ельера предложение
получил.
   - И что?
   - Отказался. Хватит с меня Пономаревой. Она и сейчас  пока  еще  за  счет
моих моделей выезжает. Наработался я на чужую тетю, больше не  собираюсь  ни
под кого ложиться. Надоело нервы попусту мотать.  Хочу  отвечать  только  за
собственную глупость. Я - фанат  своей  профессии.  И  могу  работать  сутки
напролет. Но руки опускаются,  когда  на  пустом  месте  вставляют  палки  в
колеса.
   - Ну вот, - вдруг  сказала  Катя,  -  вернусь  из  Италии,  а  ты  будешь
прославленным маэстро. И знать меня не захочешь.
   - Захочу! - убежденно произнес Тимофей.
   Подошел автобус. Народу на остановке скопилось много, и Катю притиснуло к
Сазонову.
   - А мороженое вы мне  купите?  -  внезапно  раздался  голос  Иринки,  про
которую они почти забыли.
   - Это с какой радости? - строго спросила Катя.
   - Конечно, купим, - поддержал Иринку Тимофей. - Ты какое больше любишь?
   -  Всякое,  -  с  готовностью  ответил  ребенок,  боясь,   что   взрослые
передумают.
   - Мама сказала, что ты недавно кашляла, - попыталась сохранить лицо Катя.
   - Это было на прошлой неделе! - мгновенно обиделась Иринка.
   Автобус опять тряхнуло. Катя почувствовала совсем близко сильное  мужское
тело. И прикрыла глаза. Тимофей... Только  сейчас  она  поняла,  как  ей  не
хватало его. Жадные мужские взгляды, которые постоянно  в  последние  месяцы
сопровождали  ее  по  подиуму,  -  все  это  чужое!  Там   надо   улыбаться,
напрягаться, быть красивой, постоянно следить  за  выражением  лица.  Каждое
движение должно быть отточенным и четким. А с Тимофеем...
   -  Витюша  видел  твою  фотографию  на  обложке  еженедельника.  Говорит:
восторг!
   - Значит, возьмете меня к себе в топ-модели?
   - Ты еще спрашиваешь?
   - А если провалюсь в Милане?
   Тимофей вздохнул:
   - Не провалишься. Зная, чего тебе стоило всего этого  добиться,  язык  не
поворачивается сказать: к сожалению. А если серьезно...
   - Нам пора выходить, - прервала его Катя и стала пробираться к выходу.
   Они втроем стояли на тротуаре.
   Иринка, осмотревшись, тут же потащила  Сазонова  к  ближайшему  киоску  с
мороженым.
   - Мама у Кати про тебя спрашивала, - заговорщически пролепетала девочка.
   - И что? - замер Тимофей.
   - Говорит: парень хороший.
   - Кто говорит? - не понял Тимофей.
   - Обе. Только Катька у нас гордая. Так мама сказала. И еще...  -  Иринка,
помогая себе жестом, повертела рукой. - Независимая, вот!  -  вспомнила  она
наконец-то забытое слово. - С ней натерпишься! - Она вздохнула. -  Вот  меня
так никто любить не будет, как ее.
   - Почему?
   - Не знаю. Со мной в детсадовской группе никто даже танцевать не хочет...
   - Насекретничались? - Катя внимательно смотрела то  на  Сазонова,  то  на
сестренку. - Что она тебе наговорила?
   - Ничего особенного. Очень развитый ребенок!
   - Чересчур. - Катя взяла Иринку за  руку.  -  У  меня  предложение:  надо
помянуть Наташу. Сейчас сдадим это сокровище  родителям  и  пойдем  ко  мне.
Хочешь?
   - Хочу.

   ...Они сидели полураздетые, при зажженных свечах. За окном рассветало.
   - Который сейчас час? - спросила Катя.
   Тимофей потянулся к своим часам, лежавшим на стуле поверх одежды.
   - Пятый.
   - Кажется, миг прошел, - с тех пор как сегодня увидела тебя.
   - Уже вчера, - поправил Тимофей.
   - Да, вчера. Неужели это было вчера? Как странно! -  Она  обняла  его.  -
Нет, за это время я прожила целую жизнь.
   - Мы прожили, - сказал Тимофей.
   - Мы... - как эхо повторила она. - Никогда и никому не  рассказывала  про
себя все-все. Теперь ты знаешь и про Наташу, и про убийство  Ходаковой.  Она
погибла вместо меня...  Наверное,  не  нужно  было  рассказывать  про  Елену
Ходакову: получается, что нагружаю тебя своими  сложностями,  но  должен  же
кто-то знать обо всем!
   - Катюша, - осторожно начал Тимофей, - а ты не думаешь...
   - Перестань! - оборвала его Катя. - Знаю, что ты хочешь  сказать.  Прошу:
не надо.
   - Я боюсь за тебя.
   Катерина грустно улыбнулась:
   - Я тоже боялась первое время, а потом это прошло.
   - Но подумай...
   - Нет, не хочу. - Она упрямо мотала головой. - Не хочу об этом думать. Не
надо больше, ладно?
   Тимофей молчал.
   - Не заставляй меня пожалеть, что я все тебе рассказала.
   - Этот бандит...
   - Вот именно - бандит. И этот бандит на свободе! - воскликнула Катя. -  В
чем я виновата, в чем?
   - Ну что ты! Разве я об этом?
   - А о чем? Ты думаешь, я себя не казню? Столько уже передумала обо всем и
решила: хватит! Будь что будет. Так и  Наташа  говорила...  У  каждого  своя
судьба, от которой нельзя уйти. - Катя на мгновение задумалась. - И еще  она
говорила, что не может представить себя в будущем.
   - А ты можешь? - спросил Тимофей.
   Катя помолчала и ответила:
   - Кажется, да.
   Теперь они оба молчали, и это молчание отделяло их от прошлого - от того,
что случилось с ними совсем недавно. Впереди было  настоящее,  и  только  об
этом хотелось думать.
   На улице стало еще светлее.
   Катя вскочила с постели и подошла к окну.
   - Иди ко мне! - позвала она. - Я верю, что у нас есть будущее: и у  тебя,
и у меня. Не знаю, что с нами будет через год или два,  но  хочу,  чтобы  ты
знал... Для меня ты - родной человек, как мама,  как  Иринка.  Когда  заняла
призовое место на  конкурсе  и  получила  предложение  от  миланской  фирмы,
плакала от счастья.  Теперь  понимаю:  счастье  может  быть  совсем  другим.
Знаешь, чего сейчас хочется?
   - Выпить глоточек коньяку.
   - Точно! И еще - остаться с тобой.
   Тимофей грустно покачал головой:
   - А вот этого делать нельзя.
   - Почему?
   - Потому что никогда себе не прощу, если...
   Катя закрыла ему рот поцелуем.
   - Помнишь, раньше ты говорил, что, когда видишь безвкусно одетую женщину,
прокручиваешь сразу  несколько  вариантов,  как  можно  исправить  ситуацию.
Сейчас тоже так бывает?
   - Да, только теперь все чаще ловлю себя на мысли, что хочется  изобретать
наряды для  тебя.  Даже  во  сне  вижу  фасоны  новых  моделей,  которые  ты
демонстрируешь на подиуме.
   Они  стояли  обнявшись  у  раскрытого  окна.   Легкий   ветерок   шевелил
распущенные Катины волосы.
   - Буду скучать по тебе и обязательно вернусь. Ты мне веришь?
   - Верю!
   - И все должно быть хорошо, все-все! Да?
   - Да, - ответил он.