящик, и никакие уговоры не могли его сдвинуть с места. Он  подарил  Джейку
Библию, сказал, чтобы тот  каждую  ночь  молился  хотя  бы  час,  стоя  на
коленях, и отказывался от пива и сигарет, которыми его угощали.
   Они никак не могли поделить стены и заборы. Джейк тоже принялся таскать
в карманах мелки. Он писал ими короткие фразы, пытаясь составить  их  так,
чтобы прохожий остановился и задумался  над  их  смыслом.  Хотел  поразить
воображение. Пробудить мысль. Писал он также и короткие памфлеты, а  потом
раздавал их прохожим на улицах.
   Джейк понимал, что, если бы не Сингер,  он  давно  бы  уехал  из  этого
города. Только по воскресеньям, в  обществе  друга,  он  обретал  душевный
покой. Иногда они ходили гулять или играли в шахматы, но чаще всего  мирно
проводили день в комнате немого. Если Джейку хотелось  поговорить,  Сингер
внимательно его слушал. Если же он целый день мрачно молчал, немой понимал
его состояние и не удивлялся. Джейк был  уверен,  что  помочь  ему  теперь
может только Сингер.
   В одно из воскресений,  поднявшись  наверх,  он  увидел,  что  дверь  в
комнату Сингера открыта, но там никого  нет.  Он  просидел  в  одиночестве
больше двух часов. Наконец на лестнице послышались шаги немого.
   - А я голову ломаю, что с вами стряслось. Где вы были?
   Сингер улыбнулся. Он обмахнул шляпу носовым  платком  и  спрятал  ее  в
шкаф.  Потом  неторопливо  достал  из  кармана  серебряный  карандашик   и
наклонился над каминной доской, чтобы написать записку.
   - То есть как? - спросил Джейк, прочтя то, что  там  было  написано.  -
Кому отрезали ноги?
   Сингер взял листок и приписал несколько фраз.
   - Ого! - сказал Джейк. - Хотя меня это ничуть не удивляет.
   Он  мрачно  повертел  бумажку  в  руке,  потом  скомкал  ее.   Вялость,
одолевавшая  его  последний  месяц,  прошла,  и  он   снова   почувствовал
возбуждение.
   - Ого! - повторил он.
   Сингер поставил на  огонь  кофейник  и  вынул  шахматную  доску.  Джейк
изорвал его записку в мелкие клочья и скатал обрывки  потными  ладонями  в
шарик.
   - Но кое-что тут можно предпринять, - сказал он немного  погодя.  -  Не
правда ли?
   Сингер неопределенно кивнул.
   - Я хочу повидать этого парня и выслушать всю историю от него. Когда вы
сможете меня туда свести?
   Сингер подумал. Потом написал на листке из блокнота: "Сегодня вечером".
   Джейк прижал руку ко рту и беспокойно зашагал по комнате:
   - Да! Мы кое-что сделать можем...



13

   Джейк и Сингер  поднялись  на  парадное  крыльцо  темного  дома.  Нажав
кнопку, они не услышали звонка. Джейк нетерпеливо забарабанил  в  дверь  и
прижался носом к сетке. Рядом с ним стоял прямой, как  палка,  улыбающийся
Сингер. На щеках его горели красные пятна, потому что  они  вдвоем  выпили
целую бутылку джина. Вечер был тихий, безлунный.  Джейк  увидел,  как  луч
желтого света мелькнул в прихожей. Дверь им открыла Порция.
   - Надеюсь, вам не пришлось долго ждать. Приходила  уйма  народу,  и  мы
решили, что лучше отключить звонок. Разрешите, джентльмены,  взять  у  вас
шляпы. Отец очень тяжело болеет.
   Джейк неуклюже ступал на цыпочках за Сингером по пустой узкой прихожей.
На пороге кухни он остановился. В ней было  людно  и  жарко  натоплено.  В
небольшой печке горели дрова, а окна были  закрыты.  К  дыму  примешивался
особый негритянский запах. Комнату освещало только пламя из  печи.  Низкие
голоса, которые доносились к ним в переднюю, теперь смолкли.
   - Эти вот белые  джентльмены  пришли  справиться  об  отце,  -  сказала
Порция.  -  Он,  наверно,  сможет  вас  принять,  но  лучше   мне   сперва
предупредить его.
   Джейк  щупал  свою  толстую  нижнюю  губу.  На  кончике  носа  у   него
отпечатались полоски от сетки входной двери.
   - Да нет, - сказал он. - Я пришел поговорить с вашим братом.
   Негры при их появлении встали. Сингер жестом попросил их  снова  сесть.
Два седых старика устроились на скамье у печки. Длинноногий  мулат  стоял,
прислонясь к окну. На походной койке в углу сидел безногий  юноша;  пустые
штанины у него были заколоты на бедрах.
   - Добрый вечер, - смущенно пробормотал Джейк. - Вы Копленд?
   Юноша прикрыл руками свои обрубки и откинулся к стене.
   - Меня зовут Вилли.
   - Только не волнуйся, миленький, - сказала Порция.  -  Это  вот  мистер
Сингер, отец тебе о нем говорил. А этот белый джентльмен - мистер  Блаунт,
большой друг мистера Сингера. Они просто зашли посочувствовать нам в нашей
беде. - Она обернулась к Джейку и показала на трех остальных негров. - Вот
этот молодой человек у окна - тоже мой брат, Бадди. А те двое возле  печки
- друзья моего отца, мистер Маршалл Николлс и мистер Джон Робертс. Я лично
всегда считаю, что надо знать, с кем находишься.
   - Спасибо, - сказал Джейк и снова  обратился  к  Вилли:  -  Прошу  вас,
расскажите мне, как это произошло. Мне хочется получше все это понять.
   - А вот как, - начал Вилли. - Мне все кажется, будто ступни у меня  еще
болят. Тут вот в пальцах так ноет, так ноет! Но ведь болит там, где ступни
у меня должны быть, если бы они у м-м-меня остались... А где  они  сейчас,
мои ноги? Вот чего я никак не пойму. Ступни болят страшно, а я  д-даже  не
знаю, где они, эти ступни. Мне ведь их так и не отдали.  Они  где-то  там,
далеко, за полтораста километров отсюда...
   - Я хотел бы узнать, как это произошло.
   Вилли с тревогой поглядел на сестру.
   - Да я не помню... толком.
   - Помнишь, миленький. Сколько раз ведь рассказывал!
   - Ну... - Голос у юноши звучал робко и угрюмо. - Нас вывели на  дорогу,
а Бастер что-то сказал охраннику. Белый ударил его  палкой.  Тогда  другой
парень побежал. А я за ним. Все получилось так быстро, что я даже ничего и
не помню. А потом нас отвели назад в лагерь и...
   - Остальное я знаю, - сказал Джейк. - Дайте  мне  имена  и  адреса  тех
двоих парней. И назовите стражников.
   - Послушайте,  белый  человек.  Вы  что,  хотите,  чтобы  у  меня  были
неприятности?
   - Неприятности? - грубо переспросил Джейк. - Да господи спаси, будто  у
вас уже их нет!
   - Только не надо кричать, - нервно вмешалась Порция. - Я сейчас вам все
расскажу, мистер Блаунт. Значит, так. Вилли  отпустили  из  лагеря  раньше
срока. Но при этом просто наказывали ему, чтобы он не...  ну  да  вы  сами
понимаете, о чем речь. И Вилли, понятно, боится. Да  и  мы  тоже  намерены
поостеречься, как бы не было хуже. Хватит с нас несчастий.
   - А что сделали с охранниками?
   - Их вроде уволили. Так мне сказали.
   - А где теперь ваши приятели?
   - Какие приятели?
   - Ну, двое других?
   - В-в-вовсе они мне не приятели, - пробормотал Вилли.  -  У  нас  вышла
ссора.
   - Почему?
   Порция так сильно дергала себя за сережки, что мочки ушей вытягивались,
как резина.
   - Вилли вам вот что хочет сказать, мистер Блаунт. Понимаете, в  те  три
дня им было очень больно, и они начали ссориться. Вилли больше не хочет их
видеть. Из-за этого папа с Вилли уже поспорили. Бастер...
   - У Бастера теперь деревянная нога, - сказал стоящий возле окна  юноша.
- Я его сегодня на улице встретил.
   - Родных у Бастера никого нет,  и  отцу  взбрело  в  голову,  чтобы  он
переехал к нам. Отец хочет собрать всех этих ребят вместе. Ну а как мы  их
будем кормить? Один бог знает.
   - Зряшная это затея! Мы с ним и друзьями-то особенно не были.  -  Вилли
потрогал свои обрубки темными сильными руками. - Хотел бы я знать: где  же
мои ступни? Вот что меня больше всего беспокоит. Доктор ведь их не  отдал.
А я так хотел знать, куда они делись.
   Джейк озирался вокруг осоловелыми, затуманенными  джином  глазами.  Все
тут казалось ему смутным и диковатым.  В  кухне  стояла  такая  жара,  что
голова у него кружилась и голоса двоились в ушах. Его  душил  дым.  Лампа,
свисавшая с потолка, была включена, но грушу обернули газетой,  чтобы  она
не слепила глаза, и поэтому главное освещение давал  огонь,  пробивавшийся
сквозь щели раскаленной печки. На темные лица падали красные отблески.  Он
чувствовал себя здесь неприкаянным, лишним. Сингер пошел  к  отцу  Порции.
Джейк дожидался его с трудом, ему не терпелось уйти.  Он,  тяжело  ступая,
пересек комнату и уселся на скамью  между  Маршаллом  Николлсом  и  Джоном
Робертсом.
   - Где лежит отец Порции? - спросил он.
   - Доктор Копленд в передней комнате, сэр, - ответил Робертс.
   - Он врач?
   - Да, сэр. Доктор медицины.
   На ступеньках снаружи послышалась  какая-то  возня,  и  дверь  в  кухню
распахнулась. Спертый воздух сразу выдуло теплым свежим  ветерком.  Первым
вошел в комнату высокий парень в полотняном костюме и позолоченных туфлях;
он нес большой кулек. За ним появился юноша лет семнадцати.
   - Привет, Длинный. Привет, Лэнси, - сказал Вилли.  -  Что  это  бы  мне
притащили?
   Длинный церемонно поклонился Джейку и поставил на стол  две  стеклянные
банки с вином. Лэнси присовокупил к этому тарелку, покрытую  чистой  белой
салфеткой.
   - Вино - подарок от Общества,  -  объяснил  Длинный.  -  А  мать  Лэнси
прислала тебе пончиков с персиками.
   - Как здоровье доктора, мисс Порция? - спросил Лэнси.
   - Деточка, он ведь очень тяжело болел эти дни.  Но  больше  всего  меня
беспокоит, что он такой сильный. Это ведь дурная примета,  если  у  такого
больного вдруг столько сил. - Порция спросила у Джейка: - Вы  согласны  со
мной, мистер Блаунт, что это очень дурная примета?
   Джейк растерянно на нее посмотрел.
   - Понятия не имею.
   Лэнси, кинув на Джейка угрюмый взгляд, стал вытягивать манжеты рубашки,
из которой он явно вырос.
   - Передайте доктору привет от нашего семейства.
   - Очень тронуты, спасибо вам. Папа как раз на  днях  вас  вспоминал.  У
него есть книга, которую он хочет  вам  дать.  Обождите  минуточку,  я  ее
принесу, а потом сполосну тарелку, чтобы отдать вашей маме. Спасибо  ей  -
какая она добрая, что прислала нам гостинцы...
   Маршалл Николлс наклонился к Джейку,  намереваясь  что-то  сказать.  На
старике были темные брюки в узкую белую полоску  и  визитка  с  цветком  в
петлице. Он откашлялся и произнес:
   - Извините, сэр, мы  не  могли  не  слышать  вашей  беседы  с  Вильямом
относительно той беды, в которую он попал. Нам  _пришлось_  решать,  какую
наиболее разумную линию поведения следует избрать.
   - Вы родня или священник этого прихода?
   - Нет, я фармацевт. А Джон Робертс - он сидит от вас слева -  служит  в
почтовом ведомстве.
   - Почтальоном, - пояснил Джон Робертс.
   - С вашего позволения... - Маршалл Николлс вытащил  из  кармана  желтый
шелковый платок и деликатно высморкался. - Мы, разумеется,  обсудили  этот
вопрос _самым всесторонним_  образом.  И,  будучи  членами  цветной  части
населения нашей свободной страны, мы горим желанием внести  свою  лепту  в
развитие _дружественных_ отношений...
   - Мы всегда старались поступать как  положено,  -  снова  пояснил  Джон
Робертс.
   - А это понуждает нас действовать с превеликой осмотрительностью,  дабы
не  поставить  под  угрозу  те  дружественные  отношения,  которые  у  нас
установились. И  путем  постепенных,  неустанных  усилий  мы,  безусловно,
создадим более совершенные условия существования.
   Джейк удивленно переводил взгляд с одного на другого.
   - Я что-то вас не пойму...
   Жара его  душила.  Ему  хотелось  бежать.  Глаза  его  словно  затянуло
пеленой, и все лица вокруг расплывались.
   У стены напротив Вилли играл на гармонике,  а  Бадди  и  Длинный  молча
слушали. Музыка была негритянская, грустная.  Кончив  песню,  Вилли  вытер
гармонику подолом своей рубашки.
   - Я такой голодный и так хочу пить, что весь мотив в  слюнях  тонет.  С
большим удовольствием глотну этого буги-вуги. Есть один способ  отделаться
от боли - выпить. Если бы только я знал, где мои ноги, и мог каждый  вечер
выпивать по стаканчику джина - я бы не так горевал.
   - Потерпи, миленький. Сейчас выпьешь, - утешила его  Порция.  -  Мистер
Блаунт, может быть, вы тоже съедите пончик и выпьете стакан вина?
   - Спасибо, - ответил Джейк. - С удовольствием.
   Порция ловко накрыла стол скатертью, поставила одну тарелку и  положила
вилку. Потом налила большой бокал вина.
   - Присаживайтесь, пожалуйста. Если  не  возражаете,  я  сразу  подам  и
остальным.
   Банки из-под компота передавались из рук в руки, и все пили вино из них
по очереди. Прежде чем передать банку Вилли,  Длинный  попросил  у  Порции
губную помаду и красной чертой отметил уровень вина. В ответ на эту  шутку
раздался сдавленный смех и бульканье.  Джейк  доел  пончик  и,  взяв  свой
стакан, вернулся на скамью к старикам. Самодельное вино  было  душистым  и
крепким, как коньяк. Вилли заиграл на гармонике  тихую,  жалостную  песню.
Порция, прищелкивая пальцами, прошлась вокруг комнаты в танце.
   Джейк обратился к Маршаллу Николлсу:
   - Вы говорили, что отец Порции - врач?
   - Да, сэр. Вот именно. Очень знающий врач.
   - А чем он болен?
   Негры настороженно переглянулись.
   - С ним произошел несчастный случай, - сказал Джон Робертс.
   - Какой?
   - Очень тяжелый. В высшей степени обидный.
   Маршалл Николлс складывал и расправлял свой шелковый платок.
   - Как мы уже позволили себе заметить, крайне важно _не подвергать_ наши
дружественные отношения испытанию. И наоборот,  всячески  их  развивать  в
любом доступном нам направлении. Мы, представители цветной  расы,  должны,
поелику возможно, духовно возвышать наших сограждан. Доктор,  который  там
лежит, прилагал к этому всяческие усилия. Но иногда, как мне  кажется,  он
все же не совсем хорошо понимал некоторые _элементы_ различия рас и  общую
ситуацию...
   Джейк нетерпеливо проглотил остаток вина.
   - Господи спаси, чего ты крутишь, говори по-простому.  Не  пойму  я,  к
чему ты ведешь?
   Маршалл Николлс и Джон Робертс обменялись обиженным взглядом. В  другом
углу комнаты Вилли по-прежнему наигрывал на гармонике. Губы его ползали по
квадратным отверстиям, как живые, надутые  гусеницы.  Плечи  у  него  были
широкие,  могучие.  Обрубки  ног  подергивались  в  такт  музыке.  Длинный
танцевал, а Порция с Бадди отбивали ладонями такт.
   Джейк поднялся и почувствовал, что он пьян.  Он  пошатнулся  и,  словно
оправдываясь,  оглядел  присутствующих,  но  никто  как  будто  ничего  не
заметил.
   - Где Сингер? - еле ворочая языком, спросил он Порцию.
   Музыка прекратилась.
   - Как же, мистер Блаунт, я думала, вы видели, что  он  ушел.  Когда  вы
сидели за столом и ели пончик, он подошел к двери и показал на свои часы -
время мне уходить. Вы смотрели прямо на него и даже головой ему  покачали.
Я-то думала, вы это видели.
   - Наверно, о чем-то задумался. - Он сердито обернулся к Вилли: - Я ведь
даже объяснить не успел, зачем я пришел. Вовсе не затем, чтобы просить вас
что-то _сделать_. Все, чего я от вас хотел, - вы и  те  двое  должны  дать
показания о том, что с вами случилось, а  я  объясню  причину,  и  только.
Самое важное тут не то, _что_ произошло, а _почему_ это  произошло.  Я  бы
возил вас по городу на повозочке, вы рассказывали бы  вашу  историю,  а  я
объяснял, _почему_ это могло случиться.  И  может,  это  что-нибудь  даст.
Может...
   Джейк почувствовал, что над ним смеются, и от смущения забыл, что хотел
сказать. Кухня была полна чужих, темных лиц, и в ней было  слишком  душно.
Заметив дверь, он, спотыкаясь, вышел в нее и  очутился  в  темном  чулане,
пропахшем лекарствами. Но тут рука его нащупала ручку другой двери.
   Он стоял на пороге маленькой выбеленной комнаты, всю обстановку которой
составляли железная койка, шкаф с  выдвижными  ящиками  и  два  стула.  На
кровати лежал тот  ужасный  негр,  которого  он  встретил  на  лестнице  у
Сингера.  Лицо  его  выглядело  совсем  черным  на  белой   накрахмаленной
наволочке. Темные глаза горели ненавистью, но толстые синеватые губы  были
спокойно сжаты. Лицо его было бы неподвижным, как черная маска, если бы не
редкое подрагивание широких ноздрей.
   - Убирайтесь, - сказал негр.
   - Погодите, - беспомощно произнес Джейк. - Почему вы меня гоните?
   - Это мой дом.
   Джейк не мог оторвать глаз от этого ужасного лица.
   - Ну и что?
   - Вы - белый, и я вас не знаю.
   Джейк не ушел. Он взял с неуклюжей осторожностью один из жестких  белых
стульев и сел. Негр  пошевелил  руками  на  покрывале.  Его  черные  глаза
лихорадочно сверкали. Джейк молча наблюдал за ним. Оба как  будто  чего-то
ждали. В комнате стояла мертвая, напряженная тишина, как перед взрывом.


   Полночь  давно  миновала.  Теплый  сумеречный  воздух  весеннего   утра
разгонял по  комнате  слоистые  облака  синего  табачного  дыма.  На  полу
валялись скомканные бумажки и стояла наполовину пустая бутылка  джина.  На
покрывале серел пепел. Доктор Копленд глубоко вдавил голову в подушку.  Он
снял  халат  и  закатал  рукава  бумажной  ночной  сорочки.  Джейк  сидел,
подавшись всем туловищем вперед. Он  распустил  галстук,  и  воротник  его
рубашки взмок  от  пота.  Долгий,  изнурительный  диалог  шел  у  них  уже
несколько часов. Теперь наступила пауза.
   - Значит, по-вашему, время приспело... - начал Джейк.
   Но доктор Копленд его прервал.
   -  Теперь,  видно,  надо,  чтобы  мы...  -  хрипло  прошептал  он.  Оба
замолчали. Они смотрели друг другу в глаза и  ждали.  -  Извините,  я  вас
прервал, - сказал доктор Копленд.
   - Простите меня, - пробормотал Джейк. - Продолжайте.
   - Нет, говорите вы.
   - Хорошо, - произнес Джейк. - Но  я  не  буду  договаривать  того,  что
начал. Вместо этого давайте наконец скажем еще кое-что о Юге. Об удушенном
Юге. Об истощенном Юге. О рабском Юге.
   - И о негритянском народе.
   Джейк подкрепился долгим глотком жгучего пойла  из  бутылки.  Потом  он
неторопливо подошел к шкафу  и  взял  маленький  дешевый  глобус,  которым
доктор прижимал бумаги. Он повертел в руках земной шар.
   - Вот что я могу сказать: мир до краев полон подлости и  зла.  Ха!  Три
четверти земного шара находится в состоянии войны или порабощения. Лгуны и
злодеи объединились, а люди, которые прозрели, одиноки и беззащитны. И все
же!  И  все  же,  если  бы  вы  попросили  меня  показать   вам   наименее
цивилизованную часть земного шара, я бы выбрал вот эту...
   - Аккуратнее, - предложил доктор Копленд. - Вы попали пальцем в океан.
   Джейк  снова  повертел  глобус  и  ткнул  кургузым  грязным  пальцем  в
тщательно выбранную на этот раз точку.
   - Вот. Эти тринадцать штатов. Я знаю, о чем говорю... Я  читаю  книжки,
брожу по земле. Я побывал в каждом из этих чертовых штатов. И в каждом  из
них работал. Я вот почему так думаю:  мы  живем  в  богатейшей  стране  на
свете. Тут с избытком хватило бы на то, чтобы ни один мужчина, женщина или
ребенок не знали нужды. И вдобавок к этому наше государство было  основано
на, казалось бы, высоком, благороднейшем принципе - свобода,  равенство  и
права личности. Ха! А к чему  оно  пришло?  У  нас  корпорации,  владеющие
миллиардами долларов, и сотни тысяч людей, которым нечего есть. А  в  этих
тринадцати штатах эксплуатация такова, что с трудом веришь своим глазам. Я
в своей жизни видел такое, от чего впору свихнуться. Не меньше трети  южан
живут хуже, чем последний батрак в любой фашистской стране Европы. Средний
заработок рабочего на ферме арендатора - семьдесят три доллара в год. И не
забудьте, что это средний заработок! А  издольщики  получают  от  тридцати
пяти  до  девяноста  долларов  на  рыло.  Тридцать  пять  долларов  в  год
составляет  около  десяти  центов  за   полный   рабочий   день.   Повсюду
свирепствуют пеллагра, глисты, малокровие. И откровенная голодуха.