уся,  сорокапятилетняя  спокойная
женщина, даже не спорила (ведь спорить с Танькой  было  бесполезно).  Только
Татаринова могла приструнить мотористку тетю Наташу: "Глянь-ка  на  строчку:
словно бык поссал!" Тетя Наташа шипела, но строчку порола. "Нам  все  равно,
что повидло,  что  говно",  -  приговаривала  Танька  -  просто  так,  чтобы
последнее слово осталось за ней. Татаринова иногда цепляла и Лиду Кургузину.
"Ой, обкургузили бабе костюм, обкургузили..." - причитала Танька,  обыгрывая
фамилию бригадира соседней бригады.
   У Татьяны Татариновой имелся свой круг заказчиков, которые давно привыкли
к ней, к ее словечкам. Бездипломная, как сама  Татаринова  любила  говорить,
закройщица, - она могла выполнить любой сложнейший  фасон  из  какого-нибудь
супермодного журнала.  Мужа  своего,  гуляку  и  пьяницу,  Татьяна  называла
залеткой. Недавно, будучи за рулем в нетрезвом состоянии, он сбил  человека.
Татаринова платила алименты  потерпевшему,  а  до  этого  нанимала  дорогого
адвоката. "Кручусь всю жизнь, как бобик! - жаловалась она. - Так,  наверное,
на бегу и сдохну".
   Одни называли ее беспутной старухой, другие, зная про  нелегкую  Танькину
жизнь, сочувствовали.
   Кроме сына и дочери, которым она до сих пор помогала,  на  ее  шее  сидел
братец-алкоголик. Он, приходя к Татариновой домой,  пока  та  находилась  на
работе, выгребал все из холодильника и уносил к себе. Порой не ограничивался
одними  продуктами  -  тащил  все,  что  попадалось  под  руку.  Иногда  ему
попадалась и дорогая ткань заказчика. Вот тут начинался  цирк!  Танька,  как
полоумная, прибегала к  нему,  трясла  за  шиворот,  грозила  милицией.  "Не
посадишь!" - огрызался тот. И  требовал  на  бутылку.  Она  выколачивала  из
кровопийцы-братца  адрес  покупателя,  которому  тот  спустил  материю.  Как
правило, все обходилось.
   Взмыленная Татаринова, прибежав потом на работу, рассказывала  в  цехе  в
подробностях обо всем. "Ловкая баба!" - восхищались работницы. При  развитом
социализме, когда возникали сложностями с продуктами, Танька за шитье  брала
натурой: куры, гуси, утки, индюки, растворимый  кофе,  тушенка  -  все,  что
можно было достать. Каждый день требовалось кормить семью, которая держалась
на ней одной. Она умела подбирать  себе  хороших  заказчиков.  Свою  бригаду
Танька тоже не обижала. "Мусенька, - орала она с порога своему бригадиру,  -
срочный заказ! Баба - заведующая продуктовой базой.  Шевелись,  девка!"  Она
швыряла на  стол  свою  подушечку  для  иголок,  и  бригадир  беспрекословно
накалывала ей булавки для примерки.
   Все эти истории Царева слушала в  то  время,  как  сидела  за  работой  в
цехе...
   В конце  концов  Катя  справилась  с  рукавом.  Полученный  результат  ее
удовлетворил. Окат оказался великоват для проймы,  но  это  было  поправимо:
срежет головку рукава - и порядок, на второй примерке все  встанет  на  свои
места. Она осторожно, чтобы не уколоться, стала освобождаться  от  сколотого
булавками изделия.
   Катя,  не  довольствуясь  выкройкой  из  модного  журнала,   кое-где   ее
подкорректировала, точнее, объединила в одно целое две модели. Потребовались
дополнительные усилия, но с поставленной задачей она справилась: горловина и
воротник были пересняты из одной выкройки, а рельефные линии с кокеткой - из
другой. Неплохо получилось! Сейчас даже Лида Кургузина  могла  бы  похвалить
Катю за творческий подход к работе.
   Катерина, выполняя в бригаде работу ручницы, с удивлением  заметила,  что
многие мастера легкого платья, освоив свои операции, довольствуются  этим  и
даже не пытаются еще чему-то научиться. Высококлассные мастерицы не  брались
сами раскраивить  изделие  -  обращались  к  закройщикам.  Для  Царевой  это
представлялось  удивительным:  ей  хотелось  все  попробовать  самой.   Она,
схватывая все на лету, уже могла подменить мотористку Валю. Конечно, ей было
далеко до опытной Лиды, но  многое  из  работы  бригадира  она  тоже  успела
освоить. Больше всего ей нравилось  кроить,  моделировать,  совершенствовать
рельефные линии, подгоняя  их  под  фигуру.  Она  не  боялась  вносить  свои
исправления в выверенную до миллиметра журнальную выкройку. Это  сложно,  но
вместе с тем очень интересно. "Менять силуэт в модели из "Бурда моден"?! Ну,
знаешь ли, это слишком  смело",  -  сказала  ей  как-то  одна  из  работниц.
Кургузина же искренне жалела, что Катя ушла из бригады. "Надоест по  подиуму
бегать - поступай на курсы закройщиков. У тебя  чутье  есть,  значит,  будет
толк".
   Сегодня  Наталья  заговорила  про  институт   легкой   промышленности   в
Тарасовке. Кате не хотелось об этом думать:  пока  она  намеревалась  просто
шить для себя. Это тоже неплохо, а дальше... Дальше станет видно.
   В дверь позвонили. Кого там принесло? Катя застыла возле  зеркала  -  как
была, с одним наколотым рукавом. Она никого не ждала к себе в это время.
   - Кто? - подойдя к двери, тихо спросила она.
   В ответ послышались неясное бормотанье и всхлипыванья.
   - Кто там? - уже не приглушая голоса, выкрикнула она.
   - Открой... - За дверью раздался знакомый голос.
   "Наташка!.." - Катя распахнула дверь, и ей на руки упала  растрепанная  и
растерзанная Богданова. Ее лицо опухло от слез, роскошная шубка  перепачкана
грязью. На руках виднелись следы крови.
   - Я  все  видела,  все!  -  Перекошенное  от  страха  лицо  подруги  было
неузнаваемым. - Слышишь? Я была там...  Это  ужас!  Николай...  -  Ее  стало
трясти. - Они убьют меня...
   Глава 4
   Состояние Наташи пугало Катю. Богданова то порывалась куда-то бежать,  то
замирала на месте, бормоча бессвязные слова. Катя с трудом раздела и уложила
ее на диван. Она всерьез стала опасаться за рассудок подруги.
   - Тебе надо успокоиться, - приговаривала Катя.
   Наташа мотала головой и не понимала, что ей говорили.
   - Наташенька, ты слышишь меня? - Катя мокрым полотенцем пыталась  стереть
грязь с ее лица. - Успокойся...
   Откинув спутанные волосы, Катя увидела,  что  у  Наташи  недостает  одной
сережки, той самой сережки - подковки с изумрудной капелькой и бриллиантами,
- которая была на ней сегодня во время показа моделей.
   Спустя некоторое время  Наташа  утихла:  задремала,  сморенная  пережитым
волнением. Рядом с диваном  сидела  Катерина,  которая  гладила  подругу  по
голове, как ребенка, и говорила  что-то  ласковым  голосом.  Так  в  далеком
детстве ее саму убаюкивала бабушка.
   То, что случилось с Наташей, напоминало страшный сон.
   После презентации новой коллекции она поехала к Николаю.  Всю  дорогу  до
Никульского гнала машину на предельной скорости. После  жостовской  развилки
опомнилась и взяла себя в руки...  Она  что,  ненормальная,  приключений  на
собственную задницу ищет? Скользко, гололед, а она несется как угорелая! Так
и до беды недалеко.
   Наталья сбавила скорость. Почему-то очень захотелось выйти  из  машины  и
пройтись пешком. Она  даже  притормозила  и  остановилась,  но  выходить  не
стала... Что с ней происходит, в самом деле?
   С двух сторон к шоссе подступал лес.  Высокие  сосны  и  ели  казались  в
темноте  неприступной  стеной.  Темно-синяя  "девятка"  застыла  на  обочине
дороги. Наташа высветила  фарами  придорожный  участок  леса,  утопающего  в
сугробах... Почему так  тревожно  и  тоскливо  на  душе?  Пусто,  неуютно  и
одиноко. Почему?! Она напряженно вглядывалась в темноту, словно  там  хотела
найти ответ. Молчание мертвого  зимнего  леса  будто  предостерегало  ее  от
чего-то страшного.  Хотелось  закричать,  завыть  от  тоски  и  одиночества.
Нависшая тишина давила тяжким грузом.
   Она  вжалась   в   водительское   кресло.   Неожиданно   сзади   раздался
автомобильный гудок, и Наташа очнулась. Какого черта! "Девятка" рванулась  с
места - и через несколько минут уже въезжала в Никульское.
   Дядя Николая, спеша навстречу, открыл перед ней ворота.
   - Ждет, ждет! - Он приветливо улыбался.
   Глядя на его бесхитростное лицо, Наталья мгновенно  успокоилась:  Николай
ждет ее, а она себя накручивает!
   - Кто-нибудь из гостей есть в доме? - спросила Наташа из осторожности, на
всякий случай.
   - Никого. Николай с Томазом в бильярдной.
   Томаз был свой, он постоянно жил в доме.
   Еще на лестнице Наташа  услышала  громкие  голоса.  Едва  она  появилась,
голоса смолкли. Томаз мгновенно покинул бильярдную.
   Николай поднял голову, и Наталья поразилась, какое у  него  измученное  и
усталое лицо. Она никогда не видела Линькова в таком состоянии.
   - Наташенька, - начал он, - ты...
   Громкий автомобильный  гудок,  раздавшийся  на  улице,  заставил  Николая
умолкнуть на полуслове. Он рванулся к окну.
   - Быстро уходи отсюда! - резко бросил Николай Наташе.
   Та, ничего не понимая, продолжала оставаться на месте.
   - Быстро! - заорал он и, схватив ее за руку, потащил к двери.
   Внизу хлопнула входная  дверь,  и  Наталья  услышала  незнакомые  голоса.
Линьков замер на лестнице.
   - А... - начала она и тут же почувствовала, как его  ладонь  прикрыла  ей
рот.
   - Тише, - одними губами прошептал он и потащил ее назад.
   Николай впихнул Наташу в маленькую темную комнатушку, которая примыкала к
бильярдной, и исчез.
   Она сидела в старом скрипучем  кресле  и  боялась  пошевелиться.  В  углу
комнатенки была навалена куча какого-то тряпья. Дверь прикрывалась неплотно,
и сквозь узкую щель Наташа  видела  освещенную  часть  бильярдной.  Она  уже
пришла в себя. Ей стало интересно...
   Кроме Николая, в помещении находились еще двое гостей.  Пожилой,  неважно
одетый человек, лица которого  Богданова  не  видела,  по-хозяйски  сидел  в
просторном кресле. (Машинально Наталья отметила  старомодный  и  к  тому  же
непроглаженный пиджак.) Второй гость, здоровый как бык, стоял у дверей. Этот
был похож на обыкновенного уголовника. Что общего может  быть  у  Николая  с
такими хмырями?
   - Послушай, Роман... - начал Николай, но его резко оборвали.
   "Роман?.. - подумала Наталья. - Роман Баскаков! - вспомнила  она  не  раз
слышанную фамилию. - Так вот, значит,  кто  пожаловал.  А  здоровяк  -  это,
видимо, Назаров".
   Пожилой  что-то  негромко,  отрывисто  говорил.  Наташа  не  могла  всего
расслышать, но поняла, что речь шла о деньгах...
   - ...у Марата своего спроси! - донеслись до нее слова Николая.
   - Я спрошу! - с нажимом ответил пожилой.
   Богданова удивилась - до чего резкий и злой был у него голос.
   "Марат? - удивилась она. - Марат Газеев?.." Этого парня она знала. Он был
вежлив и предупредителен  с  ней.  Катя  Царева  однажды  видела  Газеева  в
Никульском. "Неприятный тип!" - сказала про него Катя. И Наташе он  тоже  не
нравился: трусливый, скользкий как  угорь.  Она  не  раз  говорила  об  этом
Линькову, но тот не слушал ее.
   Сейчас, вытянув шею, чтобы не пропустить  ни  слова,  Богданова  невольно
шевельнулась на стуле. Отвратительный скрип кресла заставил ее  замереть  на
месте.
   Однако собеседникам в  бильярдной  было,  по-видимому,  не  до  нее.  Они
продолжали выяснять отношения. Внезапно человек в мятом пиджаке поднялся  из
кресла и что-то негромко сказал.
   - ...и не скучай! - Наташа услышала только конец фразы.
   А дальше... Богданова готова была бы отдать все на свете, лишь бы никогда
не видеть этого кошмара.
   Раздался выстрел, громко закричал Николай. В комнату ворвались еще двое -
Томаз Гелашвили и Марат Газеев. Наташа видела это, как  и  то,  что  Николай
метнулся к печке и в его руках оказалась чугунная задвижка.
   - Сука! - Линьков, должно быть, кинулся на стрелявшего в него человека, и
между ними завязалась борьба, шум которой слышала Наташа.
   Вслед за первым прогремел второй выстрел, потом третий.
   - А-а, - хрипел кто-то, - убью!..
   Наташа в ужасе закрыла глаза. Она  уже  не  различала  голосов.  Там,  за
стенкой, началась беспорядочная стрельба.
   - Ах ты, гад! - вопил голос с грузинским  акцентом.  (Наверное,  это  был
Гелашвили.)
   Послышался звон разбитого стекла.
   - Стреляй, чего ждешь?! Вон там  он  побежал!  Уйдет,  уйдет...  -  Голос
кричавшего захлебывался от злобы.
   Богданова  боялась  высунуться  из  своего  укрытия...  Если  они  сейчас
заглянут сюда - ей конец!
   Несколько человек протопали по лестнице вниз, к выходу...
   Наталья долго сидела в своей комнатушке, не решаясь  двинуться  с  места.
"Все закончилось, все уже закончилось, никто меня не тронет..." - стучало  у
нее в голове. Сейчас придет Николай - ведь он не  оставит  ее  одну  в  этом
кошмаре. Она скрестила руки на груди, пытаясь  унять  дрожь.  Время  шло,  а
Николай все не приходил.
   Наташа услышала, как на улице негромко  заурчал  автомобильный  мотор,  и
зашевелилась на своем скрипучем стуле. Что это, почему молчит Николай?
   Линьков уже никому не  мог  прийти  на  помощь,  потому  что  был  мертв.
Выстрелом ему снесло полчелюсти.  Скорчившееся  тело  Николая  лежало  возле
бильярдного  стола.  Рядом  валялась  чугунная  задвижка  от  печки.  Кругом
виднелись следы крови. Первый выстрел задел правое плечо:  до  сих  пор  его
окоченевшая левая рука сжимала рану. Второй разнес в щепки ножку  от  стула.
Третий... Третий выстрел сразил Линя наповал.
   Когда Богданова наконец выглянула из  своего  убежища,  то  от  увиденной
картины потеряла сознание.
   Она не знала, сколько времени пролежала так. Свежий воздух  из  разбитого
окна спустя какое-то время привел ее в чувство. Девушка слабо застонала и  с
трудом разлепила глаза... Вот  сейчас  она  встанет  -  и  страшное  видение
исчезнет. Должно исчезнуть!
   Наташа повернула голову. На полу, возле резной ножки  бильярдного  стола,
по-прежнему лежал труп ее любовника.
   - Не-ет! - Из груди девушки вырвался крик, сменившийся хрипом.
   Наталья стояла на коленях и мотала головой, стараясь  не  смотреть  туда,
где вместо головы Николая... Это невозможно! Такое бывает только в  боевиках
и в фильмах ужасов. Сейчас ужас был рядом с ней: стоило лишь протянуть руку.
   - Не хочу! - Она зарыдала, повалившись ничком на пол.
   "А вдруг он жив?" - Эта мысль стеганула ее, как  кнутом.  Наташа  подняла
голову и заставила себя снова взглянуть  в  сторону  Николая...  Линьков  не
шевелился. Страшная, чудовищная рана  -  сплошное  месиво.  Если  она  будет
продолжать смотреть туда, то сойдет с ума.
   Наташу замутило. Преодолевая тошноту, она попробовала подняться на  ноги.
Кружилась голова, тело онемело, оно было как чужое и не слушалось ее.
   Вдруг Наташа услышала, как кто-то поднимается по лестнице: шаги неровные,
словно кому-то стоило нечеловеческих трудов забираться наверх. Вот опять!..
   Богданова слушала странные звуки, но была не в силах сделать  ни  единого
шага. "Сейчас они придут и расправятся со мной, - вяло подумала  она.  -  Ну
же, вставай, дуреха! Идиотка, вставай! Чего ты ждешь? Тебя  пристрелят,  как
собаку!"
   Шаги на лестнице затихли.
   Наташа, переведя дыхание, обвела глазами комнату. И увидела пистолет.  Он
лежал недалеко от  трупа,  рядом  с  другой  ножкой  бильярдного  стола.  Не
раздумывая ни секунды, она схватила оружие и спрятала его в  сумку...  Пусть
попробуют теперь взять ее, подонки!
   Дверь открылась. На пороге стоял Томаз.
   - Уходи! - Парень, пошатываясь, держался за  дверной  косяк.  -  В  пятку
ранили, суки! Из окна пришлось прыгать. Уходи скорей, сейчас наши приедут! Я
позвонил.
   Томаз тяжело дышал. Его лицо и руки были в крови.
   - Не бойся, не скажу, что ты была  здесь.  Никому  ни  словечка.  И  дядя
Николай не скажет... - Гелашвили кивнул в сторону  окна.  -  Домой  уеду,  в
Тбилиси. Линя пристрелили, и мне здесь  делать  нечего.  Надоели  все  ихние
разборки! Ты молчи: не было тебя здесь, ясно? Хочешь жить - молчи!..
   Наташа, сама не помня как, очутилась на улице.
   "Бежать, скорее бежать отсюда! - Молодая женщина кинулась  к  воротам.  -
Стоп! -  опомнилась  Богданова.  -  Я  приехала  на  своей  машине.  Значит,
мгновенно вычислят, что была здесь.  Машина  должна  стоять  в  гараже...  -
Наталья бросилась туда. - Только бы успеть! Только бы..."
   Едва подбежала к гаражу, как услышала шум приближающегося автомобиля: она
опоздала!
   Подъехало несколько машин. Не въезжая  на  территорию  виллы,  автомобили
остановились на дороге. Из них выскочили какие-то люди и побежали к дому.
   Все делалось быстро и без лишнего шума.
   Наташа,   спрятавшись   за   гаражом,    стала    невольным    свидетелем
происходившего.  Спустя  несколько  минут  увидела,  как  из   дома   вывели
хромающего Томаза Гелашвили и, толкая в спину, погнали к воротам. Усадили  в
машину. Потом все автомобили быстро уехали...
   Наташа от удивления не могла  прийти  в  себя.  Только  после  того,  как
уехавших и след простыл, она поняла,  что  это  была  не  милиция.  Конечно,
вспомнила она, Томаз сказал, что позвонил "своим".
   Мысли в голове  прояснились:  "Нужно  как  можно  скорее  уехать  отсюда.
Николай..." - Оглянувшись на освещенный дом, Богданова  застонала.  Ему  уже
ничем не поможешь... Разве что самой остаться здесь навсегда!
   Наташа распахнула  ворота  гаража.  Машина  стояла  на  месте.  Богданова
плюхнулась на сиденье и нажала на газ.
   Сразу за жостовской  развилкой  навстречу  ей  попались  две  милицейские
машины. Наташа сбавила скорость: остановят или нет? Машины пронеслись  мимо.
"Надо же! - Она скривилась. - Братки  из  Москвы  быстрее  районной  милиции
приехали".
   Всю дорогу Богданова держала себя в руках. И только возле  Катиного  дома
ее опять стало трясти.

   - ...Наташенька, Наташа!
   Богданова услышала свое имя. Знакомый голос раздавался как  бы  откуда-то
издалека.
   - Успокойся, я с тобой! - Катя сидела рядом с подругой и легонько  трясла
ее за плечо.
   - А? - очнулась Наташа.
   - Ты кричишь. Не надо, пожалуйста! - Катя, желая успокоить, прижимала  ее
к себе.
   - Я боюсь, боюсь, боюсь... - Наташа обхватила голову руками.  И  внезапно
вздрогнула, словно обо что-то укололась. - Сережка! Где  вторая  сережка?  -
Она схватила себя за мочку правого уха.
   Серьга действительно отсутствовала.
   - Там замочек был слабый, я  тебе  сегодня  на  показе  моделей  об  этом
говорила. Помнишь? - Катя разговаривала с подругой как с ребенком,  которому
нельзя перечить.
   Наташа бессмысленно мотала головой. В ее широко открытых глазах плескался
ужас.
   - Может, потеряла? - предположила Катя.
   - Потеряла... - хрипло выдохнула Богданова. - Н-не знаю...
   Она потянулась к своей сумочке и резким движением раскрыла ее. Содержимое
вывалилось на пол.
   Катя застыла от изумления:  там  не  оказалось  сережки,  зато  вместе  с
косметикой и всякой женской чепухой на пол вывалился пистолет.
   - Они убили его! Я это видела сама, своими глазами... Зверье!  Они  убьют
меня!
   Глава 5
   - Богданова заболела? - Круглые глаза Пономаревой уставились на Цареву.
   Катя  почувствовала  себя  неуютно  от  ее  пронзительного  взгляда.  Она
мгновенно вспомнила о прозвище Нины Ивановны... И  вправду  Сова.  И  взгляд
неприятный, немигающий.
   - А что с ней такое случилось? - резко спросила Пономарева.
   С ума сойдешь с этими девчонками! Коллекция одежды "Весна  -  лето  2000"
понравилась, демонстрация прошла  на  ура,  на  этой  неделе  предстоит  три
показа, только успевай поворачиваться - и на тебе!.. Какое дело девчонкам до
инвесторов, динамики средств, освоения рынка, притока рекламы, бизнес-плана?
Обо всем этом должна думать она, Пономарева. А эти профурсетки, только успев
пройти пару раз по  подиуму,  тут  же  обзаводятся  бойфрендами  и  начинают
корчить из себя незнамо что: ах,  заболело,  ах,  кольнуло!..  Переутомились
они, видите ли. Шампанское хлестать небось не устают.  От  водочки  тоже  не
отказываются. Иной раз почище любого мужика надерутся. Только у  нее  ничего
не болит - тащит на себе воз, как ломовая лошадь. Ни с чем не считаешься,  а
эти... Болеешь, не тянешь - уйди, дай место другим!
   Нина Ивановна прищурил